Домой    Кино    Музыка    Журналы    Открытки    Страницы истории разведки   Записки бывшего пионера      Люди, годы, судьбы...

Актеры и судьбы

 Translate a Web Page      Форум      Гостевая книга

    Список страниц раздела

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49


Сергей Николаевич Филиппов

Всенародно любимый актер Сергей Филиппов ушел из жизни голодным

 
   
Ровно 20 лет назад не стало знаменитого советского комика
До того как стать актером, Сергей Филиппов успел поработать в родном Саратове столяром-краснодеревщиком, пекарем, садовником и даже плотником, хотя мечтал лишь о сцене. Сергею повезло — он поступил на балетное отделение эстрадно-циркового училища в Ленинграде. Казалось бы, еще немного, и сбудется то, о чем Филиппов грезил, — работа в театре, лучшие балетные партии. Но однажды на репетиции юноша потерял сознание, а когда пришел в себя, узнал, что с балетом ему придется распрощаться: сердце не выдерживало больших физических нагрузок.

В отчаянии Сергей поступил на службу в Ленинградский театр комедии, к Акимову, и со временем стал самым знаменитым комиком советского кино. На счету актера всего одна главная роль — Кисы Воробьянинова в гайдаевских «12 стульях», но Сергей Николаевич был палочкой-выручалочкой для режиссеров: его участие обеспечивало картине популярность, даже если это был эпизод. «Меня используют, как острую приправу к пресному блюду», — жаловался он, снявшись в «Карнавальной ночи», «Укротительнице тигров», «Неподдающихся», «Иван Васильевич меняет профессию», «Спортлото-82», «Собачьем сердце»... Всю жизнь актер мечтал о трагической роли и плакал, узнав, что в картине «Когда деревья были большими», сценарий которой его потряс, будет играть Юрий Никулин.

Актер, обожаемый всей страной, был очень одинок. В конце жизни за ним ухаживали чужие люди, а после смерти Сергей Николаевич несколько дней пролежал в квартире, прежде чем его хватились...

 


АКТРИСА ЛЮБОВЬ ТИЩЕНКО: «ИЗМЕНА РОДИНЕ БЫЛА ДЛЯ НЕГО САМЫМ СТРАШНЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЕМ»

С актрисой «Ленфильма» Любовью Тищенко Сергей Николаевич познакомился еще в то время, когда они вместе снимались в картинах Надежды Кошеверовой — «Золушке», «Укротительнице тигров», «Синей птице», «Медовом месяце» и многих других.

— Кошеверова очень любила работать с Сергеем Николаевичем, считала его чуть ли не творческим талисманом и брала почти во все свои картины. Мне там тоже доставались небольшие эпизодики. Потом мы с ним вместе служили в Театре-студии киноактера при «Ленфильме». Филиппов всегда много снимался, но кино не являлось главным в его жизни. Он очень любил балет и жалел, что в свое время бросил его.

— Почему так получилось?

— В юном возрасте врачи выявили у него опухоль мозга, при таком заболевании, как вы понимаете, балетные нагрузки противопоказаны. А ведь у него были все данные для того, чтобы сделать прекрасную карьеру танцовщика. К тому же Филиппов был недоволен своими ролями: ему почти не предлагали главных, лишь эпизоды. Его заслуга в том, что он смог сделать их яркими и запоминающимися.

 

— Такими, как зануда-лектор в комедии Рязанова «Карнавальная ночь»?

— Эту роль он особенно не любил. Когда при нем кто-нибудь начинал цитировать: «Одна звездочка, две звездочки, три звездочки...», Филиппова от злости просто трясло. Он был очень серьезным и глубоким человеком и всю жизнь мечтал о трагической роли, но почему-то ни одному режиссеру не пришло в голову предложить ее знаменитому комику. В последние годы он уже рад был бы и маленькие роли играть, да только его не звали. Впрочем, тогда кино практически не снимали, актеры выживали как могли.

Сергею Николаевичу особенно тяжело приходилось — пенсию платили небольшую, а помочь ему было некому. Жил он заброшенным, голодным, никому не нужным. Я, конечно, поддерживала его как могла — то творожок принесу, то лимончик к чаю куплю, но ведь и мои материальные возможности не слишком велики. В то время все мы жили трудно, даже наши маленькие зарплаты не выплачивали месяцами.

Сергей Николаевич однажды рассказывал мне, как в блокаду работал в Театре комедии у Николая Павловича Акимова. Когда утром шел на репетицию — на Невском, около Елисеевского, прямо на земле лежали умирающие люди. Когда возвращался обратно, они уже были мертвы, и кто-то даже успевал вырезать у них части тела.

Есть знаменитая блокадная фотография, на которой изображен худой мужчина с коркой хлеба в руках, очень похожий на Филиппова. Это не он, но голодал артист тогда, как и все ленинградцы, сильно. И вот под конец его жизнь будто сделала круг и вернулась к самым тяжелым временам — актер в последние годы очень нуждался. Так и ушел голодным...

— Любовь Григорьевна, как случилось, что на старости лет он остался совсем один?

