Начнем с банальности: история делает символичным каждый шаг известного человека (да и человека вообще). Мария Ивановна Бабанова стала символом советских 20-х гг., но символичность ее судьбы намного, намного глубже.
     Судите сами.
 
     Прочь из прошлого
 
     Мария Ивановна родилась в 1900 году в Замоскворечье. И сразу судьба вплела в обстоятельства места и времени дополнительный смысл: ровесница нового века и уроженка такого театрально-«островского» района!..
     Она родилась в среде, досконально изученной и воспетой великим драматургом. Впрочем, без романтических вкраплений в эту добротную неброскую жизненную ткань не обошлось. Отец будущей артистки был потомком настоящего цыганского барона! Знойный красавец Иван Бабанов увел купецкую дочку Катеньку Прусакову и женился на ней вопреки воле ее родителей.
     Впрочем, на этом весь романтизм родителей Марии Ивановны и исчерпался. К моменту ее рождения они вели скучную и размеренную жизнь замоскворецких обывателей средней руки. Никакой поэзией быта героев Островского, а тем паче А. Чехова в доме не пахло. «Отец был бессмысленно, тяжело скуп, прятал даже мои детские деньги, которые давались к празднику… Родные были не очень любимы мной, так как от них я получала только бытовые «блага», но не получала того, что нужно детскому сердцу. Все, что я любила, находило жесткий запрет», – вспоминала Мария Ивановна (цит. по: М. Туровская, с. 9).

    Вот где, наверно, истоки темы «холодного», одинокого детства, – детства героев Диккенса и Достоевского, Андерсена, Экзюпери!.. Дивный голос Бабановой (голос-колокольчик) зазвенит в детских радиопостановках 50 – 70-х гг. о своем, об очень глубоком…
     Из «холодного» дома родителей Бабанова ушла безо всяких сожалений. Впрочем, поначалу этот «уход» был чисто внутренним и для окружающих незаметным. К тому времени разразилась революция, обрушив привычный быт, а заодно и его предрассудки и ограничения. Революция бросила семейство Бабановых в привычную теперь для огромного большинства нищету, зато позволила юной Мусе свободней выбрать свою судьбу.
     Бабанова устраивается на работу в Наркомпрос и одновременно, не сказав об этом родителям, посещает театральную студию Ф.Ф. Комиссаржевского – брата знаменитой актрисы. Здесь Бабанова выходит за своего первого избранника. Но обо всем этом родители узнают лишь через год. И весь этот год Муся Бабанова, как ни в чем не бывало, будет заплетать утром косу и уходить на службу, а поздним вечером возвращаться в родительский дом по опасным, утопавшим в снегу улицам.
     Бабанова останется навсегда верной двум житейским правилам: всегда засыпать в своей постели и никогда не брать в долг.
     В Наркомпросе она на хорошем счету, в студии – тоже. Она самая гибкая и спортивная из студиек, может с разбегу перемахнуть через шесть в ряд поставленных стульев. И чему удивляться, если Муся Бабанова и в футбол тогда с азартом гоняла?..
     Будущее актрисы манило ее, но пока не очень отчетливо.

     Сохранилась фотография: студийцы Комиссаржевского в финале поставленной им «Женитьбы Фигаро». Бабанова-Фаншетта выделяется в этой кордебалетной по сути сцене удивительно органичным существованием в образе. Это не игра и не фиглярство, как у ее соседок по сцене, – это изумительное проникновение в стиль, в изысканный дух далекой эпохи. Словно среди кубистических декораций Лентулова проросла нежная фиалка из версальских оранжерей…
     В том спектакле ее партнером был молодой Игорь Ильинский (он играл садовника Антонио).
     С ним-то она и «сбежит» в театр Мейерхольда, тем более, что после невозвращения Комиссаржевского из-за границы в 1919 году его студия упразднится.
 

