(8 ceнтябpя
1919 – 4
июля 1992)
Народная
артистка
РСФСР
(1963).
Свойство CLIP
Родилась 8 сентября 1919 г. в Астрахани в благополучной семье российских интеллигентов. Её отцом был народный
артист РСФСР, заведующий музыкальной частью, затем дирижёр Большого театра Василий Васильевич Целиковский (1900-1958). Мать - Екатерина Лукинична - оперная певица (сопрано). До 1925 г. семья проживала в Астрахани, но в связи с тем, что Люда болела лихорадкой, врачи настоятельно посоветовали её родителям сменить для девочки климат. И Целиковские переехали в Москву. Здесь она пошла на поправку.
В музыкальной семье девочка выучила ноты раньше, чем буквы, но музыка не стала её призванием - природа не наградила Людмилу Целиковскую оперным голосом, а для игры на фортепиано рука была слишком миниатюрной. Впрочем, девочка училась в Гнесинской школе и даже выходила на большую сцену: она выполняла серьёзную миссию - в финале 4-й симфонии Чайковского била в литавры, когда оркестром дирижировал её отец. А когда она была в Вене, ей разрешили сыграть на клавесине Моцарта.
"У меня лились слёзы из глаз, и, чтобы они не капали на клавиши пианино, я подвязывала полотенце, - вспоминала Целиковская, - и продолжала играть". Музыкальный слух позволил ей легко освоить английский язык – она переводила пьесы английских драматургов "для удовольствия", а потом и в поисках подходящей роли. Но это потом, а в 1935 г. только начиналась карьера артистки Целиковской. Хотя друзья семьи со смехом вспоминали, что артистическая карьера Люси началась в детстве, когда она "играла" побирушку. Дело в том, что девочка очень любила разыгрывать разные сценки, а одной из любимых забав было …просить милостыню под видом несчастной нищей на Тверской.
Людмила Целиковская: в
детстве и в молодости
Забавы и игры закончились, когда мама Людмилы Целиковской с помощью подруги-актрисы Анны Бабаян привела 16-летнюю дочь на просмотр к режиссёру Театра имени Е.Вахтангова Рубену Симонову. Режиссёр вынес вердикт: театр ждёт актрису Целиковскую. Симонов посоветовал ей обязательно поступать в театральный институт и после окончания школы в 1937 г. Людмила Целиковская подала документы в Театральное училище имени Щукина.
В том году желающих поступить в "Щуку" было около 900 человек, а свободных мест только 13. Шансов поступить у Целиковской было не так уж и много, и поначалу ей показалось, что она с треском провалилась. Вот как она сама вспоминала об этом: "Помню только, что после чтения обязательной прозы, стихотворения и басни кто-то из комиссии (а у меня от страха в глазах было серо, мне показалось, что все члены комиссии были одеты в одинаковые серые костюмы) спросил: "С кем вы готовились к экзаменам?" Я сказала: "С мамой". В ответ - дружный хохот. А на вопрос, как меня зовут, я сказала: "Людмила Васильевна". Комиссия развеселилась ещё больше, а у меня от обиды брызнули слёзы из глаз, и я убежала, твёрдо поняв, что уж актрисой мне никогда не стать.
Людмила Целиковская -
актриса, завоевавшая всесоюзную славу
В это время следом за мной выбежал Дима Дорлиак - один из самых красивых молодых артистов театра, и, успокаивая меня, сказал: "Не волнуйтесь, вы понравились. Это у нас в театре так принято принимать - с юмором и смехом. Нате, вот вам платок, вытрите слёзы". Господи! Что со мной было! Я была как во сне. Сам знаменитый Клавдио (из "Много шума из ничего" и Люсьен из "Человеческой комедии" - спектакли Театра имени Е. Вахтангова) дал мне свой платок! На следующий день, прибежав в училище рано-рано, когда вход в здание на улице Вахтангова, 12 был закрыт, и, прождав около часу, я наконец увидела свою фамилию в числе тринадцати принятых..."
Ещё студенткой училища, Целиковская была зачислена в труппу Театра имени Вахтангова. Её первой ролью на сцене этого прославленного театра была Клариче в "Слуге двух господ". Свою первую роль в кино (пионервожатую Валю в фильме "Молодые капитаны") Целиковская сыграла в 1939 г., ещё студенткой. И хотя эта роль не стала открытием молодой актрисы ни для зрителей, ни для критиков (да и сама Целиковская её не любила), однако бесследно она всё равно не прошла. Режиссёр Константин Юдин заметил молодую и красивую актрису, поверил в неё и в 1940 г. предложил ей главную роль - Шурочки Мурашовой - в своей комедии "Сердца четырёх". По словам самой актрисы, это была её самая любимая картина, так как она играла саму себя. (Например, актриса так же обожала сладкое, любила музыку и ненавидела математику.) В этой картине Целиковская буквально уговорила режиссёра разрешить ей самой спеть песню, которую до этого предполагалось озвучить с помощью профессиональной эстрадной певицы. Юдин разрешил, но во время записи случилось непредвиденное - Целиковская так перенервничала, что у неё пропал голос.
Запись пришлось отложить на неделю, что было делом неслыханным - из-за 19-летней студентки простаивал оркестр из 70 человек. И всё-таки эту песню она записала. Фильм должен был стать самым кассовым фильмом 1941 г., однако его премьере помешала война. Он вышел на экраны страны только в 1944 г.
А вот фильм Александра Ивановского "Антон Иванович сердится", в котором Целиковская также играла главную роль (он снимался почти одновременно с "Сердцами четырёх") успел-таки попасть к зрителю в первые месяцы войны. "Какая живая партнёрша мне досталась! - восхищался Павел Кадочников, герой-любовник тогдашнего кино... На этот раз Целиковской петь не доверили, и вместо неё это сделала профессионал - известная певица Дебора Пантофель-Нечецкая. Но так случилось единственный раз: в остальных фильмах и спектаклях Целиковская всегда будет петь сама.
