Евгений Матвеев

8 марта 2017 великому артисту исполнилось бы 95 лет.

Выходец из народа — Матвеев и на экране, и в жизни был народным героем. Многие коллеги ему завидовали: счастливый брак, удачная карьера, признание на самом высоком уровне. Но не все в жизни актера было так уж гладко, как считали многие.

Родился Евгений Матвеев в селе Новоукраинка. Годы были непростые, и с малых лет будущий актер работал наравне со взрослыми. Так жили многие его сверстники — в этом Матвеев не выделялся. Выделялся же парень актерскими способностями. Постоянно кого-то изображал, песни пел. Его и в школе прозвали Женька-артист.

Евгений Матвеев, довоенное детство.

Дальше была война

Но по-настоящему актерской профессией Матвеев заболел, когда во время поездки в город Цюрупинск увидел любительский спектакль. Закончив общеобразовательную школу экстерном, он поступил в киевскую киноактерскую школу, где учился у самого Довженко. Казалось бы — мечта рядом. Но в какой-то момент в школе ввели плату за обучение. Денег у Матвеева не было. Он был в отчаянии и даже, как вспоминал после, всерьез думал о самоубийстве. От этого отчаянного шага его спас Довженко. Он сам заплатил за Матвеева. А дальше была война.

Как и все фронтовики, Матвеев не любил вспоминать об этом периоде своей жизни. Но этот горький опыт пригодился ему в кино. Играя в фильмах военных, он мог одним взглядом выразить всю боль и ужас военных лет. Кстати, после войны Матвееву настоятельно рекомендовали поступать в военную академию. Но от судьбы не уйдешь. Война не вытравила из него желания быть актером.

Травма и травля

В советские годы киноактеры часто выезжали с концертами по городам и весям СССР. Собирали и местные клубы, и даже стадионы. Во время одного такого стадионного концерта Матвеев должен был выезжать в запряженной лошадьми тачанке. Услышав приветственный крик целого стадиона, лошади взбрыкнули и выбросили Матвеева из этой тачанки. В результате — серьезная травма ноги и позвоночника. Актер оказался прикован к постели. Врачи ничего хорошего не обещали. Но он все же встал на ноги и вернулся в профессию. Уже на этапе выздоровления Матвеев решил освоить профессию кинорежиссера и сценариста. Выйдя из больницы, он приступил к съемкам картины «Цыган», где сам же решил исполнить главную роль. Играл в жестком корсете. По сюжету ему в некоторых сценах нужно было

Евгений Матвеев в фильме «Цыган» (1967)

танцевать — тогда корсет снимали и ставили ему 39 обезболивающих уколов. Но это порой не спасало. Неоднократно от боли он терял сознание прямо в кадре.

Режиссерская профессия стала для него второй. В конце 90-х годов он снял, полюбившуюся зрителю трилогию «Любить по-русски». А любить Матвеев умел. Со своей женой Лидией он прожил в браке 56 лет — до самой смерти. Поклонницы актера практически жили в подъезде семьи Матвеевых. Но супруга относилась к этой ситуации с пониманием — не ревновала, поскольку сама актриса.

Но, не смотря на безупречную репутацию, которая сложилась у Матвеева и как у актера, и просто по-человечески, повод для травли недоброжелатели все же нашли. В 1977 на экраны вышел фильм «Солдаты свободы», в котором Матвеев исполнил эпизодическую роль Брежнева. Называли его подхалимом власти, навешивали нелицеприятные ярлыки, типа, «прихвостень Кремля» и т. д. Но настоящее безумие началось в годы перестройки, когда Матвеев во второй раз собирался сыграть Брежнева. На 5-м съезде союза кинематографистов его, Бондарчука и Кулиджанова просто смешали с грязью. Евгений Семенович очень болезненно воспринял массовое предательство коллег, которые еще вчера ему улыбались и жали руку. Это был удар под дых, после которого Матвеев во второй раз в жизни задумался о самоубийстве. «Дайте мне умереть, а потом говорите и делайте, что хотите», — эти горькие слова он произнес незадолго до своей смерти. Великий актер ушел на 82 году жизни 1 июня 2003 года.

