Домой   Кино   Мода   Журналы   Открытки   Музыка    Опера   Юмор  Оперетта   Балет   Театр   Голубой огонек  Люди, годы, судьбы... 

 

Актеры и судьбы

 

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26 

 

       Помощь сайту   Гостевая книга

 

Список страниц

 


 

Фаина Раневская

 

Несвоевременная величина

 

 

 

110 лет назад в Таганроге в зажиточной еврейской семье родилась великая русская актриса. Фаина Раневская.

Ее имя знают, кажется, даже те, кто появился на свет в угар постперестроечного нэпа и не успел выучить другие имена российского театра и кино. Ее слава не проходит, а обаяние актерской личности не меркнет. Но чем больше я думаю о Раневской, тем чаще ловлю себя на опасной мысли: а где у этой великой актрисы великие роли? Где свершения? Где Федра, леди Макбет, Раневская из "Вишневого сада" (именно этой чеховской героине рожденная в Таганроге Фаина Фельдман и обязана своим псевдонимом)? В общем, что-нибудь габаритное, большеразмерное, солидное. Вот великая актриса ХХ века Алиса Коонен. Или, например, Анна Маньяни. Или Елена Вайгель. У них что ни роль, то Роль. Это ведь и есть ряд, достойный Раневской. Человеческий и творческий масштаб явно сопоставимы. Масштаб ролей как-то не очень. То есть что-то, конечно, было. Какие-то персонажи из классического репертуара в ранний период скитаний по провинции. Васса Железнова в Театре Красной Армии, "бабуленька" в "Игроке" в Театре Пушкина. Но когда произносишь "Фаина Раневская", в голову сразу лезут всякие "мули" из "Подкидыша", "приданое пустяшное" из "Свадьбы", примеряющая перья Мачеха из "Золушки", таперша из "Александра Пархоменко", гениальная Манька-спекулянтка из "Шторма" в постановке Завадского... "Шо грыте?". А что тут скажешь!

Парадокс, однако, в том, что многие великие актеры в великих ролях для современного уха звучат как-то фальшиво. Просто поставьте пластинки с записями и послушайте. Качалова, Ермолову, да ту же Коонен. Не так уж много сохранилось записей, но то, что сохранилось, невозможно воспринимать без поправки на время. В случае с Раневской эти поправки странным образом не нужны. Ее "мули" и "шо грыте?" словно вчера сыграны. Все вокруг уже устарело, а она как новенькая. Пересмотрите фильм "Весна", не лучший, прямо скажем, у Александрова, но все же... На фоне неувядаемого бурлеска Раневской актерская манера Любови Орловой смотрится как что-то ископаемо-хвостатое советского периода. Кого она там играет? Ученого, кажется. Зато "Я возьму с собой "Идиота", чтобы не скучать в троллейбусе!" - это запоминается навсегда. Ни грана фальши. Никакой стилистической несовместимости с сегодняшним днем.

В чем тут дело? А в самом деле, в чем? Может, в том, что современный слух не выносит пафос. Никакой — ни советский, ни ложноклассический, ни психоложеский. Чего в игре Раневской не было кажется вовсе — так это пафоса. В самой в ней, в ее высказываниях он порой (даже часто) проскальзывал. Эта записная анекдотчица была беззаветно влюблена в ранний МХТ. При звуках голоса случайно встреченного в Столешниковом переулке "живого" Качалова упала в обморок. О Чехове говорила как о небожителе. Для нее существовали абсолютные святыни, до которых нельзя дотрагиваться грязными руками, да и чистыми лучше без нужды не касаться. Но в игре своей — в предельно пафосную и в социальном и в эстетическом смысле эпоху — она была на удивление непафосна.

