|
ЧЕТВЕРО
СМЕЛЫХ
|
Участники дрейфующей полярной станции
«Северный полюс-1» руководитель Иван Папанин, геофизик Евгений
Федоров, гидробиолог Петр Ширшов и радист Эрнст Кренкель
| |
|
Дрейфующая станция «Северный
полюс-1». 1937 год
| |
Семьдесят лет назад страна послала экспедицию
первопроходцев на освоение северных широт
Это произошло 21 мая 1937 года. Сделав
над большой льдиной пристрелочный круг, полярный ас Михаил
Водопьянов повел самолет на посадку. За этим рискованным
маневром с напряжением следили четверо пассажиров –
участники дрейфующей полярной станции «Северный полюс-1»:
41-летний руководитель Иван Папанин, геофизик Евгений
Федоров, гидробиолог
Петр Ширшов и радист Эрнст Кренкель. Их
волнение можно было понять. Бывалому летчику, три года назад
вызволявшему из ледового плена пассажиров с «Челюскина», и
мужественной четверке полярных исследователей суровый Север
не гарантировал ни мягкой посадки, ни спокойного пребывания
на движущейся льдине, ни благополучного исхода всего
предприятия. Тем не менее, как говорят летчик, в итоге
количество взлетов совпало с числом приземлений. То есть все
обошлось благополучно. А участники станции «Северный
полюс-1» за 274 дня с неизбежными приключениями
продрейфовали две с половиной тысячи километров от полюса до
южной части Гренландского моря.
Так было доказано, что, несмотря на суровый климат, Арктику
можно исследовать. А то, что для будущего страны это крайне
важно, было ясно и раньше.
Герои эпохи
|
|
Гидролог, участник экспедиции дрейфующей станции «Северный полюс-1» Пётр Ширшов
работает с гидрологической лебёдкой. 1937 год.
| |
Убедиться в том, что Россия «смотрит» на Север, просто.
На карте хорошо видно, что наиболее полноводные реки страны
– Обь, Иртыш, Енисей, Лена, Индигирка и другие – текут на
север. По ним удобно вывозить не только сырье, но и
промышленную продукцию Урала и Сибири. А дальше – кораблями
по Северному морскому пути доставлять их в порты на запад и
на восток. Со временем стратегическое значение освоения
этого пути только выросло. Теперь для России, у которой
бывшие союзные республики «урезали» выходы на Балтику и
Черное море, этот маршрут становится водной связкой с
остальным миром.
Единственное, но большое «но» заключалось в том, что большая
часть пути пролегает за Полярным кругом – в краю вечных
льдов и арктического холода. Только могучий ледокольный
флот, современная полярная авиация и глубокое знание природы
этого края могут сделать Северный морской маршрут
по-настоящему надежным.
Вот почему день, когда начала работу станция «Северный
полюс-1», вошел во все учебники истории. За девять месяцев,
проведенных на льдине, «папанинцы» получили уникальные
данные. Ими до сих пор пользуются в метеорологии, геологии,
геофизике, оборонной отрасли. Стараниями экспедиции была
заложена основа системы обеспечения безопасности
мореплавания по высокоширотным и традиционным трассам
Северного морского пути.
Это был научный и гражданский подвиг. Благополучно
вернувшуюся с полюса четверку полярников страна принимала
как героев. Ликующие толпы на улицах столицы. Пышные
торжества в Кремле. Хор здравиц в честь самого передового
строя. И звездопад правительственных наград. Все четверо
одновременно стали Героями Советского Союза, а Папанина в
1940 году отметили этим званием вторично. Бывший матрос
революции, ставший вдруг доктором географических наук, потом
начальником Главсевморпути, а в
|
Полярные исследователи Пётр Ширшов
и Иван Папанин укладывают на нарты имущество жилого домика
на дрейфующей станции «СП-1». 1937 год
| |
промежутке еще и
контр-адмиралом, Папанин числился у Сталина в любимцах.
Почему – трудно сказать. Может быть потому, что, помимо
своих арктических подвигов, в революционное время он
отличился на посту председателя симферопольской ЧК. Будущий
народный артист Владимир Кенигсон, который в те годы с
матерью и дедом жил на чердаке прямо над квартирой Папанина,
вспоминал, что людей расстреливали прямо во дворе их дома.
Конечно, было бы неверно утверждать, что Папанину все легко
давалось только потому, что он был в кремлевском фаворе.
Многие симпатизировали ему, отмечая легкий, отходчивый нрав,
общительный характер, склонность к шутке. А еще Папанин
обладал особым талантом уговаривать. Сколько раз со своей
добродушной улыбкой и неизменным обращением «браток» или
«сестричка» он в условиях самых жестких лимитов выбивал у
морского начальства нужный ему для северного завоза тоннаж.
Папанин упивался своей всенародной славой и не сильно
стремился к образованию. Остальные полярники, не изменяя
прежним увлечениям (Кренкель, например, даже будучи
начальником Управления полярными станциями не оставлял
любимого радиодела), с энтузиазмом взялась за науку. Тем
более что успешный дебют станции «Северный полюс-1»
подразумевал посылку следующих экспедиций.
Однако все поломала война. Папанинскому Главсевморпути
пришлось заняться обеспечением проводки отечественных и
союзнических морских караванов. Ставший доктором
географических наук и впоследствии академиком, Петр Ширшов
со второго года войны возглавил морской флот. А самый
молодой, образованный и интеллигентный из папанинцев,
Евгений Федоров, занимавший в мирные дни пост начальника
Главного управления гидрометеослужбы, на войне дослужился до
генерал-лейтенанта.