     «Злой гений» В.Э. Мейерхольда
 
     Нет, это не опечатка. Во-первых, и Мейерхольд был не злодеем, а гением. Но во-вторых…
     И все же сначала «во-первых». То, что Мейерхольд – гений нового театра, Бабанова ощутила всем своим существом, став его безропотной и самой талантливой ученицей.
     25 апреля 1922 года в Театре имени Мейерхольда (ТИМе) состоялась премьера спектакля «Великий Рогоносец» по пьесе бельгийского драматурга Ф. Кроммелинка. Этот спектакль стал звездным часом и Мейерхольда, и Бабановой. После него она вышла из театра самой модной московской знаменитостью…

     «Сало!», – так охарактеризовала Мария Ивановна пьесу, сделавшую ее звездой. Но сказала она это полвека спустя. Судите сами: деревенский дурак и ревнивец доревновал свою юную жену уж до чертиков и в каком-то мазохистском раже предлагает ее ласки всем встречным и поперечным. Однако эротический смысл сего иронического парафраза на модную тогда тему извивов человеческой сексуальности, – этот пряный смысл вряд ли тогда доходил до юной Муси Бабановой. Она послушно, со всем пылом веры в гений режиссера-новатора, лишь выполняла его указания, воспринимая их, возможно, порой как заданья по акробатике.
     В самом деле, из незатейливой пьески «с перчиком» Мейерхольд вылепил блистательный образ вселенной, трагизм бытия в которой доведен до гротеска.
     Для врагов театр Мейерхольда – это нелепый цирк, для большинства последователей – кладовая острых, сценически выразительных решений. Но «цирк» Мейерхольдовского театра для него самого – это космос, представленный в момент его взрыва.
     Но так трагически (и, увы, для себя провидчески) ощущать жизнь, как делал это Мастер, – его подражатели не умеют или не отваживаются. Поэтому жест-смысл становится у них только трюком, мистерия – легковесным цирковым представлением, а актер – обездуховленным реквизитом…
     Мария Бабанова воспиталась как актриса театра Мейерхольда. Вот отчего впоследствии ей было так трудно находить общий язык с другими режиссерами. Ее не устраивала приблизительность (то есть смысловая необязательность) их трактовок. Бабанова искала сама и ждала от режиссеров выражения всей полноты смысла в единственно возможной для этого смысла сценической форме.
     Ее партнеры по сцене единодушно отмечали нетерпимость Бабановой к фальши как к смысловой неточности, как к профессиональному браку.

    Итак, звездный час Марии Бабановой – это 20-е годы прошедшего века. Ее фото не сходят с обложек советских журналов. Ее строгий, чистый, почти аскетический облик как нельзя соответствует имиджу образцовой советской девушки, – «спортсменки, комсомолки, отличницы», – активной, бескомпромиссной и независимой.
     Парадокс: как раз в это же время образцовая советская девушка играет на сценах Театра имени Мейерхольда (ТИМа) и Театра Революции (ТР) роли сплошь «разложенок»: шикарных европейских кокоток и порочных нэпманских «демуазелей» («Даешь Европу!» в ТИМе, «Озеро Люль» в ТР)!..
     Казалось, она слишком стильна, изящна, «французиста» для иного репертуара. «Фокстротирующие» 20-е нашли в ней свой эталон, но Бабанова ни разу не снизошла даже в трудные времена до «подработок» на сценах многочисленных кабаре и прочих «нэпаковских» «шалманов».
     Зато в «Озере Люль» она встретила своего второго мужа. Им стал актер Д.Я. Липман. Он безропотно принялся играть при ней роль пажа и смиренно сносил резкий, очень нелегкий в быту характер Марии Ивановны…
     Одной из бесспорных удач Бабановой в это время стала роль Полиньки в «Доходном месте» Островского. Театралы поражались: как, – эта эмансипэ, эта европейская штучка – и так безошибочно точно играет русскую дубинистую мещаночку полукупецкого разлива?..
     Мало кто знал: Бабанова играла иных из своих родичей…
 
