Прототипом его был реальный король одесских бандитов начала XX века Мишка Япончик. Писатель создал образ милого, почти честного и даже романтичного налетчика, но, увы, слегка примитивного. Это был социальный заказ.

В жизни Япончик, вернее, Михаил Винницкий, был далеко не таким. Системе было выгодно видеть в нем лишь тривиального бандита: Япончик мог стать для страны олицетворением лихого бандитского мира.

Его имя начало греметь по России лишь в 1918 году. Винницкий вошел в пантеон героев (или, если хотите, псевдогероев) Гражданской войны. Большевики уже тогда делали ставку на уголовный элемент, который был очень даже полезен в борьбе за власть в России.

Первый раз появление Япончика было зафиксировано в партийных документах в 1918 году, когда подручными одесского короля налетчиков, а точнее, урками Васьки Косого, был ограблен разведчик Одесского подпольного областного комитета КП(б)У. Разведчику поставили фингал и отобрали кошелек вместе с личным оружием — парабеллумом. Данная неприятность произошла вечером у синематографа «Иллюзион» на углу Мясоедовской и Прохоровской.

Через четыре дня на одной из большевистских явок, в кафе «Молочная», состоялась встреча руководителя разведки подпольного центра Бориса Северного с Мишкой Япончиком. Последний пришел на встречу в офицерской форме. [Северный (Юзефович) Борис Самойлович. Род.1888, г.Одесса; еврей, член ВКП(б), обр.среднее (рабфак при Военной Академии), директор Тульского патронного завода, прож.: г.Москва, ул.3-я Мещанская, 60-35. Арест. 24.01.1937. Приговорен ВКВС 16.06.1937, обв.: участие в контрреволюционной террористической организации. Расстрелян 17.06.1937. Реабилитирован 8.09.1956.]

Страховал главного большевистского разведчика молодой чекист Николай Львович Мер. О чем шла речь, Николай не слышал, но понимание между представителями будущей советской и действующей уголовной империями было достигнуто. Вскоре в подпольный центр курьером Япончика была передана коробка с похищенными вещами и оружием. Какие аргументы были в беседе использованы чекистами — неизвестно. Скорее всего, они говорили на схожих языках. Позже этот эпизод вспоминался в мемуарах секретаря одесского Оперативного штаба военно-революционного комитета Френкеля в журнале «Летопись революции».

Решили не откладывать в долгий ящик, тем более что подпольщики уже знали — вооруженная поддержка будет. Пока одна часть манифестантов громила полицейские участки, вторая группа двинулась к городской тюрьме. Здесь, у тюрьмы, рабочие встретились с боевиками Япончика. Последние уже были готовы к штурму, т. к. в камерах находились не только политзаключенные, но и своя «братва».

Вооруженные до зубов четыреста налетчиков ринулись на штурм тюрьмы. Во главе отряда несся вооруженный браунингом и «лимонкой» Мишка Япончик. Ворота были вмиг разнесены в клочья каким-то «медвежатником» — благо опыт взрывания сейфов был. Пока рабочие выпускали из камер политических, урки со слезами на глазах обнимали арестованных жуликов.

В этот день начальник тюрьмы умер страшной смертью — он заперся в тюремном сарае и не хотел открывать. Сарай обложили соломой, и несчастный сгорел заживо. Но в арестантской одежде в город не пойдешь. И хохочущие налетчики быстро нашли выход: они остановили проезжавший мимо трамвай и раздели всех пассажиров.

Дальше одесситы поехали в арестантских робах. ...На второй день после освобождения Одессы от оккупантов в Особый отдел штаба 3-й Армии зашел интеллигентный молодой человек среднего роста, с наивными, почти детскими синими глазами... Он мягко представился: «Миша Японец. А это мой адъютант».

