Народный артист СССР (1960). Лауреат Сталинских премий (1947 — за роль Ульяныча в фильме «Глинка»; 1949 — за роль Степана Ивановича в фильме «Повесть о настоящем человеке»; 1952 — за роль Горового в фильме «Донецкие шахтеры»). Лауреат Государственной премии РСФСР им. К. С. Станиславского (1979 — за роль профессора Бурцева в спектакле ленинградского Театра драмы им.А.С.Пушкина "Пока бьётся сердце", посмертно).

От старых театральных ролей остаются только легенды. Остаётся ощущение:

Но кто мы и откуда,
Когда от всех тех лет
Остались пересуды,
А нас на свете нет?

Вот и образ Василия Васильевича Меркурьева живёт в воспоминаниях зрителей старой Александринки, в учениках профессора ЛГИТМИКа… «Остались пересуды», но и нечто большее. С первых шагов советского звукового кино Меркурьев – яркий театральный актёр – не брезговал «самым массовым из искусств». Там-то и живут интонации актёра, его голос, пластика, глаза…
Он родился шестого апреля 1904 года в городе Острове (ныне – Псковской области). Остров был построен как приграничная крепость, на берегу реки Великая. В этом городке, на улице Крутой ручей, и сейчас стоит дом, который все называют «домом Меркурьевых» и с гордостью показывают всем путешествующим, хотя подлинный дом, в котором вырос народный артист, конечно, не сохранился. В «островном» театре Меркурьев дебютировал в шестнадцать лет. И – произошло невероятное. Первая, ученическая роль в театральном кружке – и Варлаам в «Борисе Годунове». Казалось бы, что в этом необыкновенного – наверняка в том спектакле и Бориса, и Самозванца играли безусые вьюноши. Но в случае Меркурьева первая юношеская роль определила артистическое кредо на всю жизнь. Сейчас не осталось свидетелей того спектакля, но мы знаем, как точно вписался образ Варлаама в природу Василия Меркурьева. И фольклорная широта души, лукавство, и теплота домашнего хлеба, и бражный хмель. В этой палитре Меркурьев находил краски для своих будущих ролей. Пятьдесят восемь лет служения сцене… Разные, подчас – противоположные, роли, ненависть к актёрским штампам – и при этом верность своему стилю… Такое дано немногим артистам – тем, кто стал родным человеком для миллионов, чей голос узнаваем, несмотря на изобретательность лицедейских приёмов. После Варлаама, не отвлекаясь на суматоху Гражданской войны, Василий Меркурьев сыграл в театральном кружке ещё несколько ролей. Мечта о «своём театре» звала в столицу, молодой артист нуждался в

основательной школе. В 1923 году Василия Меркурьева принимают в Ленинградский институт сценических искусств, в класс профессора Л.С. Вивьена. Главной студенческой ролью Меркурьева стал Грознов из пьесы А.Н. Островского «Правда хорошо, а счастье лучше». И снова – удивительная предопределённость. Эту роль артист будет играть всю жизнь, находя в таком постоянстве особое вдохновение театрального служения.
После института Меркурьев служит в Ленинградском театре актёрского мастерства, сотрудничает и с Самарским краевым драматическим театром. Снова Грознов, а ещё – Расплюев в «Свадьбе Кречинского», Лука в «На дне», множество крупных характеров в советских пьесах, которые были сродни первым заметным ролям Меркурьева в кино – таким, как меньшевик в «Возвращении Максима», агроном Сташков в картине «Член правительства». Уже в 1932 году Меркурьев начинает преподавать в театральном институте, долгие годы он с удовольствием возился со студентами, ставил выпускные спектакли вместе с женой – Ириной Всеволодовной Мейерхольд. Дочь великого режиссёра стала для Василия Меркурьева любовью всей жизни и надо ли говорить, что в годы, когда саму фамилию Мейерхольд произносили только шёпотом, Василий Меркурьев вёл себя безупречно по отношению к памяти тестя, который когда-то похвалил его за образ колеблющегося нациста Краузе в фильме "Профессор Мамлок": «Я видел эту картину! Ты там здорово жрешь бутерброды!». О большой семье Меркурьевых можно прочитать  в его же книге "Сначала я был маленьким"
После целого ряда ярких киноэпизодов (я бы выделил колоритнейшего Дыгайло в "Танкере "Дербент") Василий Меркурьев получил одну из центральных ролей в музыкальной фронтовой комедии «Небесный тихоход». Роль убеждённого холостяка старлея Тучи получилась репризной, по ней Меркурьева запомнили и полюбили навсегда миллионы зрителей. Сразу после Тучи – другая крупная удача, Ульяныч в фильме