     «Ревизор» – Райх – разрыв…
 
     Увы, новая «советская» жизнь вовсе не отменила древних, как мир, отношений в самых неприятных порою их проявлениях…
     Сердцем В.Э. Мейерхольда овладела одна из первых московских красавиц Зинаида Райх. Экс-супруга Сергея Есенина, она навсегда сохранила чувство к поэту, но в качестве опоры в жизни выбрала знаменитого режиссера. Стареющий Мейерхольд был увлечен ею, как мальчишка своей первой женщиной. Драматург А. Файко вспоминает об одной из репетиций с участием Райх: «Я наблюдал за Мейерхольдом, и мне казалось, что он мало слушает то, о чем говорят, потому что главной его заботой были комфорт и покой Зинаиды Николаевны» (М. Туровская, с. 66).
     Когда тот же Файко принес Мейерхольду пьесу «Бубус», где главная женская роль была специально написана для Бабановой, мэтр, не колеблясь, и просто в ультимативной форме передал ее Райх. При сем Мейерхольд изрек драматургу: «Вам, конечно, будет приятно узнать, что роль Стефки согласилась взять на себя Зинаида Николаевна» (там же, с. 67).
     Бабанова же «удостоилась» второстепенной роли…
     Была ли Райх талантливой актрисой? Иные утверждают: была! Но ни в какое сравнение с гением Бабановой ее одаренность, конечно, не шла. Зато З.Н. была житейски хваткой и куда более могущественной дамою. И болезненно ревнивой к чужому успеху…
     До предела отношения накалились во время постановки гоголевского «Ревизора». Вдохновленный тяжеловатой «брюлловской» статью З.Н. режиссер решил создать спектакль феерического, истинно имперского великолепия. На сцене царил подлинный мебельный и посудный ампир времен Николая Гоголя. Мечта городничихи о шикарной жизни «в столицах», не доступная ей у автора пьесы, оказалась материализованной по манию режиссера. (Мейерхольд еще не догадывался – а возможно, уже предчувствовал, – чем полыхнет для него самого блеск созидавшейся новой империи «отца всех времен и народов»…)
     Но для Бабановой (игравшей Марью Антоновну) трагикомическая «ампирская» феерия «Ревизор» разразилась весьма «гоголевскими» последствиями уже во время премьеры.

     «Вы думаете, я просто так, по роли, визжала? Меня Райх так щипала, что у меня потом долго синяки не проходили», – рассказывала впоследствии Мария Ивановна (цит. по: Русские богини, с. 200).
     Несмотря на такие провокации Бабанова блистательно выдержала свою роль. Ее Марья Антоновна, невинная и незнаемо еще для себя крайне уже развращенная, стала едва ли не главным бриллиантом всей постановки…
     К громадной досаде З.Н.
     От спектакля к спектаклю роль Бабановой ужималась до минимальнейшей. Мейерхольд откровенно дистанцировался от своей лучшей актрисы.
     Из воспоминаний М.И. Бабановой: «И тогда я им сказала: “Делайте со мной что хотите, я не могу уйти от Мейерхольда”». – «Но вы играть там все равно не будете». – «Мне все равно. Я там хоть жить буду, смотреть, как он работает…» (М. Туровская, с. 75).
     Когда Мейерхольд, забывшись, начинал репетировать с опальной звездой, рождались шедевры-эпизодики, на которых держался весь спектакль (образ китайчонка боя в спектакле «Рычи, Китай!» в ТР).
     …Летом 1927 года на гастролях в Грузии семейно-творческий конфликт Райх–Бабанова–Мейерхольд достиг апогея. Темпераментные грузины вознамерились завалить в честь Бабановой весь театр розами. Мейерхольд счел это демонстрацией против жены, а значит, естественно, и против себя. Возмущенную записку администратору по этому случаю он подписал двойной фамилией: «Всеволод Мейерхольд-Райх» (см.: М. Туровская, с. 105).
     Новый сезон Бабанова вынуждена была начать только в ТР (будущий Театр имени В. Маяковского). Но преклонение перед гением Мейерхольда Мария Ивановна сохранила навсегда.
 