Король налетчиков рассказал о своей классовой ненависти к буржуазии: «Мы грабили лишь буржуа, которые приезжали в Одессу со всех концов советской России в надежде отсидеться. Мы совершали налеты на банки, ночные варьете и клубы. Интервенты не могли чувствовать себя спокойно нигде — ни в игорных домах, ни в ресторанах, ни в кафешантанах.

Тем более что у моих людей оружие есть, и в деньгах я не нуждаюсь». После долгих и мучительных размышлений командование 3-й Армии разрешает Мишке Япончику формировать полк.

23 мая на стол Михаилу Винницкому легло решение Генштаба. Но организация этого воинского подразделения не всех привела в восторг: председатель одесского совнархоза умолял освободить его учреждение от кошмарных соседей — ночью во всех комнатах пропали зеркала и занавески.

Руководство совнархоза побаивалось, что вскоре пропадет все остальное. По свидетельствам очевидцев, армия Михаила Япончика представляла собой более чем оригинальное зрелище. Когда полк передвигался по Одессе, то у прохожих от удивления открывались рты — впереди на вороном жеребце ехал Япончик, конные адъютанты — чуть позади командира.

За ними шли два еврейских оркестра с Молдаванки и пехота

Кстати, последняя была самой примечательной из всего этого маскарада: налетчики с винтовками и маузерами, разодетые в тельняшки и белые брюки навыпуск, имели на голове цилиндры и канотье, фетровые шляпы и кепки. Конечно, довольно смешно выглядели попытки Генштаба приучить этот полк к чтению партийной литературы.

Поэтому, когда в часть прибыл назначенный сверху комиссар отряда — известный и популярный в Одессе революционер-анархист Александр Фельдман, его встретили громовым хохотом. Вскоре в полк были направлены политбойцы (несколько десятков студентов Новороссийского университета), создалась огромная библиотека из книг, журналов и агитационных пластинок.

Летом 1919 года полк одесских налетчиков получил собственный номер и стал официально числиться в документах 54-м полком Михаила Винницкого.

Вскоре поступил приказ об активной подготовке к отправке на фронт. Игры в «отчаянных и крутых» закончились. Под Винницей Петлюра изо всех сил пытался прорвать фронт, почти вся Одесская губерния была охвачена контрреволюционным мятежом.

И урки поняли, что пора «линять». Бывшие уголовники стали искать способы официально покинуть свой полк. 15 июля 1919 г. состоялось экстренное заседание губернского комитета КП(б)У, на повестке дня которого стоял лишь один вопрос: что делать с полком Винницкого?!

В конце концов постановили: не допускать бегства и дезертирства и ускорить отправку 54-го полка на фронт. Тем более что должностные лица 54-го полка уже, не стесняясь, брали взятки, «отмазывая» желающих от мобилизации. В конце августа было решено передать 54-й Украинский советский полк в распоряжение 45-й дивизии Якира.

Перед отправкой на передовую в здании Одесской консерватории состоялся шикарнейший «вечер прощания с Одессой-мамой»

В зале стояли длинные столы, на которых были коллекционные вина и французское шампанское, фазаны и гуси в яблоках с трюфелями. В центре стола сидел Миша Япончик и с гордостью смотрел на своих подчиненных. А Одесса пухла от голода. Собрание за роскошным столом открыл комендант города. В торжественной тишине он вручил Михаилу Винницкому серебряную саблю с революционной монограммой, как предварительную награду за будущие подвиги.

Провожать полк на банкет пришли жены и подруги бойцов. Разодетые в аристократические наряды, они веселились до утра. На следующий день 54-й полк одесских налетчиков должен был грузиться в эшелон и отправляться в дорогу, к линии фронта.