Хотя народный артист СССР Евгений Матвеев научил миллионы кинозрителей любить по-русски, сняв одноименную кинотрилогию, родился он в селе Новоукраинка (ныне в Скадовском районе на Херсонщине). Современным актерам, несмотря на все старания их многочисленных пиарщиков, и не снилась популярность Евгения Семеновича: женщины влюблялись в его театральных и киногероев, мужчины уважали их за принципиальность, серьезность и основательность. Поклонницы устилали лестницу в доме Матвеева цветами и любовными записками, а когда в начале 90-х режиссеру не хватало денег на съемки его нового фильма, их — буквально по копейке! — собирали всем миром.

Основой сюжета одного из фильмов могла стать и личная история Евгения Матвеева: любовь земная — это о его отношениях с женой Лидией Алексеевной. Артист, которому приписывали многочисленные романы с самыми красивыми актрисами Советского Союза, не только прожил со своей супругой больше 50 лет, но и умер у нее на руках. Говорят, больше всего Евгений Семенович боялся пережить свою любимую Лиду, он просто не знал, что будет делать без нее.

«ДО 19 ЛЕТ ЖЕНЯ ГОВОРИЛ ТОЛЬКО ПО-УКРАИНСКИ»

— Лидия Алексеевна, Евгений Семенович — наш земляк, а вы — коренная сибирячка. Где же вы познакомились?

— Это вполне могло случиться в Киеве, где Женя обучался в актерской школе Александра Довженко. Я в это время училась в Киевской консерватории (и параллельно — в 10 классе), но потом вернулась домой, в Сибирь.

И все-таки нам суждено было встретиться... Когда Женя окончил первый курс, началась война. От Киева учащиеся долго шли пешком, пока их не посадили на товарный поезд, который направлялся в Тюмень. Там Матвеева определили в пехотное училище, а потом за хорошие показатели оставили преподавателем. В Тюмени юный Женя на 100 процентов освоил русский язык — до этого, до 19 лет, он говорил только по-украински.

— Он много раз подавал рапорты с такой просьбой. Однажды начальник училища, у которого лопнуло терпение, вызвал Евгения к себе и показал целую кипу бумаг — это были официальные ответы на его собственные аналогичные просьбы. «Я тоже отдал бы многое, чтобы бить фашистов на передовой, — сказал начальник, — но кто-то же должен остаться здесь, чтобы учить других». Преподавал Женя до самой Победы и одновременно принимал участие в художественной самодеятельности. На одном из смотров, где Матвеев читал «Василия Теркина», я его впервые и увидела. А он меня услышал в концерте и тоже обратил на меня внимание. Снова мы встретились в Свердловске — на конкурсе артистов эстрады, учащихся музыкальных училищ и студентов консерватории.

— Я бы, наверное, вообще не обратила на него внимания, если бы не моя подружка, которая была в Женю влюблена. Я же только удивлялась: «Что ты в нем нашла — тощий, длинный, нескладный?». Но она отмахивалась: «Ты ничего не понимаешь!». В Свердловск мы с ней летели на знаменитом кукурузнике По-2, в котором, помимо летчиков, помещается только два человека. Кабины как таковой в этом самолете нет, поэтому ветер нас изрядно потрепал — не оставил от нашей красоты почти ничего. У меня-то еще полбеды, я тогда совсем не красилась, а подруге тушь и помаду по всему лицу размазало. Добравшись до гостиницы, мы помылись и без сил упали на кровати. А тут как раз Женя на огонек зашел. Посмотрел на нас, умытых, и говорит: «Вот когда невесту себе надо выбирать — видна природная, а не нарисованная красота».

Моя мама, узнав, что мы едем в Свердловск, забеспокоилась: что же вы там будете есть? Продукты тогда продавали по карточкам, но она умудрилась где-то достать нам консервы и крупы — мы привезли с собой целый чемодан продовольствия, так что еще и Женю подкармливали.

— Видно, не зря говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок...

— Я все время пыталась как-то свести их вместе, подталкивала подругу к Матвееву, а он, наоборот, старался меня от всех оторвать — в общем, получился настоящий любовный треугольник! Бывало, приходим в кино, оставляю ему место рядом с Ниной, а он садится с другой стороны — рядом со мной. А потом и вовсе подстроил все так, что мы с подругой потерялись в универмаге и уехали с ним на трамвае в парк, где и провели вместе весь день. За все качели-карусели надо было платить, и я потихоньку засовывала ему в карман деньги.

— Вы уже тогда поняли, что хотите встречаться?