     Поиски
 
     В Театре Революции Бабанова давно уже была признанной «примой». Но как же ей не хватало здесь великой мейерхольдовской режиссуры!
     С небес искусства она упала на самую что ни на есть прозаичную «советскую» землю. Театр Революции был по-пролетарски беден и превратил эту бедность в свой стиль: голые кирпичные стены, в фойе – стенгазета, посвященная жизни «трудового коллектива». Театр – не храм искусства, а, так сказать, вполне рядовая заштатная фабричка…
     Из работ Бабановой той поры самой заметной стала роль мальчика Гоги в спектакле «Человек с портфелем». Артистка блистательно вжилась в образ реэмигранта, элегантного юного парижанина, который волею обстоятельств оказался в чуждой ему советской действительности.
     Пьеса о судьбах интеллигенции – редкость по тем временам на нашей сцене. Бабановой удалось раскрыть весь драматизм отношений «человека культуры» и режима, этой культурой тогда демонстративно пренебрегавшего.
     Но любопытно: сама Мария Ивановна тогда – человек вполне «советский»: она исправно посещает профсоюзные собрания, ходит на занятия чего-то в роде «рабфака». И внешне, и внутренне она все еще – символ наших 20-х, пожинавших сладкие и горькие плоды раскрепощения женщины.
     В конце 20-х в жизнь Бабановой входит писатель Ф.Ф. Кнорре. Статный, спортивный красавец (одно время он выступал в цирке)… Судьба?..
     Роман завершился браком.
     В начале 30-х Бабанова получает редкостный по тем временам подарок судьбы, – отдельную трехкомнатную квартиру со всеми удобствами. Свой дом, – но семья для нее никогда не стояла на первом месте. Однако впитанное с молоком матери машинальное уважение к семейному очагу сказалось самым неожиданным образом: Бабанова поселяет у себя и престарелых родителей.
     Ее домашние застолья имеют мало общего с богемными и светскими «тусовками». Зато как бы поживился здесь меткий взгляд А. Островского! Там, за этим гостеприимным столом, коротало и доживало свой век его любимое Замоскворечье!..
     Но тем острее нуждалась Бабанова и творчески (и, вероятно, личностно) в воздухе современности. Ах, как же надоели ей роли нэпманских «разложенок», которые, к слову, стали уже и не актуальны с упразднением самого нэпа!..
     И вот свершилось: в Театр Революции пришел по-настоящему крупный, талантливый режиссер Алексей Дмитриевич Попов. Работа со строптивой Бабановой кончится для него нервным срывом, но до этого было еще далеко. Пока результат оправдал самые смелые ожидания: вся театральная Москва заговорила о спектакле Попова «Поэма о топоре», посвященном жизни пролетариев – творцов развернувшейся в стране индустриализации.

    В нем Бабанова зажигательно сыграла героиню времени – рабочую девчонку Анку. Так будет проложен путь будущим героиням «из народа» Любови Орловой, – в их киношно-гламурном варианте, естественно.
     Романтика засаленных ватников и промасленных рукавиц продержится, впрочем, недолго. Очень скоро зрителю захочется не про станки и нормы, а про свое, человечье.
     Событием станет исполнение Бабановой роли инженерши Колокольчиковой в спектакле «Мой друг». Всего шестнадцать слов отведет ей драматург, – но они сделаются для зрителя смысловым гвоздем всего действа! Эти слова – о любви, о тоске по любимому.
     Эта шестнадцатисловная роль стала одной из театральных легенд Москвы и одним из шедевров Бабановой…
 
     Три звездные роли
 
     Еще никто не знал, что 30-е годы – это время великих репрессий. Верили: наступает время некоего умиротворения. Аскетизм и модернизм 20-х сменяется новым стилем и сменой общественных ценностей. Теперь культивируется семья (нужно было поднимать рождаемость), классическое наследие (нужно было придать респектабельность новому стилю жизни), еще довольно широко понимаемый реализм в искусстве. Эпоха бивуаков и баррикад ушла, казалось бы, навсегда. Впереди тревожно (но еще не жутко) маячил призрак грядущей войны и, затмевая его, сиял тщательно раззолоченный пропагандой образ счастливой жизни при коммунизме.
     Усиленно формировался помпезный сталинский «вампир».
     В аскетически кирпичных стенах ТР решили ставить самую что ни на есть классику – «Ромео и Джульетту».
     А.Д. Попов задумал зрелищный и несколько громоздкий спектакль. Нужды не было, что с трудом удалось «выбить» голубой шелк для неба Вероны. Нужды не было, что исполнитель роли Ромео М. Астангов бредил Гамлетом и своего юного героя весьма основательно подсушил интеллектуализмом. Нужды не было, что массовка оказалась неуклюжей и порой напоминала митинг, а не жизнерадостную толпу. Спектакль свершился, спектакль, – да, в целом, удался.