Она совершенно не вписывалась в параметры своего времени. Но она не вписывалась и в параметры какого бы то ни было режиссерского стиля. Играла у Таирова, но в его театральную веру не обратилась, работала с Алексеем Поповым, но его актрисой так и не стала, уже почти поступила в труппу Малого, но старики театра встали насмерть — или мы или она. Она репетировала с Леонидом Варпаховским (наследник Мейерхольда по прямой) одно из самых великолепных своих театральных созданий — миссис Сэвидж, но их недолгий творческий роман тоже закончился разрывом, а миссис Сэвидж из Театра Моссовета телекамера сохранила для нас в облике Веры Марецкой. Одну из последних своих ролей в спектакле "Дальше — тишина" она сыграла у Анатолия Эфроса. Но даже этот, самый талантливый театральный режиссер того времени так и остался для нее чужим. О непростых, мягко говоря, отношениях с Юрием

Завадским, в конце концов снявшим ее с роли Маньки из "Шторма" за то, что слишком ярко играла, и говорить нечего. Кто бы помнил этот самый "Шторм", если бы не Раневская. Она всегда и везде существовала отдельно. "Переспала со всеми театрами Москвы и ни с кем не получила удовольствия".

Несмотря на страстную любовь к МХТ, она ведь, в сущности, всегда была артисткой-бенефицианткой. Отсюда ее частые и почти всегда блестящие отсебятины. Все знаменитые фразочки из "Весны" или из "Шторма" — это ведь ее собственные репризы. Она даже Шварца в "Золушке" умудрилась дописать. Даже Чехова. Бессловесной жене инспектора гимназии из "Человека в футляре" она придумала одну- единственную фразу. Фраза такая: "Я никогда не была красива, но постоянно была чертовски мила". Думаю, Чехов был бы доволен.

Она маялась от отсутствия крупных ролей. Но подсознательно сама предпочитала роли небольшие, даже эпизодические. В эпизодах легче существовать отдельно. Главная роль неизбежно предполагает необходимость встроиться в не тобой заданную эстетику. А тут можно творить, выдумывать, пробовать. Чувствовать себя свободной. Свободной до одиночества. Оно к концу жизни становилось все острее. Все мучительнее. Одинокая в искусстве, одинокая в жизни, одинокая в каждом фильме и в каждом спектакле. Она, может быть, оттого и пережила свое лживое и пафосное время, что меньше любого другого артиста была в нем укоренена.

ЦИТАТЫ

"Всю жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй"

"Не имей сто рублей, а имей двух грудей"

(о декольте знаменитой актрисы)

 

"Сказка - это когда женился на лягушке, а она оказалась принцессой. А быль - это когда наоборот".

"Народ у нас самый даровитый, добрый и совестливый. Но практически как-то складывается так, что постоянно, процентов на восемьдесят, нас окружают идиоты, мошенники и жуткие дамы без собачек".

 

"А потом они удивляются, откуда берется антисемитизм. Ведь это тройная наглость! В великорусской столице один еврей на площади имени другого еврея ставит памятник третьему еврею!"
(об установке в 60-е годы прошлого столетия на площади Свердлова в Москве памятника Марксу работы скульптора Кербеля)

 

"Если женщина идет с опущенной головой - у нее есть любовник! Если женщина идет с гордо поднятой головой - у нее есть любовник! Если женщина держит голову прямо - у нее есть любовник! И вообще, если у женщины есть голова, у нее есть любовник!"

 

"Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду".

 

"Когда мне было 20 лет, я думала только о любви. Теперь же я люблю только думать".


http://www.izvestia.ru/comment/article3096049/
Марина Давыдова

 

 

Романс из к/ф "Александр Пархоменко" (фильм 1942 года, снятый Леонидом Луковым.)

 

 

 

 

 

 


 

 

Билль-Белоцерковский  пьеса “Шторм” Фаина РАНЕВСКАЯ- (Манька-спекулянтка). 1972 год.

 

 

 

 

 


 

 

Фаина Раневская, Растислав Плятт - отрывок из спектакля "Дальше - тишина"

 

 

 

 



 

качать  Раневская. фильм 1964 год 

 

источник- http://film.arjlover.net/film/  

 


 

М У Л Я

 