Война застала Людмилу Целиковскую в Ленинграде - на съёмках последних сцен "Антона Ивановича..." Она вернулась в Москву, но пробыла в ней недолго - 14 октября вместе с театром она эвакуировалась в Омск. Вскоре туда пришла телеграмма из Алма-Аты - режиссёр Л.Трауберг приглашал актрису на съёмки фильма "Воздушный извозчик", сценарий которого Валентин Катаев написал специально на неё. На съёмках этой картины Целиковская познакомилась с актёром Михаилом Жаровым, который вскоре стал её третьим мужем.
Первый раз замуж Целиковская вышла рано - на втором курсе театрального училища. Её мужем стал студент того же заведения Юрий Алексеев-Месхиев. Однако их совместная жизнь продлилась недолго, и вскоре они расстались.
Людмила Целиковская с
сыном Сашей
Вторым мужем Целиковской стал писатель Борис Войтехов. К моменту этого замужества Целиковская была уже известной актрисой, имела массу поклонников, среди которых было много известных людей. Однако актриса выбрала себе в спутники не самого заметного среди них, но искренне любившего её. Правда, и этот брак, продлившись несколько лет, распался.
И, наконец, в 1943 г. судьба свела актрису с М.Жаровым. Не желая обманывать своего супруга - писателя Бориса Войтехова, - Людмила Целиковская написала ему со съёмок в Алма-Ате письмо, что жить без Жарова не может. В ответ оскорблённый муж стал закидывать актрису телеграммами с угрозами: "Берегитесь!", "Ждите беспощадности!" А уж когда свою связь с Целиковской обнародовал для своей жены Жаров, началось что-то страшное. В конце концов не выдержало здоровье Михаила Ивановича, и он на полтора месяца слёг в больницу с сердечным приступом.
Жить молодожёнам тогда было негде. Довольно долго они снимали номер в гостинице "Москва". Потом получили небольшую квартиру, окна которой выходили на гостиницу "Астория"...
Между тем съёмки в "Воздушном извозчике" внесли изменения не только в личную жизнь Целиковской, но и в творческую - из-за них её отчислили из Театра имени Е.Вахтангова. Однако актрису это почти не озаботило. Без работы она не оставалась. После съёмок в "Воздушном извозчике" её пригласил в свою новую картину сам Сергей Эйзенштейн, который оказался в плену её таланта после фильма "Сердца четырёх". Так Целиковская попала на роль царицы Анастасии в фильме "Иван Грозный" (1945).
"Когда Сергей Михайлович Эйзенштейн пригласил меня сниматься в фильме "Иван Грозный" в роли первой жены Ивана IV, мне, только что вышедшей из театральной школы девчонке, это предложение показалось страшным и несбыточным, хотелось убежать и спрятаться куда-нибудь подальше", - вспоминала актриса. Мастер выбрал её, потому что увидел в ней свою героиню: "Радостью сияют глаза Анастасии", "Глаза Анастасии сияют счастьем", "На глаза Анастасии набегают слёзы", "Иван приникает к губам счастливой, смущённой Анастасии"... Это режиссёрские ремарки к одному из эпизодов "Ивана Грозного".
Эйзенштейн увидел в жизнерадостных, беззаботных, слегка кокетливых и наивных героинях Целиковской черты будущей "царихи". Такое прозвище получила на съёмочной площадке Людмила Целиковская. Так и называл её впоследствии муж, Михаил Жаров, игравший в фильме Малюту Скуратова. Она полностью подчинилась воле режиссёра, старательно и точно воспроизводила заданный рисунок образа. За это и досталось от критиков, мол, слишком зажатая получилась Анастасия. "Не старайся играть "царицу". Она ведь просто девчонка, которая попала в золотую клетку, она любит, как и ты, бегать по саду, ловить бабочек и собирать цветы, а ей по ритуалу надо сидеть у окошка и терпеливо ждать своего господина", - объяснял он.
Поездка в Алма-Ату из заледеневшей голодной Москвы, в которой дымчатый кот, жалея хозяев, приносил им пойманных крыс, казалась Целиковской настоящим раем. На тот момент она была на грани чахотки и кормилась, продавая носки собственной вязки... Но во время съёмок "Ивана Грозного" она чуть не осталась без глаз - неправильно были установлены софиты, ей наклеили огромные накладные ресницы, в которых нельзя было моргнуть и хрусталики глаз были "сожжены" (вот откуда секрет искрящихся васильковых глаз Целиковской).
В 1946 г. на экраны страны вышла музыкальная комедия "Беспокойное хозяйство", которую поставил сам Жаров и главную роль в которой исполняла Людмила Целиковская (это был его своеобразный подарок жене). В лётном полку Марины Расковой, где Целиковская и Жаров провели три месяца, выступая перед бойцами (часто прямо посреди концерта раздавалась команда: "Воздух!"), генерал Михаил Громов подарил Жарову и Целиковской сюжет о ложном аэродроме, из которого впоследствии и получился фильм.
Михаил Иванович очень заботился о жене. В те трудные времена он создавал для неё поистине голливудские условия для съёмок: на общих планах ей давали дублершу, и даже макияж у актрисы был американский - фирмы "Max Factor", в Советском Союзе в те времена о таком и не слышали.
В 40-50-е годы популярность Целиковской была фантастической.
На фронтах Великой Отечественной солдаты поднимались в бой со словами: "За Родину! За Сталина! За Целиковскую!" Зрительницы Вахтанговского театра, горячие поклонницы двух ведущих актрис – Людмилы Целиковской и Галины Пашковой – делились на "целикисток" и "пашкисток", доходя в своих стычках порой до рукопашных боёв. Фильмы с участием Целиковской собирали аншлаги, поклонники нежно называли актрису Люсей, её портреты украшали квартиры. Школьницы восьмого-десятого класса старались носить платья как у Целиковской, они завязывали бантики точь-в-точь, как она завязывала в своих фильмах. Про Целиковскую говорили: "Три миллиона мужчин не могут ошибаться". Её засыпали цветами, её спектакли специально приходили посмотреть высокопоставленные лица... В 1952 г. в Киеве проходили гастроли Вахтанговского театра. После спектаклей Целиковскую спускали по пожарной лестнице, потому что у входа её ожидала огромная толпа, пройти через которую не было никакой возможности. Киевляне протягивали к ней своих детей с мольбой: "Поцелуйте! Благословите! Прикоснитесь!"