    Бабановская Джульетта поразила своей весьма спорной, но властно увлекающей дерзкой внутренней зрелостью. Это была, скорее, трезвая и расчетливая юная Лукреция Борджиа, смело манипулирующая окружающими. Личность масштабная, яркая, без привычного сиропа традиционных трактовок. Но это не была, в общем, личность ЛЮБЯЩАЯ…
     Тема любви, как ни странно, оказалась еще «не по зубам» Марии Бабановой. Душой она все еще оставалась в сверхэмансипированных 20-х.
     После этой постановки Попов ушел из театра. Снова без режиссера?.. Но у Бабановой как раз примерно в это время возникла возможность «осесть» во МХАТе, – ее позвал туда сам Станиславский! Но сам он уже тогда не ставил, а на меньшее Бабанова была не согласна.
     Она осталась в ТР, словно предчувствуя, что после полууспеха «Ромео и Джульетты» ее ждут две, возможно, самых главных ее роли.
     Борясь за сборы, Театр Революции решил поставить в середине 30-х веселую, лиричную и «костюмную» комедию Лопе де Вега «Собака на сене». Бабанова получила роль графини Дианы де Бельфлер.
     Ее Диана покорила Москву. Да и только ли лишь Москву? Переводчик «Собаки…» питерец М. Лозинский посвятил Бабановой-Диане галантно-восторженный мадригал:

Когда над миром в сотый раз
Взойдет небесная Диана,
Из далей невского тумана,
Поверьте, я увижу Вас.
 
И для меня в священный час
Возникнут – трепет темной залы,
И этот голос небывалый,
И сумрак небывалых глаз.
(Цит. по: Русские богини, с. 202–203)

     «Вызывающе рыжая, в беспокойно-алом платье, она спорила с собой, а не с Теодоро. И Теодоро и Марсела со своими чувствами были статистами ее душевных борений» (М. Туровская, с. 206).

    Но опять: не любовь Женщины, а терзания Личности! И – блистательная, заразительная и разящая ирония.
     Могучий комедийный дар Бабановой еще в 20-е годы подметил один из «стариков» Малого театра. Эх, ей бы репертуар прежней, императорской, сцены! Ей бы каскадные роли героинь искрометных французских комедий!..
     Мария Ивановна и сама ощущала недовостребованность себя в этом амплуа. Будучи «лицом эпохи», она в каких-то своих глубинных качествах с эпохой не совпадала…
     И вот все, что было накоплено в жизни и прежних ролях, «рвануло» в главной для Бабановой роли, – в роли ее современницы Тани, в самый канун войны (А. Арбузов, «Таня»).
     Бабановой пришлось жестко отстаивать пьесу у театральных чиновников, – сам молодой автор еще не имел права голоса в кабинетах начальства.
     «Таня была истинным подарком судьбы – одним из немногих, какими побаловала ее судьба… Таня была женщина того же круга, она была современница, она была похожа на Марию Ивановну Бабанову и вовсе на нее не похожа» (М. Туровская, с. 225).
     Среди горячки первых пятилеток бабановская Таня оказалась просто женщиной, которая ЛЮБИТ. Этого было так много для человека, этого оказалось так прискорбно недостаточно для счастья…
     Бабанова сыграла любовь, – вернее, одиночество в любви. Сыграла эту тему вопреки воле режиссера (А.М. Лобанов) и автора. Финал спектакля, где Таня «излечивается» от своей любви и становится «полноценным членом общества», Бабанова, в общем, спускала на тормозах своей изумительной актерской техники.