Но подчиненные Япончика не спешили выполнять указания командования. На вокзале со всех сторон раздавались крики, что им нельзя ехать, т.к. в Одессе еще не вся контрреволюция искоренена. Три раза полк грузился в вагоны, и три раза горе-воины разбегались по домам. Наконец, с грехом пополам удалось погрузить в эшелон около тысячи бойцов Япончика, и состав двинулся в сторону Вапнярки. [по линии: Одесса-Раздельная-Котовск-Кодыма-Рудница-Крыжополь-Вапнярка-Шпиков-Жмеринка]

И все же для спокойствия Генштаб поручил органам ВЧК осуществлять негласный контроль за поведением Япончика и его отряда. У самого Якира возникали сомнения по поводу надежности 54-го полка — он даже поначалу предложил своему штабу на всякий случай разоружить «этот сброд». И не напрасно! По дороге кое-кто из эшелона таки сбежал, и на позиции вместе с Винницким прибыли лишь семьсот человек — самые отчаянные головы.

Историки же считают это дезертирство результатом умелой провокации. Бегство с позиций полка Япончика привело к тому, что петлюровцы прорвали фронт. Михаил со своими людьми, захватив на станции Бирзула паровоз с несколькими вагонами, понесся в сторону Одессы. ЧК решило перехватить Винницкого под Вознесенском, куда были срочно переброшены отряды одесских чекистов.

Засада остановила свой выбор на огромном старом железнодорожном депо и затаилась в зарослях пышной кукурузы. Машинист паровоза остановил поезд перед предварительно закрытым семафором. Мишка Япончик, его адъютант и жена Лиза, вооруженные маузерами, сошли с паровоза и побежали к будке стрелочника, чтобы узнать причину остановки.

Первая пуля сразила самого Мишку, вторая — адъютанта, последней умерла Лиза. Что же на самом деле произошло той далекой осенью 1919 года и кто подписал приговор Мишке Япончику — до сей поры неизвестно.

54-й полк был вырублен конниками Григория Котовского, и уцелел лишь бывший начальник штаба Япончика — майор Зайдер. Он лично знал Григория Ивановича еще по тюрьме, и тот его на свою погибель пощадил.

В 1924 году этот самый Меир Зайдер убил в Чабанке Котовского, вогнав ему пулю прямо в сердце.

Что же касается самого Михаила Япончика, то на его похороны собрались все евреи Вознесенска, было много приезжих из Одессы. Комполка Винницкого отпевал знаменитый кантор хоральной синагоги Пиня Миньковский и певчие, солисты оперного театра.

Япончиком Мойшу-Якова уличные мальчишки прозвали за косинку в глазах и чуть прищуренный взгляд. Пожалуй, это самые достоверные страницы в биографии «короля Молдаванки». А все остальное – пестрая смесь мифов. Сплетен, слухов, недомолвок, прибауток. То, из чего, собственно, и создана Одесса и ее «легендарные» герои. Потому и рассказ о Михаиле Вольфовече (именно так, через букву «е», было записано в одном из его документов) Винницком может показаться временами вымышленным, а порой и неправдоподобным. Но уж таким его запомнила Одессаѕ

Естественно, никакого образования мальчик из бедной еврейской семьи не получил. В 10 лет отдали его «в люди» в матрасную мастерскую. Был он отчаянным драчуном, заводилой, с наглинкой в раскосых глазах. Молва приписывает ему подвиг, совершенный в 14 лет. Говорят, что эсеры, заприметив бойкого мальчишку, решили сделать из него террориста: поручили убить грозу Молдаванки, полицмейстера Михайловского полицейского участка, подполковника В.Кожухаря.

Япончику изготовили специальный ящик для чистки обуви, в который вмонтировали взрывное устройство. Юный чистильщик-террорист обосновался на углу Дальницкой и Степовой, месте, которое полицмейстер никак не мог миновать. День-деньской сидел Мишка, играя щетками, приглашая прохожих «освежить» башмаки. Не раз предлагал почистить сапоги и полицейскому начальнику.