— Его первая жена вместе с сыном эмигрировали в США. Сергей Николаевич так и не смог ее простить... И не столько за то, что оставила его, сколько за то, что предала родину. Помню, как он со слезами на глазах говорил мне: «Не понимаю, как они могли?!».

Он был убежденным коммунистом, человеком старой закалки, искренне верил, что СССР — страна победившего социализма, а Америку считал средоточием всех язв капитализма. Для него измена родине была самым страшным преступлением, которое только можно себе вообразить. Сейчас его сын Юрий пишет воспоминания об отце...

С сыном Юрием. «Юра писал отцу, но Сергей Николаевич так ни одного письма и не распечатал. Сейчас сын пишет воспоминания»

— Вот только что он может рассказать, если уехал за границу ребенком... Они что же, совсем не общались?

— Юра писал отцу, но Сергей Николаевич ни одного его письма так и не распечатал. Возможно, боялся прочитать там что-то, что поколеблет его негативное к ним отношение, или, несмотря ни на что, надеялся, что родные люди еще вернутся. Как бы там ни было, письма он не выбрасывал, а хранил дома прямо на полу, возле шкафа. Когда Филиппов умер, конверты с содержимым куда-то подевались — наверное, их просто выбросили.

Он любил свою первую жену, говорил, что она очаровательная, умнейшая женщина. Сергей Николаевич долго не мог ее забыть. А потом встретил Барабульку...


«МНЕ ЖЕ ПОЛОВИНУ МОЗГА ВЫРЕЗАЛИ, А Я ЕЩЕ НИЧЕГО!»

— Насколько я знаю, вторая жена вернула его к жизни, отогрела?

— Да, он опять начал шутить. Антонина Георгиевна Голубева была писательницей, сказительницей, хорошо знала русский фольклор. Сергей Николаевич называл ее Барабулькой — есть такая маленькая рыбка. Кстати, мы с ней познакомились до ее замужества — она работала консультантом в картинах Игоря Владимировича Усова, где я снималась.

Антонина Георгиевна была очень хорошим человеком, а вот хозяйкой безалаберной. Готовила плохо, убиралась еще хуже. Как-то прихожу к ним в гости, а на Сергее Николаевиче надет свитер... в дырочку. «Что это такое?!» — спрашиваю. Оказывается, Барабулька вырезала ему ножницами дырочки там, где свитер поела моль. Та же участь постигла и шубу, которую Сергей Николаевич привез ей из какой-то поездки на Север. Барабулька повесила обнову в шкаф и просто о ней забыла, а вещь была дорогая, хорошая.

Когда жена начала болеть, Филиппов, который до этого никогда ничего не делал по хозяйству, сам стал ходить по магазинам — с авоськой, в которой лежали картошка, молоко и хлеб, и выглядел очень комично. Вообще, удивительная была пара — оба очень симпатичные, но совершенно неприспособленные к жизни.

Любовь Тищенко: «Жил он заброшенным, голодным, никому не нужным»
 

Антонина была старше мужа почти на 20 лет и ревновала Филиппова абсолютно ко всем, в том числе и ко мне, хотя я никаких поводов не давала. Мы даже не шутили на эту тему. Жили они хоть и бестолково, но весело, были очень привязаны друг к другу. А вот когда Барабульки не стало, ему пришлось совсем худо.

— Кроме вас, актеру совсем никто не помогал?

— Ну почему же? В последние полгода с ним жил его друг Константин Николаевич, которого Филиппов знал еще по балетному училищу. Сергей Николаевич тогда уже не пил — здоровье не позволяло. Раньше-то он сильно за воротник закладывал. А тут, бывало, приду к нему, а они сидят, классическую музыку слушают, о литературе разговаривают. Мне с ними было интересно.

Много помогал коллеге актер Виталий Матвеев, которого вы должны помнить по роли батьки Махно в первой экранизации романа «Как закалялась сталь». Мы с ним вместе по всему городу искали для Сергея Николаевича обувь, а задача эта не из легких — у Филиппова был 47 размер ноги. Часто навещал его и актер Олег Белов. Я приходила — что-то готовила, убирала, стирала. Хозяин тогда совсем уже махнул рукой на свой внешний вид, а мне хотелось, чтобы он был чистеньким, опрятным. В это время с ним уже достаточно трудно было общаться. Когда я приходила, мог даже матом меня послать: дескать, чего приперлась, иди к такой-то матери!

— А вы что же?

— Старалась не обращать на это внимания, понимала, что имею дело с несчастным и больным стариком. К тому же он великий актер, значит, ему можно многое простить. Поэтому отвечала: «Никуда я не пойду! Мне надо прибраться, приготовить что-нибудь, да и рубашечку пора уже постирать». Он стоял, опешив: как это так, почему его не боятся, не обижаются?!

По правде говоря, Филиппов был человеком нетерпимым, с трудом переносил народное внимание. Поклонникам от него иногда доставалось, тем более что вели они себя порой просто бестактно: буквально хватали его за руки, за одежду.