Людмила Целиковская -
актриса театра им. Вахтангова
Однако вот что рассказывала сама актриса о том времени и своей карьере в кино: "Меня правительство не поддерживало. Например, когда выходила какая-нибудь комедия Александрова, во всех газетах появлялись статьи. И всех действующих лиц расхваливали. Когда же выходили фильмы Юдина ("Сердца четырёх", "Близнецы"), их ругали. И я всегда чувствовала, что для руководства почему-то я актриса второго сорта. Мода, видно, была такая. Но меня очень любили простые люди, и это было большой поддержкой... Когда за "Ивана Грозного" всем дали Сталинскую премию - за первую серию, то меня Сталин из списка премируемых вычеркнул. Сказал: "Царицы такими не бывают". Так что у меня за всю жизнь даже наград никаких не было".
Действительно, несмотря на огромную популярность у зрителей фильмов с участием Людмилы Целиковской, она была долгое время обделена официальными почестями. На приёме в Кремле, где присутствовал Сталин, актриса была всего лишь один раз. В 1945 г. их с Жаровым пригласили на приём в Кремль по случаю Дня Победы. "Это был совершенно другой человек, - рассказывала она. - Сидел в торце стола, ел раков и плевал шкурки на пол. Вдруг на секунду наши глаза встретились. Сталин не узнал меня, скользнул мимо мутным взглядом и снова принялся есть раков. Но что я переживала в тот момент! Бог посмотрел!"
Она была частым гостем в доме Молотовых, однако после того, как покровительствовавшую ей Полину Жемчужину (жену Вячеслава Михайловича Молотова) арестовали и отправили в лагерь, окружающие стали косо смотреть и на Целиковскую.
Кроме этого, экранный имидж актрисы был совершенно иным, чем у Любови Орловой или Марины Ладыниной: героини Целиковской не несли в себе никакого идеологического начала. Не было у неё и влиятельного мужа-покровителя, котоpый мог бы выгодно устроить карьеру своей дражайшей половине, вовремя похлопотать за неё.
В конце 40-х годов её и ещё одну артистку пригласили в особняк Берии "посмотреть кино". "И мы, дурочки, пошли", - смеялась потом Целиковская. После фильма к ним стали приставать. Людмила, не думая, одному из замов Берии Богдану Кобулову по "оливковой роже" врезала и побежала к выходу. Бежит, а сама боится: сейчас начнут стрелять. Но её не тронули. Раз, думали, посмела замахнуться на такого человека, может, Сам покровительствует. А вот вторая актриса осталась в особняке и спустя несколько лет попала в лагерь... А однажды Целиковской предложили заниматься стукачеством! Она тут же нашлась и сказала: "Не могу! Вы знаете, я во сне разговариваю! "
Людмила Целиковская в фильме 'Повесть о
настоящем человеке'
Между тем и после войны амплуа Целиковской в кино почти не изменилось: против ролей в комедиях "Близнецы" (1945) и "Беспокойное хозяйство" (1946), она могла выставить лишь одну драматическую роль, причём, эпизодическую, - в картине "Повесть о настоящем человеке". Причём большинство критиков именно эту роль - медсестры Зиночки - считают поворотной в карьере Целиковской. Это была работа творчески зрелой актрисы. Однако режиссёры так и не разглядели в Целиковской этих изменений. Ей продолжали поступать предложения играть роли наивных героинь, но от всех этих предложений актриса отказывалась. В результате за последующие 9 лет она не снялась ни в одном фильме. Единственным местом работы для неё стал Театр имени Е.Вахтангова, куда её вновь приняли в 1945 г. Среди её театральных ролей: Дениза в "Мадемуазели Нитуш" Эрве, царица Мария Нагая в "Великом государе" по В.Соловьёву, Дженевра в "Глубоких корнях".
Видимо, неудовлетворение творческой жизнью, ощущение себя на вторых ролях угнетало талантливую актрису. Она пыталась найти счастье в личной жизни, но и брак с Михаилом Жаровым трещал по швам. Она безумно хотела родить ребёнка, но этого не случилось. В конце концов брак двух звёзд советского кино распался. Жаров очень переживал разлуку с ней. Ходили даже слухи, что он пытался подкупить жену чёрным жемчугом, отвалив за него чемодан советских денег. Однако, как бы там ни было, спустя много лет Целиковская назовёт первые два замужества ошибками молодости, а о Жарове всегда будет отзываться тепло и по-доброму. И скажет: "Он любил меня больше всех… А я больше всех любила Алабяна".
Каро Алабян, четвёртый по счёту муж Целиковской, был знаменитым архитектором.
В 1934-40 гг. именно по его проекту строился Центральный Театр Советской Армии, прокладывался Ленинградский проспект. С 1937 г. Алабян был депутатом Верховного Совета СССР. Художник и архитектор, отличный певец, заядлый театрал, он дружил с Рубеном Симоновым, тогда ещё простым артистом Театра им. Е.Вахтангова, который и представил ему Целиковскую. Уже при следующей встрече Алабян взял её руку, внимательно рассмотрел линии на ладони и улыбнулся: "А знаете, вы будете моей женой". Больше они уже не расставались.
В конце 40-х годов Целиковская и Алабян стали мужем и женой. Ей было 30, ему - 50. Новый брак знаменитой актрисы оказался самым счастливым для неё: в сентябре 1949 г. она родила сына, которого они с мужем назвали Александром. По словам многих, знавших эту семью, Целиковская была сумасшедшей, фанатичной матерью. Окружённая многочисленными поклонниками, Целиковская всегда оставалась верна своему единственному любимому мужчине, как она его называла, - сыну. "Сын, - говорила она, - это ни с чем не сравнимо, и даже внук не может занять такое место в сердце, как Саша".
Казалось, что с рождением ребёнка её семейная жизнь будет приносить одни радости. Однако внезапно начались неприятности у Алабяна. Л.Целиковская рассказывала: "Алабян, конечно, был человеком удивительным. Высокий интеллектуал, совершенно бескорыстный, очень порядочный. Смелый, за что и поплатился.
