|
|
Георгий Константинович Жуков (о нём также читайте в статье Александра Головкова «Зигзаги судьбы Маршала Победы» ) родился 19 ноября 1896 года в деревне Стрелковке Калужской области в семье крестьянина. Окончив три класса церковноприходской школы, Жуков поступил в ученики в скорняжную мастерскую в Москве. 20 августа 1915 года 18-летний скорняжный подмастерье Жуков был призван в армию. Пройдя краткий курс обучения, стал унтер-офицером Нижегородского драгунского полка. Далее колея его жизни пролегла через несколько войн. Первая мировая отметила унтер-офицера Георгия Жукова двумя Георгиевскими крестами. Гражданскую он завершил, командуя эскадроном, с орденом Красного Знамени на груди.
В межвоенное время Георгий Жуков вырос до звания комкора, при этом сравнительно благополучно миновал полосу репрессий 1937—1938 годов, выбивших большую часть высшего командного состава Красной армии.
Затем был Халхин-Гол — генеральная репетиция сражений Великой Отечественной войны, сквозь огонь которых Жуков прошёл до Берлина.
Военная карьера Георгия Жукова развивалась стремительно, подталкиваемая объективными обстоятельствами эпохи, но временами Жуков жестоко спотыкался на обстоятельствах субъективных, создаваемых власть имущими в Стране Советов.
Жуков во время Великой Отечественной войны
Накануне Великой Отечественной войны Георгий Жуков, только что назначенный тогда начальником Генерального штаба, не мог даже намекнуть на необходимость готовиться к традиционному для России сценарию тяжёлой оборонительной войны, с глубоким отступлением в глубь своей территории и последующим контрнаступлением. Соответственно сталинскому тезису о войне малой кровью на чужой территории самая мощная группировка советских войск была развёрнута в узкой приграничной полосе, в конфигурации, неудобной для обороны.
Жуков в октябре 1941 года был назначен командующим Западным фронтом и ответственным за оборону Москвы. Никому другому Сталин не мог в тот момент доверить судьбу столицы и всей страны. Никому, даже самому себе — только Жукову, который побил немцев под Ельней и отстоял Ленинград. Жуков на тот момент казался (и был на самом деле) единственным военачальником, способным остановить роковое наступление вермахта.
Спасая Ленинград, он должен был переломить настроение войск, изнурённых и деморализованных поражениями. Когда враг подступал к ближним пригородам Северной столицы, Жуков издал свирепый приказ о расстреле каждого, покидающего позиции без приказа. Бойцы и командиры на переднем крае были поставлены перед выбором: умирать героями или трусами. Ничего иного Жуков им предложить не мог в тот момент.
И подействовало. Защитники города сомкнулись непробиваемой стеной, отстаивая насмерть каждый окоп, огрызаясь контратаками. Живая стена остановила натиск немецких бронированных колонн на последней черте, за которой уже начинался Ленинград.
Под Москвой Георгий Жуков принял под командование Западный фронт, которого уже фактически не существовало после прорыва немецких танковых армад. Фронт пришлось срочно восстанавливать, собирая остатки разбитых армий, поднимая ополченцев и всех, кого можно было поставить в строй. Жуков решил эту задачу, зарядив своей непреклонной волей к победе доставшееся ему разношёрстное воинство.
В самый трудный, начальный период сражения он переиграл немецких генералов тактически, распределив войска так, что они сумели задержать продвижение противника, обладавшего громадным преимуществом сил.
Затем подтянулись подкрепления, в том числе крепкие дальневосточные дивизии, высвободившиеся после того, как Япония отказалась от нападения на СССР.
Это было в значительной мере следствием Халхин-Гола. Таким образом, Георгий Жуков осенью 1941 года мог воспользоваться результатами своей же победы, одержанной два года назад.
И непобедимый прежде вермахт потерпел своё первое стратегическое поражение.
В августе 1941 года Жукову пришлось уйти с должности начальника Генштаба после конфликта со Сталиным, желавшим, по политическим соображениям, удержать обречённый Киев. Неправоту Верховного главнокомандующего доказали немцы, перемолотившие Юго-Западный фронт. Но обида на того, кто стал живым напоминанием о самом ужасном сталинском просчёте, у отца народов не могла не образоваться. Сталин эту обиду затаил, но в тот момент не дал ей хода, так как строптивый генерал был ему необходим для целей войны.