Все вроде бы гладко, если верить советской историографии,
сложилось у героев и после Победы. Папанин в 1951 году тоже
перебрался поближе к науке – возглавил отдел морских
экспедиционных работ в Академии наук. Откуда, недолго
проработав, ушел на пенсию. Кренкель, защитив
«географическую» докторскую, не только остался одним из
лучших в СССР полярных радистов, но и возглавил Всесоюзное
общество радистов-коротковолновиков. Академик Ширшов стал
организатором и первым директором Института океанологии АН
СССР. Федоров снова возглавил Гидрометеослужбу. А потом,
получив звание академика, основал и возглавил Институт
прикладной геофизики, который и поныне носит его имя.
Все, казалось, наладилось в послевоенные годы и с главным
делом жизни «папанинцев» – мирным исследованием Арктики.
Правда, почему-то после станции «Северный полюс-1» в начале
пятидесятых развернули сразу станцию «Северный полюс-3». Но
разве дело в единицах, когда скоро счет пошел на сотни?
Сотни советских стационарных станций работали в Арктике к
1974 году. Для научного руководства над ними пришлось
специально создавать Арктический и Антарктический
научно-исследовательский институт. А над обработкой одних
только гидрометеорологических данных трудилось четыре
специализированных управления.
Жертвы эпохи
|
Участники экспедиции на дрейфующей
станции «Северный Полюс-1»
| |
За гладкой официальной
картиной оказались скрыты личные драмы четырех полярных
первопроходцев и грядущие арктические проблемы. Дальнейшая
судьба наших героев, как и сама история освоения Арктики,
похожа на айсберг: сияющая надводная часть – и часть
подводная, укрытая в глубинах «большой политики» под грифом
«секретно».
Оказывается, в сумрачные годы холодной войны тяжелая
сталинская рука, подмяв под себя всю страну, не миловала и
героическую четверку. Легче других отделался Папанин. Хотя с
поста начальника Главсевморпути его освободил лично Сталин.
Говорят, по наводке Ворошилова: дескать, жизнелюбивый
полярник дачу какую-то необыкновенную взялся строить, да и
бюллетенит часто. Папанина сначала понизили, а потом
отправили хоть и на почетную, но все же пенсию. Попав в
опалу, Иван Дмитриевич, который страшно гордился доверием
Сталина, подломился на всю оставшуюся жизнь. Только крепкий
организм да неистребимое жизнелюбие позволили ему дожить до
92 лет.
|
|
Встреча сотрудников советской полярной дрейфующей научной станции «Северный
полюс-1» Ивана Папанина, Петра Ширшова, Эрнеста Кренкеля, Евгения Фёдорова
на улицах Москвы. 1938 год.
| |
Скромнейшего, страстно влюбленного в Арктику и свою работу
Кренкеля без всякого объяснения, только на основе устного
«так решило ЦК» отстранили от управления полярными станциями
и велели забыть о Севере. Прогулочный пароход «Эрнст
Кренкель», правда, не сразу переименовали. Он еще некоторое
время шлепал по Москве-реке мимо не успевавшего за всем
досматривать Кремля.
С Федоровым обошлись круче. Из Гидрометеослужбы выставили и
генеральского звания лишили. Потом, после смерти Сталина
восстановленный в должности и произведенный в академики
Федоров частенько приговаривал: хорошо хоть не расстреляли.
Видно, звание Героя помогло. А все потому, что, принимая в
порядке обмена опытом американскую делегацию синоптиков –
дело было в разгар сталинской борьбы с космополитизмом, – он
допустил политическую близорукость. Она заключалась в том,
что русские и американцы вместе выкупались в Волге и
позавтракали у костра…
Больше всего досталось Ширшову. После войны и чуждой ему
наркомовской работы заслуженный полярник вернулся в родную
академическую среду. К тому же после четырех неудачных
браков он влюбился в Евгению Гаркушу – молодую
привлекательную киноактрису, только что снявшуюся в фильме
«Неуловимый Ян». И вдруг гром среди ясного неба: ночью на
даче сотрудники НКВД арестовывают жену. Якобы за спекуляцию:
Евгения купила у известного народного артиста антикварную
мебель. Жена бывшего наркома, академика, Героя Советского
Союза, депутата Верховного Совета – арестована «за
спекуляцию»!
В Парткомиссии ЦК Ширшову предложили от жены отказаться. Тот
не только не отказался, но даже попытался ее отвоевать.
Несколько раз обращался к Берии. Писал и самому Сталину. Да
все зря. Попав в лагерь на Крайнем Севере, она умерла на
руках приехавшей ее проведать матери. Перед смертью дочь
успела рассказать, почему на самом деле ее постигла страшная
участь. Оказывается, на одном из приемов в Кремле на
красивую, элегантно одетую киноактрису «положил глаз» Берия.
Она ему отказала. Тогда он велел своему заместителю
Абакумову сфабриковать дело и арестовать. Сам Ширшов в 1953
году, не дожив два года до пятидесятилетия, скончался от
рака.
Ширшов первым из «папанинцев» проделал скорбный путь на
престижное Новодевичье кладбище в Москве. В течение
следующего тридцатилетия за ним последовали остальные.
Замыкающим в 1986 году оказался сам Папанин.
Пётр Ширшов.
Эрнст Кренкель
Клад под свалкой
К тому времени оборонная сторона научных исследований в
Арктике уже не составляла государственной тайны. В
наибольшей степени это проявилось в деятельности той самой,
«пропущенной», а на самом деле засекреченной, созданной в
марте 1950 года дрейфующей станции
«Северный полюс-2».
