|
Анатолий РАВИКОВИЧ
боялся попусту терять время
и, даже несмотря на свою тяжелую болезнь — рак легких, продолжал
работать до последнего дня
В его жизни было только две любви — к театру и жене, актрисе Ирине Мазуркевич. Впрочем, первая была непосредственно связана со второй: со своей будущей женой актер познакомился в Театре имени Ленсовета, они долго играли в одном спектакле: она — Малыша, он — Карлсона. Разница в 20 лет — Ирине на момент их знакомства было всего 19 — не помешала им полюбить друг друга и прожить вместе долгих 35 лет. В последние годы Анатолий Юрьевич тяжело болел — у него был рак легких. Время от времени актер ложился в клинику, но, пройдя очередной курс лечения, подобно своему Хоботову, сбегал оттуда на сцену и съемочную площадку. Он продолжал работать, несмотря на то что уже не мог обходиться без баллончика с лекарствами — задыхался. Равикович знал, что скоро уйдет, и старался в отпущенное ему время сделать как можно больше. Только почувствовав, что жить осталось считанные дни, лег в больницу, откуда ему уже не суждено было выйти.
Кинорежиссер Александр Полынников снимал Анатолия Равиковича в двух своих картинах — «Приморский бульвар» и «Страсти
по Анжелике».
— У Толи была удивительная черта, — вспоминает Александр Николаевич, - он боялся попусту терять время и постоянно что-то делал — даже отдыхая, не мог сидеть просто так. В перерывах то книжку читал, то радио слушал, то рисовал, то палочку какую-то строгал. Когда приходил на съемку, садился гримироваться и начинал травить анекдоты. Съемочная группа собиралась вокруг него и около получаса взахлеб слушала. А Толя, рассказав, первым начинал заразительно смеяться. Он явно получал удовольствие от собственного исполнения и этим создавал замечательное настроение в группе, которое было очень важно, потому что мы снимали комедию. Толя умел находить общий язык со всеми службами — гримерами, костюмерами, осветителями: с кем-то пошутит, у кого-то спросит о самочувствии или семье. Это был очень светлый человек, фонтан положительных эмоций. — Таким же фонтаном идей Анатолий Юрьевич был и в работе? — Он замечательно импровизировал. Скажем, сценарий второго нашего с ним совместного фильма «Страсти по Анжелике» был довольно скользким и провокационным, поскольку это был первый в Советском Союзе фильм, в котором открыто говорили о сексе. Равикович поначалу очень осторожно к нему отнесся, но сумел найти такие нюансы, благодаря которым его персонаж все время находился на грани дозволенного. А так как чувство меры и чутье у Толи были колоссальные, он ни разу не скатился в пошлость.
Вообще, не любой актер может сыграть комедию. Как правило, все хотят быть, как минимум, Гамлетами, а комедия, да еще и на грани фола, под силу единицам. Для нее нужны особый дар и профессиональная смелость. У Толи они были. Он прекрасно играл людей трогательных, которых
хочется жалеть. — В жизни Равикович производил такое же впечатление? — К счастью, нет. Он был вполне успешен — и в творчестве, и в личной жизни. У них с Ирочкой были удивительно нежные, какие-то несовременные отношения. Она приезжала к нам на съемки, и нужно было видеть, как муж ею гордился. Толя любил ее безумно и готов был со всем миром поделиться своей радостью — показать, как ему хорошо. — Легко ли актер из Петербурга превратился в «Приморском бульваре» в коренного одессита? — Он не так много времени провел в Одессе, но в образ вживался буквально по Станиславскому. Помню, сразу же после приезда сказал мне: «Надо сходить на Привоз, поговорить с людьми». Вернувшись, стал увлеченно рассказывать, как ему пытались продать тюльку под видом какой-то экзотической заморской рыбы. Изображал эту сцену колоритно — в лицах, со смешными одесскими интонациями. Вся съемочная группа умирала со смеху. Одесса для него была сплошным открытием, он постоянно находил в этом городе что-то новое. В один из первых дней пришел на съемку и рассказывает: «Представляете, рано утром проснулся оттого, что звонят в колокольчик. Испугался: «Неужели пожар?!». Выглянул в окно, а это мусорщик таким образом сзывает жильцов». Поскольку в Питере ничего подобного не было, ему это очень понравилось. «Слушай, — сказал он мне тогда, — это надо снять, такое можно увидеть только в Одессе». И мы действительно включили эпизод с мусорщиком в начало фильма. А диалоги, записанные им на Привозе, звучат в очереди, выстроившейся на сдачу мусора.