— Симпатия между нами появилась, но сначала надо было решить вопрос с моим поклонником, который никого ко мне не подпускал. Когда до него дошли слухи, что у меня роман с артистом, он предупредил: «Учти, увижу вас вместе, застрелю его и тебя, а потом сам застрелюсь». — «Ну и дурак», — сказала я и ушла. Но испугалась — у него как у бывшего фронтовика было оружие.

Полгода мне удавалось хранить наши с Матвеевым отношения в тайне: после музыкальной школы я приходила домой, а оттуда через калитки соседей пробегала три двора и попадала на ту улицу, где он меня ждал. Но шила, как известно, в мешке не утаишь — однажды мы случайно встретили друга моего воздыхателя. Отвергнутый поклонник подкараулил нас, когда мы шли втроем — Матвеев, я и моя подруга, достал из-за пазухи пистолет и направил его на Женю: «Нам надо поговорить!». — «Ты что, — кинулась я к нему, — он Нинку провожает, а не меня!». Когда Нина с Матвеевым ушли, я сказала, что под дулом пистолета разговаривать не буду, и последовала за ними. А сама иду и жду: вот сейчас меня пуля догонит! Но обошлось. К счастью, вскоре этот человек уехал из нашего города. Перед отъездом он пришел ко мне и спросил: «Да или нет?». Я ответила: «Нет». — «Тогда, — говорит, — ты меня больше не увидишь!». Стараясь скрыть радость, я пожелала ему счастливого пути.

— Рухнула последняя преграда — вы стали встречаться открыто?

— Мама меня все просила: «Пригласи Женю к нам после репетиции, я приготовлю что-нибудь вкусненькое». Он тогда жил один (свою маму привез позже), поэтому постоянно был голодный. Я приглашала, он ел и давился: «Вкусно, но очень уж пересолено!».

В период ухаживаний мы с Матвеевым так часто ссорились, что вполне могли и не расписаться: один вечер женимся, на второй — разводимся... Часто ругались по дороге домой, тогда я гордо бросала ему: «Не провожай меня!» — и убегала. Мама уже знала: раз я пришла одна, значит, мы опять поссорились. В конце концов, она поставила нам условие: «Надоело мне смотреть, как вы бегаете друг от друга: или женитесь, или расставайтесь навсегда!».

И вот 2 апреля 1947 года Женя подошел ко мне и сказал: «Завтра после репетиции идем в загс подавать заявление». В тот же день нас расписали. Как и положено, спросили каждого: «Вы согласны? А вы согласны?». — «Давайте быстрее, — не выдержал жених, — пока она не передумала».

— Было, и очень красивое, полученное из Германии в счет так называемой репарации — немцы вещами и продуктами выплачивали долг за разорение нашей страны. Маме выдавали ордера, которые она не тратила ни на себя, ни на отца, а копила для меня. Потом обменяла их на три комплекта очень красивого белья и несколько платьев, одно из которых было просто роскошное — белое, гипюровое, в пол. Она хотела, чтобы дочка шикарно выглядела, поскольку я тогда уже начинала петь в концертах. Но на свадьбу я его не надела, выбрала другое — простое, крепдешиновое. Подумала: «Зачем нужно белое платье, если мы уже месяц вместе живем?».

— Подруга, которая была влюблена в Евгения Семеновича, на свадьбу пришла?

— С ней все разрешилось самым лучшим образом: стоило Матвееву стать актером, как он тут же перестал ее интересовать — оказывается, она любила только военных. Так что на нашей свадьбе Нина была желанным гостем. «Вот видишь, — сказала я ей, — ты его бросила, а я подобрала».

«ЕВГЕНИЙ СЕМЕНОВИЧ ЧАСТО ГОВОРИЛ ОБО МНЕ: «ЖЕНА — МОЯ ЖЕРТВА»

— Как вы с Евгением Семеновичем оказались в Москве?

— В 1952 году с новосибирским театром «Красный факел», который называли «сибирским филиалом МХАТа», он поехал на гастроли в Ленинград. Матвеев так понравился публике и критикам, что его пригласили на работу сразу несколько театров — МХАТ, Малый и БДТ имени Горького. Но художественный руководитель Малого театра Михаил Иванович Царев оказался самым настойчивым, он обещал все — и первые роли, и квартиру, — и Матвеев, поколебавшись, согласился.