30 августа 1942 года Георгий Жуков был назначен заместителем Верховного главнокомандующего и принял ответственность за оборону Сталинграда и за всё южное направление советско-германского фронта, где ситуация стала критической. Сталин, как и осенью 1941 года, не знал, что делать. И поручил командование тому, кто мог выправить ситуацию лучше, чем сам Верховный.
Руководить грандиозным сражением, разворачивавшимся между Доном и Волгой, должны были вдвоём Георгий Жуков и Александр Василевский, начальник Генерального штаба. Но Жуков тогда же стал первым заместителем наркома обороны (нарком — Сталин), а Василевский — просто заместителем. Из этого понятно, кто считался первым номером, а кто — вторым в командовании войсками под Сталинградом.
Исключительно порядочный, интеллигентный штабист Василевский не собирался оспаривать главенство Жукова. Они отменно поладили и в подходящий момент совместно выдвинули идею двойного удара по флангам немецкой группировки с последующим её окружением и уничтожением. Но когда операция «Уран», основанная на этой идее, уже была вполне подготовлена, Сталин поручил её осуществление одному Василевскому. Верховный главнокомандующий глубинным чутьём предощутил великую победу, равной которой по значимости не было в истории войн. И решил, что это будет сталинская, а не жуковская победа. Скромному интеллигенту Василевскому отводилась роль исполнителя гениальных сталинских замыслов.
А Георгий Жуков отправился на Западный фронт, где нанёс отвлекающий удар по немецким войскам, занимавшим ржевско-вяземский плацдарм. Потом он координировал действия фронтов, прорвавших блокаду Ленинграда. В общем, не остался без дела и без наград: получил звание маршала и вторую звезду Героя Советского Союза.
После Сталинграда в подчинении Сталина оказалась целая плеяда блестящих военачальников, научившихся побеждать генералов вермахта. Но Жуков по-прежнему возвышался над ними как главный стратег Советской армии. Только он и Василевский координировали в качестве представителей Ставки Верховного главнокомандования действия фронтов в крупнейших операциях.
Накануне победного финала, в ноябре 1944 года, Сталин этот порядок радикально изменил, упразднив институт представителей Ставки и передав их функции Генштабу, под своим личным верховным руководством.
Георгий Жуков из начальника над командующими фронтами превратился в одного из таких командующих. Впрочем, это статусное понижение было устроено с максимальной деликатностью. Жуков формально остался заместителем Верховного главнокомандующего. И фронт ему достался особенный — Первый белорусский, нацеленный на Берлин. Война ещё не была закончена, и Сталину приходилось демонстрировать уважительное отношение к неформальному лидеру армейской верхушки.
Принижение маршала Жукова
Георгий Жуков ещё не знает, что в Кремле готовится атака против него. После недолгого пребывания в должности командующего советскими оккупационными войсками в Германии в марте 1946 года Жуков был назначен главкомом сухопутных войск.
В апреле арестовывают маршала Новикова, который подписывает заявление, наполненное клеветой на Жукова. После смерти Сталина Новиков скажет: мне дали готовый печатный материал и заставили его переписать. В мае, после сессии Верховного совета Сталин фотографируется с элитой. Жуков пока что рядом с вождём. 31 мая в Москве собирается Верховный совет. Рассматривают заявление Новикова. Но, к удивлению Сталина, военачальники внезапно поддерживают Жукова. Сталин только лишает Жукова должности и отправляет в Одессу командовать Одесским военным округом.
Успешный военачальник всегда становится проблемой для власти. На совете прозвучало обвинение Жукова в бонапартизме. «Сравнение неверное, — прокомментировал Жуков. — Бонапарт войну проиграл, а я выиграл». Жуков был человек огромной воли и харизмы. Именно это выдавалось за бонапартизм.
На посту командующего Одесским округом Жуков, по легенде, борется с бандитизмом. Но на самом деле вряд ли это было так. По крайней мере задокументировано ничего в этом направлении не было.