«Глинка». Мудрый и преданный, хлопотливый и ласковый слуга великого композитора, по замыслу режиссёра, олицетворял связь М.И. Глинки с народом. Меркурьев не превратил эту метафору в плоский плакат, он чувствовал обаяние народного характера, глубину фольклора. Рядом с этой киноролью можно поставить две театральные работы актёра – Прохора Дубасова из спектакля «Полководец Суворов» и Меншикова в «Петре Первом». Эти роли составили славу актёра. К Меркурьеву пришли звания, ордена, сталинские премии. О главной награде хорошо сказал собрат по актёрскому цеху – Игорь Ильинский: «Василий Васильевич был одним из немногих актёров, которому удалось войти в каждую семью родным, близким человеком». С тридцатых годов почти каждый вечер Василий Меркурьев выходил на сцену Александринки. Островский, Горький, Всеволод Вишневский… Пьесы о наших современниках - «Семья Журбиных», «Тяжкое обвинение», «Пока бьётся сердце»… Не слишком удачной была, пожалуй, только роль маршала артиллерии Воронова в "Сталинградской битве", где Меркурьева озвучил Названов.

Две главные роли, сыгранные Меркурьевым в фильмах Михаила Калатозова в течение трёх лет, поражают разнообразным богатством актёрского таланта. Академик архитектуры Нестратов из «Верных друзей» - самый смешной персонаж нестареющей комедии. Избалованный славой сибарит, комично чванливый и обаятельно хвастливый. А как игриво, с детской шаловливостью в глазах, он выбрасывал за борт ботинок «верного друга»… Сценаристы «Верных друзей» - А. Галич и К. Исаев – взяли за основу джеромовский сюжет о «троих в лодке» и блестяще интерпретировали его, погрузив в советскую реальность. Праздничный, волнующий песнями Тихона Хренникова, фильм вышел на экраны в 1954 году. В первый же год картину посмотрели десятки миллионов зрителей! И все признавали Василия Меркурьева «первым среди равных» в блестящем актёрском созвездии, собранном Калатозовым. В том же году популярен был фильм-ревю "Мы с вами где-то

 встречались", в одном из эпизодов которого Меркурьев, используя нестратовскую маску, блестяще подыграл Райкину. Но вот в 1957 году Калатозов снимает новое кино, на этот раз – по сценарию Виктора Розова, – «Летят журавли». Снимает трагедию после комедии. И только один актёр из ансамбля «Верных друзей» получает главную роль и в «Журавлях» - Василий Меркурьев. Бывают в искусстве явления, за которыми стоят судьбы поколений. Такой фильм, как «Летят журавли», был необходим, он не мог не случиться. Подобно симоновскому стихотворению «Жди меня», розовские журавли и через сто лет будут повествовать новым поколениям о Великой Отечественной, о любви и верности, о сломанных судьбах и величии человеческого духа. В пьесе «Вечно живые», которая стала основой сценария «Летят журавли», в списке действующих лиц герой Василия Меркурьева – доктор Бороздин – стоит первым. В фильме в центре внимания оказался образ Вероники – молодой героини. Образ, созданный Меркурьевым получился под стать Веронике по эмоциональной силе, по сложной гамме

 психологических оттенков. О таких людях, как меркурьевский Фёдор Иванович Бороздин, говорят – истинный русский интеллигент. Ранимый, бескорыстный, смущённо прячущий свой взрывной темперамент, который проявляется только в кульминационные моменты жизни. Как не похож этот человек на вальяжного академика Нестратова! Мы видим внимательные глаза врача, в которых написано – не навреди. А ведь в напряжении военных дней так легко обидеть человека… Вокруг доктора Бороздина – тесная цепочка семейных трагедий, а ещё – трагедия страны, оставленные немцу города, тысячи и тысячи израненных солдат… Навсегда врезается в память монолог в госпитале, когда, утешая юного изувеченного солдата, доктор Бороздин говорит о женщинах, не дождавшихся своих фронтовиков: «Им наше общее мужское презрение!». Сказав эти слова, он понимает, как они бестактны по отношению к Веронике, бросает на неё горький беспомощный взгляд… Потом, уже после Победы, мы видим добрую руку Фёдора Ивановича Бороздина на плече Вероники. Они вместе встречают на вокзале фронтовиков, среди которых нет «вечно живого» Бориса.

Знаменитый гневный монолог Бороздина, обращённый к зарвавшемуся эгоисту Марку, произносился с меркурьевским воркованием (эту интонацию ухватили пародисты 1950-х-60-х), но ни Лев Гурыч Синичкин, ни Нестратов, ни Ульяныч никогда бы не решились на такие слова: «Ты что, считаешь, что за тебя, за твоё благополучное существование кто-то должен терять руки, ноги, глаза, челюсти, жизнь?.. А ты – ни за кого и ничто!». Чтобы перевоплотиться в такого человека, актёру нужно было что-то поменять в собственной природе…
Советский кинозритель накрепко полюбил Меркурьева после «Небесного тихохода», а мировая известность пришла к мэтру отечественного актёрского искусства после фильмов «Двенадцатая ночь» и «Летят журавли». Меркурьевский Мальволио из «Двенадцатой ночи» (эту роль Василий Васильевич играл и на театральной сцене) отвечал высоким требованиям английских традиций шекспировского театра. А всемирная слава фильма «Летят журавли» отразилась во множестве премий, в том числе – и в ласкающей честолюбие художника номинации «лучший фильм ХХ века». Из позднейших работ отца П.В. Меркурьев выделяет главную роль в фильме Ершова "Поздний ребёнок". По этой роли можно судить о необычной для театральных актёров того поколения камерной манере Меркурьева. Запомнился, не заплесневел с годами и дуэт с Олегом Табаковым в "конфликте хорошего с лучшим" "Люди на мосту".