Фаина Георгиевна Раневская!  Старшему поколению бывших советских граждан это имя знакомо по многочисленным фильмам, радио и телепостановкам, спектаклям театра имени Моссовета.
Прекрасная актриса, замечательной души человек, она и среди коллег была любима, уважаема, почитаема.
Дом, где жила Фаина Георгиевна, возвышался, как старинный замок, над Москва-рекой и Яузой. В этом красивом высотном доме жили знаменитые на всю страну люди: балерина Уланова, поэт Твардовский, композиторы Мурадели и Мокроусов, писатель Паустовский, артисты, генералы, дипломаты…
Жил в этом доме и я, хотя не принадлежал ни к одной из перечисленных категорий. Поздним летним вечером я сидел на большой садовой скамейке у центрального подъезда. Внезапно рядом остановилось такси. Дверка открылась, но никто не торопился выходить.
- Молодой человек! Молодой человек на скамейке! – окликнул меня низкий и немного хрипловатый голос. – Голубчик, сделайте одолжение, помогите вылезти из этого кабриолета…
Я подошёл к машине и увидел Фаину Георгиевну.
- Просто горе, какие неудобные эти сидения. Нормальному человеку невозможно вылезти без посторонней помощи…
Фаина Георгиевна взяла меня под руку, и мы направились к скамейке.
- Сделайте одолжение, голубчик, дайте шофэру пять рублей. Она так и сказала ШОФЭРУ, сделав ударение на букве «Э».
Я заглянул в кабину. На счётчике был рубль с полтиной. Молодой парень, сидевший за рулём, небрежно сунул протянутую мной пятёрку в карман. Потом, нагнувшись в мою сторону, спросил:
- Послушай, мужик, а кого это я привёз? Вроде лицо очень знакомое, а кто эта старая еврейка, никак не соображу.
- Эта старая еврейка, - отчеканил я, - эта старая еврейка – народная артистка Раневская!
- Точно! Во, правильно! – обрадовался он. – А я-то всё ломаю голову, кто эта старуха будет? Уж больно лицо знакомое… Теперь понятно. Это же Муля! «Муля, не нервируй меня!» - радостно подмигнул он мне и, хохотнув, уехал.
- Зачем вы дали ему пять рублей? – спросил я и, не удержавшись, съябедничал: - Он ещё назвал вас старой еврейкой и Мулей!
Фаина Георгиевна грустно улыбнулась и, тяжело вздохнув, ответила:
- Ну, милый мой, во-первых, это вы дали ему пять рублей, а не я, а во-вторых, я действительно старая еврейка, такая старая, что и ноги с трудом переставляю и, к сожалению, это у всех на виду… А что касается имени, то меня в самом деле очень многие знают больше, как Мулю…
Она какое-то время молчит, а потом спрашивает:
- Вы помните довоенный фильм «Подкидыш»?
Я утвердительно кивнул.
- Вот, после выхода этого фильма на экран, где моя героиня часто повторяет своему мужу: - “Муля, не нервируй меня!», - я стала для всех просто Мулей, хотя по фильму Мулей зовут артиста Репнина. Я, знаете ли, привыкла… Муля, это вроде, второго моего имени, или псевдонима….
Она роется в удивительно большой дамской сумке и достаёт папироску.
- Огонёк у вас есть?
- Есть, - отвечаю я. – Вот спички в кармане, дали где-то вместо сдачи. Я ведь не курю.
- И правильно делаете! Курить, голубчик, это прескверное дело! Фаина Георгиевна с видимым удовольствием затягивается, выпуская в мою сторону, ароматную струю дыма.
- Однако должна вам признаться, в ваши годы мои знакомые молодые люди курили все поголовно!
Внезапно спохватившись, она быстро говорит:
- Я ведь по забывчивости могу и не вернуть вам деньги… Возьмите-ка пять рублей! Спасибо, голубчик!
- А как вы оказались в этом доме? – неожиданно спрашивает она.
Я ответил.
- Понятно, понятно ...И как бы продолжая начатый рассказ, объясняет:
- А у меня всё было не так, не так… В пятьдесят первом году вселением в этот высотный дом, по личному указанию Сталина занимался Лаврентий Берия.
- Да! Да! Тот самый Берия, который командовал всеми чекистами, тюрьмами, лагерями и Б-г знает, чем ещё!.. Не думайте, это я сейчас такая смелая, а тогда…
Надеюсь, вы понимаете. Ведь он был самой большой и самой страшной властью!
Бывший председатель Моссовета Яснов любил наш театр, да и сам театр носил имя Моссовета. В то время у многих было неважно с жильём. Вот и меня включили в список на получение квартиры в этом престижном доме. Рассказывали, что когда Берия, читая список, дошёл до моей фамилии, он остановился, поднял свои выпуклые глаза на Яснова и строго спросил:
- Кто такая Ранэвская?
Яснов, волнуясь, объясняет, что это актриса театра имени Моссовета.
- Что значит Моссовета?! – Берия строго смотрит на побледневшего председателя Моссовета. – Своих людей протаскиваете? Где эта Ранэвская играет?!
Яснов волнуется, заикается, пытаясь вспомнить и, наконец, лепечет:
- Фильм «Мечта»… « Александр Пархоменко», «Весна»…»Подкидыш»…
- Подождите! – прерывает его Берия. – Вы, сказали «Подкидыш»?
- Так точно! – по-военному отвечает Яснов.
- Скажите, товарищ Яснов, эта актриса Ранэвская весь фильм говорит своему маленькому мужу: - “Муля, не нервируй меня!»?
- Так точно! – радостно орёт председатель Московского Совета.
- Что же вы, товарищ Яснов, сразу мне не сказали, что актриса Ранэвская – это Муля? Берия укоризненно качает головой и цокает языком. – Надо такие вещи помечать в списке, чтобы не было недоразумения!
- Вот так, мой милый, благодаря имени Муля, я получила здесь квартиру и оказалась в таком прекрасном доме. А вы, голубчик, обиделись за меня на шофэра. Он помнит Мулю, и это прекрасно…