— Не во всем и не сразу. Особенно сложной была ситуация с жильем: первое время мы с дочерью Светланой жили в гостинице, потом нам дали комнату в коммуналке, потом родился сын Андрей. Только через несколько лет мы получили нашу первую квартиру на Комсомольском проспекте. Когда приехали с ордером смотреть новое жилье, я чуть не расплакалась: новые дома стояли на краю дороги, а вокруг пустырь и горы строительного мусора — ни магазинов, ни школы, ни детского садика. Но выхода у нас не было, не оставаться же с двумя маленькими детьми в коммуналке.

Не лучше обстояли дела и с финансами — у мужа зарплата была невысокой, а я сидела без работы. Поэтому, несмотря на то что окончила два факультета — вокальный и хормейстерский, — пошла петь в хор Большого театра. Могла, конечно, найти и место солистки, но тогда наша семья — к тому времени у нас уже родилась дочь — осталась бы беспризорной: Женя на съемках, я на гастролях. Думаю, долго мы бы так вместе не прожили, развелись.

Попробоваться в хор мне предложил муж, который, выйдя из Малого театра, шел к метро мимо Большого и увидел объявление о наборе. Правда, оформляли меня туда...

— Вы никогда не жалели, что пожертвовали сольной карьерой ради мужа и детей?

— Я-то нет, а вот Евгений Семенович часто говорил: «Жена — моя жертва, она могла бы стать известной артисткой, а вместо этого всю жизнь пела в хоре». Когда мы жили в Новосибирске, я работала в театре и кормила семью, потому что Женя в то время как актер еще не раскрылся и сидел без работы. Но больше всего его бесило, когда вслед ему шептали: «Смотри, муж Матвеевой идет». Потом уже чаще обо мне говорили как о его жене.

— После какого фильма Евгений Семенович стал знаменитым на весь Советский Союз?

— После «Поднятой целины», в которой он сыграл Макара Нагульнова. Эту роль Матвеев, кстати, выпросил сам. Первоначально ему предлагали Давыдова, но он сказал режиссеру: «Не сочтите меня нахалом — попробуйте меня на Макара, не пожалеете!».

Потом была экранизация «Воскресения», где Евгений Семенович сыграл Нехлюдова. Правда, эту картину критики оценили неоднозначно — многие говорили, что Матвеев непохож на князя. Как будто в нашей рабоче-крестьянской стране все доподлинно знали, какими бывают настоящие аристократы!

Спустя годы, когда какой-то ясновидящий отказался гадать нашей дочери, сказав: «Я королевам судьбу не предсказываю», мы заинтересовались родословной нашей семьи. Оказалось, что дед у меня был гусаром и, значит, дворянином, а какой-то дальний предок мужа драл уши еще самому Петру I. Кстати, старшая сестра его отца вышла замуж за музыканта и собирателя русских народных песен Митрофана Пятницкого, именем которого назван знаменитый хор.

— Почему Евгений Семенович, будучи успешным актером, вдруг занялся режиссурой?

— После травмы спины, полученной на съемках фильма «Жеребенок», он уже не мог ни играть на сцене, ни сниматься в полную силу. Какой ты артист, если в любой момент, сделав одно неловкое движение, можешь упасть? Муж долго лечился — сначала в больнице, потом дома — и постоянно думал, что же ему делать дальше.

Вдруг звонок из Киева: ему предлагали снять фильм «Цыган». Евгений Семенович, конечно же, загорелся, поехал, а потом я узнала, что главную роль в этой картине тоже будет играть он. Актеры, как цирковые лошади, — музыку услышали и поскакали. Уж сколько я на своем веку таких случаев видела: в театр приходят полумертвые, а стоит выйти на сцену, обо всех болячках забывают.

Во время съемок «Цыгана» муж ходил в жестком корсете, ему делали новокаиновые блокады (по 39 уколов!), чтобы не страдал от сильных болей,

Не успел Женя немного подлечиться, как новая травма — на этот раз в Николаеве, на стадионе. В те времена принято было устраивать театрализованные представления с участием известных артистов. Когда Матвеев выехал, как Нагульнов, стоя на бричке, зрители так обрадовались, что в едином порыве встали, начали кричать и бросать цветы. Один из букетов попал лошади в голову, та испугалась, шарахнулась в сторону, и Евгений Семенович упал. Как он мне потом рассказывал, в нескольких сантиметрах от чугунной ограды.