— Но истинно одесского колорита в вашей картине не так уж много! — Это тоже благодаря Толе. Он мне как-то сказал: «Может быть, мы не будем впадать в одесский диалект?». В то время такие вещи не приветствовались на телевидении. Это сейчас «Ликвидация» идет на ура, а тогда одесские обороты в речи воспринимались как налет еврейства. Поэтому мы решили, что колорит у нас будут выдавать второстепенные персонажи — например, соседи по двору, которые вполне могут сказать: «Шо такое?!» или: «Вы будете кушать рибу?». Толя, кстати, собирал одесские хохмы, записывая их в зашифрованном виде в отдельную книжечку.
— Что значит — в зашифрованном? — Например, писал: «Тр. №5», это означало, что в идущем в Аркадию пятом трамвае он услышал какой-то интересный диалог. Увидев эти буквы и цифры, я удивился: «Как ты там что-то понимаешь?». Он сказал: «А мне достаточно: я смотрю на запись, и нужная сцена сразу же встает перед глазами». — Анатолия Равиковича начали активно снимать довольно поздно — после 40 лет. Всему виной его национальность? — Скорее, внешность. Кого он мог играть в советском кино — секретаря обкома, водителя, токаря или агронома? В крайнем случае врача-гинеколога или преподавателя вуза, но таких ролей в сценариях того времени было не так уж много.
АКТРИСА ЕЛЕНА КОРЕНЕВА: «ДУМАЮ, РАВИКОВИЧА УДИВЛЯЛО, ЧТО ПРИ БОЛЬШОМ КОЛИЧЕСТВЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ РОЛЕЙ ЕГО ЗНАЛИ ТОЛЬКО КАК ХОБОТОВА»
Елена Коренева была партнершей Анатолия Равиковича в легендарном фильме «Покровские ворота». — Елена Алексеевна, у вас с Анатолием Юрьевичем был замечательный дуэт!
— Предвосхищая ваш вопрос о том, подружились ли мы во время съемок, отвечу: мы почти не общались. Каждый на площадке был занят собой, а когда звучала команда: «Мотор!», мы смотрели
друг на друга и начинали говорить написанные в сценарии фразы. Дело в том, что Равикович был старше меня почти на 20 лет. Если после 35-ти разница в возрасте стирается, то до этого она кажется непреодолимой. Поэтому я позволяла себе только отвечать на его вопросы и не отваживалась о чем-то спрашивать. Снова мы встретились много лет спустя — во время съемок программы, где в одном из номеров выступали от имени своих героев из «Покровских ворот». Там впервые разговорились по-настоящему. Меня поразило то, насколько сильно Анатолий Юрьевич сдал. Он сказал, что болеет, но мне название его заболевания ни о чем не говорило. В беседе же мне открылся очень тонкий, деликатный, интеллигентный и скромный, объективно — без ложных амбиций — оценивающий себя человек.— Как вы думаете, как он относился к тому, что зрители его знали только как Хоботова? — Его это удивляло и раздражало, особенно если учесть большое количество замечательных ролей, сыгранных им в театре и кино. Анатолию Юрьевичу все время хотелось сказать: «Да что же вы все с Хоботовым-то! Приходите в театр, посмотрите, как я играю в этом, этом и этом спектакле!». Невероятный успех «Покровских ворот» был загадкой не только для актеров, которые снимались в этом фильме, но и для режиссера Михаила Козакова. Мы все настолько несерьезно относились тогда к этой картине, что на премьере, не дождавшись финального поклона, поехали в ресторан, за что Козаков на нас очень сильно обиделся. Но прошло столько лет, а мне до сих пор вспоминают Людочку, а не Таню из «Романса о влюбленных». Наверное, зрителям виднее.
Георгий Юнгвальд-Хилькевич работал с актером Равиковичем в трех фильмах мушкетерской саги.
— Георгий Эмильевич, как вы познакомились с Анатолием Юрьевичем?
— Как и все — увидев его в картине Миши Козакова «Покровские ворота», где он меня просто потряс. С тех пор я мечтал где-нибудь его снять. И как только у меня появилась такая возможность — я приступал к съемкам фильма «Двадцать лет спустя», — позвонил Мише Козакову, который когда-то озвучивал у меня кардинала Ришелье, и сказал, что хочу, чтобы в новом фильме Равикович сыграл другого кардинала — Мазарини. Он дал мне координаты Толи. Вскоре состоялась и наша встреча. Равикович сыграл потрясающие пробы... со мной. — Вы изображали Анну Австрийскую?! — Дело в том, что Алиса Фрейндлих уже снималась у нас, утверждать ее было не нужно, не вызывать же такую актрису только для проб. Пришлось самому тряхнуть стариной. Тогда мы сделали четыре серии, потом было еще две — «Тайны королевы Анны, или Мушкетеры тридцать лет спустя», во время этих съемок сблизились и подружились. Поэтому, когда я приступил к работе над «Возвращением мушкетеров» и волен был оживлять кого хочу, одним из первых «воскресил» героя Равиковича.