Алабян всю жизнь занимал очень
большие посты, в течение тридцати
лет был секретарём Союза
архитекторов. Когда у нас решено
было начать строительство высотных
домов, Алабян выразил несогласие в
присутствии Берии. До этого он год
провёл в Америке и прекрасно
понимал, что строительство высотных
домов в нашей стране в те годы -
показуха, нет ни необходимой
технологии, ни моральных прав. И обо
всём этом Алабян сказал в своей
речи.
Очень скоро ему приказали принять
на работу двух архитекторов. Как он
ни сопротивлялся, принять их всё же
пришлось. А буквально через две
недели объявили, что они - японские
шпионы: сценарий был отработанным. И
тут же появился приказ, подписанный
Сталиным: освободить Алабяна от всех
занимаемых должностей. Когда Каро пришёл домой - а я
сидела с нашим маленьким сыном, - он
встал передо мной на колени и
сказал: "Прости меня, Люся. Если бы
я знал, что так случится, я бы
никогда не посмел жениться на тебе".
От ареста спас его друг Анастас
Микоян. Во время гражданской войны
Алабян вынес раненого Анастаса
Ивановича из боя. А теперь Микоян
спас его: вручил билет до Еревана и
сказал: "Уезжай, тогда о тебе все
забудут"... Вскоре нас лишили дома -
мы жили тогда в мастерской Алабяна
на улице Горького. В один прекрасный
день к нам пришла комиссия из
Моссовета: "Как вы используете
служебное помещение! Почему висят
ползунки?" И велели нам выехать в
десятидневный срок. Мы начали
скитаться. Жили то на даче, то у
друзей. Втроём - на сто двадцать
рублей, мою зарплату. Длилось это
почти два года. И когда уже совсем
стало невмоготу, мы написали в
правительство письмо: "Сколько же
можно так наказывать?" Отправили его
Молотову, Булганину и кому-то ещё...
Так, благодаря письму, нам с Каро
дали в 53-м году квартиру, а ему -
работу". Едва они начали обустраиваться в
новой квартире, как у маленького
Саши обнаружили полиомиелит.
Целиковская забросила театр, кино,
всё своё время посвятив борьбе за
его выживание. Хотя и признавалась
потом, что если бы сразу узнала всё
про болезнь, наверное, выбросилась
бы с балкона - так было страшно. К
счастью, у сына оказалась редкая
форма, которую удалось побороть".
"Врачи сказали, - вспоминает
Алабян-младший, - единственное, что
может меня спасти, - это массаж и
физические упражнения. И мама не
плакала, а сама делала мне массаж,
по 15 раз в день! Заставляла меня
через силу бегать, прыгать и лазать
по деревьям. И я выздоровел".
Несколько лет непрерывного лечения,
массажей, консилиумов сделали своё
дело. Она говорила: "Мне предлагали
новые роли, мне говорили, что если
ты откажешься, таких хороших
предложений уже не будет". Но для
меня было самое главное, что сегодня
Саша сделал на десять шагов больше,
чем вчера, а завтра - на двадцать
шагов больше, чем сегодня". В 50-е годы Целиковская продолжала
играть в Театре имени Е.Вахтангова,
изредка снималась в кино ("Мы с вами
где-то встречались", 1954,
"Попрыгунья", 1955). Последний фильм
вновь заставил критиков вспомнить об
актрисе Л.Целиковской. На XVI
Международном кинофестивале в
Венеции фильму была присуждена
премия "Серебряный Лев Святого
Марка" и приз "Пизанетти" (его
итальянские критики вручают за
лучший зарубежный фильм).
А в 1959 г. случилась очередная
беда: от рака лёгких скончался Каро
Алабян. По словам сына, отец всю
жизнь "дымил, как паровоз". В том же
году его именем назвали одну из улиц
в Москве - в районе Сокола... На долгие годы Целиковская исчезла
с экранов. Изначально
предрасположенная к излишнему весу,
она начала полнеть, к тому же
перенесла инфаркт и в театре в 60-х
играла очень мало - в основном, уже
возрастные роли.
В 1963 г. Людмила Целиковская
наконец-то дождалась официального
признания своих заслуг - её
удостоили звания народной артистки
РСФСР. В тех же 60-х годах
Целиковская связала свою жизнь с
режиссёром скандально известного
Театра на Таганке Юрием Любимовым.
Знакомы они были давно: когда
Целиковская училась на первом курсе
театрального училища, Любимов был на
четвёртом курсе. Они вместе работали
в Театре имени Е.Вахтангова: она
играла - Джульетту, он - Ромео, в
1945 г. снялись в фильме
"Беспокойное хозяйство".
Звездное имя Людмилы Целиковской
воздействовало не в последнюю
очередь на давших "добро" на
открытие Театра на Таганке. Жёсткий
характер Людмилы Васильевны, совсем
не соответствовавший её несколько
легкомысленной внешности, её
целеустремленность, острый ум,
связи, идеи - всё это легло в
фундамент молодого театра.
"Из дверей начальника всемогущего
в 60-е годы Реперткома мы вышли
глубоко возмущенными, - вспоминает
первый директор Театра на Таганке
Николай Дупак. - Нам зарубили
очередную, кровью и потом политую
постановку. Любимов кипел. Он был
загнан в угол и просто не знал, как
бороться дальше. И вдруг навстречу
появилась Людмила Васильевна. Она
взяла нас обоих под руки и своим
мелодичным голосом сказала: "Пошли,
ребята, отсюда. Я нашла людей,
которые возьмут на себя решение
нашей проблемы". Целиковская была
очень тонким человеком. Зная
взрывной и независимый характер
своего мужа, никогда не вмешивалась
напрямую в дела театра. Наши
конфликты - режиссёра с директором -
разрешала очень просто, отведёт меня
в сторону и мягко скажет: "Не
обращай внимания, это у него
пройдёт". И напряжение снималось. Её
влияние было очень велико.
Людмила Васильевна прекрасно знала
литературу, музыку. Умела деликатно
"подсунуть" свежую идею, никому
ничего не навязывая. Мы дружили
домами, часто встречались.