Популярность-то у него была сумасшедшая, каждому хотелось хотя бы дотронуться до своего кумира, а Сергей Николаевич очень болезненно воспринимал чужие прикосновения. Я ему даже ногти не могла подстричь, каждый раз эта, казалось бы, простейшая процедура становилась проблемой: у него на кончиках пальцев на редкость чувствительная кожа, поэтому было больно. К тому же он сильно болел и из-за этого тоже срывался на окружающих. Кстати, далеко не всех Сергей Николаевич подпускал близко к себе, о коллегах очень резко отзывался, зло и смешно их копировал, — мы хохотали до слез! — а меня вот подпустил.

С Фаиной Раневской в фильме «Золушка», 1947 год

— Как вы думаете, почему?

— Он принимал людей безоговорочно, не анализируя: человек ему либо нравился, либо нет. Я была не лучше и не хуже других, просто, видимо, наша с ним энергетика совпадала. В отличие от многих я его не раздражала. До сих пор казню себя за то, что, как мне кажется, очень мало времени ему уделяла.

— Чем он болел?

— Ну, об опухоли мозга я вам уже говорила. К счастью, ее успешно прооперировали, и особых проблем не было. Вот только темечко у Филиппова никак не зарастало: у него там вместо кости была тонкая пленка. Помню, когда мы еще работали в Театре-студии киноактера, он мне как-то сказал: «Потрогай пленочку!». Это было так страшно! А Сергей Николаевич еще находил в себе силы шутить на эту тему. «Вот, — говорил, — министр Фурцева меня не любила, говорила, что дурак. Мне же половину мозга вырезали, а я еще очень даже ничего!».

— Кто прославленного комика провожал в последний путь?

— На похороны пришли и его старые друзья, не имеющие к кино никакого отношения, и все наши актеры. А вот из родственников не было никого. У Барабульки остались дочь и внучка, но они повели себя крайне непорядочно.

Когда Филиппов был жив, они им совсем не занимались. Зато когда умер, буквально за день вывезли из квартиры все наиболее ценное — мебель, какие-то сервизы. Помню, мне нужно было взять его документы, чтобы все для похорон оформить, а они в вещах роются. Я тогда не выдержала, накричала на них: «Дайте хоть похоронить человека спокойно, успеете еще все вынести!». И поминки тоже мы сами устраивали. Часто пишут, что Гильдия актеров и киностудия устранились, но это неправда — они очень помогли.

— Что-то о нем на память у вас сохранилось?

— Ничего, и сейчас я очень жалею об этом. Была где-то книжка, которую Сергей Николаевич мне когда-то подарил (у него была роскошная библиотека), но затерялась, не могу найти. При жизни он мне говорил: «Бери любые книги!», но я всегда отнекивалась: «Мне ничего не надо». Не за этим к нему ходила, просто жалела его и хотела помочь. И фотографий у нас с ним совместных не осталось, кроме одной — сделанной во время его юбилея. Его тогда отпустили из больницы, чтобы мог по-человечески отпраздновать день рождения дома. Он был Божий человек — ранимый, непонятый и очень несчастный. Таким я его запомнила.

Олег Белов: «По тем временам его популярность можно было сравнить только с гагаринской»


АКТЕР ОЛЕГ БЕЛОВ: «ЗАЧЕМ ВЫ ТАК МНОГО КУРИТЕ?» — СПРОСИЛ Я. «ЧТОБЫ ПОБЫСТРЕЕ УМЕРЕТЬ», — ОТВЕТИЛ ФИЛИППОВ»

Олег Белов, которого с Сергеем Филипповым связывала многолетняя дружба, считает, что в воспоминаниях об актере существует явный перекос: «Чаще всего рассказывают о том, какие роли и в каких картинах он сыграл. А мне кажется, нужно прежде всего рассказывать, каким он был человеком — непростым, противоречивым, но невероятно обаятельным».

— Никогда не забуду, как впервые увидел «живьем» Сергея Николаевича. Иду как-то на киностудию «Ленфильм» и глазам не верю — навстречу по Кировскому проспекту шагает Филиппов. По тем временам его популярность можно было сравнить только с гагаринской.

Я замер: жду, когда всеобщий кумир пройдет мимо. А он раз, и свернул в дверь дома, где был небольшой буфет. Я за ним. И стал свидетелем потрясающей картины: Филиппов входит, делает шаг вперед к стойке, а бармен за ней отступает на шаг назад и поворачивается к нему спиной. Артист делает еще шаг, бармен берет бутылку с буфета, еще шаг — откупоривает ее. Сергей Николаевич приблизился к стойке именно в тот момент, когда в стакане плескалось граммов 100 коньяка.

Я долго рассказываю, на самом деле они действовали удивительно быстро и синхронно — как в балете на льду. Сразу становилось понятно, что Филиппов уже десятки раз приходил сюда, не нужно было ни просьб, ни разговоров. Выпил и, не расплачиваясь, вышел опять на улицу.

— Он сильно закладывал за воротник?

— Скажем так, жил насыщенной жизнью популярного человека. Тем более что сыгранные им персонажи позволяли его поклонникам при встрече говорить: «О, Сережа, пойдем выпьем!». А он и не отказывался. Ну а дружба наша началась с драки.