Одна из любимых ролей Василия Меркурьева, воплощённая и на сцене, и на экране – Иван Иванович из гоголевской повести. Ивана Никифоровича играл любимый партнёр – Юрий Толубеев. Актёрам удалось уловить тончайшие нюансы гоголевской прозы, их дуэт остаётся непревзойдённым, единственным в своём роде. А спектакль «Последняя жертва» поставила для Александринки Ирина Мейерхольд. Меркурьев с наслаждением снова окунулся в стихию А.Н. Островского – и роль Флора Федуловича Прибыткова ныне является театральной легендой. Последней ролью актёра стал ещё один доктор – Бурцев в пьесе Д.Я. Храбровицкого «Пока бьётся сердце». Кажется, должна была сбыться и давняя надежда Василия Васильевича – роль Рембрандта в пьесе Дмитрия Кедрина. Но… болезнь прервала репетиции, а Государственную премию за роль Бурцева Меркурьеву присудили в 1979 году уже посмертно.

…Прощались с Василием Васильевичем Меркурьевым в Александринке – тогдашнем ленинградском Театре имени А.С. Пушкина. Меркурьев был поклонником искусства Ф.И. Шаляпина. Артисту льстило, когда его сравнивали с великим певцом, когда говорили о «шаляпинском обаянии» Меркурьева. Особенно часто в доме Меркурьевых звучало «Сомнение» Глинки. При первых звуках шаляпинского голоса – «Уймитесь, волнения страсти» - на глазах Василия Васильевича появлялись слёзы. И вот, когда вокруг гроба стоял почётный караул артистов, под сводами Александринки зазвучал Шаляпин. «Сомнение». Вспоминает сын В.В. Меркурьева – Пётр Васильевич Меркурьев-Мейерхольд: «Я неотрывно смотрел на лицо покойного отца и вдруг увидел, что по его щеке катится слеза.
- Анна, смотри!
- Плачет! – ответила Анна.
- А он всегда плакал, когда Шаляпин пел это».
Тогда под куполом Пушкинского театра, звучал и басок бражника Варлаама, и голос доктора Бороздина, и оставшийся в мечтах, несыгранный монолог Рембрандта. Отныне и Пушкин, и Глинка объединяли двух артистов – Фёдора Шаляпина и Василия Меркурьева – за порогом земной жизни, в широких приделах истории российского искусства.

"Василий Меркурьев. Пока бьется сердце..." Документальный фильм

 

«Верные друзья» в жизни не здоровались? Легендарной картине - 55 лет

 

История о том, как, вспомнив молодость, отправились путешествовать на плоту три товарища - известный столичный хирург Борис Чижов, профессор-животновод Александр Лапин и академик архитектуры Василий Нестратов, уже давно стала классикой нашего кинематографа

В этом году одной из лучших советских комедий режиссёра Михаила Калатозова «Верные друзья» исполняется 55 лет. Но путь её к зрителю оказался тернист…
Когда Алекcандр Галич и Константин Исаев написали сценарий для комедии «Верные друзья», их работу сперва забраковали. Мол, вышестоящее начальство посчитало недопустимым показывать таких солидных людей в «глупых и смешных» ситуациях. Но, после того как у режиссёра Михаила Калатозова возникла идея снять какую-нибудь комедию, в Министерстве культуры вспомнили о сценарии Галича и Исаева и разрешили Калатозову попытаться сделать на его основе фильм.

Актёры героически плавали по Оке даже в холода

Запрет на Галича

«Картина была снята в 1954 году, но на экраны вышла не сразу, - рассказывает внук режиссёра Михаил Калатозишвили. - Происходило что-то странное. До сих пор точно нельзя объяснить, кто и почему запретил выпускать фильм в прокат. Ведь ничего антисоветского в нём не было - это очень простая и добрая история. Возможно, камнем преткновения стал поэт Александр Галич, находившийся в опале у власти. Ведь «Верные друзья» - это единственный фильм, который разрешили снять по его сценарию». Когда в 1970-е годы творчеству Галича включили «красный свет», его фамилию вычеркнули из титров картины. Московские сцены «Верных друзей» просто уникальны - фильм стал своеобразной хроникой того времени. Например, в картину вошли кадры реального строительства знаменитой гостиницы «Украина» и нескольких центральных сталинских высоток. Большинство «водных» съёмок «Верных друзей» проходило в летнее время на Оке недалеко от Тарусы. Но за три тёплых месяца снять все сцены не успели, поэтому съёмочная группа переехала в Ростов.
Самой знаменитой песней из кинофильма «Верные друзья» стала «О любви немало песен сложено…» в исполнении Александра Борисова (Лапина). После выхода фильма на экран она постоянно транслировалась по радио как самая заказываемая радиослушателями. Знаменитый композитор Василий Соловьёв-Седой рассказывал, что многие свои песни он написал, слушая именно эту песню в исполнении Борисова. А после дружного исполнения Александром Борисовым, Борисом Чирковым и Василием Меркурьевым песни «Плыла, качалась лодочка по Яузе-реке» эту песню композитора Тихона Хренникова запел весь Советский Союз.