Собранная благодаря ей информация пригодилась четыре года
спустя, когда СССР решил ответить на вызов американцев,
взорвавших атомную бомбу мощностью в несколько мегатонн.
Отведенный для такого рода испытаний Семипалатинский полигон
взрыва подобной мощности выдержать не мог. Однако подходящее
местечко на архипелаге Новая Земля уже было присмотрено. Там
летом 1955 года и началось строительство секретного «объекта
700». Именно здесь с февраля по октябрь 1958 года СССР
произвел серию взрывов. Ближе к 1990-м заливы Новой Земли,
Баренцево и Карское моря стали превращать в свалку для
радиоактивных контейнеров, а полярные станции по причине
финансовых трудностей закрывались одна за другой. Разрушение
коснулось того, что для «папанинцев» было делом всей жизни.
Сегодня уже не секрет, что там, где в период распада СССР и
становления новой России только все бросали и мусорили,
лежат несметные богатства. По оценкам международных
экспертов, в верхней части материкового склона (на глубинах
от 300 до 3000 м) сосредоточено около 65 процентов всех
месторождений углеводородов, расположенных в акваториях
морей и океанов. Лишь за последние полтора десятилетия в
районе Баренцева моря открыты шесть крупных залежей нефти и
газа. Так что дело, которое семьдесят лет назад началось с
высадки маленького десанта на полярную станцию «Северный
полюс-1», сегодня востребовано как никогда.
источник
-
https://www.sovsekretno.ru/articles/id/13/
Папанинцы (1938)
Секретная дрейфующая станция «Северный Полюс-2».Точка
36
Почему
даже само название полярной дрейфующей
станции стало государственной тайной
В феврале 1938 года завершила работу
первая в мире полярная дрейфующая
станция «Северный полюс – 1» Отважную
четверку папанинцев триумфально
встречала Москва, в Кремле им вручили
Золотые Звезды Героев Советского Союза,
об их подвиге были написаны книги, сотни
газетных и журнальных статей. Полярники
намечали планы новых исследований, но
«СП-2» появилась только после войны — в
1950-м, и знал о ней лишь избранный круг
ученых и военных. Эта станция не
значилась ни в одном открытом документе,
вся связанная с нею переписка была
зашифрована и даже само название –
«СП-2» стало государственной тайной. На
карте место высадки обозначалось как
«точка 36».
Полеты
«Белой куропатки»
 |
Лишь к концу прошлого века начали
всплывать сведения о таинственной
экспедиции. При этом быль часто мешалась
с небылицами. Кто-то утверждал, что в
1950 году в районе Северного полюса
советские ВВС создали плацдарм для
ответного удара по США, если они нападут
на СССР, и там базировались
четырехмоторные стратегические
бомбардировщики Ту-4 с ядерными бомбами.
Другие доверительно сообщали, что
данные, собранные на «СП-2», были
настолько засекреченными, что их сожгли,
а научные публикации запретили. Третьи
пугали общественность рассказом о том,
что начальник «второй» Михаил Сомов имел
приказ: если станция приблизится к
берегам Америки и ее засекут, льдину
вместе с полярниками взорвать.
Что же было на самом деле?
К 1950 году накопление ядерных
боезарядов в СССР и США шло уже полным
ходом. Однако самолетов, способных без
дозаправки долететь до цели на
территории вероятного противника и
вернуться обратно, ни одна из сторон не
имела. И тогда у военных родилась так
называемая «арктическая доктрина». По
замыслу американцев, в «час икс» более
двадцати индустриальных центров
Советского Союза должны были
подвергнуться ядерному удару. Для этого
предназначались эскадрильи
бомбардировщиков, размещенные на Аляске
и авиабазе Туле (Гренландия). Уже с 1947
года каждую неделю с аляскинского
аэродрома Фербенкс самолеты летали до
Северного полюса, собирая необходимые
данные. Иногда они садились на
арктические льды и тестировали свое
оборудование. Эта операция получила
кодовое название «Белая куропатка». Один
такой самолет, брошенный американцами,
наши полярники обнаружили в 1954 году.
Все оборудование было цело: видимо,
людей эвакуировали в экстренном порядке,
опасаясь разлома льда.
Вслед за «Белой куропаткой» началась
операция «Сосулька». Найдя гигантскую
дрейфующую льдину, американцы создали на
ней целую авиабазу. Плавучий аэродром,
способный принимать тяжелые самолеты,
получил название «Т-3».
Семнадцать смелых
 |
На все эти опасные затеи Москва решила
ответить созданием собственных секретных
авиабаз – у Северного полюса и на Полюсе
относительной недоступности. Для
исследования мест предполагаемой
дислокации тяжелых бомбардировщиков
наметили запустить две полярные станции.
Одна из них, на Полюсе недоступности,
вскоре заработала. Для второй искали
крепкую льдину, одновременно комплектуя
персонал. Отобрали семнадцать человек:
океанологи М.М. Сомов, М.М. Никитин,
З.М. Гудкович, А.И. Дмитриев;
ледоисследователи Г.Н. Яковлев и И.Г.
Петров; аэрометеорологи К.И. Чуканин,
В.Г. Канаки, В.Е. Благодаров, П.Ф.
Зайчиков; геофизики М.Я. Рубинчик и М.М.
Погребников; радисты К.М. Курко и Г.Е.
Щетинин; авиационный специалист М.С.
Комаров; кинооператор Е.П. Яцун; врач
В.Г. Волович. Представителей армии в
составе экспедиции не было, если не
считать Виталия Воловича, военного
врача.
