Домой    Кино    Музыка    Журналы    Открытки    Страницы истории разведки   Записки бывшего пионера      Люди, годы, судьбы...

Забытые имена

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37 38  39  40  41  42  43  44  45  46  47  48  49  50  51  52  53  54  55  56  57  58  59  60  61  62  63  64  65  66  67 

Translate a Web Page      Форум      Гостевая книга

    Список страниц раздела


Смушкевич Яков Владимирович

Вот уж мудрено тебя понять! О великая и бескрайняя, но и до края полная произволом, страданиями, злонамеренностью своей же собственной знати, а еще без меры богатая - покорной жертвенностью Родина моя! Как объяснить подобные выверты судьбы, когда солдат (хоть и генерал) дважды удостаивается высшей награды Империи - звания и звезды Героя Советского Союза - а потом без суда и следствия расстреливается по личному указанию одного из чиновников карательного ведомства, который, казалось бы, должен выражать волю этой же самой империи, давшей всего лишь полтора года назад  высшую награду (вторую) заслужившему ее человеку. 17 ноября 1939 года наградили, 8 июня 1941 года арестовали и расстреляли. Непостижимо!!! Но факт...

Смушкевич Яков Владимирович

Родился в 1902 году в местечке Ракишки Новоалександровского уезда Ковенской губернии (ныне город Рокишкис на северо-востоке Литвы, административный центр Рокишского района в Паневежском уезде). По национальности — еврей. Участник Гражданской войны 1918—1920 годов на Западном фронте в должности комиссара стрелкового полка. В 1931 году окончил Качинскую военную школу лётчиков и стал комиссаром авиабригады, дислоцировавшейся в Витебске, вскоре превратив её в одно из образцовых соединений Военно-воздушных сил Рабоче- Крестьянской Красной Армии (ВВС РККА). С ноября 1936 года по 17 июня 1937 года Смушкевич («испанский» псевдоним — генерал Дуглас) в рядах советских добровольцев принял участие в гражданской войне в Испании на стороне республиканского правительства — старшим военным советником по авиации, руководителем противовоздушной обороны города Мадрида. За проявленные мужество и героизм при выполнении интернационального долга Яков Владимирович Смушкевич 21 июня 1937 года был удостоен звания Героя Советского Союза. По возвращении из Испании в 1937 году окончил курсы усовершенствования начальствующего состава при Военной академии имени М. В. Фрунзе, и в том же году вступил в должность заместителя начальника Управления ВВС РККА. В мае — августе 1939 года во время советско-японского конфликта на реке Халхин-Гол в Монголии командовал авиацией 1-й армейской группы. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 ноября 1939 года за мужество и отвагу в боях с японскими захватчиками наЯков Смушкевич c семьей. 1940 год реке Халхин-Гол комкор Яков Владимирович Смушкевич награждён второй медалью «Золотая Звезда». Правительство Монголии наградило его орденом Боевого Красного Знамени Монгольской Народной Республики. С 19 ноября 1939 года Смушкевич — начальник ВВС РККА, командарм 2-го ранга (1940). Кандидат в члены ЦК ВКП(б) с 1939 года. Депутат Верховного Совета СССР 1-го созыва. Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 4 июня 1940 года Смушкевичу было присвоено воинское звание генерал-лейтенант авиации. В августе 1940 года был переведён на должность генерал-инспектора ВВС РККА, а в декабре того же года — помощника начальника Генерального штаба РККА по авиации.

Арест и расстрел

8 июня 1941 года был арестован органами НКВД СССР по обвинению в участии в военной заговорщической организации, по заданиям которой в числе других арестованных Яков Смушкевич якобы проводил «вражескую работу, направленную на поражение Республиканской Испании, снижение боевой подготовки ВВС Красной Армии и увеличение аварийности в Военно-Воздушных Силах». В результате следственных действий (допросы, очные ставки, физические воздействия) Смушкевич и другие арестованные признали предъявленные обвинения. Через пять месяцев после ареста — 28 октября 1941 года — был расстрелян в посёлке Барбыш Куйбышевской области на спецучастке Управления НКВД СССР по Куйбышевской области на основании предписания наркома внутренних дел СССР Л. П. Берия № 2756/Б от 18 октября 1941 года. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1947 года был лишён звания Героя Советского Союза и всех государственных наград. Жена Басе Соломоновна Смушкевич и дочь Роза Яковлевна Смушкевич были репрессированы сразу после ареста отца. Освобождены в 1956 году. Впоследствии Роза Смушкевич эмигрировала в Германию.