Тот от предложений свирепел и обещал повесить наглого мальчишку на ближайшем столбе. Но однажды, находясь изрядно подшофе, полицмейстер поставил сапог на ящик Мишки. Тот ловко отглянцевал запыленный сапог и незаметно включил взрывное устройство. Юркий пацан успел удрать, а взрыв разнес полицмейстера на куски. Мальчишку поймали и учинили над ним суд, который не долго думая приговорил Япончика к смертной казни через повешение.

Соседом по тюремной камере был другой смертник – Григорий Иванович Котовский. О чем они говорили? Ни тот, ни другой воспоминаний не оставили, поэтому можно только предположить, что бессарабский уголовник, а именно тем и был в те времена Григорий Котовский, учил «уму-разуму» своего юного соседа. Впоследствии смертная казнь юному гражданину Михаилу Вольфовечу Винницкому была заменена 12 годами тюремного заключения (возможно, учитывая малолетство), из которых 10 он-таки отсидел.

Мишка делает ручкой

Из тюрьмы Мишку освободила Февральская революция. На адаптацию, как говорится, к мирной жизни ему хватило недели, после которой не было в Одессе бандита более наглого и жестокого, чем Мишка Япончик. Он как будто старался наверстать «пропущенные» 10 лет. В конце 1918 года в Одессу хлынули войска Антанты.

Приморский бульвар – «сердце» Одессы – был разделен скамейками между англичанами, французами и греками. «Границу» охраняли часовые, а у греческих «пограничников» рядом находился и транспорт – ослы, привязанные к скамейкам. Жизнь в Одессе была парализована, и только бандиты чувствовали себя вольготно.

Мишка Япончик к тому времени сколотил свою воровскую армию, в которой насчитывалось до 4000 человек. Вечерами, горланя знаменитый одесский припев «Оп-ца дри-ца, оп-ца-ца», налетчики выползали на дело.

Не зная сна и отдыха, армия Япончика грабила, воровала, убивала. Полиция предпочитала с «подданными короля бандитов» дела не иметь. Да что говорить. Практически вся полиция Одессы получала от него второе, весьма солидное жалованье. В те годы, говоря языком современности, у Япончика был самый высокий общественный рейтинг. Очевидцы вспоминают Мишку той поры коренастым, узкоглазым щеголем, в ярко-кремовом костюме и желтой соломенной шляпе канотье, с галстуком-бабочкой «кис-кис» и букетиком цветов в петлице. В таком наряде он прогуливался по Дерибасовской, сопровождаемый дюжиной телохранителей. Полицейские делали вид, что не замечают его.

Пыталась «разобраться» с отчаянным бандюгой деникинская контрразведка. По приказу генерала Шиллинга три офицера-контрразведчика арестовали его, чему тот несказанно удивился. Япончика еще не успели довезти до контрразведки, как о «грубости» деникинцев узнала вся Одесса. Через полчаса к месту заключения Мишки подкатила кавалькада фаэтонов и пролеток. На них сидели бандиты со связками гранат в руках. Один из них подошел к дежурному офицеру и передал: «Иди, скажи Мише Япончику, что мы за ним приехали. И еще скажи своим панам, что мы ждем пятнадцать минут, а потом пусть они не обижаютсяѕ»

Через пятнадцать минут на крыльце появился Япончик. Он вежливо раскланялся с часовыми и неторопливо спустился с крыльца. Сделав контрразведчикам ручкой, Мишка укатил на одной из пролеток отмечать освобождение. Надо сказать, что этот 26-летний бандит был известным сластеной: часами просиживал в кондитерской Фанкони и поглощал одно пирожное за другим. Тогда же он изрекал афоризмы, пара-другая из них живы и сегодня: «Не стреляй в воздух – не оставляй свидетелей», «Самый короткий язык – у мертвеца», «Мертвый не продаст». Современные бандиты любят эти афоризмы, хотя в большинстве случаев даже не догадываются об их авторстве.