«СП-2» высадилась на лед 31 марта 1950
года. За 376 дней станция преодолела 650
километров, считая по прямой, общий же
путь составил около 2500 километров.
Более чем за год дрейфа полярники
пережили множество приключений – от
мелких неприятностей до серьезных
происшествий, грозивших им гибелью.
Однажды от керогаза загорелась палатка
радистов. В ней, кроме рации, были
чемоданы с журналами наблюдений. Их
успели вытащить, а рацию не спасли.
Связь была потеряна. Случись что – никто
даже не узнал бы о судьбе станции. Но из
обгорелых остатков и снятых с
метеорологических зондов передатчиков
радисты сумели за несколько дней собрать
новую рацию и «СП-2» получила связь с
Большой землей.
Была проделана огромная
исследовательская работа: замерены
глубины океана, взяты анализы состава
воды, количества планктона и многое
другое. Уникальные наблюдения за
температурой и соленостью океана дали
возможность представить совершенно иную
картину течений и движения льдов.
О чем
молчал эфир
 |
Разумеется, полярники занимались не
только наукой. Это подтверждается
особыми указаниями радистам.
Засекреченная станция крутилась под
боком у американцев в разгар холодной
войны, да еще шла война «горячая» — в
Корее. Москва опасалась, что американцы
обнаружат «СП-2» со своих самолетов или
засекут в эфире. Поэтому разговоры с
домом запрещались. Раз в месяц из
радиоцентра на льдину приходило
закодированное сообщение о том, что
родственники полярников живы — здоровы.
Такая же скупая радиограмма отправлялась
со станции в Арктический институт. Вести
дневниковые записи строго запрещалось,
чтобы не оставлять никаких свидетельств
о работе станции. Правда, некоторые это
табу нарушали и втихаря записи вели.
Благодаря им позже были опубликованы
воспоминания зимовщиков, в том числе
книга Виталия Воловича «На грани риска»,
в которой он пишет о районе
исследований: «Это просто была короткая
дорога, по которой должны были
направляться боевые силы обоих
государств». Естественно, при такой
ситуации требовалось хорошенько изучить
не только природу Арктики, но и
возможности пилотирования самолетов,
прыжков с парашютом, посадок тяжелых
машин на неподготовленные льдины.
Метеорологические, гидрологические и
аэронавигационные наблюдения тем более
ценны, чем дольше они проводятся
непрерывно. С этой точки зрения
дрейфующая станция дает огромные
возможности. Данные метеорологов,
прогнозы погоды нужны не только
гражданским службам, но и военной
авиации, флоту. Разведанные гидрологами
подледные течения позволяют точнее
прокладывать курс подводных лодок.
Не вызывает сомнения, что 60 лет назад
«СП-2» выполняла важнейшую
стратегическую задачу, и прежде всего
должна была доказать возможность
доставки тяжелой техники и грузов на
ледовые аэродромы. Судя по тому, что две
следующие экспедиции – «СП-3» и «СП-4»
широко использовали этот метод,
испытания прошли успешно.
В те годы США и СССР активно изучали
возможности действия рождавшегося
атомного подводного флота под ледяной
корой Северного океана. Позже советские
и американские моряки прочно освоили
подледные глубины и у дрейфующих станций
появилась еще одна задача. Известно, что
вдоль арктического побережья СССР стоял
плотный кордон чужих субмарин, которые
отслеживали все движения наших подлодок.
С той же целью американцами была
построена целая сеть гидроакустических
станций слежения. Частично
контролировать эту огромную систему
поручили экспедициям «Северный полюс».
Одновременно наши дрейфующие станции
служили ориентиром для советских АПЛ во
время их подледного плавания. Для этого
на каждой «СП» было установлено
специальное устройство – «шумелка»,
которая подавала условные сигналы,
напоминавшие естественные шумы моря и
ледовых полей.
Мифы и
факты
Работа «СП-2» была завершена 11 апреля
1951 года. Участники экспедиции позднее,
когда с материалов сняли гриф
«Совершенно секретно», имели полное
основание говорить, что во многом
благодаря их усилиям советские летчик
смогли тогда «закупорить» американцев на
их авиабазах. Военный паритет в Арктике
был сохранен.
Вопросы национальной безопасности
прирастали к чисто научным функциям
дрейфующих станций и в дальнейшем.
Остаются они актуальными и в наши дни,
когда развернулась борьба за арктический
шельф.
Что касается былей и небылиц, то вот
факты. Приказа «на уничтожение» Михаил
Сомов не получал – этот миф придумали
любители околонаучной фантастики.
Самолеты Ту-4 у «Главсевморпути» были,
но только разоруженные. Научные
результаты экспедиции составили четыре
тома, они изданы. Опубликовано также
множество статей в различных научных
журналах, доступных не только
специалистам, но и всем, кто
интересуется Арктикой.
Виктор ФЕКЛУШИН 25.12.2011
источник-
http://www.infoaviatrans.ru/tochka-36.html
Секретная дрейфующая станция «Северный Полюс-2»
От Автора:
Посылаю свою статью к 100-летию
со дня рождения известного исследователя Арктики и Антарктиды М. М. Сомова,
Которого я знал лично.
Более 30 летя работал
в НИИ Геологии Арктики (НИИГА), ежегодно выезжал в геолого-геофизические
экспедиции в Арктику и Антарктиду, где занимался изучением магнитного поля
Земли. Неоднократно участвовал в Высокоширотных Воздушных экспедициях в Северном
Ледовитом океане.