 

источник- http://www.cactoos.ru/faina.html

 

 

 

 

 

 


 

Фаина РАНЕВСКАЯ: "Я еще помню порядочных людей!"

 

Великая актриса сказала много такого, что не забылось

Мнимый слепой

Раневская и Марецкая идут по Тверской. Раневская говорит:

- Тот слепой, которому ты подала монету, не притворяется, он действительно не видит.

- Почему ты так решила?

- Он же сказал тебе: "Спасибо, красотка!"

Зимоненавистница

Раневская не любила зиму. Она говорила:

- Я ненавижу зиму, как Гитлера!

Сколько вам лет?

В Театре им. Моссовета с огромным успехом шел спектакль "Дальше - тишина". Главную роль играла уже пожилая Раневская. Как-то после спектакля к ней подошел зритель и спросил:

- Простите за нескромный вопрос, а сколько вам лет?

- В субботу будет 115, - тут же ответила актриса.

Поклонник обмер от восторга и сказал:

- В такие годы и так играть!

Цензурная брань

Идущую по улице Раневскую толкнул какой-то человек, да еще и обругал грязными словами. Фаина Георгиевна сказала ему:

- В силу ряда причин я не могу сейчас ответить вам словами, какие употребляете вы. Но искренне надеюсь, что, когда вы вернетесь домой, ваша мать выскочит из подворотни и как следует вас искусает.

Чайка

Как-то на южном море Раневская указала рукой на летящую чайку и сказала:

- МХАТ полетел.

Вот так!

Еще одно высказывание актрисы:

- Сняться в плохом фильме - все равно что плюнуть в вечность!

Пианино

Раневская со всеми своими домашними и огромным багажом приезжает на вокзал.

- Жалко, что мы не захватили пианино, - говорит Фаина Георгиевна.

- Неостроумно, - замечает кто-то из сопровождавших.

- Действительно неостроумно, - вздыхает Раневская. - Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.

Недоумение

- Неужели я уже такая старая, - сокрушалась как-то Раневская. - Ведь я еще помню порядочных людей!

Наелась

Однажды Юрий Завадский, худрук Театра им. Моссовета, где работала Фаина Георгиевна Раневская (и с которым у нее были далеко не безоблачные отношения), крикнул в запале актрисе: "Фаина Георгиевна, вы своей игрой сожрали весь мой режиссерский замысел!" "То-то у меня ощущение, что я наелась дерьма!" - парировала "великая старуха".