 

Губернаторов - на плот

 

«Ходила такая байка, что главные герои фильма «Верные друзья» в жизни друзьями совсем не были, - говорит Михаил Калатозишвили. - Думаю, что разговоры эти небеспочвенны. Для актёрской среды это нормальное явление - когда на экране изображают дружбу и любовь люди, которые в обычной жизни даже не здороваются. Но Борисов, Чирков и Меркурьев были великолепными профессионалами. Они умели свою творческую ревность оставить за кадром, чтобы у зрителя ни на минуту не возникало сомнения в искренности их дружбы.
Конечно, сегодня представить себе ситуацию, в которой высокопоставленные чиновники вдруг сели бы на плот и поехали путешествовать по Оке, сложно, но у нас появилась идея попытаться это проверить. С 7 по 9 августа в Калужской области недалеко от Тарусы, где проходили съёмки «Верных друзей», состоится первый кинофестиваль «Верные друзья», посвящённый 55-й годовщине фильма. Откроется он шествием плотов. Так вот на первый плот мы хотим посадить трёх губернаторов - Московской, Калужской и Тульской областей. Если они дадут своё согласие проплыть таким образом по Оке, то подтвердят, что невозможное всё же возможно».

 

источник- Автор: Валентина Оберемко Статья из номера: АИФ №32 от 05 августа 09  http://www.aif.ru/culture/article/28518

"Он был так популярен, что его узнавали по голосу, когда он куда-то звонил"

100 лет Василию Меркурьеву

6 апреля исполняется 100 лет со дня рождения выдающегося русского актера Василия Васильевича Меркурьева. Он всю жизнь проработал в Александринке, сыграл в фильмах-хитах 40-50-х годов: "Небесный тихоход" (1946) и "Верные друзья" (1954). Это роли, которые знала вся страна. С его сыном - музыковедом, актером Петром Васильевичем МЕРКУРЬЕВЫМ встретился корреспондент "Известий" Артур СОЛОМОНОВ.

"Ириша, как у меня болит?"

Отношения моих родителей - Ирины Всеволодовны Мейерхольд и Василия Васильевича Меркурьева - были уникальны. Это была до последних лет юношеская влюбленность. Они были очень привязаны друг к другу, прожили вместе 44 года, а чувства тем не менее оставались свежими.

Это не значит, конечно, что все шло гладко. У мамы-то характер папочкин - Всеволода Эмильевича! Мама органически не могла быть не правой. И даже понимая, что совсем не права, все равно доказывала, что права. (Смеется.) Мы это воспринимали с юмором. А доброты она была потрясающей.

А как мать чувствовала организм папы - это что-то невероятное. Они к врачу ходили всегда вместе. Врач спрашивает: "Василий Васильевич, как у вас болит?". "Вы понимаете, я вздохну, что-то начинает..." Потом он замолкал и спрашивал: "Ириша, как у меня болит?". И мама спокойно рассказывала врачу, а папа только, соглашаясь, кивал головой. Это были сообщающиеся сосуды.

Когда они встретились, Меркурьев был женат. Правда, это был гражданский брак, но тогда на это не обращали внимания. А мама за какое-то время до встречи с папой разошлась со своим вторым мужем. Меркурьев - ее третий муж.

Очень был забавный случай, когда на вечеринке в большой компании одна воздыхательница по папе спросила у мамы через стол: "Ирина Всеволодовна, а правда, что Василий Васильевич ваш третий муж?" Мама тут же ответила: "Да, третий, не считая мелочей". Папа потом сказал: "Ириша, как ты неделикатно ответила". - "Не менее неделикатно, чем меня спросили".

"Родился я в кулисе"

Мне казалось, что папа все время работает. Он был или в театре, или на съемках, а когда дома - то, сидя в своем кресле или лежа на огромной кровати, обложенный книгами, учил роль. Роль учил всегда тихо - бормотал. А потом, бывало, сидим на кухне - и вдруг он начинает что-то говорить. И это звучало так естественно, что мы не всегда понимали, что это текст роли.

Меня поражает сила духа моих родителей. Когда у них уже была дочь, а мама была беременна второй дочерью, они взяли троих детей брата моего папы в свою семью. Ведь брат моего отца был репрессирован. Его звали Петр Васильевич Меркурьев.

И вдруг моим родителям нестерпимо захотелось иметь сына. Ведь я не случайно родился - я желанный. А тогда еще неизвестно было, как закончится война, где будет Гитлер. И они в это страшное время, имея двух своих дочерей, трех приемных детей, рожают еще одного.