В то время в военных кругах всерьёз обсуждался вопрос о том, чтобы Жуков встал во главе государства. По крайней мере подслушанные и переданные Сталину некоторые телефонные разговоры некоторых военачальников давали реальный повод Сталину побеспокоиться. В феврале 1947-го на пленуме Жукова выводят из состава ЦК.
21 февраля 1947 года Жуков пишет Сталину с просьбой выслушать его лично («вас обманывают недобросовестные люди»). Второе письмо — «я чистосердечно заверяю вас, что заявление Новикова является клеветой», говорит, что единственной его виной было то, что он был слишком груб в своих докладах.
В итоге в 51 год Жуков переносит инфаркт. Это была реакция на обвинения в том, что из Германии он вывез огромное количество материальных ценностей. Жуков даёт объяснения Жданову. Тогда же, в январе 1948 года, Жукову приходится давать объяснения Жданову насчёт своей личной жизни.
Однако Сталин не спешил совсем расправиться с Жуковым. Он считал, что 3-я мировая неизбежна и Жуков может пригодиться. Поэтому опалу в отношении Жукова смягчают. Речь Жукова, произнесённая в Польше, публикуется в «Правде». В Стрелковой дивизии устанавливают его бюст. Он возвращается из политического небытия.
Жуков после смерти Сталина
В марте 1953 года умирает Сталин. Жукова вызывают в Москву, чтобы использовать его влияние. За несколько дней до смерти Сталина его уже назначили замминистра обороны. Когда решено было убрать Берию, вызвали в Кремль Жукова. Маленков поручил ему важное дело: арестовать Берию и обезвредить всю систему НКВД. «Мы не сомневаемся, что вы сможете это сделать. Тем более Берия сделал вам лично много неприятностей», — сказал Маленков.
Затем Жуков помогает реабилитировать репрессированных генералов. В 1955 году Жуков становится министром обороны и проводит реформу армии. С тех пор в армии служат не три, а два года.
В феврале 1957 года Жуков едет в Индию и Бирму. И обращает внимание на то, что офицеры и генералы там — стройные и подтянутые люди. Вернувшись, Жуков заставил всех русских генералов заниматься спортом. Жуков выступает за единоначалие, это многим не нравится. В июне 1957 года Молотов, Маленков и Каганович выступают против Хрущёва. Жуков встал на его сторону. Хрущёв даёт ему карт-бланш по исправлению ситуации. Жуков на пленуме произносит знаменательную фразу: «Ни один танк без моей команды не двинется с места». Когда впоследствии понадобилось убрать Жукова, это заявление ему припомнили и повернули против него же.
29 октября 1957 года пленум ЦК КПСС. Снова произносится слово «бонапартизм» в отношении Жукова. Хрущёв действует проверенными сталинскими методами (через семь лет Хрущёва тоже будут снимать теми же методами). Жукова снова начинают травить.
В марте 1958 года Жукова отстраняют от обязанностей министра обороны. После отставки Жуков просит дать ему хоть какую-то должность. Не дают. Тогда он начинает писать мемуары. Пишет сам. Его дачу начинают прослушивать. Хрущёву не нужна жуковская версия войны. Но появляется информация, что в Англию попала рукопись воспоминаний. Тогда принимают решение опубликовать текст и в СССР. Однако с множеством правок и цензурных добавлений. (Например, о том, что «хотели посоветоваться с Брежневым» — об этом потом стали ходить анекдоты.) Книга становится бестселлером.
Жуков хотел, чтобы его похоронили под землёй. Однако его кремировали. Бродский пишет стихотворение на смерть Жукова:
Вижу колонны замерших внуков,
гроб на лафете, лошади круп.
Ветер сюда не доносит мне звуков
русских военных плачущих труб.
Вижу в регалиях убранный труп:
в смерть уезжает пламенный Жуков.
Воин, пред коим многие пали
стены, хоть меч был вражьих тупей,
блеском манёвра о Ганнибале
напоминавший средь волжских степей.
Кончивший дни свои глухо в опале,
как Велизарий или Помпей.
Сколько он пролил крови солдатской
в землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в адской
области с ними? «Я воевал».
К правому делу Жуков десницы
больше уже не приложит в бою.
Спи! У истории русской страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою.
Маршал! поглотит алчная Лета
эти слова и твои прахоря.