— Кто с кем дрался?

— Дело в том, что Театр-студия киноактера, в которой мы с Сергеем Николаевичем работали, шефствовала над комбинатом «Апатит» в Хибинах Мурманской области. И вот однажды зимой нас пригласили на празднование какого-то очередного юбилея комбината. Компания подобралась небольшая — Сергей Николаевич, я и заместитель директора киностудии. И вот утром у меня в гостиничном номере раздается звонок. Снимаю трубку: «Это Филиппов. Я тебя, наверное, разбудил, но уже пора вставать, потому что буфет открывается в восемь». А я спросонья ничего понять не могу: «Ну и что?». — «Ну так пойдем, — говорит он мне, — по безобразию». Как я потом узнал, это было его любимое выражение.

Второй женой актера стала Антонина Голубева по прозвищу Барабулька. Когда Барабулька умерла, Сергею Филиппову пришлось совсем худо

Пошли мы с ним, он выпил рюмку коньяка, позавтракали и к 10-ти поехали во Дворец культуры. Там вручали какие-то грамоты работникам комбината, выносили и заносили знамена, а в качестве подарка выступили мы. Сначала я пел, играл на гармошке, на гитаре, а затем объявили Сергея Николаевича. Когда он вышел, весь зал встал и устроил ему бешеную овацию.

Закончилось все это часа в три, а на вечер нас пригласили в ресторан на банкет. Поначалу все шло хорошо, так как с нами за столом сидело какое-то местное начальство. Но когда все выпили, народ расхрабрился и начал подходить к гостю за автографами. Сначала по одному, а потом целыми толпами: наш стол окружили так, что вздохнуть нельзя. А Сергей Николаевич был не очень сдержанным человеком, и я видел, что он потихоньку начинает закипать, тем более что тоже выпил...

Кто-то уже начал панибратски хлопать его по плечу: «Сережа!». А когда молодая женщина, распихав всех, сорвала с шеи газовый шарфик, разложила его на столе перед Филипповым: «Вот здесь мне автограф оставьте!», он буквально взорвался: «Да пошла ты к такой-то матери, сука!». А дамочка пришла не одна, а с мужем, тот уже бежит к нашему столику: «Да что вы себе позволяете! Совсем обнаглели!». Сергей Николаевич повернулся и адресовал его туда же, куда перед этим послал жену. Шум, паника!

Филиппов выскакивает из-за стола и бежит через весь зал, я — за ним: «Подождите!». Спускаемся со второго этажа, а нам навстречу поднимается ничего не подозревающий пожилой мужчина. С улыбкой он распахивает руки: «Сергей Николаевич!».

Артист разворачивается и как вмажет ему! И вот мы выбегаем на улицу — зима, мороз, к тому же он подвернул ногу. Хорошо, что хоть гостиница была недалеко. Я довел его туда и с большим трудом успокоил. Утром, когда мы садились в поезд, со стороны, наверное, казалось, что люди возвращаются с войны: он хромал, я его поддерживал. В купе мы опохмелились (об этом начальство позаботилось), и Сергей Николаевич сказал: «Знаешь, Олежек, никогда и ни с кем не езжу на концерты, а с тобой я бы поехал». С этого началась наша концертная дружба.


«ОН НЕ СДЕРЖИВАЛ СВОИХ ЭМОЦИЙ, НЕ СТЕСНЯЛСЯ В СЛОВАХ И ВЫРАЖЕНИЯХ. ОСОБЕННО КОГДА ВЫПИВАЛ»

— Выходит, вы для него были человеком, проверенным в бою?

— Так уж получилось. Мы с ним побывали в разных концах нашей страны, и всегда его приезд был для местных жителей огромным событием. Да, Филиппов не сдерживал своих эмоций, не стеснялся в словах и выражениях, особенно когда выпивал, но со временем я научился им управлять. Надо сказать, что, куда бы мы ни приезжали, нас принимали по первому разряду: на перроне или у трапа самолета всегда стоял первый секретарь райкома, Сергея Николаевича тут же сажали в машину и везли обедать. А какой обед без бутылки? Но тут я был тверд и требовал, чтобы спиртное убрали: мне же вечером с ним выступать, что я потом буду делать?

У знаменитого актера за всю жизнь была всего одна главная роль — Киса Воробьянинов в картине Леонида Гайдая «12 стульев», 1971 год

Филиппов, правда, поначалу пытался протестовать: «Да что такое?!». Но я его быстро успокаивал: «Вы, Сергей, лучше молчите!». Бывало, что он успевал где-то принять на грудь, но я это тут же замечал: «Сергей Николаевич, как вам не стыдно!». А он по-детски наивно оправдывался: «А я что? Я ничего! Ты что, видел, как я выпивал?!».

— Что он рассказывал во время встреч со зрителями?

— О съемках вспоминал, какие-то байки придумывал. С каждым годом выступать ему было все труднее и труднее — сказывались возраст и болезни. Ему вообще можно было ничего особенно не выдумывать — просто выходить и рассказывать пару анекдотов. С учетом его мимики, жестов, интонаций все, что он говорил, было смешно — он в этом смысле был уникальным исполнителем, и если бы решил выйти и прочитать со сцены телефонную книгу, думаю, люди в зале все так же умирали бы от смеха. Это при том, что Сергей Николаевич не украшал свои выступления никакими спецэффектами.