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%BC%D1%83%D1%88%D0%BA%D0%B5%D0%B2%D0%B8%D1%87,_%D0%AF%D0%BA%D0%BE%D0%B2_%D0%92%D0%BB%D0%B0%D0%B4%D0%B8%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87


Смушкевич - один из тех, кто принес победу Советскому Союзу в сражении за Халкин-Гол.Блестящий летчик, генерал Красной Армии, дважды Герой Советского Союза, прославившийся во время гражданской войны Испании, и один из тех, кто принес победу Советскому Союзу в сражении за Халкин-Гол.
В начале 1941 года, вскоре после получения второй высокой награды, Смушкевич был арестован и отправлен на Лубянку (арест произошел в больнице, в тюрьму его несли на носилках), наравне с группой других выдающихся военачальников. От них всех добивались признания, что они вражеские шпионы.
В октябре 1941 года немцы подошли к Москве. Сталин с Берией испугались, что «враги» попадут в руки к немцам, и дали приказ их срочно расстрелять. Двадцать генералов и иных военных были вывезены с Лубянки и 28 октября расстреляны в поселке Барбыш. Среди них было пять Героев Советского Союза и один дважды Герой – Яков Смушкевич.
Жену врага народа, Басю Смушкевич, отправили в лагерь. Дочке Розе тогда было 15 лет. Чтобы не заморачиваться, представители органов приписали ей три годика и уже как 18-летнюю тоже сплавили в лагерь. После лагеря обе были в ссылке вплоть до 1956 года. Имя Смушкевича было надолго вычеркнуто из всех справочников и из советской истории.
Для моего отца имя Якова Смушкевича, знаменитого «генерала Дугласа», за голову которого Геринг предлагал миллион марок, было знакомо с детства. Кто из мальчишек тридцатых годов не следил с восторгом и завистью за подвигами героев войны за независимость в Испании?
Узнав, уже будучи взрослым, о судьбе Смушкевича, папа вылепил его портрет. Для себя, без малейшего предположения, что он когда-нибудь будет востребован в Советском Союзе. Так, как он лепил Корчака, Валленберга. Но при этом он решил этот портрет монументально, как он бы должен был стоять на месте памяти Смушкевича.
Времена изменились. Роза Смушкевич, проживающая в Германии, узнала, что существует портрет её отца и приехала в Петербург, чтобы его увидеть. Портрет ей очень понравился, и она добилась, чтобы Военно-воздушная Академия оплатила перевод его в бронзу.
И вот, 17 августа 2008 года, на кладбище Военно-воздушной Академии им. Ю.Гагарина под Москвой состоялось торжественное открытие памятника, рядом с мраморной плитой, которую Роза Смушкевич уже раньше поставила, в память о родителях.
Звучал гимн России. Говорили торжественные слова. Не забыли упомянуть о том, что Смушкевич был одним из создателей этой Академии и что самый большой свой подвиг он совершил в Великой Отечественной войне, хотя в ней и не участвовал, поскольку воспитал плеяду летчиков-героев…
Маленькая деталь. Роза Яковлевна Смушкевич была на месте расстрела советских военачальников в поселке Барбыш. Там проходил митинг, посвященный этому событию, звучали речи. После выступления Розы, к ней подошёл старичок и сказал прочувствовано: «Я там оказался в этот момент. Ваш отец ничего не почувствовал, когда его расстреляли, он был без сознания, на носилках».
Моя мама, которая мне это рассказала, добавила:
- Небольшое утешение. Хоть не страдал в последний момент.
- Мама! – сказала я. - Так этот сочувствующий старичок был в расстрельной команде! ГБ свои дела вершила не публично. Стоять так близко от носилок, чтобы увидеть, что Смушкевич был без сознания, мог только активный участник действия, а не случайный ночной прохожий!