От работы с ним я получал огромное наслаждение. Толя был мягким и очень обязательным человеком с океаном юмора, что встречается крайне редко. Во время съемок у него уже были серьезные проблемы с сердцем, но он не терпел каких-либо поблажек по отношению к себе. У нас был момент в финале, когда все персонажи летают над людьми на большой высоте. Для него в то время это была запредельная физическая нагрузка, но он даже слушать не захотел о дублере, сказал: «Я сам!». Сцена была для меня очень опасной, потому что там шел сплошной пафос: мушкетеры, королева, любовь — в общем, сплошные сопли. Но летающий Равикович благодаря своему поведению и юмору перевел пафос в русло иронии. Кто-то ждал от этой картины продолжения скачек, стрельбы и фехтования, для меня же она о стареющих плейбоях: о том, как себя вести, когда былая сила и привлекательность ушли, а в душе ты по-прежнему чувствуешь себя молодым. — Видимо, не менее сложной была для актера и финальная сцена на лестнице?
— Мы построили ее специально для съемок высотой с пятиэтажный дом. Герои сходили по ней, как будто прощаясь со зрителями и друг с другом. Нам пришлось сделать много дублей, потому что кто-нибудь из массовки обязательно ошибался, и мы повторяли все снова и снова. А актерам, только что спустившимся вниз, нужно было опять подниматься. Помню, я попросил его: «Толя, не спускайтесь до конца, постойте на площадке». — «Нет, — сказал он, — я до конца сделаю все, как вы придумали». И никто не мог на него повлиять — такой это был героический человек. У этого талантливейшего актера была очень низкая самооценка. Бывало, сыграет дубль и грустно спрашивает: «Не вышло?». Я с ним даже ругался из-за этого: «Толя, как так можно, вы же гениальный, потрясающий актер и сыграли просто замечательно!». — «Ну, ладно...» — только и отвечал он. Приходилось показывать ему отснятый материал. «Да, — соглашался Равикович, — вроде бы ничего, вы меня успокоили». Он всегда обращался ко мне только на вы, из-за этого и я его так называл... — После съемок фильма вы больше не встречались?
— Последний раз мы виделись на озвучании картины. Сообщение о том, что Толи не стало, выбило меня из колеи на несколько недель. Его смерть пробила брешь в российской культуре, которую уже никто не сможет заполнить. Он был одним из немногих актеров, которые умели естественно и непринужденно играть персонажей с гротескным характером. Это высший класс актерской работы, который Равикович продемонстрировал в «Покровских воротах», а позже у меня, в «Возвращении мушкетеров». В этой картине четыре актера сотворили настоящее актерское чудо — это Алиса Фрейндлих, Александр Ширвиндт, Дима Харатьян и Толя Равикович, их игру надо изучать во ВГИКе.
КИНОРЕЖИССЕР ЮЛИЙ ГУСМАН: «КАК БЫВШИЙ ВРАЧ Я ПОНИМАЛ, ЧТО ЕМУ ТРУДНО, И ПЫТАЛСЯ ЕГО ОТ МНОГОГО ОГРАДИТЬ. НО ОН СОВСЕМ НЕ ХОТЕЛ ОГРАЖДАТЬСЯ ОТ ЖИЗНИ»
Роль в фильме Юлия Гусмана «Не бойся, я с тобой-2» стала последней в жизни Анатолия Равиковича. — Анатолий Юрьевич приехал к нам на съемки продолжения фильма «Не бойся, я с тобой» в Азербайджан уже очень больным, — рассказывает Юлий Соломонович. — Было видно, что ему тяжело не только сниматься, но и просто ходить. Но сколько же было мужества, отваги и желания работать в этом скромном и невысоком, но очень большом человеке! Поверьте, даже совершенно здоровым людям работать в азербайджанских горах нелегко: тяжелые условия передвижения, непривычное питание, переменчивая погода, свойственный высокогорью недостаток кислорода в воздухе. Но он на удивление мужественно и стойко все это переносил. Как бывший врач я понимал, что ему трудно, и пытался его от многого оградить. Но Равикович совсем не хотел ограждаться от жизни, напротив. Случается, что тяжелобольные люди чувствуют себя обреченными и сдаются, а Анатолий Юрьевич очень хотел жить. Это качество присуще только людям с широкой и доброй душой. В этом смысле его герой Хоботов, который, как мне кажется, очень похож на самого Равиковича, наполнен таким отчаянным и здоровым оптимизмом, такой веселой грустью, что и сам он, и фильм «Покровские ворота» вошли в золотую сокровищницу советского кино.
Людмила ГРАБЕНКО «Бульвар Гордона» http://www.bulvar.com.ua/arch/2012/20/4fb3f045a4483/
Линия жизни. Анатолий Равикович.
"Покровские ворота" 1982 год
|