Тяга «классово близких»

При приближении красных деникинцы начали спешно покидать город. Быстро сориентировавшись, многие бандиты вошли в боевые пятерки подпольщиков, которые ввязывались в стычки с деникинцами. Воевали боевики оружием, которое любезно продавал господам большевикам «король Молдаванки» Михаил Вольфович Винницкий. Он же, как уже знаем, Мишка Япончик. Более того, вся Одесса была уверена, что изгнание деникинцев из города – исключительная заслуга бандитских подразделений.

По этому поводу 18 мая 1919 года в одесских «Известиях» было опубликовано заявление президиума одесской ЧК: «Контрреволюционеры задались целью подорвать престиж исполнительного органа советской власти ОЧК в рабочих массах и, не брезгуя никакими средствами, распространяют самые нелепые слухи об ответственных работниках ЧК. Одной из последних сенсаций является слух о том, что секретарем Одесской чрезвычайной комиссии якобы состоит небезызвестный Одессе грабитель Мишка Японец.

Президиум Одесской чрезвычайной комиссии доводит до сведения рабочих города Одессы, что секретарь ОЧК тов. Михаил – партийный подпольный работник, назначенный Исполкомом, ничего общего с Мишкой Японцем не имеет. Председатель ОЧК Онищенко». Оскорбленный этими слухами, Япончик распространил в одесских газетах свое собственное заявление, в котором утверждал, что среди бедных, простых людей не отыщется ни одного, кто был бы им «обижен».

«Что же касается буржуазии, то если мною и предпринимались активные действия против нее, то этого, я думаю, никто из рабочих и крестьян не поставит мне в вину. Потому что буржуазия, привыкшая грабить бедняков, сделала меня грабителем ея, но именем такого грабителя я горжусь, и покуда моя голова на плечах, для капиталистов и врагов народа буду грозой. Моисей Винницкий под кличкой Мишка Япончик».

Одесские легенды сохранили немало примеров, подтверждающих правоту этих слов «короля бандитов». Но есть тому и документальное свидетельство. Сын известного одесского врача профессора И.А.Матусиса, Израиль Исаакович, вспоминает, что его отец много лет пользовал на дому Мишку Япончика. Он говорил, что тот был «полный генерал»: «у него была хроническая гонорея и льюис (?) три креста. Однажды ночью на нашу квартиру был сделан налет, и все ценное вывезли. А утром Мишка, как ни в чем не бывало, явился на процедуры.

«Сволочь, босяк! – встретил его отец. – И у тебя еще хватило нахальства прийти сюда». Мишка ошарашенно осмотрел голые стены со светлыми пятнами от картин и открытые шкафы, все понял. «Профессор, вас? Не может быть! Мы дико извиняемся». Повернулся и почти убежал. Через пару часов к дому подъехали возы, и в квартиру стали таскать мебель и тюки. Мы сидели как завороженные. Бандиты, «дико извиняясь», ушли. Когда стали разбирать вещи, там оказалось не только наше».

Блатной, стрелковый, как Ильич, толковый

Бандитская вольница в Одессе продолжалась до того дня, когда во главе особого отдела 3-й армии стал старый большевик с дореволюционным стажем Федор Фомин. Кстати, он оставил после себя весьма любопытные воспоминания о том времени. Чекисты под руководством Фомина объявили бандитам настоящую войну. В иные дни без суда и следствия на месте преступления расстреливалось до 40 бандитов.

Япончик понимал, что не сегодня завтра придет и его черед, и потому придумал чисто одесский фортель: в сопровождении адъютанта явился к Фомину и попросил у того разрешения создать красноармейский полк для борьбы с белогвардейцами. Командиром, естественно, должен был стать сам Мишка. А всего он обещал поставить под ружье 2,000 человек исключительно еврейской национальности со своим оружием, провиантом и обмундированием.

В июне 1919 года по решению Ревкома Одессы началось формирование «54-го стрелкового Советского Украинского полка имени В.И.Ленина». Командиром был утвержден Япончик, начальником штаба – не менее знаменитый бандит Майорчик, он же Меер Зайдман. Задержка вышла с комиссаром.