http://tarnegolet.livejournal.com/167535.html


Е. Смушкевич. Несколько штрихов

Я много думала над тем, что рассказать о Якове Владимировиче Смушкевиче. Описать его подвиги? Думаю, что это лучше сделают его боевые друзья. И мнеКомандующий советско-монгольской авиацией комкор Я.В.Смушкевич и полковник И.А.Лакеев захотелось просто поведать о том, какой скромный это был человек, как он любил людей. Впервые я встретилась со Смушкевичем в 1922 году. Полк, в котором он служил политруком, а затем комиссаром эскадрильи, вел борьбу с белобандитами. Мы познакомились и с тех пор не разлучались. Самым главным для Якова Владимировича всегда являлась работа. Коллектив был для него дороже всего, он и меня очень умело приучил жить коллективом, интересами товарищей. В быту он старался ничем не выделяться, всегда думал о подчиненных, о том, как бы сделать их жизнь легче и интересней. Я не помню, чтобы мы когда-нибудь жили одни. По своей должности Смушкевич имел право на казенную квартиру, и ему не раз предоставляли ее. Но он всегда отказывался в пользу более нуждающихся, а мы жили на частных квартирах. Когда я попробовала упрекнуть его, он ответил: — Тебе что, не хватает? Ведь летчику или технику труднее платить за частную квартиру. Таким чутким и заботливым Яков Владимирович был всегда. Позже, когда он работал командиром бригады, мы жили вместе с семьей летчика Филиппа Скоблика. Помню, осенью проводились большие маневры. Яков Владимирович и Филипп улетели, и мы остались вдвоем с женой летчика Зиной Скоблик. Как-то утром раздается звонок, и из штаба сообщают, что [67] в 16.00 бригада возвращается. Но время проходит, уже стало темнеть, а наших все нет. Я не вытерпела и поехала на аэродром. Оказалось, Смушкевич там. Спрашиваю у него:

— Почему задерживаешься? Отчего не позвонил домой?

— У Филиппа вынужденная посадка, — ответил Яков Владимирович. — А без него я домой не поеду. Представляешь себе, что будет с Зиной, если я вернусь без Филиппа. У него все в порядке, и утром он прилетит. А ты поезжай домой, скажи, что мы задержались до следующего дня. И, несмотря на большую усталость, он остался ночевать в холодном, неуютном помещении. А рано утром следующего дня Яков Владимирович и Филипп явились домой вдвоем. В 1936 году Я. В. Смушкевич добровольцем уехал в Испанию, где был главным советником по авиации. Мне же он сказал, что едет в длительную командировку на Дальний Восток. Из бригады с ним отправилось несколько человек. Возвратились не все — погиб летчик Федосеев. Яков Владимирович тяжело переживал эту утрату и долго не мог сообщить об этом жене Федосеева. Он просил меня быть внимательной к ней, не оставлять ее одну.