Он, например, не признавал концертных костюмов, выступал в том же, в чем ходил каждый день. Его главным требованием к одежде было удобство, особенно это касалось обуви. Однажды я не выдержал: «Сережа, ну нельзя в домашних туфлях выходить на сцену!». — «Мне в ботинках жарко», — парировал он. «Хорошо, — сказал я, — куплю вам сандалии, в них не жарко». Как удалось раздобыть ему сандалии 47-го размера — отдельная история, но Сергей Николаевич надел их всего пару раз, а потом снова вышел на сцену в старых растоптанных туфлях. И я сдался. Зачем мучить человека? Публика все равно прощала ему все.

— Как складывались отношения Сергея Николаевича со второй женой?

— Антонина Георгиевна, она же Барабулька, была совершенно под стать супругу — такая же бесхитростная и наивная. А как трогательно они друг к другу относились! Как-то поздно вечером мы с ним прилетели откуда-то с концертов, на улице зима, холодно. Я пошел за машиной, которую оставил на стоянке в аэропорту, а Сергея Николаевича оставил получать багаж. Пока отгреб машину от снега, пока подогнал... Прихожу — чемоданы уже стоят у ног Филиппова. И он так виновато мне говорит: «Знаешь, я уже Барабульке позвонил!». — «Зачем? — удивился я. — Мы еще не скоро доедем, она же будет нервничать».

Подъезжаем мы к их дому, а жили они на канале Грибоедова, въезжаем под арку во двор — вижу, стоит фигура в валенках, каком-то бесформенном пальто и старом пуховом платке. Ночью, на морозе — ждет. «Зачем она здесь?» — спрашиваю я Сергея Николаевича. «Ну как это, — удивился он, — меня встречает».

Я вышел первым, Барабулька подбежала ко мне: «Почему вы так долго?!». А потом подошла поближе и шепотом спросила: «Но он не заезжал к ней?». Я опешил: «К кому?». — «Как к кому — к буфетчице!». Представляете, она его ревновала! И это при том, что ему в то время было под 70, а ей уже за 80. Лирическая пара.


«КАК-ТО Я СПРОСИЛ: «СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ, А ГДЕ ВАШ СЫН?». — «КАК ГДЕ? — ОТВЕЧАЕТ. — УМЕР! А Я ДАЖЕ НА ПОХОРОНЫ ЕГО НЕ ПОШЕЛ»

— Такое впечатление, что, дожив до седых волос, Сергей Николаевич остался ребенком!

«Иван Васильевич меняет профессию», шведский посол, 1973 год

— Так оно и было! Однажды мы собрались на гастроли, а афиши кончились. У меня был блат в типографии, и я договорился, что мне отпечатают за два дня, но с готовых клише. В другой типографии согласились сделать это клише, но подпольно: через проходную его нужно было вынести на себе. Вы видели когда-нибудь клише? Это как будто фото, но на металлической основе и отливает всеми цветами радуги, словно бензин на асфальте. Заправили мне эту штуку — сантиметров 45 на 30 — под рубашку, и я с прямой спиной приехал к Филиппову домой. Он пришел в полный восторг. «Барабулька, — кричит, — посмотри, что мне Олежка сделал — такого красивого портрета у меня никогда не было!». — «Сергей Николаевич, — объясняю я ему, — это не портрет, а клише, чтобы печатать афиши!». И тут он произнес гениальную фразу: «А дашь мне хотя бы одну афишку?».

— Вы так тесно общались до конца его жизни?

— Со временем жизнь нас развела. Отношения начали затухать, когда мы перестали ездить с концертами, — нас ведь в основном работа связывала. Когда умерла Барабулька, он остался совсем один и как-то поник. Приходя на «Ленфильм», я часто видел, что он сидит в углу в кресле и смотрит в одну точку.

Говорят, просиживал так часами. Время от времени я приезжал к нему, усаживал в машину и вез в магазин, чтобы купить что-то из одежды и еды, но он уже ко всему относился равнодушно, его ничего не радовало. Как-то я пришел к нему и поразился, какой грязной и запущенной стала его квартира. И страшно накурено — во всех комнатах банки с окурками. «А я вот все болею», — грустно сказал он мне. «Зачем же вы тогда столько курите?!» — не выдержал я. Он так грустно на меня посмотрел и горько сказал: «А это чтобы побыстрее умереть».

— О сыне своем что-нибудь рассказывал?

— Никогда и ничего. Да я его и не спрашивал — понимал, что ему больно будет об этом говорить. Но однажды разговор все-таки зашел о детях, и я спросил: «Сергей Николаевич, а где ваш сын?». — «Как где? — отвечает. — Умер! А я даже на похороны его не пошел». Долгое время я был уверен, что так оно и есть, пока не узнал, что смерть и отъезд на ПМЖ в Америку были для Сергея Николаевича вещами равносильными.