— Забота о семье тогда полностью легла на ваши плечи?

— А что было делать, если по инвалидности Матвееву назначили мизерную пенсию в 43 (!) рубля? Мы вчетвером жили тогда только на мою зарплату в Большом театре.

«ЖЕНЯ УЛЫБНУЛСЯ И СКАЗАЛ: «ПЕРЕДАЙ СВОИМ ДУРАМ, ЧТО СЧАСТЬЕ НЕ В ТОМ, ЧТО Я ТВОЙ МУЖ, А В ТОМ, ЧТО ТЫ — МОЯ ЖЕНА»

— Для Евгения Семеновича много значил порядок и семейный уют?

— Он был большой аккуратист. Наша семья имела квартиру в Москве и дачу, где сейчас постоянно живу я. И тут, и там порядок поддерживался идеальный, поскольку, как правило, если я была в городе, то дочь — на природе, и наоборот. Но однажды нам обеим нужно было находиться в Москве, а на даче остались сын с женой. Видимо, они расслабились, не убирали, и когда муж поехал туда, чтобы отдохнуть, чистоту навести не успели. Помню, Женя мне тогда сказал: «Если я еще раз приеду на дачу и там будет так безобразно, как в этот раз, больше вы меня на ней не увидите!».

Когда сын был маленький, бегал по квартире в белых шерстяных носочках, и они всегда были безукоризненно чистыми. Современной бытовой химии тогда не было, поэтому ковры я всегда чистила испитым чаем, после чего они становились, как новенькие. У меня на все хватало времени, несмотря на то что я работала, а домработниц мы принципиально не держали.

— Когда умерла наша бабушка, которая во всем мне помогала, пришлось нанять женщину, но я очень быстро с ней рассталась — она все делала спустя рукава. Через какое-то время меня уговорили взять старушку, которая прикинулась очень одинокой и доброй. Евгений Семенович, давно похоронивший свою маму, настолько расчувствовался, что сказал: «Пусть живет у нас, как своя, родная, заодно и с Андрюшей тебе поможет». Я согласилась. Но однажды соседка, встретив меня на улице, спросила: «Слушай, где ты нашла такого черта?». В первый момент я даже не поняла, о ком идет речь: «Какого черта?!». — «Ну, бабку, — говорит, — которая с Андреем гуляет. Это же ужас, как она его бьет! Если она так молотит его на улице, при всех, то что же происходит, когда она остается с ним одна дома?!».

Придя домой, я сразу же бабку уволила, даже не подумала, что мне в шесть часов надо на работу. Ох и ругалась она, ох и орала! Но я только сказала: «Надо быть человеком, мы же к вам относились по-человечески».

Больше мы домработниц не нанимали, а по очереди брали отпуск за свой счет — то я, то моя мама, то мой папа — и сидели с Андреем. А потом две актрисы из Малого театра, обе — Елены Николаевны, Гоголева и Шатрова, помогли мне устроить сына в районный детский сад неподалеку от дома. Помню, сын как-то пришел домой и заявляет:

— Признайтесь, многие завидовали тому, что у вас такой красивый и успешный муж?

— У нас в гримерке это была любимая тема для обсуждения. «Ну и мужика ты себе отхватила!» — твердили наши хористки. В конце концов, мне так надоело это слушать, что я, придя домой, с порога заявила: «Все, развод!». — «Что случилось?» — опешил Евгений Семенович. «Да, — говорю, — мне дамы на работе уже все уши прожужжали тем, как мне повезло, что я отхватила себе такого мужа!». Он улыбнулся: «Передай своим дурам, что счастье не в том, что я твой муж, а в том, что ты — моя жена».

— (Смеется). На следующий же день, да еще и с каким фасоном! У нас был последний спектакль перед отпуском, я надела новый костюмчик, взяла красивую сумочку, все это выпалила — повернулась на каблуках и ушла. Пауза повисла воистину мхатовская. Их удивили не только мои слова, но и то, что я вообще что-то сказала, — за 25 лет в театре ни разу не опоздала, ни с кем не поругалась. Дело в том, что я терпеть не могу женский визг, у меня внутри все от него переворачивается, поэтому старалась не оказаться в эпицентре выяснения отношений. Но тут не сдержалась.

— Поклонницы у вас, наверное, тоже много крови выпили?