Секретная дрейфующая станция
«Северный Полюс-2».
Сейчас научная общественность
Санкт-Петербурга готовится отметить 100-летие выдающегося советского учёного
доктора географических наук, Героя Советского Союза Михаила Михайловича Сомова.
Он возглавлял второй дрейф (после
папанинцев) в Северном Ледовитом океане - станцию Северный Полюс-2 в 1950 году
и был начальником Первой Советской Антарктической Экспедиции в 1956 году.
Мне по долгу службы приходилось бывать
в Арктическом и Антарктическом Институте (ААНИИ), расположенного тогда
в Ленинграде на Фонтанке. В конце 60-х годов мне довелось дважды
консультироваться у Михаила Михайловича Сомова при составлении проекта работ,
которые проводила в Арктике наша Полярная Экспедиция НИИГА. Присутствовал я при
проводах М. М. Сомова на пенсию.
Актовый зал института был полон
работниками ААНИИ и представителями других организаций. Этому прекрасному и
отважному человеку было сказано много приятных и сердечных слов. Но об М. М.
Сомове я услышал гораздо раньше ещё в 1957 году от моего начальника отряда
Михаила Ефимовича Рубимчика, с которым мы тогда работали в Эвенкийском
автономном округе в Красноярском крае в посёлке Агата. М. Е. Рубинчик окончил
Ленинградский Университет. Всю войну он был на фронте, командовал
артиллерийской батареей, дошёл до Берлина, был награждён тремя боевыми орденами.
Хотя он был старше меня более чем
на двадцать лет, у нас сразу установились дружеские отношения, которые остались
навсегда.
Прежде чем отправиться на место работы,
в посёлок Агата для корректировки воздушной магнитной съёмки, где нам предстояло
находиться полгода, мы долетев из Ленинграда до Игарки, зашли в штурманское
помещение авиакорта, чтобы узнать о посёлке Агата. Один из лётчиков сказал, что
как-то он пролетал над озером Някшинда и на берегу озера видел с десяток
деревянных построек. Вероятно, сказал лётчик, это был посёлок Агата. «Так что,
друзья берите побольше спирта, и у эвенков за спирт вы получите вдоволь рыбы
и оленьего мяса».
Мы купили необходимые продукты на двоих из
расчёта на полгода, исключая мясные продукты, но зато приобрели ящик питьевого
спирта (12 бутылок), как советовал лётчик. Это был наш обменный фонд.
Из Игарки на самолёте АН-2 нас доставили
на ледяную поверхность озера Някшинда. Это громадное озеро находилось во
впадине, окружённой горами с чередующимися вершинами-гольцами. Недалеко от места
посадки мы увидели несколько деревянных домиков без окон и дверей. Это и был
посёлок Агата.
Все аборигены-эвенки давно покинули этот
посёлок. А встретили нас все обитатели посёлка. Их было пять человек-работников
Красноярской Гидрометслужбы. Они помогли доставить нашу аппаратуру, продукты
и всё снаряжение к дому, в котором жили сами. Рядом с домом находилась
метеорологическая площадка.
Коллектив станции состоял из четырёх
молодых мужчин и одной женщины-жены начальника станции. Все они были сибиряками.
Начальник станции Акулов выделил нам комнату в их доме — бывшей больнице. Мы
решили угостить сибиряков и сразу поставили на стол бутылку спирта, но к нашему
удивлению они заявили, что спирт не пьют и, как бы нам в доказательство этого
внесли в столовую молочный бидон, наполненный брагой. Пришлось попробовать их
изделие. На следующий день после нашего прибытия мы в одной из уцелевших
построек установили магнитную вариационную станцию. На улице поставили
магнитометры и теодолит для астрономических наблюдений и приступили
к планомерным наблюдениям.
Осознав, что наш обменный спиртовым фонд
не может превратиться в мясо или рыбу мы начали охотится сами.
Ведь вокруг была тайга и огромное озеро!
По договорённости со своим начальником Рубинчиком я энергично принялся за охоту,
чтобы добывать мясо. У нас было двухствольное ружьё и я, заготовив патроны
на птицу и отдельно заряды для крупных обитателей тайги. Совсем рядом с нашим,
покинутым людьми посёлком, можно было увидеть следы хищников: волков, медведей,
россомах. Конечно, встреча со зверем для меня была нежелательна, но в этих
таёжных местах надо было быть готовым ко всему. Охота на куропаток была делом
нехитрым, а первого глухаря весом в пять-шесть килограммов я добыл только через
несколько дней. Недалеко от нашего жилого дома был пруд, из которого мы
самодельным бреднем вылавливали рыбку-тугунок, солили её. На вкус она была не
хуже балтийской или каспийской кильки. Под дичь и кильку мы понемногу
расправлялись со спиртным нашим запасом.
Не везти же его обратно!
Секрет полярника.
Однажды
на станцию прилетел гидросамолёт АН-2, Он доставил небольшой груз и почту. Нам
дали почитать Присланные свежие газеты и журналы. На первой странице «Правды» мы
увидели фотоснимок знакомого нам метеоролога Анатолия Малкова, наблюдавшего за
солнечной активностью на дрейфующей станции СП-3. А ниже было напечатано
сообщение о том, что в Северном Ледовитом океане одновременно начали работать
дрейфующие станции СП-3 и СП-4. Рубинчик сразу разволновался и сказал: «Лёва,
раз об этом открыто сообщают в центральной Правде, то я вам расскажу сейчас
о том, что уже не является секретом». Эту тайну он хранил шесть лет!