Целиковская вообще любила собират
друзей, в их доме всегда было весело
и интересно, приходили самые
выдающиеся люди. Пользуясь своим
умом и обаянием, она привлекала и
"нужных" для дела персон. Вообще это
была светлая личность... Людмила
Васильевна знала поэзию как
настоящий пушкинист. Актёры получали
от неё уникальные советы и чисто
актёрские, и литературоведческие.
Жаль, что Целиковская и Любимов
расстались, ведь она отдала ему
столько любви, тепла и поддержки...
Из-за него забросила свою карьеру".
Ходили упорные слухи, что
знаменитые таганковские поэтические
композиции и инсценировки повестей и
романов (в театре их
пренебрежительно называли
"болванками") писала Целиковская.
Именно на их основе Юрий Петрович
поставил свои самые лучшие
спектакли. На премьере спектакля
"Деревянные кони" Фёдор Абрамов
сказал: "Этого спектакля не было бы,
если бы на отдыхе в Прибалтике
Людмила Васильевна не прочла мою
книгу". Та же история приключилась и
со спектаклем "...А зори здесь
тихие" - за одну ночь Целиковская
прочла в свежем номере "Юности"
повесть Бориса Васильева, и к утру
болванка была почти готова.
Официально же она работала вместе с
Любимовым только над одним
спектаклем - композицией по стихам
Пушкина "Товарищ, верь!".
"Мама прожила с Юрием Любимовым 20
лет, хотя они так и не оформили
официально свои отношения, -
рассказывает сын актрисы Александр
Алабян. - Внешне всё выглядело
нормально, мне интересна была их
жизнь, компании, которые здесь
собирались, - Пастернак, Высоцкий,
Бакланов, Можаев, Вознесенский,
Евтушенко, Фёдор Абрамов, Борис
Васильев, Пётр Капица… "
Кстати, в их с Любимовым квартире
Владимир Высоцкий впервые исполнил
свою знаменитую песню "Я не люблю":
…Я не люблю насилье и бессилье,
И мне не жаль распятого Христа.
- Володя, - сказала тогда Людмила
Васильевна, - так нельзя. После этого появилась новая строчка,
кардинально меняющая смысл песни:
…Вот только жаль распятого Христа.
Была и такая история. Наверху
собирались запретить очередной
спектакль Любимова и вызвали его на
ковёр. Целиковская осталась дома и
очень переживала. Когда она,
наконец, не вытерпела и позвонила в
секретариат высокого начальства, к
которому ушёл муж, то попросила
соединить её с Любимовым. А потом
нарочито громко своим тонким
голосочком сказала, чтобы было
слышно чиновникам: "Юрий, не
унижайся! Пошли его к чёртовой
матери и немедленно домой! И купи по
дороге можайского молока".
А однажды в разгар многолюдного
обсуждения спектакля в Театре на
Таганке она так рассердилась на
Любимова, что громко сказала: "Юра,
ты дурак!". Все остолбенели. А она
на секунду задумалась, и: "Нет, это
слишком сильно сказано. Юра, ты
гений!" Полная бурных событий,
скандальная жизнь Таганки не только
прошла у Целиковской перед глазами,
но и втянула её в свой водоворот. В
театре её в шутку звали генералом, а
Любимова - полковником.
Брак Целиковской и Любимова
продлился более 10 лет и распался в
70-е годы. Они не скандалили, не
выясняли отношений. В 1976 г. на
гастролях Таганки в Будапеште
Любимов познакомился с венгеркой
Каталиной Кунц (Юрий Петрович
называл её Катей), по словам
которой, их с Любимовым сразила не
просто любовь с первого взгляда, а
невиданная, не испытанная ими
доселе, фантастическая страсть.
Последовал головокружительный роман.
Юрию Петровичу нужно было время,
чтобы достойно расстаться с
Целиковской: плохого к себе
отношения она не заслуживала. И он
это понимал. Людмила Васильевна
знала о романе мужа, но молчала. А
когда терпеть не было больше мочи,
просто сказала: "Уходи!"
"Мама отдала Любимову много
прекрасных, творческих лет жизни, а
он в одночасье оставил её, -
вспоминает Александр Алабян. - Из-за
него она так и не стала народной
артисткой СССР. Только из-за него!
Театр несколько раз подавал на
звание, но было мнение - раз в
гражданском браке с Любимовым, ходу
не давать. На мой взгляд, Любимов -
достаточно эгоистичный человек,
который по-настоящему любит только
себя. Не только ко мне - и к своему
сыну Никите, который заходил к нам,
он не проявлял человеческого теп ла.
Тем более что в те годы большую
часть времени отдавал своему
театру".
Потом Целиковская уже никогда не
вспоминала Юрия Петровича. И только
однажды, незадолго до смерти,
призналась: "Умирают даже камни.
Чтобы жить с гением, нужно быть
душечкой. Я же - совсем наоборот,
упрямая, со своими взглядами. Мы
стали друг друга немножко
раздражать. Наверное, нужно было всё
время Юрия Петровича хвалить, а я
хвалить не умею. В моей семье вообще
принято довольно скептическое
отношение друг к другу. Например,
когда дети смотрят мои фильмы, они
всегда подшучивают: "Ну, мать, ты
даёшь! Опять "тю-тю-тю, сю-сю-сю".
Для нас подобные отношения вполне
естественны, но - не для Любимова.
Он однажды сказал: "Когда мы
разойдёмся, у тебя в доме будет
праздник". Ну, в общем, так и
получилось: праздник продолжается до
сих пор. Тем не менее с Юрием
Петровичем мы жили хорошо и
расстались хорошо".
Много лет Людмила Васильевна
хранила фотографию - она рядом с
первым секретарём ЦК КПСС Никитой
Сергеевичем Хрущёвым, -
опубликованную на первой странице
"Правды". История этой фотографии
такова: Хрущёв проводил свои
знаменитые встречи с интеллигенцией.
Была пора летних отпусков. "Любимов,
- вспоминала Целиковская, - поехал
на юг на машине, чтобы к нашему с
Сашей приезду всё устроить, а мы
пошли на встречу с Хрущёвым. Встреча
проводилась на природе, и мы стояли
на берегу, а Хрущёв с Микояном плыли
на плоту. Вдруг Микоян кричит:
"Саша!" - и машет нам рукой. Плот
подплывает к берегу, Хрущёв
подходит, и нас фотографируют".