Никто из большевиков не хотел комиссарить в бандитском полку, ибо они прекрасно понимали, чем это чревато. Наконец, такого нашли – им стал 27-летний Александр Фельдман. Чуть позже «для укрепления» в полк послали венгра-интернационалиста Тибора Самуэли.

До недавнего времени считалось, что никаких документов о формировании полка не сохранилось. Но буквально на днях в одесском областном архиве удалось обнаружить два документа. В одном из них говорится:

«Реввоенсовет 3-й Украинской Армии. 23 мая. Товарищу Мишке Японцу. Приказываю Вам именем командующего одно легкое орудие со всеми снарядами передать в распоряжение командира партизанского отряда товарища И.А.Дмитриева. Нач. штаба И.А. Пионтковский».

А вот еще один любопытный документ – приказ одесского окрвоенкомата №614 от 10 июня 1919 года: «Допускается к исполнению должности командира 54-го пехотного полка тов. Винницкий, помощник его тов. Вершинский, комиссарами тт. Зеньков и Фельдман».

Это был, наверное, самый удивительный полк во всей Красной Армии! Не было в те дни в Одессе зрелища живописнее, чем дефилировавшие по улицам бандиты-красноармейцы. Впереди – командир на вороном жеребце. По бокам – два адъютанта. Затем следовали два еврейских оркестра с Молдаванки. За музыкантами топала пехота, одетая в белые брюки навыпуск и тельняшки. На головах – цилиндры, канотье, фетровые шляпы, соломенные брыли, кепки, бескозырки, папахи. За пехотой везли два орудия.

Долгое прощание с похмельным синдромом

Естественно, что бандитско-красноармейский полк на фронт не спешил: днем они горланили песни на одесских улицах, а по ночам занимались своей основной профессией – грабили, воровали. 15 июля президиум губернского комитета КП(б)У рассматривал специально вопрос о полке Мишки Япончика. Постановили: «Никого из части не отпускать, добавлять туда коммунистов, всех уходящих считать дезертирами».

И все-таки большевикам удалось вытолкать полк на фронт. По этому поводу «фронтовики» закатили в Одессе шикарный банкет в здании консерватории. Комендант Одессы Павел Мизикевич преподнес командиру полка (то бишь Мишке) серебряную саблю с монограммой. Тяжелое бархатное Красное знамя от РВС страны вручали председатель губисполкома Петр Забудкин и комиссар труда Петр Старостин.

Но на следующий день полк на фронт так и не отправился – господа красноармейцы изволили опохмеляться. Опохмелялись и третий день: так сказать, авансом, в счет еще несостоявшихся побед. И только на четвертые сутки опухших от пьянства «красноармейцев» удалось отловить на многочисленных «малинах» и «хатах» и затолкать в теплушки. Обоз полка был погружен в специальный состав.

Грузили шелковые ткани, подушки, ковры, халаты, ящики с вином, самовары, туалетную бумагу (мы шо, не культурные люди?), копчености, бочонки с пивом, хрустальные наборы, икру – все то, без чего, по мнению бандитов, они воевать с противником ну никак не смогут. Прощание с полком длилось 9 часов, и только под вечер первый состав двинулся в путь по маршруту Раздельная–Вапнярка–Томашполь–Тульчин с остановкой на станции Рудница, где находился штаб Григория Котовского и штаб 45-й дивизии Ионы Якира.

Война «по-японски». Конец атамана

Протрезвели «братки», когда состав подходил к Раздельной (примерно час езды от Одессы сегодня). Кто стал опохмеляться, а кто сообразил, в какую авантюру вляпался. Последних было большинство, и они стали драпать из теплушек. В Руднице Мишка Япончик смог представить своему старинному знакомому Григорию Котовскому только 800 из 2,000 бойцов. Остальные сбежали. Тот поздравил одесситов с прибытием на фронт и пожелал успехов в борьбе с петлюровцами. Через два дня бандитское войско приняло первый бой под Крыжополем.