— По иронии судьбы сын ведь тоже не приехал на похороны отца.

— Его сын Юра появился в Ленинграде спустя много лет после смерти Сергея Николаевича, пришел в Театр комедии, в котором Филиппов работал многие годы, сулил актерам гастроли в Америке. Естественно, ничего из этого не получилось. Звонил и мне несколько раз, предлагал встретиться, но я, памятуя о том, что сам Сергей Николаевич исключил его из своей жизни, отказался...

источник- http://www.bulvar.com.ua/


    


Сергей Филиппов. Творческая биография

 

Его популярность огромна. Когда он проходит по улице, люди оборачиваются. Его узнают. Ему улыбаются незнакомые. Если на афише кинотеатра появляется имя Филиппова, кассиры вывешивают аншлаги.

В большинстве случаев Филиппов не обманывает ожидания зрителей. Ключ к объяснению популярности Филиппова заключен в своеобразии его комического таланта. Один из первых учителей Сергея Филиппова, народный артист СССР Николай Павлович Акимов видит причину любви к нему зрителей в глубокой человечности его творчества, несмотря на резкие краски, которыми он пользуется. "Юмор Сергея Филиппова, - отмечает Н. II. Акимов, - глубоко психологичен и человечен в отличие от иных комических актеров, которые строят свой юмор на формальных приемах".

Есть, однако, и другая причина. Филиппов обладает редким даром подмечать в людях смешное, уродливое, отживающее. Гражданская непримиримость к пошлости, зазнайству, чинопочитанию, ко всякому злу, носителями которого являются его многочисленные "герои", делает творчество Сергея Николаевича Филиппова особенно острым, современным, особенно близким и понятным каждому. Народ любит и ценит тех, кто помогает ему выявлять вредное в нашей жизни и выставлять его на всеобщее посмешище. Твердо веря, что "смеха боится даже тот, кто ничего не боится" (Гоголь), Филиппов мобилизует всю силу своего юмора и мастерства, чтобы наповал убивать таких "бесстрашных" подлецов на глазах у зрителей. Он изображает их верно, точно, хотя и в сатирической форме, иногда даже в гротесковой, и зрители становятся союзниками актера. Вместе с ним, горячо и дружно они осуждают изображенные пороки. Между актером и зрителями устанавливается контакт, они делаются единомышленниками. Смех объединяет людей.

Сергей Николаевич отметил тридцатилетний юбилей своей работы в кино. Впервые он начал сниматься в начале 1937 года, и дебют этот оказался решающим в творческой судьбе Филиппова. С тех пор, в течение трех десятилетий, его любовь к кино прочно обосновалась рядом с его любовью к театру. Ему предстояло сыграть роль финна-шюцкоровца в фильме "За Советскую Родину". Сценарий был написан но книге Геннадия Фиша "Падение Кимас-озера", о гражданской войне в Карелии. Снимали фильм режиссеры Р. и Ю. Музыканты.

Роль была бессловесной и казалась легкой. В тот момент, когда отряд Тойво Антикайнена рвался вперед, чтобы захватить селение, надо было выскочить из засады, пробежать по бревну, переброшенному через незамерзающий ноток между двумя озерами, и выстрелить в красноармейца. Почувствовав, что у его ног разорвалась граната, шюцкоровец должен тут же рухнуть в воду.

На этом эпизод заканчивался. Психологической разработки образа здесь не требовалось. Нужны были ловкость, сноровка, смелость. Плавать и нырять в воду для Сергея Филиппова было делом привычным. С раннего детства, живя на берегу Волги в Саратове, он плавал безупречно. Одного не учел молодой пловец, что съемки проходили зимой и падать при ходилось в ледяную воду.

На Филиппова надели шюцкоровскую одежду и даже без грима типаж оказался на редкость подходящим.

Постановщики фильма жестоко обошлись с дебютантом. Приходилось повторять эпизод. Четыре раза Филиппов падал в воду, четыре раза его извлекали оттуда, переодевали и совершенно закоченевшего растирали спиртом.

Казалось бы, все эти мытарства способны были отбить у актера охоту сниматься в кино. Однако Сергей Филиппов держался стойко, и желания сниматься он не потерял.

После "ледяного дебюта" его охотно приглашали сниматься разные режиссеры. Роль следовала за ролью. В том же 1937 году он снимается в эпизодической роли крестьянина партизана в кинофильме "Волочаевские дни" режиссеров братьев Васильевых. Через год Филиннов появляется на экране сразу в трех фильмах. В картине "Член правительства" режиссеров А. Зархи и И. Хейфица молодой артист выделяется резкостью и точностью характера - его герой наглый и жестокий человек, лодырь и саботажник. Он один из тех, кто скоро начнет убивать из-за угла строителей новой колхозной жизни. С такими врагами Сергею Филиппову пришлось в свое время познакомиться. Будучи комсомольцем, он принимал участие в отрядах, отбиравших излишки зерна у кулаков. Он хорошо запомнил звериную ненависть этих врагов Советской власти и увиденное в жизни принес на экран.