Скромность

Однажды Раневская после спектакля сидела в своей гримерке совершенно голая и курила сигару. В этот момент дверь распахнулась, и на пороге застыл один из изумленных работников театра. Актриса не смутилась и произнесла своим знаменитым баском: "Дорогой мой, вас не шокирует, что я курю?"

Каламбурчик


Однажды Раневская поскользнулась на улице и упала. Навстречу ей шел какой-то незнакомый мужчина.

- Поднимите меня! - попросила Раневская. - Народные артистки на дороге не валяются...

 


 

О Фаине Раневской кто-то из крупных режиссеров сказал: «Она может все!» И это правда. Ее герои неповторимы. Сотни актеров играли Гамлета, Дездемону, Катерину, все по-разному, но у Раневской свой собственный мир, и только там живут москвичка Леля («Подкидыш») и немка Вурст («У них есть Родина»), грубая мадам Скороход («Мечта») и интеллигентная Маргарита Львовна («Весна»). Актриса не только «вживалась» в образ, но и потрясающе владела мельчайшими деталями. Каждую героиню Раневская наделяла своеобразной походкой, манерой речи, ритмом движения, у каждой из них даже разные руки — вспомните Маньку-спекулянтку, Розу

Скороход и врача в «Александре Матросове». Помимо этого, огромное значение придавалось любой папироске, чепчику, зонтику, пенсне, томику «Идиота» или кружке пива. В целом создавался тот самый неповторимый, идеальный образ, который совершенно невозможно представить в чьем-либо другом исполнении.

Ничему этому она специально нигде не училась. Да и образование пришло к ней отнюдь не из средней школы, которую она с грехом пополам закончила, и не из высшей школы, в которой никогда не была, а от жажды новых познаний, сопровождающей ее всегда. Свою трудовую скитальческую жизнь Фаина Раневская начинала на провинциальных сценах в массовках. Ее учителем стала Павла Вульф, прима самых крупных антреприз, «провинциальная Комиссаржевская».

Раневская привыкла к напряженной, непрерывной работе, поэтому в дальнейшем не терпела простоев. Так, не получив новой роли после шумного успеха «Патетической сонаты»,она ушла из Камерного театра, а потом точно также меняла многие другие сцены. Кинематограф Раневская недолюбливала, но восхищалась Михаилом Роммом, у которого дебютировала в «Пышке». У него же она снялась в «Мечте», которую высоко оценил Теодор Драйзер, а Рузвельт сказал: «Раневская — великая актриса». В этой оценке единодушно сошлись все: и режиссеры, и критики, и зрители.

Актриса в совершенстве владела всеми жанрами — от трагедии до фарса. Однако все ее экранные и сценические работы можно перечесть по пальцам. «Я в своей жизни не сделала 99 процентов из ста», — говорила одна из величайших актрис столетия.

 


 

1934 ПЫШКА
1937
ДУМА ПРО КАЗАКА ГОЛОТУ
1939
ОШИБКА ИНЖЕНЕРА КОЧИНА
1939
ПОДКИДЫШ
1939
ЧЕЛОВЕК В ФУТЛЯРЕ
1940
ЛЮБИМАЯ ДЕВУШКА
1941-1972
МЕЧТА
1943
НОВЫЕ ПОХОЖДЕНИЯ ШВЕЙКА («Солдатская сказка»)
1943
ТРИ ГВАРДЕЙЦА («Родные берега»)
1944
СВАДЬБА
1945
НЕБЕСНЫЙ ТИХОХОД
1945
СЛОН И ВЕРЕВОЧКА
1947
ВЕСНА
1947
ЗОЛУШКА
1947
РЯДОВОЙ АЛЕКСАНДР МАТРОСОВ
1949
ВСТРЕЧА НА ЭЛЬБЕ
1949
У НИХ ЕСТЬ РОДИНА
1958
ДЕВУШКА С ГИТАРОЙ
1960
ОСТОРОЖНО, БАБУШКА!
1964
ЛЕГКАЯ ЖИЗНЬ
1965
СЕГОДНЯ НОВЫЙ АТТРАКЦИОН

 

 

Дополнение- http://faina.narod.ru/index.html

 

Квартира Фаины Григорьевны (Южинский пер., д.3. Москва)
 