Всё же, прими их — жалкая лепта
родину спасшему, вслух говоря.
Бей, барабан, и, военная флейта,
громко свисти на манер снегиря
источник- http://www.chaskor.ru/hub/georgij_zhukov_biografiya_20008
Маршал Жуков. Страницы биографии. (СССР, 1984 г.)
Зигзаги судьбы Маршала Победы
Его заслуги перед отечеством были признаны официально и всенародно, отмечены высочайшими наградами, которых не имел никто другой. Потом эти заслуги замалчивались, оспаривались, отрицались и снова признавались полностью или частично.
Необходимый Жуков
29 июля 1941 года генерал армии Жуков, начальник Генерального штаба Вооружённых сил СССР доложил Сталину о некоторых мерах, необходимых для стабилизации фронта, прогибавшегося под ударами немецких войск. В частности, Жуков настаивал на отводе за Днепр войск Юго-Западного фронта.
— А как же Киев? — спросил Сталин.
— Киев придётся оставить, — ответил Жуков.
Он знал, что Сталин запрещает даже поднимать вопрос о сдаче матери русских городов. И своим западным союзникам великий вождь обещал удержать фронт западнее Ленинграда, Москвы и Киева! Тем не менее Жуков сказал то, что считал нужным сказать, после чего перешёл к следующему пункту доклада: о контрударах на Западном фронте.
Прервав доклад, Сталин разразился гневной тирадой, не выбирая слов:
— Какие там ещё контрудары? Что за чепуха? И как вы могли додуматься сдать врагу Киев?
Жуков не сдержался:
— Если вы считаете, что я как начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда мне здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от должности начальника Генштаба и послать на фронт.
Сталин тут же поставил на место генерала, слишком много возомнившего о себе:
— Мы без Ленина обошлись, а без вас тем более обойдёмся.
Однако обойтись без Жукова не удалось.
За дерзость его всего лишь отправили на фронт (могли бы и расстрелять!). А через сорок дней, 9 сентября 1941 года, вновь вызвали к Сталину, прямо на квартиру.
Принимая гостя со всей любезностью, Верховный главнокомандующий похвалил проведённую Жуковым наступательную операцию под Ельней и, стараясь загладить резкость предыдущего разговора, выдавил из себя что-то вроде извинения: «Вы были правы тогда. Плохо идут дела у нас на Юго-Западном направлении…»
В ходе долгой беседы Сталин переходил от одной темы к другой, советовался с Жуковым по кадровым назначениям и только в конце перешёл к главному:
— Очень тяжёлое положение сложилось сейчас под Ленинградом, я бы даже сказал, положение катастрофическое. Я бы даже сказал, безнадёжное…
После таких слов Жуков, конечно же, согласился (даже, можно сказать, сам вызвался) командовать Ленинградским фронтом. И поспешил в осаждённый город, где уже готовились минировать корабли и важнейшие объекты, чтобы не отдать их врагу.
В начале октября, когда усилиями нового командующего положение в Ленинграде стало уже не безнадёжным, а просто тяжёлым, но стабильным, Жукова снова отозвали в Москву в срочном порядке.
Если бы Александр I, наделавший, подобно Сталину, немало ошибок при подготовке к войне 1812 года, и далее вёл себя по-сталински, он приказал бы своим войскам не отходить, а отразить неприятеля и перейти в наступление. Барклай и Багратион были бы разбиты, и Кутузову пришлось бы спасать Россию с остатками армии да с ополченцами, едва наученными держать ружья. Примерно в таком положении оказался Жуков, назначенный 10 октября 1941 года командующим Западным фронтом, которого фактически не существовало после прорыва немецких танковых армад.
Он заново создал этот фронт из остатков разбитых армий, из ополченцев и всех, кого можно было поставить в строй.
Он переиграл противника тактически и стратегически, на стадии обороны и в ходе последовавшего затем контрнаступления.
В самые тревожные дни октября 1941 года даже Сталин утратил обычную уверенность в себе и в конечной победе своего дела.
Однажды Верховный позвонил Жукову и спросил:
— Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спрашиваю вас об этом с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.
— Москву, безусловно, удержим, — ответил Жуков. И тут же попросил подкреплений и танков.