Взаимодействуя с 8-м Трудовым латышским полком дивизии Червоного казачества Примакова, при поддержке бронепоездов «Озолин» и «Лейтенант Шмидт» бойцы-одесситы выбили петлюровцев из Вапнярки. Им достались богатые трофеи – хлеб, соль, обмундирование, боеприпасы и даже паровозы. Одних пленных захватили 400 человек. В честь такой «виктории» Мишка Япончик дал команду звонить в колокола во всех церквах, а также «зажечь электричество». «Пусть все знают, как Мишка Япончик бьет петлюровскую нечисть, как защищает Советскую власть со своими молодцами».

В честь победы бандиты устроили пир горой, во время которого, конечно, перепились, забыв и про пленных, и про их охрану. Чем и не преминули воспользоваться петлюровцы. Пленные бежали, а на рассвете противник выбил одесский полк из Вапнярки, отбросив его на 25 километров. На место событий прискакал Котовский. Разобравшись что к чему, комбриг решил: небоеспособный, морально неустойчивый, политически разложившийся, необученный полк разоружить, личный состав отправить в Киев, где бойцов бы обучили военному делу.

2

Однако утром весь личный состав полка самовольно сел на пассажирский поезд Киев–Одесса и отправился домой. На перроне в полном одиночестве остались брошенное Красное знамя и жеребец командира полка. Бандиты вышвырнули на ближайшей станции всех пассажиров и, приставив пистолет к виску машиниста, заставили гнать состав без остановок в Одессу. И все-таки на станции Вознесенск состав был остановлен. Что произошло дальше? Об этом свидетельствует документ-доклад в окрвоенкомат.

Приведем его полностью: «Одесскому окружному комиссару по военным делам. Доклад. 4-го сего августа 1919 г. Я получил распоряжение со станции Помошная от командующего внутренним фронтом т.Кругляка задержать до особого распоряжения прибывающего с эшелоном командира 54-го стрелкового Советского Украинского полка Митьку Японца.

Во исполнение поручения я тотчас отправился на станцию Вознесенск с отрядом кавалеристов Вознесенского отдельного кавалерийского дивизиона и командиром названного дивизиона т.Урсуловым, где распорядился расстановкой кавалеристов в указанных местах и стал поджидать прибытия эшелона. Ожидаемый эшелон был остановлен за семафором.

К остановленному эшелону я прибыл совместно с военруком, секретарем, командиром дивизиона и потребовал немедленной явки ко мне Митьки Японца, что и было исполнено. По прибытии Митьки Японца я объявил его арестованным и потребовал от него оружие, но он сдать оружие отказался, после чего я приказал отобрать оружие силой.

В это время, когда было приступлено к обезоруживанию Японца, он пытался бежать, оказал сопротивление, ввиду чего и был убит выстрелом из револьвера командиром дивизиона. Отряд Японца в числе 116 человек арестован и отправлен под конвоем на работу в огородную организацию. Уездвоенком М.Синюков». Застрелил «короля» одесских бандитов красный командир Никифор Урсулов.

Жатва смерти и торжество жизни

Через несколько дней после убийства могилу Япончика раскопали для того, чтобы комиссар полка Фельдман лично удостоверился в том, что похоронен именно гражданин Винницкий, а не кто-то другой.

Удостоверившись, комиссар Фельдман произнес с революционной суровостью: «Собаке собачья смерть!». И плюнул в могилу своего бывшего командира.

Через несколько месяцев сам Фельдман был застрелен на одесском толчке. Молва приписывает это убийство друзьям Япончика. А вот факт достоверный: бывший начальник штаба бандитского полка Майорчик, он же Меер Зайдер, 5 августа 1925 года застрелил в селе Чабанка под Одессой комбрига Григория Котовского. Люди до сих пор уверены, что это убийство героя гражданской войны – месть за гибель «короля» одесских бандитов.