 

На сцене

 




На экране

 





          

     

     

    Неиссякаемым источником актерских баек была великая Фаина Георгиевна Раневская. Не то, чтобы она их рассказывала, нет. Но, насколько я понимаю, сам способ мышления и высказывания этой гениальной женщины был настолько неординарен, что всё, изреченное ею даже без претензии на юмор, тут же становилось достоянием актерских курилок и околотеатральной «тусовки». Многие дружившие с ней люди догадались записывать ее лапидарные тексты, и слава Богу!
          Моя тетка, жившая в Риге, часто бывала в Москве и в доме подруги встречалась с Раневской. Тетку по совпадению тоже звали Фаиной, и Раневскую это радовало. «Мы с вами две Фаньки, — говорила она, — очень редкое имя!» Однажды она вдруг позвонила тетке в Ригу, чего до той поры никогда не делала. «Фанечка, — прогудела она в трубку своим неповторимым басом, — вы уже посмотрели фильм "Осторожно, бабушка!" со мной в главной роли?» Тетка ужасно разволновалась: «Нет, Фаина Георгиевна, к сожалению, еще не видела, но завтра же пойду посмотрю, наверное, у нас уже где-нибудь идет?» «Ага, ага, наверное, идет, — сказала Раневская, — так я чего звоню-то? Не ходите ни в коем случае: фильм говно!»

     * * *

          Раневская всю жизнь прожила одиноко: ни семьи, ни детей. Моя тетка однажды, осмелившись, спросила, была ли она когда-нибудь влюблена. «А как же, — сказала Раневская, — вот было мне девятнадцать лет, поступила я в провинциальную труппу — сразу же и влюбилась.
          В первого героя-любовника! Уж такой красавец был! А я-то, правду сказать, страшна была как смертный грех... Но очень любила: ходила вокруг, глаза на него таращила, он, конечно, ноль внимания... А однажды вдруг подходит и говорит шикарным своим баритоном: "Деточка, вы ведь возле театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером: буду к вам в семь часов".
          Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалования взяла, вина накупила, еды всякой, оделась, накрасилась — жду сижу. В семь нету, в восемь нету, в десятом часу приходит... Пьяный и с бабой! "Деточка, — говорит, — погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!.."
          С тех пор не то что влюбиться — смотреть на них не могу: гады и мерзавцы!»

    * * *

          Актер Малого театра Михаил Михайлович Новохижин некоторое время был ректором Театрального училища имени Щепкина. Однажды звонит ему Раневская: «Мишенька, милый мой, огромную просьбу к вам имею: к вам поступает мальчик, фамилия Малахов, обратите внимание, умоляю — очень талантливый, очень, очень! Личная просьба моя: не проглядите, дорогой мой, безумно талантливый мальчик!..» Рекомендация Раневской дорого стоила — Новохижин обещал «лично проследить».
          После прослушивания «гениального мальчика» Новохижин позвонил Раневской. «Фаина Георгиевна, дорогая, видите ли... Не знаю даже, как и сказать...» И тут же услышал крик Раневской: «Что? Говно мальчишка? Гоните его в шею, Мишенька, гоните немедленно! Боже мой, что я могу поделать: меня все просят, никому не могу отказать!»

    * * *

          Кто-то из актеров звонит Раневской справиться о здоровье. «Дорогой мой, — жалуется она, — такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок — всё ноет! Суставы ломит, еле хожу... Слава Богу, что я не мужчина, а то была бы еще предстательная железа!»

    * * *

          М. М. Новохижин рассказывал мне, что часто записывался с Раневской на радио. Репетировали у Раневской дома — с чаем, пирогами и тараканами. Да-да, тараканами, у Раневской их было множество, она их не убивала, наоборот: прикармливала и называла «мои пруссачки». Ползали везде, совершенно не стесняясь... Новохижин терпел, терпел, но когда один самый нахальный таракашка пополз прямо в тарелку с пирогом, он его ладошкой припечатал к столу. Фаина Георгиевна встала над столом в полный рост и пророкотала: «Михал Михалыч, я боюсь, что на этом кончится наша дружба!»