Жукова встревожила паническая тональность сталинского вопроса. Он послал офицера в Москву посмотреть, что там делается. Тот вернулся и сообщил, что всё в порядке, Кремль на месте, Сталин — в Кремле.
Вождь, надо полагать, в какой-то мере успокоился после разговора с командующим фронтом и занялся нужным делом — поиском подкреплений и танков для фронта.
21 октября 1941 года в газетах опубликовали постановление Государственного комитета обороны, где, в частности, говорилось: «Настоящим объявляется, что оборона столицы на рубежах, отстоящих на 100—120 километров западнее Москвы, поручена командующему Западным фронтом генералу армии товарищу Жукову».
И там же помещалась большая фотография командующего, чего никогда не делалось ранее. Это могло означать только одно: Сталин продемонстрировал народу человека, на которого потом ляжет вся вина за возможное поражение в битве за столицу СССР.
И после исторической победы под Москвой советский народ знал по имени и в лицо того, кто спас столицу и в конченом итоге всю страну от катастрофического поражения. Победа под Москвой спасла и престиж вождя Страны Советов.
Полководческая слава Жукова, высветившаяся на фоне грубых просчётов Верховного главнокомандующего, не могла не раздражать Сталина, нетерпимо относившегося к чьему-либо превосходству. Однако до самого конца войны Сталин не выдавал своего истинного отношения к Жукову, а тот, по прямоте душевной, полагал, что Верховный к нему искренне расположен.
Заместитель Верховного
Ко второму году войны в рядах Советской армии выявилось немало толковых военачальников, но Жуков по-прежнему возвышался над всеми как авторитетнейший стратег и организатор побед.
В августе 1942 года Сталин назначил его заместителем Верховного главнокомандующего.
К тому времени немцы вновь овладели инициативой, нанесли ряд поражений советским войскам и прорвались к Волге севернее Сталинграда.
Сталин, как и осенью 1941 года, не знал, что делать, как помочь защитникам города, носившего его имя. И, отозвав Жукова с Западного фронта, направил его в качестве своего заместителя и представителя Ставки Верховного главнокомандования руководить грандиозным сражением, разворачивавшимся на пространствах между Доном и Волгой.
Помогать Жукову должен был начальник Генштаба Василевский, также назначенный представителем Ставки на указанном направлении.
Не споря о главенстве, они общими усилиями стабилизировали оборону советских войск и в подходящий момент сообща выдвинули идею двойного удара по флангам немецкой группировки с целью её окружения и последующего уничтожения.
Но когда основанная на этой идее операция «Уран» была вполне подготовлена, осуществлять её Сталин поручил одному Василевскому, а Жукова отправил командовать отвлекающим ударом по немецким войскам, занимавшим Ржевско-Вяземский плацдарм.
Предощутив великую победу, вождь решил не отдавать всю её славу своему заместителю, которому и так уже досталось слишком много лавров под Москвой.
Впрочем, без наград Жуков не остался: за Сталинград он получил звание маршала и вторую звезду Героя Советского Союза.
В дальнейшем Жуков и Василевский (проявивший незаурядные таланты под Сталинградом) в качестве представителей Ставки координировали действия фронтов в крупнейших сражениях. Иногда вместе (как на Курской дуге и в операции «Багратион»), иногда по отдельности.
Накануне победного финала, в ноябре 1944 года Сталин радикально изменил порядок управления войсками. Он упразднил институт представителей Ставки и передал их функции Генштабу под своим личным верховным руководством.
Жуков из начальника над командующими фронтами превратился в одного из таких командующих.
Это статусное понижение было устроено с максимальной деликатностью. Жуков формально остался заместителем Верховного главнокомандующего. И фронт ему достался особенный — Первый белорусский, нацеленный на Берлин.
Война ещё не была закончена, и Сталину приходилось демонстрировать уважительное отношение к неформальному лидеру армейской верхушки.
Подследственный
В июне 1946 года состоялось заседание Главного военного совета, где разбиралось личное дело главкома сухопутных войск, маршала Жукова Георгия Константиновича.
Его обвиняли в прегрешениях разного рода, более всего — в превышении собственных заслуг и умалении заслуг других командующих в проведении военных операций Великой Отечественной войны.