Родился я прямо в кулисе. Это было в Колпашеве, в Томской области, на Оби. Мама меня родила на репетиции. Шел сорок третий год - какой уж тут декретный отпуск. У мамы начались схватки. Папы в этот момент не было в театре. С мамой была моя тетушка, мать моих двух двоюродных братьев и сестры. Тетя Лара приняла роды у мамы. И сказала: "Иришенька, у тебя мальчик!". И мама сразу же сказала: "Здравствуй, Петенька!". Она тут же решила назвать меня в честь папиного брата, которого они очень любили.

Когда мы возвращались из эвакуации, увидели двоих брошенных детей. Очевидно, какая-то женщина отстала от поезда и потеряла их. Мама моя подобрала этих детей и привезла с нами в Ленинград. Помимо этого, она привезла в Ленинград целиком коллектив самодеятельного театра, который работал у нее в Новосибирске. И весь коллектив поступил на курс в театральный институт. Их не сразу разместили в общежитии, потому что Ленинград только освободили от блокады. И многие жили у нас дома. Словом, это был настоящий табор.

Мама моя не меняла фамилии - всегда была Ирина Мейерхольд. И ее, как дочь врага народа, потихоньку, под благовидным предлогом, убрали со всех работ. Двенадцать лет она не работала. Поэтому папа долгое время один тащил всю семью, летая со съемки на съемку, с концерта на концерт.

Первое время, после того как мы вернулись из эвакуации, мы жили в трехкомнатной квартире - каждая комната где-то по 15 метров. А в соседней квартире, большой - там общая площадь была где-то 80 метров, - жил Александр Александрович Брянцев, основатель ленинградского ТЮЗа. Однажды Брянцев зашел к нам в квартиру, попросил что-то у моей бабушки - лук или что-то в этом роде. Бабушка пригласила его на кухню, и они пошли мимо всех комнат. Брянцев увидел весь наш табор. И, когда бабушка его провожала, он сказал: "Анна Ивановна, скажите Васе: пусть ко мне зайдет, когда вернется из театра".

Папа пришел после спектакля, бабушка сказала о просьбе Александра Александровича. Папа сразу пошел к нему, постучал - звонков тогда еще не было. Брянцев открыл дверь, пригласил его и говорит: "Вася, нам со старухой такая большая квартира ни к чему, а тебе с твоим табором - в самый раз. Давай переезжай. А чтобы ты не передумал наутро, переезжай прямо сейчас". И ночью состоялся переезд! Взаимопомощь, сострадание, сочувствие - это было абсолютно естественным в то время. Я думаю, что сейчас папе было бы трудно жить.


"У нас корова была, свиньи, куры"

Всю жизнь мы жили на даче, которая сначала была сдана папе в аренду, а незадолго до его смерти дачу ему передали. У нас было там свое подсобное хозяйство, с которого мы кормились. А иначе просто не выжили бы. У нас корова была, свиньи, куры. Но это, конечно, в первые послевоенные годы, пока жить было очень тяжело. Родители порой на себе тащили продукты из дачи домой, а путь до станции был неблизкий.

Отец очень любил работать на даче. Вообще он терпеть не мог пассивного отдыха. Даже последние годы, когда работать на огороде ему было уже тяжело, он клал на землю фанеру, ложился на нее и вручную потихоньку обрабатывал грядки. И нас порой это, честно говоря, раздражало, потому что мы хотели побездельничать. Но когда он работал, бездельничать было невозможно. Папа никогда не призывал к труду. Проходил мимо нас, видел, что мы сидим без дела, вздыхал - и шел работать. Ну, и мы - за ним.

Он любил устраивать на даче какие-то усовершенствования. Провел водопровод, вся дача была опутана какими-то моторчиками, которые качали воду в дом. Их было огромное количество, и они все время горели! (Смеется.)

Папу с этими делами всегда обманывали. На все эти моторчики и тому подобное уходило дикое количество денег. Потом у него появилась идея - у дома сделать винтовую лестницу. Мы так и не могли понять: куда, зачем? Но кто-то ему посоветовал. Даже привезли ступеньки, которые потом долго лежали, пока из них не сделали что-то совсем другое. Папа сделал паровое отопление, которое без конца лопалось: не сливали воду, когда было надо. Папа провел на дачу телефон. Словом, дача была прорва, в нее вкладывалось немыслимое количество денег.

Дача находилась от ближайшего населенного пункта в двух с половиной километрах. Поэтому отдельно стояли столбы для телефона, отдельно - столбы для света. Время от времени ветер эти столбы валил.

Рядом была воинская часть, где к папе прекрасно относились, они провели на нашу дачу еще один телефон, по которому можно было звонить напрямую по межгороду. Нужно было только сказать позывной "градусник" - и папу соединяли с Ленинградом.

И в свободный день - а таких было очень немного - папа старался вырваться на дачу. Подышать, поудить рыбу. Охотником он не был - жалко было убивать зверей. Я его спрашиваю: "Папа, а рыбу не жалко?" - "А у нее кровь холодная".