Вроде бы ничего особенного, но
подобная фотография, появившаяся на
страницах центральной газеты,
являлась в то время своего рода
охранной грамотой. Целиковская даже
шутила: "Если меня будут увольнять
из театра, я её директору под дверь
подброшу".
К сожалению, когда в конце жизни
от неё отказался родной театр,
фотография ей не помогла. Да и сам
Никита Сергеевич, давно пребывавший
в отставке, не смог бы ей помочь.
Формально Целиковская продолжала
числиться в Вахтанговском театре,
но… Сменилось руководство,
директором назначили Михаила
Ульянова, который жене политически
неблагонадёжного Любимова ролей не
давал. За исключением крохотного
эпизода в "Закате" Бабеля, когда она
врывалась на сцену в матросской
тельняшке с залихватским
разбойничьим свистом в два пальца и
зал вставал, взрываясь бурей
аплодисментов. Отчаявшись дождаться милости от
руководства Театра им. Вахтангова,
Целиковская начала искать себе роли
сама.
Ей было уже семьдесят, здоровье
оставляло желать лучшего, она
перенесла инфаркт, и многие думали,
что ей уже не выкарабкаться, но она
не мыслила жизни без любимой работы.
Людмила Васильевна прочитала сотни
пьес, выбирая ту, в которой могла бы
сыграть и которую, она надеялась,
разрешат поставить в театре. Но
Ульянов отвергал одно за другим её
предложения. Особые надежды она
возлагала на известную историю,
когда в пожилую, но по-прежнему
прекрасную женщину влюбился
семнадцатилетний юноша. Эта роль
была как раз для неё. Но Ульянов и
тут опустил её с небес на землю,
заявив, что юношам
противоестественно влюбляться в
пожилых женщин.
И всё равно Целиковская не унывала
и даже оправдывала своих гонителей.
Она обладала редкостным жизнелюбием,
умела быть благодарной судьбе за
любую малость. Мама актрисы
говорила: "Ой, с Люськой так легко
жить, она встанет утром и поёт,
поёт".
Об её невероятной скромности
ходили легенды. Ей, кумиру
нескольких поколений, были чужды
любые проявления звёздной болезни:
Людмилу Васильевну совершенно не
волновало, в какой машине она едет,
какое ей заказали купе или номер в
гостинице.
"Она была необыкновенной женщиной
из особой породы людей-астраханцев,
- рассказывает Людмила Максакова,
актриса Театра имени Е.Вахтангова. -
Всесторонне развитая, необычайно
одарённая, писала пьесы, великолепно
пела. И при этом в ней не было и
тени зазнайства. Недаром говорят,
что надо пройти огонь, воду и медные
трубы. Последнее далеко не каждому
дано пройти. Многие становятся
павлинами... Общаясь с ней, вы бы
никогда не почувствовали её славы.
Она всегда умела определить для себя
- что главное, а что нет. Главным
для неё были дом, семья и театр. Она
умела радоваться жизни, её не
смущали никакие неудобства и мелочи
жизни. Когда мы вместе ездили на
гастроли, она брала с собой
кипятильник, кружку, плиточку,
кастрюльку и пачку "Геркулеса ". При
всех её талантах у неё была
единственная робость - перед
техникой. За границей она первой
решительно влетала в номер и сразу
же кидалась "наводить порядок ":
нажимала какие-то кнопки, что-то
включала, выключала... Но всё это не
очень поддавалось ей. Я ей тогда
говорила "Люся, техника в руках
дикаря мертва ".
Она была преданным и искренним
другом. Когда критики разгромили
роман Пастернака "Доктор Живаго" и
по московским улицам ходили толпы
"протестующих трудящихся" с
транспарантами, Целиковская не
побоялась - купила огромный букет
цветов и бросилась на дачу к
писателю - знала, что именно там он
прячется от всего мира. Увидев
наглухо занавешенные окна,
забарабанила маленькими кулачками в
дверь: "Борис Леонидович, откройте,
это я - Люся Целиковская!".
Станислав Садальский, снимавшийся
с Целиковской в фильме "Лес" в
подмосковном Николо-Прозорове,
вспоминал: "Для меня олицетворение
женственности - несравненная
партнёрша Люся Целиковская. На
съёмках я разбился (как потом
выяснилось, отбил печень и почки),
вызвали местных фельдшеров, и они
решили везти меня в сельскую
больницу. Но прибежала Люся и
сказала им буквально следующее: "Я -
артистка Людмила Целиковская. Я вас
всех расстреляю! Только в
Склифосовского!" При этом она...
материлась, как сапожник! Никогда я
от неё такого не слышал, ведь Люся
была очень интеллигентной женщиной,
цитировала Пушкина. Но благодаря ей
меня отвезли к лучшему травматологу
Москвы и подняли почти из пепла".
Людмила Васильевна мастерски
играла в теннис и азартно - в карты,
обожала ходить в лес собирать грибы,
путешествовать, вязать и переводить
с английского. Своим самым серьёзным
недостатком считала курение и
постоянно повторяла, что в своей
жизни сделала два хороших дела -
родила сына и построила дачу. На
даче она проводила много времени,
причём никогда не сидела без дела:
собирала и сушила грибы, варила
варенье, заготавливала на зиму
соленья и маринады. Оставшись одна,
она экономила на продуктах, чтобы
починить машину или купить новые
туфли взамен износившихся; ездила по
Подмосковью за дешёвыми
стройматериалами для ремонта сарая;
моталась по автосервисам в поисках
деталей для замены сцепления.
В последние годы она жила одна в
квартире на улице Чайковского -
напротив американского посольства.
Семья сына пребывала в Австрии, где
работал Александр. Ей было трудно
самой справляться с хозяйством, к
примеру, дотащить до поезда
тяжеленную посылку с любимыми
национальными кушаньями для
невестки, отправляемую в подарок, но
Людмила Васильевна никогда и никому
не позволяла себе помогать, даже
купить хлеб по дороге возбранялось.
"Я всё сделаю сама", - говорила она.
Кстати, и прислуги у Целиковской, в
отличие от многих наших кинозвёзд,
никогда не было...