Выступавшие на совещании, по воспоминаниям маршала авиации Голованова, говорили, что Жуков стал изображать Наполеона. Жуков, без лишней скромности, возразил: «Наполеон проиграл войну, а я её выиграл!»
Эти слова не могли не возмутить Сталина, который, как вспоминал потом маршал Конев, заявил: «Жуков присваивает все победы Советской армии себе. Что же выходит, Ставка, ГКО, все мы были дураки? Только один товарищ Жуков был умный, гениальный?»
Члены Главного военного совета, конечно же, знали, что величайшим военным гением всех времён был сам товарищ Сталин. Об этом сообщали бесчисленные публикации советских СМИ. Учебники учили и учёные монографии разъясняли, что именно Сталин был автором всех великих побед на пути от Москвы до Берлина.
Гениальный вождь, видимо, рассчитывал, что все участники заседания единодушно осудят маршала Жукова и потребуют для него самого строго наказания (как это было на заседании ГВС в 1937 году, когда решалась судьба Тухачевского). Однако некоторые из военачальников осторожно защищали своего боевого товарища от самых опасных обвинений в нелояльности (вероятно, помня о том, чем обернулось в своё время разоблачение врага народа Тухачевского). Ощутив их настроение, Сталин смягчил свой гнев.
В конечном итоге Жукова оставили в рядах армии, но понизили в должности — отправили командовать Одесским военным округом. И это был удачный исход для него, так как параллельно с обвинениями в нескромности (проявлявшейся лишь в приватных разговорах) уже разворачивалось грозное трофейное дело.
В 1945 году Советская армия расположилась в стране сказочно богатой (по аскетическим меркам советской жизни). Брошенные хозяевами дома и дворцы изобиловали заманчивыми вещами, которые сами просились в руки. Трофейная лихорадка мало кого не зацепила из воинов-победителей, и это открыло большие возможности для компетентных органов, разбиравшихся с теми армейскими чинами, на которых указывало высшее политическое руководство.
Органы плотно занялись некоторыми лицами из окружения Жукова, командовавшего на первых порах советскими оккупационными войсками. Благодаря показаниям этих лиц постепенно выяснилось, что прославленный маршал кое-что прихватил по мелочам (золотые украшения, часы, картины, охотничьи ружья и т.п.).
То есть он допустил не слишком значительное, но непростительное злоупотребление служебным положением, что и признал в объяснительной записке на имя секретаря ЦК ВКП(б) Жданова:
«Я признаю себя очень виновным в том, что не сдал всё это ненужное мне барахло куда-либо на склад, надеясь на то, что оно никому не нужно. Я даю крепкую клятву большевика — не допускать подобных ошибок и глупостей. Я уверен, что я ещё нужен буду Родине, великому вождю т. Сталину и партии».
Подкреплённое вещдоками обвинение в присвоении чужого имущества логично увязывалось с обвинениями в присвоении чужих побед.
А если бы не возникло трофейное дело, нашлись бы другие способы опорочить Жукова. Вождю, полюбившему мундир генералиссимуса, не нужны были своенравные умники.
Кумиров военной поры в руководстве оборонного ведомства оттесняли новые герои. Такие, как Николай Булганин — штатский аппаратчик, который по прихотливой воле Сталина назначался членом военных советов (партийно-политическим руководителем) различных фронтов и вырос в чинах до маршала, хотя до конца войны не научился пользоваться военными картами.
В 1947—1949 годах Булганин занимал пост министра Вооружённых сил СССР.
Некоторое представление об этом боевом командире даёт докладная, представленная за подписью его сослуживца по Совмину Лаврентия Берии, на имя товарища Сталина.