    * * *

          Раневская получила новую квартиру. Друзья перевезли ее, помогли устроиться, расставили мебель. Потом развесили вещи по шкафам, разложили по ящикам и собрались уходить. Вдруг Раневская заголосила: «Боже мой, где мои похоронные принадлежности! Куда вы положили мои похоронные принадлежности! Не уходите же, я потом сама ни за что не найду, я же старая, могут понадобиться в любую минуту!» Она так горевала, что все просто кинулись искать эти «похоронные принадлежности»: выдвигали ящики, заглядывали в шкафы, толком не понимая, что, собственно, следует искать. Вдруг Раневская радостно возгласила: «Слава Богу, нашла!» И торжественно продемонстрировала всем «похоронные принадлежности» — коробочку со своими орденами и медалями.

    * * *

          Во время войны не хватало многих продуктов, в том числе и куриных яиц. Для приготовления яичницы и омлетов пользовались яичным порошком, который поставляли в Россию американцы по ленд-лизу. Народ к этому продукту относился недоверчиво, поэтому в прессе постоянно печатались статьи о том, что порошок этот очень полезен, натуральные яйца, наоборот же, очень вредны.
          Война закончилась, появились продукты, и яйца тоже стали возникать на прилавках всё чаще. В один прекрасный день несколько газет поместили статьи, утверждающие, что яйца натуральные есть очень полезная и питательная еда. Говорят, в тот вечер Раневская звонила друзьям и всем сообщала: «Поздравляю, дорогие мои! Яйца реабилитировали!»

    * * *

          Как-то Раневская получила путевку в Дом отдыха ВТО в Комарове. Отдыхом осталась страшно недовольна: рядом с ее корпусом беспрестанно грохотали поезда Уезжая, сказала, как отрезала: «Ноги моей больше не будет в этом Доме отдыха .. имени Анны Карениной!»

    * * *

          Охлопков репетировал спектакль с Раневской. Вот она на сцене, а он в зале, за режиссерским столиком. Охлопков: «Фанечка, будьте добры, станьте чуть левее, на два шага. Так, а теперь чуть вперед, на шажок». И вдруг требовательно закричал: «Выше, выше пожалуйста!» Раневская поднялась на носки, вытянула шею, как могла. «Нет, нет, — закричал Охлопков, — мало! Еще выше надо!» «Куда выше, — возмутилась Раневская, — я же не птичка, взлететь не могу!»
          «Что вы, Фанечка, — удивился Охлопков, — это я вовсе не вам: за вашей спиной монтировщики флажки вешают!»

    * * *

          Вера Петровна Марецкая загорает на южном пляже. Загорает очень своеобразно: на женском лежбище, где дамы сбросили даже легкие купальнички, знаменитая актриса лежит на топчане в платье, подставив солнцу только руки, ноги и лицо. Проходящая мимо жена поэта Дудина замечает ей: «Что это вы, Верочка, здесь все голые, а вы вон как...» «Ах, дорогая, — вздыхает Марецкая, — я загораю для моих зрителей! Они любят меня; я выйду на сцену — тысяча людей ахнет от моего загорелого лица, от моих рук, ног... А кто увидит мое загорелое тело, — кроме мужа, человек пять-шесть? Стоит ли стараться?»

    * * *

          Раневская в семьдесят лет объявила, что вступает в партию. «Зачем?» — поразились друзья. «Надо! — твердо сказала Раневская. — Должна же я хоть на старости лет знать, что эта сука Верка говорит обо мне на партбюро!»

    * * *

          Как-то у Раневской спросили напрямик, почему у Марецкой и премии, и «Гертруда», а у ней нету? «Голубчики мои, — вздохнула Раневская, — чтобы мне получить всё, что есть у Марецкой, мне нужно сыграть как минимум Чапаева!»