«Войско» Мишки Япончика разбрелось по всему белу свету. Многие бандиты сбежали в США, Румынию, Канаду, Аргентину, Австралию. Впрочем, немало среди них было и таких, кто не захотел покидать родную Одессу, «завязал», остепенился, превратился в уважаемых обществом граждан. Директором одесской кроватной фабрики стал Пикулик, его заместители тоже служили в полку Мишки. Одесской городской насосной станцией заведовал боевик Есеров.

Не испарилась, не канула в Лету и большая еврейская семья Винницких. У старшего брата Абрама Вольфовича было шестеро сыновей, из которых двое погибли на фронтах Великой Отечественной, а четверых несовершеннолетних и жену уничтожили гитлеровцы в одесском гетто осенью 1941 года. Другой брат «короля», Григорий Вольфович, был начальником одесской электростанции, погиб на фронте.

Один из его сыновей, лейтенант Советской армии, погиб в Сталинградском сражении – его фамилия высечена на доске не вернувшихся с войны выпускников одесской специальной артиллерийской школы ГПТУ-43 на улице Чичерина, 1.

Третий брат, Юдий Вольфович, погиб на фронте в первые дни войны. Отец умер в 1921 году, мать – в 1947-м. Жена Мишки Япончика, Циля, оставила маленькую дочку Аду и уехала за границу. В Париже она проживала в шикарной вилле, занималась торговыми делами, открыла небольшую фабрику. Дочь Япончика Ада оказалась в Баку. У нее трое правнуков.

Один из братьев Винницких – Исаак Вольфович – во время Великой Отечественной войны был командиром кавалерийского эскадрона в корпусе генерала Кириченко. В 1978 году с двумя дочерьми и зятем уехал в Израиль, затем оказался в США, где поселился на 6-й улице на Брайтон-Бич. Сегодня в Одессе есть несколько дальних родственников Винницких, которые, к сожалению, уже ничего не могут сказать нового о Мишке Япончике.

Продолжение легенды

Зато много, с красочными подробностями, о нем рассказывают нынешние одесские бандиты. С одним из них, знающим произведения Бабеля, может, получше любого литературоведа, состоялась встреча в одном из «хитрых» домиков на Большом Фонтане. Мой собеседник умен, образован, начитан. Шляпу канотье и малиновый жилет, как Мишка Япончик он не носит, скорее, костюм «от Кардена».

Блатного налета нет и в помине, речь грамотна и чиста, хотя не лишена одесского очарования, тех словечек и фразочек, по которым одессита узнают в любом уголке мира. Жила, назовем его так, считает, что Мишка Япончик был одним из теоретиков и практиков современного рэкета. И сегодня, по его мнению, одесские бандиты используют те же самые формы и методы, что использовал и он.

Главный одесский принцип – «делись!» – впервые ввел «король Молдаванки». Вот одно из самых простых и гениальных изобретений одесских рэкетиров: прочитав в рекламной газете объявление о купле-продаже автомобилей, магнитофонов, телевизоров, они позвонили первым ста абонентам и предложили свои услуги в качестве «крыши» всего за 10 долларов. Итого – 1000 долларов за два часа работы. Гениально и просто.

Разговор с моим собеседником коснулся и «благотворительной» деятельности Мишки Япончика. Выяснилось, что и здесь нынешние его преемники берут с него пример: они содержат несколько бедных студентов, ежемесячно отстегивая им стипендию. Правда, мой вопрос, будут ли что-то потом требовать взамен, остался незамеченным.

По словам моего собеседника, Мишка жил «по понятиям», умело «вел базар» и вообще был честным и порядочным. Если бы жил в наше время, то стал бы не последним человеком среди городских властей. Может быть, и стал бы. Жизнь, она вообще сложная штука. А жизнь в Одессе – сложная вдвойне.