— Они были разными: одни действительно доставляли нашей семье массу неудобств, с другими мы если и не дружили, то очень хорошо общались, я даже доставала им билеты в Большой и Малый театры. Была у Жени и почитательница таланта, которая преподавала нашему сыну английский язык. Но чаще, к сожалению, звонили, говорили гадости. Одна нахальная особа как-то спросила: «С кем я говорю — это домработница?». Пришлось с ней согласиться: я же делала всю работу по дому, и она об этом наверняка знала, значит, была домработницей.

Однажды был случай, совсем уж из ряда вон выходящий. Как-то муж приходит и в сердцах говорит: «Представляешь, только что какая-то идиотка бросилась под такси, в котором я ехал». — «Какое такси?!» — возмутилась я, у нас тогда не было денег на такую роскошь. Выяснилось, что ребята из театра подогнали ему машину к воротам, из которых выносят декорации, чтобы он мог скрыться от особо назойливой поклонницы. Но та побежала дворами, догнала авто на улице Горького и кинулась на капот. «У меня до сих пор в ушах звенит, — пожаловался Матвеев, — водитель так перепугался, что всю дорогу матерился!».

— Главным всегда был самый маленький. У нас с Евгением Семеновичем двое детей и четверо внуков. Младшую Лизоньку Женя не видел, она родилась через три месяца после его смерти, поэтому в последний год жизни мужа место главного занимала Надюша. Женя почему-то всегда считал, что ей мало уделяют внимания, недостаточно читают, и, как только у него появлялось свободное время, старался восполнить эти пробелы.

Детям он ни в чем не мог отказать. Даже когда мы в Новосибирске жили впроголодь, у дочки было все необходимое и даже одно яблочко в день.

— Капризным в еде он никогда не был: что приготовишь, за то и благодарил. Чаще всего мы с мамой, как настоящие сибирячки, лепили пельмени, потом начали делать беляши, пироги с разными начинками — в общем, все, что не очень полезно для здоровья. Когда жили на даче, главным блюдом становились, конечно же, шашлыки, специалистом по ним был наш сын — он очень хорошо их делал. Мы даже построили специальную шашлычную, где стоит не мангал, а печка, и стол на 25 человек, чтобы поместилась не только семья, но и гости. Там же готовили суп «Харчо», уху из семги — для первых блюд у нас есть специальное ведро.

Вообще, у нас в семье в плане питания было такое правило: сначала я кормила детей, потом — мужа, которому незаметно старалась подложить лучший кусочек, и только после него ели мы с мамой. Когда Матвеев начал много сниматься, у него постоянно не было времени, он прибегал домой на обед и просил: «Только бегом!». Мама наливала ему полтарелки супа, который я остужала и ставила перед ним. Тут же в другую тарелку наливали еще, и пока Евгений Семенович съедал содержимое первой, суп во второй тоже успевал остыть. Таким образом мы умудрялись накормить его буквально за несколько минут.

— Правда, что Евгений Семенович был заядлым автолюбителем?

— Вообще-то, ему как депутату Верховного Совета полагался персональный автомобиль, но он очень любил водить сам. Были у нас и «жигули», и «волга», и «москвич», но отечественные машины так часто ломались, что сын уговорил Евгения Семеновича купить «мерседес». Водил муж аккуратно, но иногда, как творческий человек, мог задуматься и потерять контроль над ситуацией. Дочь рассказывала, что однажды буквально в последний момент, вывернув руль, увела машину от столкновения с автобусом. Оказывается, Евгений Семенович увидел на обочине стройку, а там — красный кирпич, который был ему крайне необходим для съемок фильма «Любить по-русски» — в то время везде был только белый, силикатный. Хотел свернуть и выехал на встречную полосу...

«У МУЖА БЫЛ РАК ЛЕГКИХ В ЧЕТВЕРТОЙ СТАДИИ, КОТОРЫЙ ВРАЧИ ПРОГЛЯДЕЛИ»

— Перестройка сильно ударила по вашей семье?

— На V съезде кинематографистов Матвеева обвинили во всех мыслимых и немыслимых грехах. В начале 90-х наши дети остались без работы, а мы с мужем в одночасье потеряли все свои сбережения. Но Матвеев никогда не жаловался, понимал: тяжело в то время жили абсолютно все, почему же мы должны быть исключением? Единственное, чего он боялся, — голода, помнил, как тяжело нам приходилось после войны в Сибири, да и позже — в Москве. Но тогда мы были молодыми, когда все нипочем, а в преклонном возрасте лишения переживать куда сложнее.