    * * *

          Раневская говорила: «Я жила со многими театрами и ни разу не испытала чувства удовлетворения!» И это не было преувеличением: даже большие мастера «не доставали» до гения этой актрисы. В спектакле театра им. Моссовета «Шторм» после сцены с Торговкой Дунькой (помните ее неповторимое «Шо грыте?»), зрители толпами уходили домой: больше смотреть было нечего. И в конце концов при создании второй редакции спектакля Раневской сообщили об изъятии этой сцены из спектакля, «как нарушающей его художественную целостность»! Ладно, хоть успели заснять на пленку...
          Конечно Раневская очень переживала. Однажды Завадский закричал ей из зала: «Фаина, вы своими выходками сожрали весь мой замысел!» «То-то у меня чувство, как будто наелась говна», — достаточно громко пробурчала Фаина. «Вон из театра!» — крикнул мэтр. Раневская, подойдя к авансцене, ответила ему: «ВОН ИЗ ИСКУССТВА!!»
          Она называла Завадского «Перпетуум кобеле»...

    * * *

          Раневская часто говорила, вздыхая: «Боже, какая я старая: я еще помню порядочных людей!»

    * * *

          Одной из самых замечательных работ Раневской была Бабушка в спектакле театра им. Пушкина «Деревья умирают стоя». Артист Витольд Успенский, игравший ее внука, рассказал мне, как она однажды нахулиганила. На гастролях собрались как-то молодые актеры выпить-закусить. Бегут гурьбой по гостиничной лестнице вниз, в ресторан, а навстречу тяжело поднимается Раневская. «Ах, молодые люди, — завздыхала она, — вы бежите гулять-веселиться, а я, старая старуха, буду лежать в номере одна, в тоске и грусти...» «Фаина Георгиевна, — загалдели молодые наперебой, — идемте с нами в ресторан, для нас это такая честь — посидеть с вами!..» «Нет, дорогие мои, — вздыхала та, — я старая старуха, я уж буду в номере лежать... Разве что чашечку кофе мне принесите!» «Вот вы, дружок, — обратилась она к артисту Шевцову, — не откажите в любезности...» «Момент! — крикнул Шевцов, — для вас — всё!!» Вот он держит чашечку кофе, стучит в дверь Раневской, слышит ее бас: «Войдите!»... Входит — и от неожиданности роняет чашку. Положив на пол матрас, открыв настежь окна, лежит совершенно голая великая артистка и курит. Шевцов уронил чашку. Невозмутимо посмотрев на остолбеневшего Шевцова, Раневская пророкотала: «Голубчик, вас шокировало, что я курю "Беломор"?»

    * * *

          Раневская с завистью говорила Евгению Габриловичу, жившему в свои последние годы в Доме ветеранов кино: «Вам хорошо: пришел в столовую — кругом народ, сиди и ешь в удовольствие! А я все одна за стол сажусь... Кушать одной, голубчик, так же противоестественно, как срать вдвоем!»

    * * *

          Раневская часто заходила в закулисный буфет и покупала конфеты или пирожные, или еще что-нибудь. Не для себя — с ее страшным диабетом ей ничего нельзя было есть, а для того, чтобы угостить кого-нибудь из друзей-актеров. Так однажды в буфете она подошла к Варваре Сошальской: «Вавочка, — пробасила она нежно, — позвольте подарить вам этот огурец!» «Фуфочка, — так звали Раневскую близкие, — Фуфочка, с восторгом приму!» (У Сошальской был такой же низкий, органного тембра голос.) «Только уж вы, пожалуйста, скажите к нему что-нибудь "со значением", как вы умеете!» «Вавочка, дорогая, — снова начала Раневская, — я, старая хулиганка, дарю вам огурец. Он большой и красивый. Хотите ешьте, хотите — живите с ним!»

    * * *

          Я однажды выступал Восьмого марта в поликлинике, к которой уже много лет прикреплены артисты театра им. Моссовета. Я рассказывал байки «От Раневской», зал хохотал, а одна медсестра, разволновавшись, и вовсе выбежала на сцену: «Я лечила Фаину Григорьевну, можно, я тоже расскажу!» И поведала, как однажды Раневская принесла мочу на анализ... в термосе! Сестра очень удивилась: «Фаина Георгиевна, зачем же в термосе — надо же в баночке!» И великая актриса ехидно пробасила: «Ох, ни хрена себе! А кто вчера сказал: неси прям с утра ТЕПЛУЮ!?»

     

     

    Родные берега (1943) Фаина Раневская