Михаил Ефимович с волнением рассказывал,
что он был участником дрейфующей станции СП-2 ещё в 1950 году под руководством
Михаила Михайловича Сомова. «Наша станция СП-2 работала в условиях жесточайшей
секретности. По существу, в военной обстановке, без переписки с близкими
и друзьями, отсутствовало радио. Мой отъезд — продолжал Рубинчик рассказ — был
настолько секретным, что я не мог объяснить моей семье куда и на сколько
я уезжаю». Он рассказал, как шестнадцать человек - радисты, аэрологи,
метеорологи, океанологи и кинооператор начинали свой дрейф в Северном Ледовитом
океане в апреле 1950 года.
«Я был магнитологом и в то же время
астрономом. В мои обязанности входило не только наблюдение за геомагнитным
полем, но и определение географических координат дрейфующей станции СП-2, т.е.
её местонахождение. Проведение таких определений во время движений и разворотов
льдины, на которой базировалась станция, было сложным и ответственным.
Ошибаться, Лёва, мне было нельзя!»
«Наша дрейфующая станция СП-2, продолжал
Рубинчик, по существу была второй после легендарного папанинского дрейфа СП-1.
Нас не баловали большой зарплатой, кормёжка и одежда были обычными. Жили мы
в КАПШ-палатках, обогревались газовыми плитами, работающими на жидком газе
пропан-бутане в баллонах. Спали на раскладушках.
Приходилось много заниматься авральными
работами: разгружать самолёты, выравнивать посадочную полосу от торосов. Льдина
постоянно ломалась и подвергалась торошению. Дважды пришлось переносить лагерь
на новые места. Станцию посещали белые медведи и даже был случай нападения зверя
на гидролога, которого спасли, застрелив медведя».
По прибытии из Эвенкии домой в Ленинград
я вскоре посмотрел в кинотеатре документальный фильм «376 дней на дрейфующей
льдине», который заснял кинооператор Яцун во время дрейфа станции СП-2. Этот
фильм шёл около часа, и за это короткое время он правдиво показал в каких
тяжёлых и опасных условиях работала небольшая группа людей, занимаясь изучением
арктического бассейна. За этот дрейф начальнику СП-2 М. М. Сомову было присвоено
звание Героя Советского Союза. Несколько человек получили ордена и остальные
участники дрейфа были награждены знаками «Почётного Полярника».
М. Е. Рубинчик с большой теплотой
отзывался о М. М. Сомове как о прекрасном руководителе и скромном человеке. При
уходе на пенсию М. М. Сомов вспоминал о коллективе Станции СП-2. Он сказал:
«Ребята попались превосходные. Я даже расстроился, когда узнал, что меня одного
наградили Золотой Звездой. Неловко перед ними. Правда, несколько человек
получили ордена, но, говоря по совести, награды заслуживал каждый».
Новые подробности о станции
СП-2
Прошло много лет. Уже находясь
в Нью-Йорке, я в феврале 2000 года увидел телепередачу из Москвы под названием:
«Как это было», посвященную дрейфующей станции СП-2. Вёл эту передачу Олег
Шкловский. В телестудии были участники той дрейфующей станции: врач В. Г.
Волович, геофизик П. К. Сенько и полярный лётчик В. Г. Щербин. Волович
рассказал, что станция СП-2 работала в строжайшей секретности, жили на льдине,
как подпольщики. Связь с Землёй осуществлялась только шифровками. Однажды
начальник станции М. М. Сомов позвал его в свою палатку и доверительно сказал
ему, что перед отъездом на станцию СП-2 он был в Москве на Лубянке. Человек
с кавказским акцентом предупредил его, что если льдину будет заносить (ветром,
течением) на вражескую территорию, или американский десант будет высаживаться
на станцию СП-2, то станцию надо уничтожить вместе с людьми и оборудованием. Вот
такая инструкция была у начальника станции СП-2 М. М. Сомова.
[1]
Геофизик П. К. Сенько - участник
этого дрейфа на станции СП-2 рассказывал: «О существовании нашей станции
американцы не знали, а узнали об этом только в 1954 году» Причина строжайшей
секретности станции СП-2 объясняется тем, что в конце сороковых годов был период
холодной войны между СССР и Америкой. Арктика должна была стать театром военных
действий в третьей мировой войне. Сталин предполагал, что он пошлет свои
бомбардировщики через Северный полюс на Чикаго, Нью-Йорк, Вашингтон, где их
никто не ждёт, а станция СП-2 будет координировать и направлять армаду советских
самолётов. Полярный лётчик В. Г. Щербин рассказал, что в конце сороковых годов
за Полярным Кругом были созданы аэродромы по личному указанию Сталина.
[2]
Американцы в это время с мыса Барроу
направляли на Северный Полюс свои бомбардировщики, которые вели интенсивное
изучение Северного Ледовитого океана. Эта передача меня очень взволновала. Даже
не мог представить, как могли поступить с полярниками, которые выполняли свою
работу в тяжелейших и опасных условиях. Как трагически мог закончиться дрейф
полярников на станции СП-2.
К счастью, всё обошлось!
Автор:
Лев Фишман,
Бока Ратон, Флорида, USA
Выходные данные: © Copyright Лев Фишман
Михаил
Сомов. Человек и корабль.
|
Михаил Михайлович
Сомов, советский океанолог, полярный исследователь,
заместитель директора Арктического
научно–исследовательского института. начальник
Точки–36. Сомов был из
дворян, по материнской линии — потомок Данзаса,
секунданта Пушкина. Работал научным сотрудником
Центрального института погоды, затем старшим
гидрологом НИИ Арктики в Санкт–Петербург, обучался в
аспирантуре этого же института. Участник первого
похода по Северному морскому пути на восток и
обратно в течение одной навигации. Ходил на ледорезе
"Фёдор Литке", изучая процессы льдообразования.