— Почему Евгению Семеновичу так поздно поставили диагноз?

— Если бы я не настояла, он мог вообще не узнать о своей болезни. В последние три года его жизни мы обосновались на даче, откуда мужа постоянно таскали в Москву на съезды разных партий, каждая из которых старалась перетянуть «кинозвезду» на свою сторону. Евгений Семенович очень уставал, как-то в Москве ему стало плохо — он приехал практически без сознания. Я попросила сына и внука отвезти его на обследование в Кремлевскую больницу — Евгений Семенович был к ней прикреплен. После медкомиссии спрашиваю: «Что сказал врач?». — «Ничего страшного, — отвечает, — в легких есть какое-то черное пятнышко». Ох и разозлилась я тогда: «Ты что же, думаешь, что пятнышко в легких — это нормально? Там не должно быть ничего!». — «Ну конечно, — ворчал он, — ты всегда все лучше врачей знаешь. Они ничего не говорят, а ты целую бучу поднимаешь».

Время шло, ему становилось все хуже и хуже, он перестал есть и очень ослабел. Я снова позвонила сыну и попросила отвезти отца в больницу: «Ему надо ставить капельницы, пусть хоть так его поддержат». Поехали они в Москву, возвращаются после обеда ни с чем. Андрей мне потом рассказал, что отец вышел из клики понурый, с опущенной головой. Оказывается, в больнице Евгению Семеновичу сказали, что ему еще не время ложиться в больницу — очередь не подошла.

Сын у нас был такой же эмоциональный, как отец, и все никак не мог успокоиться: «Мама, ты представляешь: человек еле ходит, а они его в очередь записывают!». Словом, поднял такой скандал, что Евгения Семеновича на следующий же день положили в Кремлевку, из которой он уже не вышел. У него был рак легких в четвертой стадии, который врачи проглядели. Помочь ему уже ничем было нельзя, но мы этого не знали и надеялись на лучшее. Спустя какое-то время после его смерти дочь сказала мне: «Мам, а ведь я только сейчас поняла, что врачи положили отца умирать».

— Его палата находилась на отшибе, помимо нее, в длинном коридоре были только комнаты врачей и посередине — пост медсестры. Но когда ему стало плохо, ее на месте не оказалось. Евгений Семенович встал с постели, сказал: «Я, наверное, пойду покурю», но, сделав шаг, пошатнулся и попросил меня позвать внука. Я поняла, что он хочет в туалет, и предложила: «Давай я тебя отведу», но муж был очень щепетильный: «Нет, я пойду с Женей». Когда вернулись, он хотел сесть, но внезапно упал поперек кровати — голова у него свесилась вниз. Я бросилась к нему и кричу своим: «Зовите врача или сестру!». Побежали искать хоть кого-то из медперсонала. Внук Алексей с большим трудом отыскал докторшу из реанимации, она не спеша начала собирать свой чемоданчик. «Пожалуйста, быстрее!» — попросил он. Ее ответ Лешу ошеломил: «А куда торопиться?». И пошла вразвалочку.

Всех нас выгнали из палаты, начали его откачивать, но безрезультатно. Мне кажется, Евгений Семенович умер еще тогда, когда упал. Когда дочь пошла в больницу за документами, врачи цинично сказали ей: «Чему вы удивляетесь, вы разве не знали, что он умирает?». Но нам-то никто ничего не сказал, мы были уверены, что его просто подлечат. Светлана тогда так разволновалась, что мы и ее чуть не потеряли: она сердечница, ей нервничать нельзя...

— Евгений Семенович приходит к вам во сне?

— За те 10 лет, что я живу без него, это случилось только один раз. Мне приснилось, будто в яркий солнечный день я иду по улице и вдруг слышу за спиной его шаги. Поворачиваюсь, вижу, что он одет по-летнему. Улыбается, спрашивает: «Куда ты спешишь?». Хотела ответить — и проснулась. Но мне показалось, что он хотел позвать меня к себе. Помню, я тогда подумала: неужели за столько лет, что мы с ним прожили вместе, я ему еще не надоела?

Любовь до смерти. Карьера Евгения Матвеева от успеха к травле

Дальше была война

Травма и травля

Удивительно добрые фильмы Евгения Матвеева