В свои семьдесят она оставалась
яркой привлекательной женщиной,
выглядящей, как минимум, на двадцать
лет моложе. "Я никогда не забуду, -
рассказывал в одном из интервью
Вячеслав Шалевич, - как мы ехали в
Грузии со спектакля, впереди
случился обвал. Наш автобус оказался
в ловушке. Людмила Васильевна
занервничала, жара стояла страшная.
Вдруг в окне показался грузинский
красавец из спецназа, увидев её,
моментально заулыбался: "Целиковская!
Как, вы здесь? Почему так
нервничаете? Чего вы хотите?". -
"Чего хочу? Шампанского!". Через
секунду в окне появилось холодное
шампанское. Все 40 минут, что
расчищали дорогу, он смотрел на неё
не отрываясь, как на богиню".
В 1989 г. у Целиковской обнаружили
рак. Но диагноз от неё скрывали. Сын
просил врачей и медсестёр не
говорить матери, какие лекарства ей
колют. Знал: она непременно возьмёт
энциклопедию и всё узнает сама. Ей
сделали операцию, после которой она
прожила ещё полтора года - даже в
театре играла, только последние
четыре месяца своей жизни провела в
больнице. Близкие знали, что болезнь
не отступила, но виду не подавали.
Даже навещая Людмилу Васильевну в
больнице, сын шутил и смеялся, и она
говорила улыбаясь: "Если Саша
хохочет, значит, всё в порядке".
Оптимисткой она оставалась до конца
своих дней... Свою последнюю роль в кино
Целиковская сыграла в 1980 г. - это
была роль Раисы Павловны Гурмыжской
в экранизации пьесы Островского
"Лес". На телевидении её последними
работами стали "Невероятное
пари...", "Портрет" и "Репетитор". Скончалась Людмила Целиковская 4
июля 1992 г. в возрасте 72 лет.
Похоронили её на Новодевичьем
кладбище, рядом с любимым мужем -
Каро Алабяном. Юрий Любимов на
похороны не пришёл... Одна из 10 заповедей Людмилы
Васильевны, которые она оставила
своему внуку, звучит так: "Иди своим
путём и старайся радоваться каждому
дню, каждой минуте, как это делала
я. Жизнь похожа на зебру. Чёрная
полоса чередуется со светлой. С этим
нельзя ничего поделать. Нужно уметь
радоваться жизни, иначе она
превратится в кошмар
сумасшедшего..."
Эту блистательную актрису
обожали миллионы мужчин, она же
безумно любила Каро Алабяна,
который стал ее вторым мужем...
Александр Алабян о Людмиле
Целиковской:"Мама была
личностью"
Она создала в нашем
кинематографе свою неповторимую
эпоху, которая так и называется
"эпоха Людмилы Целиковской".
Именно ее молоденькие и наивные
героини пришли на смену
домработницам и ткачихам Любови
Орловой. Мужчины обожали
трогательную девушку с забавными
кудельками, лучистыми глазами и
обворожительной улыбкой. Женщины
точно так же, как Целиковская,
выщипывали брови и шили точно
такие же платья, как у ее
экранных героинь. Ситцевые, в
горошек.
Эту
квартиру в
одном из
домов на
Садовом
кольце
Людмила
Целиковская
и ее муж
Каро Алабян
получили в
1953 году.
Сегодня
здесь живут сын Людмилы
Васильевны Александр Алабян,
взрослый внук, названный Каро в
честь своего деда, вихрем
носится по квартире сын Каро -
маленький Митя Алабян, по
характеру и темпераменту похожий
на свою прабабушку. Сюда
приходят друзья Людмилы
Целиковской. В этом доме
стараются сохранить традиции,
заведенные известной актрисой. О
том, каким человеком в жизни
была Людмила Целиковская,
рассказывает ее сын Александр
Алабян.
- Мама была интересным
человеком. Очень вдумчивым и
очень жизнерадостным. Она утром
вставала и пела. Это была
Актриса и Женщина. Могла быть и
капризной, и немного
легкомысленной. Характерный
штрих: внук Каро звал ее всегда
только Люсей. Да и сейчас мы
часто вспоминаем маму и все
называем ее Люсей, Люсечкой. Она
была не ментор, а скорее друг,
подружка.
Мама обожала свою профессию.
В театр каждый раз ходила, как
на праздник. Всю жизнь она
проработала в Вахтанговском
театре и очень любила его.
- Я знаю, что Людмила
Васильевна была, пожалуй,
единственной из творческого
состава театра, кто открыто
боролся против изгнания из
театра Евгения Симонова. Не
боялась потом остаться без
работы.
- Евгений Симонов был маминым
другом с юности. У меня осталась
стенограмма обсуждения собрания
театра. На том собрании резко
выступили мама и Вячеслав
Шалевич, которые считали, что с
уходом Симонова исчезнет
неповторимый дух Вахтанговского
театра. Я не специалист, но,
может быть, так оно и было.
А что касается боялась - Мама
никогда и ничего не боялась. Ни
в творчестве, ни в жизни, ни
трудностей, ни бедности, ни
сильных мира сего. Мама
рассказывала такую историю. Ее и
еще одну актрису (мама не
назвала ее фамилии) после
спектакля пригласили в особняк
Берии, якобы смотреть
кино. "И мы, дурочки, пошли", -
рассказывала мама. После кино их
стали зажимать, ясно же, для
чего пригласили. И мама изо всей
силы врезала одному мужику с
"оливковой рожей". Врезала и
побежала. Бежала и думала, что
сейчас ее из пистолета шлепнут.
Это в мамином характере. Она, не
задумываясь о последствиях,
всегда делала так, как считала
нужным. И никогда ни о чем не
жалела. Мама очень любила слова
Кафки: "Стой под дождем, пусть
пронизывают тебя его стальные
стрелы. Стой несмотря ни на что.
Жди солнца. Оно зальет тебя
сразу и беспредельно". Таким
было ее отношение к жизни.
Вторая актриса осталась, она
потом попала в лагерь. А к маме
после этого случая больше никто
не подходил, видимо подумали,
что раз посмела такому человеку
по физиономии дать, значит, тут
что-то нечисто. А вдруг Сам
покровительствует? Так что лучше
этого человека не трогать.