Папа сажал яблони, цветы, строил баню. Он никогда ничего не коллекционировал, не собирал, не копил. Был очень органичным человеком. Ведь смешно сказать, что, скажем, кошка коллекционирует цветочки? Вот так же и с ним.


"Самое страшное наказание - когда папа замолкал"

В 1959 году меня вдруг пригласили сниматься в кино, не зная, что я - сын Меркурьева. Мне тогда было шестнадцать лет. Папа в это время снимался в Сибири, и я сказал маме, что меня приглашают на роль в кино - кстати, довольно большую. Мама ответила, что папа будет очень недоволен. Но надо было давать ответ, и я согласился. И вот папа приехал, и я ему сказал, что снимаюсь в картине. Услышав это, папа замолчал. А это было для меня самым страшным наказанием. Лучше бы побил! (Смеется.) Но такого, конечно, он никогда не делал.

Перед премьерой фильма папе позвонил второй режиссер: "Василий Васильевич, мы хотим вас пригласить на премьеру фильма, где играет ваш сын". И папа ему выдал по телефону всю порцию: "Почему вы не спросили родителей?" - "Василий Васильевич, мы не знали, что он ваш сын". - "Хорошо, а если не мой? Он что, сирота? Вы вскружите человеку голову, а ему учиться надо". Папа боялся, что успех на меня отравляюще подействует.

И вот, когда я сидел в зале на последнем ряду и трясся от страха, вдруг раздались аплодисменты - это вошел папа, который, как всегда, смущенно улыбался, когда его приветствовали. Ведь любовь к нему была невероятная. Его не разрывали на части, нет, его боялись похлопать по плечу, но отношение к нему было как к родному. Так вот, папа вошел в зал, увидел меня - и помрачнел.

После фильма мы шли вместе, он приобнял меня и сказал: "Ты знаешь, у тебя это получается, и от тебя это никуда не уйдет. Пока не завершишь музыкальное образование, лучше не соглашайся сниматься. Самое главное - чтобы у тебя была еще профессия. Потому что наша актерская профессия - зависимая. Ты посмотри, по сколько лет, бывает, я сижу в театре без работы". И судьба показала, что он был прав. Мне удается совмещать съемки со своей работой музыковедом, и у меня нет комплекса невостребованности. А боялся папа этого и, конечно, того, что меня станут сравнивать с ним.


"Василий Васильевич, вы будете получать половину зарплаты"

У папы был простой и ясный характер. Какой самый неудобный для музыковедов композитор? Моцарт. Потому что там все ясно, просто и гениально. Вот и у моего папы было все ясно и просто. Он был очень простодушным человеком. Папе было все равно, во что одеться, что съесть. Неприхотлив он был до аскетизма.

У него было обостренное чувство справедливости. Игорь Ильинский рассказывал, как однажды, еще до войны, Малый театр был на гастролях в Ленинграде. Фамилия Ильинского, только что перешедшего в Малый, была в самом конце афиши. В конце спектакля всем подарили цветы, и Ильинский остался без букета. Ильинский говорил: "Вообще я несерьезно отношусь ко всем этим подношениям, но тогда было обидно". И вдруг через весь партер идет Меркурьев с каким-то цветочком и преподносит Ильинскому.

Беспредельно обожал музыку и цирк. Не было ни одной программы в ленинградском цирке, которую бы он не посмотрел дважды, трижды, а то и четырежды в год! Он советовал всем своим ученикам ходить в цирк, поскольку там не выйдешь на арену, не чувствуя партера или плохо запомнив последовательность действий.

Он преклонялся перед Мравинским. И тоже советовал своим студентам ходить на концерты Мравинского - какой у него ансамбль, при том, что роль каждого слышна, оркестр в целом звучит потрясающе.

Меркурьев был профессором театрального института, а по каким-то идиотским нормам полагалось, что профессор должен писать научные труды. Он говорил: "Я ведь артист, практик, я не пишу!" "Василий Васильевич, тогда вы будете получать половину зарплаты", - отвечали ему.

И он задумал сыграть спектакль со студентами профессора Татьяны Григорьевны Сойниковой. У нее на курсе в тот момент ставился спектакль "Правда хорошо, а счастье лучше". Папа роль Грознова играл с 1925 года. Еще в институте у Леонида Сергеевича Вивьена, у которого учился. И вот - спектакль. Учебный театр набит до отказа! Многие недоброжелатели Сойниковой надеялись, что сейчас Меркурьев выйдет и разделает под орех ее учеников, тем самым доказав, что она неправильно их учит. В первом акте Грознов не появляется. А во втором - выходит папа и никак не подавляет студентов, а работает с ними в одном ансамбле, совершенно не "премьерствуя". Чувство ансамбля в нем было заложено до такой степени, что, даже играя со студентами, он не стремился тянуть одеяло на себя. Кстати, роль Грознова он играл с двадцати двух до семидесяти трех лет, а умер в семьдесят четыре.