Руководит Первой, Восьмой и Девятой советскими
антарктическими экспедициями. Возглавляемая им
экспедиция, открывала первую советскую научную
обсерваторию в Антарктиде — "Мирный". В эти годы
Сомов открыл три крупные бухты, полуостров и озеро,
исследовал два шельфовых ледника, нанёс на карту
Берег Правды. Выявил сложность рельефа дна
Арктического бассейна, обнаружил факт проникновения
туда тихоокеанских вод. Во время войны занимался
ледовой разведкой на Диксоне и частично в
Архангельске. Беспартийный. Великолепный интуитивный
психолог, экспедицией руководил так, что — при
абсолютной разности характеров и образовательного
уровня — внутренних трений практически не было. |
|
Дрейфующая
станция "Северный полюс-2"
Начальник Сомов М.М.
Станция открыта: 2 апреля 1950 г.
76°02' с.ш.; 166°30' в.д.
Cтанция закрыта: 11 апреля 1951 г.
81°45' с.ш.; 167°48' в.д.
Личный состав:
Сомов М.М .- начальник
Гудкович З.М. - океанолог
Дмитриев А.И. - океанолог
Петров И.Г. - ледоисследователь
Яковлев Г.Н.- ледоисследователь
Миляев Н.А.- геофизик
Никитин М. М.- океанолог
Чуканин К.И.- метеоролог
Канаки В.Г.- аэролог
Благодаров В.Е.- аэролог
Зайчиков П.Ф. - аэролог
Рубинчик Е.М. - аэролог
Погребников М.М. - аэролог
Курко К.М. - радист
Щетинин Г.Е. - радист
Комаров М.С. - механик
Яцун Е.П. - кинооператор
Жилые и подсобные помещения:
палатки КАПШ-I (7)' КАПШ-2 (3).
Транспорт:
автомашина ГАЗ-67.
Общие сведения:
Продолжительность дрейфа 376 суток.
Дрейф в генеральном направлении со
скоростью 1'71 км/сут 635 км;
суммарный дрейф со скоростью 6'9
км/сут 2600 км.
Размер льдины при открытии станции
3000х2400 м' при закрытии - полный
разлом' лагерь переместился на
другую льдину.
Завезено 96 т груза.
Принят 71 самолет (ПЕ-8' СИ-47'
ИЛ-12' ЛИ-2).
Всего на льдине побывало 58 человек.
М. Сомов 376
ДНЕЙ НА ДРЕЙФУЮЩЕЙ ЛЬДИНЕ
читать
(Фрагмент
рассказа
опубликованного
в сборнике
«Полярный
круг»: 1980)
Рассказ
вобще-то про
организацию
СП-3,
поэтому
привожу то,
что касается
СП-2.
«Эта
песня
имела
свою
любопытную
предысторию.
12 июля
1950
года на
дрейфующей
станции
СП-2
случилось
ЧП. От
неисправного
керогаза
вспыхнула
палатка
радиостанции.
Потушить
пожар
удалось
не
сразу, и
от рации
остались
обгорелые
«рожки
да
ножки».
Правда,
нашим
умельцам
К. М.
Курко,
В. Г.
Канаки и
М. С.
Комарову
после
долгих
трудов
удалось
собрать
новый
передатчик,
но
происшествие
это еще
долго
оставалось
предметом
разговоров
и
шутливых
подначек.
Прошло
несколько
месяцев,
и вот,
готовя
обед в
заледеневшем
камбузе,
куда
радисты,
чтобы
поднять
мой
поварской
дух
(тогда я
был по
совместительству
поваром
станции)
и
скрасить
мою
жизнь
музыкой,
провели
радио, я
услышал
голос
Леонида
Утесова.
— А
сейчас,
-
объявил
диктор,
- Леонид
Осипович
исполнит
французскую
песенку
«Все
хорошо,
прекрасная
маркиза».
Еще не
успели
смолкнуть
последние
такты
музыки,
как я,
схватив
карандаш,
стал
набрасывать
на
клочке
бумаги
слова
песни,
идея
которой
созрела
мгновенно.
В основу
ее легло
летнее
пожарное
происшествие.
Строфы
рождались
легко, и
скоро я
во весь
голос,
аккомпанируя
себе
ударами
кухонного
ножа по
разделочной
доске,
напевал:
«Все
хорошо,
тепло и
безопасно,
работа в
меру
нелегка,
дела
идут у
нас
почти
прекрасно,
за
исключеньем
пустяка.
Случилось
маленькое
горе —
чехол
спалили
на
моторе.
А в
остальном
на
льдине в
океане
все
хорошо,
все
хорошо».
За
ужином
песня
была
исполнена
и с
одобрением
воспринята
всеми
слушателями,
за
исключением
Кости
Курко,
который
возмущенно
заявил,
что
смеяться
над
чужой
бедой —
грех.
— Ну,
что же.
«Маркиза»
так
«Маркиза»,
—
согласился
я. —
Только
пару
слов для
разъяснения.
Идет
радиоразговор
между
начальником
Главсевморпути
и
начальником
дрейфующей
станции
СП-2
Михаилом
Михайловичем
Сомовым,
он же
Мих. Мих.
Дмитриев
потянул
меха:
— Алло,
Мих. Мих!