- Получается, что маме просто
повезло. Ваш отец, насколько
известно, пострадал от Сталина.
- Его спас Микоян - его друг
и побратим. Отец был главным
архитектором города Москвы и
вице-президентом академии
архитектуры. У меня сохранилась
переписка отца с Кагановичем,
который курировал архитектуру и
строительство.
Отец, вернувшись из Америки,
где прожил год, он строил
советский павильон на
международной выставке, начал
бороться за рациональное
строительство, резко выступал
против строительства сталинских
высоток, потому что все это
стоило бешеных денег, да и
строительная технология СССР
была к этому не готова. Отец
говорил о том, что нужно думать
о людях, которым негде жить,
предлагал строить
многоквартирные дома. И сцепился
с Берия. Отца подставили. Берия
позвонил отцу и сказал: "Я тебе
пришлю человека, возьми его на
работу в Союз архитекторов".
Прислал человека, отец посмотрел
и отзвонил обратно - этот
человек не архитектор, взять его
не могу. Берия сказал: "Не
возьмешь - положишь партбилет на
стол". Человека взяли. Потом его
арестовали как японского шпиона
и отца обвинили в том, что он
взял на работу японского шпиона.
Началась травля.
И тогда Микоян вызвал отца и,
вручив билет на самолет, сказал:
"У подъезда стоит машина, сейчас
ты поедешь в аэропорт и улетишь
в Ереван. С глаз долой. Потом о
тебе забудут". Отец рассказывал,
что он обиделся на Микояна, как
так, зачем бежать, если он прав.
Но все-таки послушался и уехал.
И, таким образом, избежал
репрессий.
Конечно же, его лишили всех
постов, а когда вернулся в
Москву, год был без работы, жили
на мамину зарплату, скитались по
углам, потому что жить было
негде. Потом отец стал
руководить мастерской "Моспроекта"
и в 1953 году мама с папой
получили вот эту квартиру.
- У вас были доверительные
отношения?
- Как у сына с мамой.
Советовались по каким-то общим
вопросам. О каких-то вещах я
маме не рассказывал, она мне
тоже не все рассказывала. Хотя,
думаю, что тайн у нее немного
было. Может быть, что-то личное.
У нее поклонники были до конца
ее жизни. Кого-то я знал,
кого-то нет. Некоторые из них
сюда приходили.
- Вы не говорили, выходи,
мама, замуж?
- Да нет как-то... Я же уже
взрослым был человеком. Хотя,
конечно, если бы ей это было
нужно и она захотела бы вновь
выйти замуж, конечно же, я бы не
возражал. Но, видимо, ей просто
самой не хотелось.
- Интересно, а когда вы
собрались жениться, Людмила
Васильевна вмешивалась в вашу
личную жизнь?
- Особенно не вмешивалась, но
кое-что, конечно же,
комментировала. Но, опять-таки
повторю, это она делала
ненавязчиво, как бы шутя. Мама
имела свое мнение по каждому
вопросу, но свою точку зрения
отстаивала только в том случае,
если этот вопрос был серьезным.
И все равно, мама была очень
легкой в общении. И очень
гостеприимной. У нее было много
друзей. И из школы, где она
училась, из института, из
театра. У нас в доме всегда
отмечались праздники.
Накрывались вкусные, обильные
столы. Это пошло от моей
бабушки, маминой мамы. И сегодня
мы стараемся сохранять эту
добрую традицию.
Каждый год в день рождения
мамы, 8 сентября, в том числе
после ее смерти в 1992 году у
нас в доме собираются ее друзья.
И мы вместе с ними отмечаем ее
день рождения. Веселимся, поем,
кто-то обязательно играет,
шутим, говорим тосты. Все, как
когда-то было при маме. Иногда
создается впечатление, что она
просто зачем-то ненадолго вышла
из комнаты. Это не вечер памяти,
а именно день рождения. Мама
вообще была очень стойким
человеком и я ни разу в своей
жизни не видел, чтобы она
плакала.
- Даже когда вы в детстве
тяжело заболели?
- У меня
был
полиомиелит.
Рука и нога
были на
десять
сантиметров
короче
другой руки
и ноги.
Врачи
сказали -
единственное,
что может
меня спасти
- это массаж
и физические
упражнения.
И мама не
плакала, а
сама делала
мне массаж,
по 15 раз в
день!
Заставляла
меня через
силу бегать,
прыгать и
лазать по
деревьям. И
я
выздоровел.
Как потом
сказали
врачи,
именно это и
помогло мне.
- Действительно, очень
стойкая женщина. Немногие, узнав
о такой беде, способны взять
себя в руки и предпринимать
какие-то конкретные действия.
- За два дня до ее смерти я
приехал к ней в больницу и в
первый раз от нее услышал:
"Что-то мои дела плохи".
- Она знала, чем она больна?
- Не знаю, может быть, и
знала, но виду не показывала,
чтобы нас не расстраивать, и мы
не хотели расстраивать ее.
Ей сделали операцию, после
нее она полтора года жила, как
нормальный человек, играла в
театре. Но мы прекрасно знали,
что болезнь все равно даст о
себе знать, но виду не
показывали. Когда она вновь
легла в больницу, я, приезжая к
ней, все время хохмил, мама даже
говорила: "Раз Сашка хохочет,
значит, все в порядке".
Меня врачи не обманывали, но
я настоял, чтобы они не говорили
маме правду. И врачи, и
медсестры. Настоял на том, чтобы
мама не знала, какие именно
лекарства ей колют, просил,
чтобы называли какие-нибудь
другие. Потому что мама очень
пытливый человек, и чуть что,
сразу брала медицинскую
энциклопедию и читала, какое
лекарство от какой болезни.
Не знаю, правильно это или
нет. На этот счет есть разные
мнения. Некоторые говорят, что
человек должен знать про себя
всю правду, тогда он
мобилизуется. Я же поступал так,
как мне велело сердце. В
последние годы жизни от мамы
можно было услышать фразу: "Я в
жизни сделала два хороших дела -
родила сына и купила дачу".
Родилась 8 сентября 1919 г. в Астрахани в благополучной семье российских интеллигентов. Её отцом был народный