Были, конечно, роли, которые ему приходилось играть, а он не хотел. Сначала спорил, а после соглашался - и в результате играл хорошо. За исключением, может быть, нескольких случаев.

"Папа смущался, что был ростом выше своего учителя"

Меркурьева приглашали очень многие театры Советского Союза играть в тех спектаклях, в которых он был занят в Пушкинском театре. По стране шли спектакли "Правда хорошо, а счастье лучше", "Чти отца своего", "Тяжкое обвинение" и многие другие. И папа приезжал не как гастролер: сразу раз - и впрыгнул в спектакль! Нет. Он приезжал за неделю, репетировал, входил в ансамбль, а потом шли колоссальные триумфы. Он так играл в Комсомольске-на-Амуре, Семипалатинске, Смоленске, Кунгуре, Березниках, Новосибирске, Владимире... Городов, наверное, тридцать.

Папа очень любил фразу Виктора Гусева: "Слава приходит к нам между делом, если дело достойно ее". А когда кто-то про кого-то что-то нелестное говорил, папа отвечал одним словом: "Он труженик". Вот это слово покрывало абсолютно все недостатки того, о ком плохо говорили.

Переживания папы в основном были связаны с тревогой за судьбу близких - то, что мама не работает, что дочь болеет, что сын болеет. И, конечно, как у всех актеров, у него тоже была творческая неудовлетворенность. Он переживал от неверия режиссеров в то, что он может играть трагические роли. Он ведь хотел сыграть Отелло. Когда его убеждали, что у него талант другой природы, он отвечал: "Дайте мне провалиться! Пусть меня закидают тухлыми помидорами! Докажите мне, что я не прав". Не дали.

Он обожал своего учителя Вивьена. Хотя я считаю, что он перед папой виноват. Впрочем, это, конечно, очень сложно - Вивьен как режиссер видел папу характерным актером и понимал, что лучше папы эти роли никто не сыграет. У него была задача - поставить спектакль, а в трагических ролях и героических он Меркурьева не видел. Потом папа доказал, что он это может. А ведь нужно учесть, что у Вивьена в труппе, помимо Меркурьева, в распоряжении были Черкасов, Симонов, Толубеев, Фрейндлих, Екатерининский, Жуковский - плеядища таких актеров! И даже так называемые середняки были такого масштаба, какого сейчас нет у так называемых "звезд".

Но папа относился к своему учителю очень трепетно. Вплоть до того, что смущался, что он ростом выше него.


"Нам нужно два вагона семенного гороха"

Меркурьев был так популярен, что его узнавали по голосу, когда он куда-то звонил. Скажем, звонит в аптеку, здоровается, а там отвечают, обомлев: "Василий Васильевич, это вы?"

Кстати, был такой забавный случай. Звонит ему председатель облисполкома: "Василий Васильевич, я знаю, вы завтра едете в Москву. Вы не могли бы позвонить министру сельского хозяйства?"

- "Зачем?" - "Вы знаете, у нас такой конфуз вышел - Ленинградская область осталась без семенного гороха. Нам нужно два вагона семенного гороха". Приехали мы в гостиницу, а он, как всегда, забыл паспорт. И, как обычно, извиняется, что без паспорта. Ему, конечно, отвечают, что это не проблема.

Папа сразу позвонил секретарю министра: "Здравствуйте!" - "Ой, не может быть! - отвечает секретарь. - Я не ошибаюсь, это Меркурьев?" - "Да". И он просит пригласить к телефону министра. Секретарь отвечает, что у министра сейчас совещание, но она передаст, что звонил Меркурьев. Вдруг министр хватает трубку и спрашивает, что может сделать для него. Тут же присылает за ним машину, мы приезжаем с папой вместе. Все министерство высыпало из кабинетов. Папа идет, все за ним. И начинает он излагать просьбу. Тот говорит: "Ах, мерзавцы! Знают же, что я вам не смогу отказать!" И в этот же день в Ленинград пошли два вагона с горохом.

А как он помогал людям квартиры получать, телефоны, устраивал в больницы. Однажды мама даже сказала: "Вася, ты для чужих все делаешь, а для своих детей - так мало". Он ответил: "Я не вечен. Я хочу умереть, зная, что мои дети без меня справятся". Он ведь за нас никогда нигде не просил. Единственное - в театры или в цирк мы, дети Меркурьева, ходили всегда бесплатно. Ну и, конечно, в больницы он нам помогал устраиваться.

У нас с папой не бывало длинных разговоров. Мы и так понимали друг друга, чувствовали друг друга. Не было праздности, не было праздных разговоров, каких-то вечеров воспоминаний. Папа жил сегодняшним днем, тем, что он должен сделать сейчас, и своими планами.

Вся жизнь была в труде и в радости, потому что была любовь. И это - самое главное в жизни моих родителей. Все было согрето любовью. Любовью папы к нам, людей - к папе. Были у нас дни очень тяжелые, много лиха мы пережили. Болезни наши, болезни папы, инфаркты мамы... Жизнь была соткана из труда и любви.