Какие
вести?
Как на
дрейфующей
дела?
Надеюсь,
все идет
без
происшествий
И льдина
верная
цела?
— Все
хорошо,
тепло и
безопасно,
Работа в
меру
нелегка,
Дела у
нас идут
почти
прекрасно,
За
исключеньем
пустяка:
Случилось
маленькое
горе
— Чехол
спалили
на
моторе.
А в
остальном
на
льдине в
океане
Все
хорошо,
все
хорошо.
— Но как
движок
полярною
зимою
Работать
будет
без
чехла?
Ответьте
нам
короткой
докладной
-
Потеря
как
произошла?
— Все
хорошо,
тепло и
безопасно,
Работа в
меру
нелегка,
Дела у
нас идут
почти
прекрасно,
За
исключеньем
пустяка:
И что
чехол —
не в нем
терзанья,
Сгорел
движок
до
основанья.
А в
остальном
на
льдине в
океане
Все
хорошо,
все
хорошо.
— Алло,
алло!
Главсевморпуть
в
волненье.
Удар
полученный
жесток.
Без
промедленья
шлите
объясненья:
Как
погорел
у вас
движок?
— Все
хорошо,
тепло и
безопасно,
Работа в
меру
нелегка,
Дела у
нас идут
почти
прекрасно,
За
исключеньем
пустяка.
И что
движок?
Не в
этом
дело -
Радиостанция
сгорела.
А в
остальном
на
льдине в
океане
Все
хорошо,
все
хорошо.
— Алло,
Мих. Мих.,
Главсевморпуть
в
печали.
Всему
начальству
тяжело,
-
Как вы в
беду
ужасную
попали?
Как это
все
произошло?
— Мы
получили
важное
сообщенье,
Что
скоро
будет
самолет.
И, как
один,
оставив
помещенье,
Ушли с
лопатами
на лед.
Мы
чистили
аэродром,
Как
вдруг
раздался
страшный
гром,
Рвануло
где-то
по
краям,
И льдина
лопнула
к
чертям,
Дошел до
рации
толчок,
На
керогаз
упал
мешок,
И
запылал
в один
момент
За ним
палаточный
брезент.
Мы были
в
дальней
стороне,
Вдруг
видим —
рация в
огне;
Пока мы
мчались
во весь
дух,
Огонь
все
слопал и
потух,
Движок
расплавиться
успел,
И на
движке
чехол
сгорел.
А в
остальном
на
льдине в
океане
Все
хорошо,
все
хорошо.»
http://polarpost.ru/forum/viewtopic.php?f=2&t=215
Публикуя целиком
присланный Автором текст администрация портала "Полярная Почта" считает
необходимым прокомментировать некоторые упоминаемые события и внести ясность:
[1]
Упомянутый эпизод телепередачи так прокомментировал в своем открытом письме
капитан а/л "Арктика", Герой Социалистического Труда Юрий Кучиев:
"...Меня возмутило, что на
телевизионном рынке словоблудия обсуждались такие вопросы, как выполнение
дрейфующими станциями особых военно-прикладных задач. Не их, телеведущих, это
дело — обсуждать, какие задачи выполняли станции! И уж совсем не лезет ни в
какие ворота высказанная в передаче версия о том, что было какое-то особое
задание у начальника СП-2 М.М.Сомова, по которому он обязан был уничтожить
станцию и весь ее персонал. Не хочу даже комментировать это. Ну хотя бы
задумались, прежде чем говорить: а под силу ли это одному человеку? К тому же
они просто не представляют себе отношений между людьми на дрейфующих станциях,
понятия не имеют о том, каким гуманным человеком и верным другом был Михаил
Михайлович Сомов: не дано им этого понять."
(
Юрий Кучиев, "В тисках сжатия" ).
Некоторые другие мифы о
станции СП-2 также обсуждались на нашем форуме:
http://www.polarpost.ru/f/viewtopic.php?id=144
[2]
Полеты бомбардировщиков B-29 59-го WRS U.S.A.F. в Совесткой Арктике начались в
1947 году, через два года после атомной бомбардировки B-29 городов Хиросима и
Нагасаки. Самолеты принадлежали эскадрильи дальней разведки (VLR), проводили
полеты на высоте 3 и 5 километров вдоль границы СССР до острова Врангеля, затем
поворачивали на Северный полюс и далее обратно на Аляску. На самолетах
оборудованных системой фильтрации от радиоактивной пыли каких либо ученых или
гражданских специалистов по льдам или океанологов не было, единственные целью
ежедневных полетов по этому маршруту с кодовым названием
Ptarmigan была сводка погоды и отслеживание перемещения ледовых
айсбергов-флоберов
(http://www.polarpost.ru/f/viewtopic.php?pid=3663#p3663).
Уже в 1948 году в СССР
были развернуты несколько баз ВВС, но не с бомбардировочной авиацией - а
истребительной. В 1950 состоялся пробный полет к Северному полюсу — с посадкой,
базированием на льдине, дозаправкой и возвращением с использованием схемы
отработанной начальником УПА ГУСМП И. Мазуруком еще во время войны на трассе
АЛСИБ: бомбардировщик Ту-2 вел звено истребителей Ла-11, в качестве танкера
использовался Пе-8 полярной авиации, также были задействованы транспортные Ли-2
ВВС и УПА ГУСМП
источник-
http://www.polarpost.ru/Library/Fishman-SP2/main-fishman-nord.html
(http://www.polarpost.ru/f/viewtopic.php?pid=3467#p3467)
376 дней на
дрейфующей льдине. (1954)
|