«Маршал Булганин в ночь с 6 на 7 января 1948 года, находясь в обществе двух балерин Большого театра в номере 348 гостиницы «Н», напившись пьяным, бегал в одних кальсонах по коридорам третьего и четвёртого этажей гостиницы, размахивая привязанными к ручке от швабры панталонами фисташкового цвета одной из балерин, и от каждого встречного требовал кричать: «Ура Маршалу Советского Союза Булганину, министру Вооружённых сил СССР!» Затем, спустившись в ресторан, Н.А. Булганин, поставив по стойке смирно нескольких генералов, которые ужинали там, потребовал от них «целования знамени», то есть вышеуказанных панталон. Когда генералы отказались, Маршал Советского Союза приказал метрдотелю вызвать дежурного офицера комендатуры со взводом охраны и дал команду прибывшему полковнику Сазонову арестовать генералов, отказавшихся выполнить приказ. Генералы были подвергнуты арестованию и увезены в комендатуру г. Москвы. Утром маршал Булганин отменил свой приказ».
Докладная осталась без последствий.
Между тем следственное дело Жукова продолжало развиваться. В январе 1948 года ему предъявили показания некоего адъютанта Сёмочкина, обвинившего маршала во враждебном отношении к Сталину и моральном разложении.
У Жукова случился инфаркт, и после выздоровления его перевели в Уральский округ, где почти не было войск.
Дело подследственного маршала медленно, но верно выходило к судебной развязке.
Но в 1950 году грянула корейская война и Сталин не решился добить полководца, который мог оказаться необходимым в случае перерастания локального конфликта в большую войну с участием Вооружённых сил СССР.
Знаком прощения и высочайшей милости стало избрание Жукова депутатом Верховного совета СССР и кандидатом в члены ЦК КПСС.
Финал карьеры
Весной 1953 года при дележе наследия только что умершего отца народов Министерство обороны вновь досталось Булганину.
У ценителя дамских панталон хватило ума воспользоваться авторитетом прославленного маршала, и Жукова срочно вернули в Москву, назначили первым заместителем министра.
Сыграв не последнюю роль в операции по устранению Лаврентия Берии, Жуков стал одним из влиятельнейших деятелей правящей верхушки, так как фактически руководил Вооружёнными силами СССР, предоставляя Булганину возможность не отвлекаться от его главного дела — политических интриг.
В 1955 году Жуков занял пост министра обороны, в 1957-м вошёл в состав высшего партийного органа — Президиума ЦК. Он мог бы достичь и большего, используя свой авторитет и авторитет армии, в ходе ожесточённой борьбы партийно-бюрократических группировок, происходившей в первые годы после смерти Сталина.
Однако амбиции маршала Жукова не выходили за пределы военного ведомства, которое он возглавлял. А в делах общегосударственной политики он неизменно поддерживал партийного лидера Никиту Хрущёва, ставшего главным проводником антисталинистских преобразований.
Когда большая часть партийно-государственной верхушки объединилась и решила сместить Хрущёва, Жуков заявил: «Армия против этого решения».
На Пленуме ЦК в июне 1957 года министр обороны пригрозил высокопоставленным противникам Хрущёва: «Если вы и дальше будете бороться против линии партии, то я вынужден буду обратиться к армии и народу».
В награду за такую принципиальную поддержку Хрущёв, добившись единоличной власти, при первой же возможности отправил Жукова в отставку.
Властитель слабый и лукавый, разоблачивший культ личности Сталина и создавший пародию на этот культ вокруг своей комичной персоны, не мог чувствовать себя комфортно рядом с настоящим, не выдуманным пропагандой героем-маршалом.
*****
Зигзаги карьерной судьбы Жукова способствовали появлению взаимно несовместимых оценок его личности и деятельности, сформулированных под воздействием политической конъюнктуры. Подобный разнобой мнений существует и сейчас.
Жуков и в самом деле был неоднозначен, как та эпоха, в которой он жил и служил своей стране, великой и нескладной.
Гениальный полководец, безжалостный губитель солдатских жизней, спаситель отечества, тщеславный честолюбец, отец-командир, самодур, не считавшийся с подчинёнными, и т.д.
Для любого из этих (и для множества других) определений, применительно к Жукову, можно найти обоснование в неисчерпаемой фактографии величайшей и жесточайшей войны, пережитой нашей страной.
Но невозможно отрицать очевидное и общеизвестное: Жуков спас Москву и взял Берлин, он поставил свою подпись под актом о безоговорочной капитуляции Германии и на белом коне принимал исторический Парад Победы на Красной площади.
источник-
http://www.chaskor.ru/article/zigzagi_sudby_marshala_pobedy_19162
Георгий Жуков. Охота на маршала