Помню один случай. Мне было лет десять-одиннадцать, Мейерхольда еще не реабилитировали. Мы сидели на кухне, когда мама сказала: "Вот вы все тут Меркурьевы, а я одна - Мейерхольд". И я говорю: "Мамочка, а хочешь, я возьму твою фамилию?" Папа как-то напрягся, промолчал, а потом, вставая из-за кухонного стола, сказал: "Тебе еще очень пригодится моя фамилия". И, безусловно, до сих пор эта фамилия меня и ведет, и помогает, и накладывает большую ответственность

17:17 05.04.04 http://www.izvestia.ru/news/288765

Легенды мирового кино Василий Меркурьев

 Кинороли:

1924 ДЕВЯТОЕ ЯНВАРЯ
1934 ЗЕМЛЯ ВПЕРЕДИ
1935 ИНЖЕНЕР ГОФ («Земля впереди»)
1936 ИСТОРИЯ ОДНОГО МАШИНИСТА
1936 ЛЕНОЧКА И ВИНОГРАД
1937 ВОЗВРАЩЕНИЕ МАКСИМА
1937 ТАЙГА ЗОЛОТАЯ
1937 ВОЛОЧАЕВСКИЕ ДНИ
1938 ПРОФЕССОР МАМЛОК
1938 Выборгская сторона
1938 КОМСОМОЛЬСК
1939 ТАНКИСТЫ
1939 ГОСТЬ («Шпион»)
1939 Хирургия
1939 Член правительства
1940 ТАНКЕР «ДЕРБЕНТ»
1940 Моя любовь
1940 ПРИЯТЕЛИ
1941 ПЕСНЬ О ДРУЖБЕ
1942 МОРСКОЙ БАТАЛЬОН
1943 Небесный тихоход
1944 ГЛИНКА
1944 СЫНОВЬЯ
1945 Золушка
1946 Повесть о настоящем человеке
1947 Звезда
1947 СТАЛИНГРАДСКАЯ БИТВА
1948 ДОНЕЦКИЕ ШАХТЕРЫ
1949 Незабываемый 1919-й
1950 НАВСТРЕЧУ ЖИЗНИ
1950 ДЖАМБУЛ
1951 ЛЕС
1951 ЧЕСТЬ ТОВАРИЩА
1953 ЧЕСТЬ ТОВАРИЩА
1954 Верные друзья
1954 Мы с вами где-то встречались...
1954 ЧЕМПИОН МИРА
1955 ГВОЗДЬ ПРОГРАММЫ
1955 Двенадцатая ночь
1956 НА ПОДМОСТКАХ СЦЕНЫ
1957 Летят журавли
1958 ПУЧИНА
1958 У ТИХОЙ ПРИСТАНИ
1959 ГОРЯЧАЯ ДУША
1959 ЛЮДИ НА МОСТУ
1960 БЕССОННАЯ НОЧЬ
1960 ПОВЕСТЬ ПЛАМЕННЫХ ЛЕТ
1960 Серёжа
1961 ДЕВЧОНКА, С КОТОРОЙ Я ДРУЖИЛ
1962 ЧЕРЕМУШКИ
1963 ПОЛУСТАНОК
1963 ПРИНИМАЮ БОЙ
1965 ПЕРЕКЛИЧКА
1969 Дворянское гнездо
1970 Семь невест ефрейтора Збруева
1970 ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ПОССОРИЛСЯ ИВАН ИВАНОВИЧ С ИВАНОМ НИКИФОРОВИЧЕМ
1971 ПРОЩАНИЕ С ПЕТЕРБУРГОМ
1973 ЗДЕСЬ НАШ ДОМ
1973 Москва-Кассиопея
1974 ВЕРНЫЙ ДРУГ САНЧО
1974 Ксения- любимая жена Федора

В театре:

1926 Правда – хорошо, а счастье лучше – Грознов
1927 На дне – Лука
1928 Высшая мера – Мерц
1932 Правда – хорошо, а счастье лучше – Грознов
1935 Господа офицера – Назанский
1937 Щорс – Щорс
1938 Доходное место – Досужев
1938 Пётр Первый – Меншиков
1939 Полководец Суворов – Прохор Дубасов
1941 Горе от ума – Фамусов
1941 В степях Украины – Чеснок
1942 Поздняя любовь – Николай Шаблов
1946 За тех, кто в море! – Максимов
1948 Лес – Восьмибратов
1951 Двенадцатая ночь – Мальволио
1954 Годы странствий – Архипов
1956 Пучина – Боровцов
1958 Правда – хорошо, а счастье лучше – Грознов
1961 Потерянный сын – Охотников
1963 Оптимистическая трагедия – Вожак
1963 Семья Журбиных – Матвей Журбин
1964 Доброта – Старый доктор
1966 Доходное место – Досужев
1971 Последняя жертва – Прибытков
1973 Горячее сердце – Курослепов
1974 Похождения Чичикова – Манилов
1976 Пока бьётся сердце – Бурцев

источники- http://community.livejournal.com/chtoby_pomnili/87155.html     http://www.izvestia.ru/person/article46257/