   И она сама, и ее современники признали только Таню первой половины пьесы, – Таню влюбленную и болеющую своей любовью. Зрители верили и любили ее. Москвички подражали героине спектакля даже в одежде (лыжная шапочка с «ушками»)…
     Между тем, отношения самой Марии Ивановны с Кнорре все усложнялись. Уже после войны они расстанутся, сохранив дружбу по телефону. Кнорре будет бытово заботиться о ней, но после развода они больше ни разу не встретятся…
 
     Письма…
 
     Из писем Ксении (выдержки даются по книге: М. Туровская Бабанова: Легенда и биография, с. 301–303)

1943 г.
«Дорогая Мария Ивановна!
Не пугайтесь письма, оно последнее.
Вы, написав, сделали для меня много больше того, что я стою, я горячо благодарю Вас за уважение ко мне, сквозящее из каждой строчки, и удивительное внимание к моей злосчастной душевной жизни…
Пожелайте мне в Вашей теплой душе побольше сил на борьбу. Будьте благословенны, мое солнышко.
Ваша Ксения».
 
1947 г.
«Дорогая Мария Ивановна!..
Когда я сейчас прочла Ваши слова: «Вижу Вас такой, какой всегда представляла, будьте, дорогая, всегда чистым, доверчивым существом, не думайте, что Вы будете глупо выглядеть в глазах циников с опустошенными сердцами«… Дальше написано: «Много часов я лежала и думала; думала о Вас, стараясь проникнуть в завесу закрытого от меня будущего. Вы особенная, и это принесет Вам много осложнений в жизни. Но разве бы Вы хотели стать другой, попроще?..»
А теперь я мать и больше ничего; веду свою роль с полным усердием, воодушевлением, вдохновением, – словом, так, как я только и умею.
Примите от меня самый сердечный привет, самую горячую благодарность за все, за все доброе…
Ксения».

     Роли во времени и вне него
 
     Накануне войны в Театре Революции намечалось взорвать «бомбу». Знаменитый Ю. Завадский ставил здесь «Бесприданницу» с супер-составом: Астангов, Абдулов, Орлов, Мартинсон. Ларису играла Бабанова.
     Но – «бомба» не взорвалась! Публика осталась вежливо равнодушной, и звездная «Бесприданница» быстро сошла со сцены ТР. А ведь случись премьера в начале 60-х, и спектакль объявили б, возможно, одним из шедевров Завадского и всего коллектива, а бабановскую Ларису – одной из бесспорнейших удач артистки!..
     Во всяком случае, известный театровед М. Туровская считает так. И поясняет: Бабанова играла отчуждение человека, играла «публичное одиночество», – и это была «игра на опережение». Такую трактовку сверхколлективистски настроенная предвоенная публика не поняла да и не захотела бы понять. В стране, воспринимавшей себя осажденным лагерем (и как бы одной семьей или хотя б коммуналкой), тема трагедии одиночки была не ко времени.
     Лето 1941 года Театр Революции и Бабанова встретили на гастролях в Минводах. Буйно цвела природа, спектакли чередовались с комфортабельным отдыхом. Даже отношения в труппе, достаточно напряженные, несколько «умягчились»…
     И вдруг: 22 июня!..
     Мария Ивановна срочно вернулась в Москву. А затем началась для нее эвакуация в далекий Ташкент. Здесь ТР ставит спектакль «Питомцы славы» о героине войны 1812 года Н. Дуровой. В основе – знаменитая в будущем пьеса в стихах А. Гладкова. К ней же на далеком Урале обращается и режиссер Попов в эвакуированном туда Театре Советской Армии.
     По возвращении в Москву обе версии вынесут на суд искушенной столичной публики. Победит Попов.
     И победит справедливо: в спектакле ТР не сложилось ансамбля. В нем слишком доминировала блистательная Бабанова.
     Ее Шура Азарова – просто великолепный концертный номер.
     И, – годы брали свое. Было необходимо перейти на иные возрастные роли.
     Новый руководитель театра (собственно, и сделавший знаменитую «Маяковку») Н.П. Охлопков, как будто, должен был понимать трудности Бабановой.
     Но, – Охлопков тоже был учеником Мейерхольда. Многие приемы подзабытых шедевров мэтра он возрождал, придавая им несколько пафосный блеск полупридворного искусства послевоенного сталинского «вампира». Для бескомпромисснейшей Бабановой Охлопков был эрзац- (а значит, и псевдо-) Мейерхольд. К тому же, ее сверстник, он трагически воспринимал Марию Ивановну прежней Мусей 20-х годов!.. Ей, 46-летней, он поручает роль Любки Шевцовой в молодежном по составу спектакле «Молодая гвардия»!.. Бабанова прекрасно воспроизводит говорок и повадки шахтерской задорной девчонки, но… Положение не спасает даже знаменитая песня «Одинокая гармонь», впервые исполненная именно Бабановой и именно в этом спектакле.
     Но Охлопкова «ведет» еще дальше. В 1955 году он поручает ей роль… Офелии! Мария Ивановна рвется уйти из театра. Ее измученное сознание видит в таких «своевременных» назначениях на прекрасные роли какие-то даже козни…