В 1939 году Сергей Филиппов сыграл также эпизодическую роль погромщика в фильме "Выборгская сторона" Г. Козинцева и Л. Трауберга и старого железнодорожника в картине "Арпнка" П. Кошеверовой и Ю. Музыканта.

Филиппов переживает пору подъема. В следующем году его ожидает новая встреча еще с одним талантливым режиссером - Сергеем Юткевичем. В его картине "Яков Свердлов" Филиппов снимается в роли матроса-анархиста и эта удачная работа как бы окончательно закрепляет за молодым артистом право появляться на экране.

В дальнейшем многих режиссеров привлекало своеобразие дарования Сергея Филиппова его легкая эмоциональная возбудимость, яркость и острота комедийных приемов и удивительно органическое существование в образе. Филиппов уже тогда поражал своей богатой мимикой и пластичностью. Его лицо могло передавать сложные психологические состояния, которые легко угадывались и переводились с языка мимических реплик на словесный язык. В то же время обращала на себя внимание и его невероятная физическая выносливость. Ловкость, смелость, склонность к риску были всегда характерны для Филиппова. Его трудно было удержать от опасных трюков и экспериментов. А их немало выпало на его долю за тридцать лет. Он не колеблясь входил в клетку к тигру Пуршу на съемках "Укротительницы тигров", попадал в объятия недовольного медведя в "Косолапом друге", летел с моста в воду, ломая своим телом перила в картине "Беспокойное хозяйство". Его поднимали на дыбу в фильме "300 лет тому..." Он был виновником гибели десятков неповинных гусей и уток, когда, не умея водить машину, играл "шофера поневоле"...

Во второй половине тридцатых годов, когда Сергей Филиппов начинал свою работу в кино, развитие советской кинокомедии проходило в сложных условиях. До войны были начаты интересные опыты в области эксцентрической кинокомедии. Им не суждено было развиться в значительной степени потому, что жанр эксцентрической комедии был отнесен к разряду "формалистических".

В этот разряд попала и кинокомедия "Приключения Корзинкиной". Она снималась перед самой войной. Главную роль играла в ней чудесная актриса редкого комедийного дарования и огромного обаяния Янина Жеймо. Режиссеру Климентию Минцу, мечтавшему поставить целую серию забавных приключений с участием Янины Жеймо, не удалось осуществить этот замысел. Но первая картина-"Приключения Корзинкиной" - прошла с успехом.

Филиппов играл в этом фильме роль мастера художественного слова, выступающего с чтением стихотворения на эстрадном конкурсе. В тот момент, когда чтец готовился за кулисами к своему выходу, иллюзионист, также ожидая своей очереди, пересматривал свое "хозяйство". Он недосмотрел, как маленькая мышка проскользнула за ворот фрака мастера художественного слова. Так вот и вышел на сцену с мышкой за пазухой читать "Умирающего гладиатора". Трагический смысл стихов Лермонтова и поведение чтеца, хихикающего от того, что мышь щекотала у него под мышкой, находились в резком противоречии. Филиппов выдавал каскад мимических трюков, прибегал к самым острым приемам игры - гротеску и буффонаде - и достигал необыкновенного комического эффекта.

В таком же ключе сатирического преувеличения и буффонады была решена и следующая роль - ефрейтора Шпукке, которую Филиппов сыграл во время войны в фильме "Новые похождения Швейка". В одной из своих статей режиссер этого фильма Сергей Юткевич, высоко оценивая творчество Сергея Филиппова, назвал его "великолепным буффоном".

Длинная вереница комедийных образов, созданных Сергеем Николаевичем в последующие годы, дает возможность глубже понять особенность его творчества, развитие и рост мастерства этого талантливого артиста. Он действительно ни на кого не похож. У него есть любимые комики, но, восхищаясь ими, их работой, он не повторяет их приемы, не копирует их маски. Сергея Николаевича зрители узнают сразу, да оп и не пытается спрятаться под какой-либо маской. В каждой, даже самой маленькой роли он ищет прежде всего характер.

Он очень наблюдателен. Смешные манеры, повадки, речь людей не проходят для него незамеченными, они извлекаются из памяти, когда понадобятся.

Актер должен уметь видеть и понимать действительность, в особенности комедийный актер. "Чаще всего, - говорит Сергей Николаевич, - мне приходится играть роли советских людей, наших современников, а потому я стараюсь найти в каждой из них общественный смысл. Когда я снимался в картине "Ночной патруль" в роли завмага Ползикова, для меня важно было найти присущую этому типу психологическую особенность. Я присутствовал па допросах проворовавшихся дельцов, подобных Ползикову. Мне кажется, что я нашел эту особенность и показал ее не просто как черту характера данного завмага, а как явление, обусловленное нашим социальным строем. Это постоянный, панический страх Ползикова перед советским правосудием и неизбежным разоблачением его жульнических операций".

Филиппов владеет подлинным комедийным даром. Он одарен способностью искрометной импровизации, найденные им детали всегда свежи и точны, трюки и комедийные приемы смелы и выразительны. Поистине, этот актер поставил свое дарование на службу искусству комедии и его боевого жанра - сатиры.