     Из всех свершений того времени по-настоящему большой удачей актрисы стала роль Софьи в «Зыковых» Горького. Режиссер видел Софью этакой ключницей-скопидомкой с волосами, прижатыми к голове лампадным маслом. Но Мария Ивановна преотлично знала и помнила среднебуржуазную среду начала столетия. Она играла Софью умной и элегантной дамой, овеянной культурой «серебряного века».
     Еще одна удача Бабановой в те годы – роль Кей в спектакле «Украденная жизнь» (своеобразный японский вариант «Вассы Железновой»). Пьеса ставила перед немолодой артисткой труднейшую задачу: сыграть три возраста героини, – юность, зрелость и старость. Да еще в непривычном антураже сверхсложного и неудобного для европейца японского быта!
     Но годы брали свое. Все реже выходила Мария Ивановна на сцену. Все чаще брала дополнительный отпуск и проводила его на даче, в обществе любимых (приблудных) собак.
     Отдушиной стало радио, – участие в постановках для детей. Трепещущий, то колючий, то нежный голос Бабановой открыл нескольким поколениям советских детей сказки Андерсена и Сент-Экзюпери…
 
     Два последних шедевра

   Увы, тогда у нас еще не ставили пьес Т. Уильямса. А по признанию всех, Бабанова была «его» актриса.
     Мало встреч выпало ей и с близкими по духу героями Диккенса и Достоевского.
     И все же в 1971 году Мария Ивановна с блеском играет Марью Александровну Москалеву в «Дядюшкином сне». «Самое удивительное, что в буффонно-трагической роли Марьи Александровны Москалевой – этого уездного Наполеона в юбке – Бабанова сыграла не только и не столько стяжательницу, хамку или полководца своих интриг, сколько ту девочку с обойденной счастьем душой, которую не доиграла в молодые годы» (М. Туровская, с. 326–328).
     В 80 лет Мария Ивановна «изменила» сцене Театра имени Маяковского. Ее пригласили на роль Жены в спектакле «Все кончено», который ставили по пьесе Э. Олби на сцене МХАТ с участием М.И. Прудкина и А.О. Степановой.
     Да, никто не хотел в это верить, великие «старики» нашей сцены прощались со зрителем! Но всем тогда хотелось думать: нет, только репетировали, только играли прощанье…
     На сцене возник изумительный ансамбль. Каждый играл в нем что-то свое, глубинное, всею жизнью выношенное, – свою главную тему в искусстве. Свою тему играла – увы, завершала тогда – и М.И. Бабанова.

Вот что пишет об этой ее работе Майя Туровская: «Однажды обманутая в своем первом девичьем чувстве или просто недолюбленная в суете жизни на виду, она взрастила в своей душе эту неприязнь и недоверие к чувству. Бабанова играет драму сильной души, не способной на самозабвение любви. Возвращаясь к прежним ее ролям, можно сказать, что она играет драму женской независимости в новых предлагаемых обстоятельствах» (с. 339).
     Впрочем, есть и другая, более облегченная трактовка: «В роли Жены Мария Ивановна играла или проживала умиротворенную и достойную старость, по-прежнему красивую, мудрую и величественную. Такой осталась в памяти зрителей и сама Бабанова – женщина-легенда, женщина-эпоха» (Русские богини, с. 207).
 

     Использованная литература

Туровская М. Бабанова: Легенда и биография. – М.: Искусство, 1981. – 351 с., ил.
Русские богини. – М.: АСТ-Пресс Книга, 2005. – С. 195–207. – (Знак судьбы)

 

источник- http://www.library.ru/2/liki/sections.php?a_uid=96