Множество ролей сыграно Филипповым за тридцать лет. Были среди них значительные, принесшие ему широкую известность. Были эпизоды, и Сергей Николаевич умел находить в них интересный материал для актерской работы. Не удалось избежать ему досадных повторений.

Одна из самых ярких удач Сергея Николаевича - лектор "из Общества" в картине "Карнавальная ночь". В этой роли, почти лишенной тек ста, особенно убедительно выступают самые сильные стороны дарования актера, его искусство пантомимы. Миллионы зрителей смотрели этот фильм, и уже само появление лектора вызывало неудержимый хохот. Несколько мгновений присутствует на экране лектор "из Общества" - Сергей Филиппов и перед вами незабываемый образ живого человека с ясной и подробной биографией, человека, далекого от современности, от науки, жалкого невежды, превратившего свою интересную профессию в унылое ремесло. Он произносит очень мало слов. Но с помощью тонко разработан ной мимики и жестов Филиппов передает неизмеримо больше того, что отпущено автором актеру по тексту.

Вспоминается еще одна работа артиста. В фильме "Косолапый друг" Сергей Николаевич играл роль официанта на пароходе. В ресторане стояло чучело медведя. А в трюме на гастроли ехал другой медведь - живой. Ресторанный медведь запылился, официант вытащил его на палубу, поставил у борта и ушел за палкой. А в это время из трюма удрал живой медведь, подошел к чучелу, меткой оплеухой свалил его за борт и с интересом наблюдал, как поверженный враг медленно погружается в воду. Вернувшись с палкой в руках и с парой рюмок коньяка в желудке, официант не заметил подмены и принялся выколачивать из медведя пыль. При первом же ударе "чучело" обернулось и заключило официанта в объятия.

Даже в этой комической ситуации, которая и сама по себе вызывала смех в зале, Филиппов с особой тщательностью разрабатывает сложную мимическую игру. На лице официанта отражается молниеносная смена переживаний - недоумение, испуг и, наконец, ужас, когда он понял, с кем имеет дело.

Судьба комедийного артиста зависит от развития комедийной драматургии. У Филиппова были годы, когда он не сыграл ни одной роли в кино. На репертуаре Филиппова, не пренебрегающего короткими сценками и эпизодами, отразилось и потребительское отношение к его творчеству иных кинематографистов, которые использовали его дарование как "острую приправу к пресному блюду". Так возникали на экране многочисленные варианты шоферов, разновидности милиционеров, швейцаров, жуликоватых администраторов, подвыпивших граждан. Каждому из этих персонажей актер стремился придать живые человеческие черты. И в большинстве случаев ему это удавалось. А когда Филиппова не стесняют узкие рамки роли, мы убеждаемся в его широких актерских возможностях.

Особенно ярко это выражено в роли Казимира Алмазова в фильме "Укротительница тигров". Несмотря на резкие сатирические краски, Казимир Алмазов не изображен злодеем, не превращен в символ или карикатуру. Созданный Филипповым живой человек наделен чертами, взятыми из жизни. Наглый, самовлюбленный, дурак Алмазов на каждом шагу подчеркивает свое превосходство над другими. Сознание своей незаменимости породило 15 нем хамство, грубость, рвачество. На людей, как на зверей, Алмазов действует окриком, но едва увидев, что его незаменимости приходит коней,, он сразу теряет самоуверенность. Он еще не хочет смириться, он пытается выкрикивать угрозы, скрывая свою растерянность и страх перед единодушным осуждением коллектива. Бесславный конец карьеры Алмазова воспринимается как неизбежный и закономерный итог деятельности каждого, кто возомнит себя незаменимым, на каком бы поприще он ни подвизался.

Самое замечательное в образе, созданном Филипповым, то, что этот наглый, самодовольный человек, усвоивший жестокие приемы и нравы дореволюционного цирка, научился ловко спекулировать на советской гуманности. Таким показать Казимира Алмазова мог только умный, остро чувствующий нашу современность артист. Ярко и концентрированно проявились в роли Алмазова самые сильные стороны дарования Филиппова - сатирическая заостренность приемов, доходящая до гротеска беспощадность обличения, четкость и выразительность внешнего рисунка. Работа эта имела большой и заслуженный успех. Зрелое мастерство Сергея Николаевича получило широкое признание.

Обозревая большой творческий путь Сергея Николаевича Филиппова, приходится сожалеть о том, что лишь немногие кинорежиссеры увидели разносторонность его дарования. Оказалось, что Филиппов может играть и смешного, робкого влюбленного человека ("Медовый месяц"), и безраздельно преданного революции, бесстрашного матроса Виленчука ("Шторм").

Еще три века назад Спиноза сказал: "Смех есть радость, а посему сам по себе благо". Этого утверждения придерживается Сергей Николаевич в своих взглядах на творчество и назначение комедийного актера. Этому радостному искусству он посвятил всю свою жизнь. Этим оружием он борется с неправдой и стремится создавать своих героев такими, чтобы они имели общественный смысл, ибо только тогда, по его мнению, комедия и сатира становятся современными, актуальными, действенными.

М. Шувалова, 1968 год  www.russkoekino.ru/books/star/star-0095.shtml