В 1938 году нашу семью постигло большое горе: с балкона упала младшая дочь. Все пережитое, особенно смерть дочери, тяжело отразилось на нервной системе Якова Владимировича. Как раз в это время он готовился к воздушному параду. Я обратилась к начальнику ВВС Локтионову с просьбой не допускать Смушкевича к полетам. Локтионов ответил: — Все равно он меня не послушает. Пусть уж проведет парад, а потом уедет отдыхать. Но отдохнуть не пришлось. 30 апреля, накануне парада, Яков Владимирович стал жертвой крупной аварии. В одиннадцать часов вечера за мной прислали машину и отвезли в Боткинскую больницу. Там в перебинтованном человеке я не могла узнать Смушкевича. Лицо изуродовано, а сам без сознания. Только [68] часа в два ночи пошевелил губами. Поднял руки к лицу, открыл ими заплывший глаз и сказал: — Не плачь, утром поедем домой, — и опять впал: в беспамятство. Через несколько дней сознание возвратилось к нему и состоялся консилиум врачей. Было установлено, что требуется срочная операция тазобедренного сустава. Профессора предупредили, что, возможно, придется ампутировать ноги. Но благодаря искусству профессора М. Д. Фридмана операция прошла блестяще. Правда, одна нога стала короче. Позже, когда я читала «Повесть о настоящем человеке» и смотрела фильм о подвиге Мересьева, в моей памяти ярко и зримо возникали картины борьбы Якова Владимировича за возвращение в строй. Первое, что его интересовало после операции, сумеет ли он летать. Профессор ответил: — Все зависит от вас. Будете выполнять предписания врачей, надеюсь, сможете. Смушкевич стал форсировать лечение. Профессор назначил массаж, но Яков Владимирович не удовлетворялся одним сеансом и заставлял по нескольку раз в день массировать ему ноги. Врачи прописали покой, а он тяготился бездействием. Попросил прислать ему работу в Барвиху, и его комната превратилась в филиал штаба ВВС. Туда без конца приезжали товарищи и по делам и просто навестить Якова Владимировича. Работал он полулежа на диване. Врачи удивлялись его выдержке и силе воли. Профессор Фридман говорил, что Смушкевич должен испытывать ужасные боли, особенно во время лечебной гимнастики, но он никогда не жаловался. Трудно описать, сколько упорства проявил Смушкевич, чтобы заставить свои ноги слушаться. Вскоре он бросил костыль и стал опираться только на палку. Им овладела мечта сесть в самолет и самостоятельно подняться в воздух. Несмотря на запрет врачей, он стал упорно, методически готовить себя к этому. Начал упражняться на автомобиле. Бывало, заведет машину и пробует нажимать на педали и переключать скорости. Превозмогая  нечеловеческие боли, он мог упражняться часами. Я никогда не забуду его счастливого лица, когда наконец автомобиль, послушный ему, тронулся с места. Все обошлось благополучно. Но когда он вышел из машины, холодный пот градом катился по его лицу. После этого Смушкевич стал выезжать на машине каждый день. Этим его тренировки не ограничивались. Дома он бросал палку и учился ходить без нее. После настоятельной просьбы врачи разрешили ему поехать на аэродром и посмотреть полеты. На аэродроме он не вытерпел, сразу же сел в самолет и взлетел... Как-то в мае 1939 года Яков Владимирович пришел домой и попросил приготовить чемодан: — Завтра улетаю в командировку! Я сразу догадалась, куда он уезжает. До меня дошли слухи, что он назначен возглавлять авиагруппу, направлявшуюся на Халхин-Гол. И опять мы с дочерью жили от письма до письма. На этот раз я волновалась больше, ведь Яков Владимирович еще не окреп после болезни. Через несколько месяцев тепло и торжественно встречали героев Халхин-Гола. На аэродроме были Нарком обороны, члены правительства. Яков Владимирович вышел из самолета хромая, одна нога его была забинтована, и к ней привязана сандалия. — Что случилось, ты ранен? Он, смеясь, отвечает:

— Нет, москиты искусали, и я расчесал ногу. Потом он уехал на срочное совещание, а домой вернулся поздно ночью. Я сняла с его ноги бинт и увидела открытую рану, с нагноением. А в шесть часов утра Яков Владимирович уже поднялся.

— Ну, жена, готовь чемодан! Опять улетаю. Я пробовала протестовать, да куда там, он только улыбался. Профессор Фридман, когда я ему обо всем рассказала, пришел в ужас: — Это не укус. Это несросшаяся косточка ищет выхода на волю. Тут и до гангрены недалеко. Во что бы то ни стало добейтесь, чтобы я сегодня же осмотрел его ногу. Но Смушкевича уже не было в Москве. Он улетел на запад, где в это время наши войска освобождали Западную Украину и Западную Белоруссию. Осенью Яков Владимирович возвратился в Москву. А вскоре после этого его наградили второй Золотой Звездой Героя Советского Союза. Однажды он вернулся домой особенно поздно и сообщил, что его назначают Начальником Военно-воздушных сил. Он отказывался, просил, чтобы послали учиться, но приказ уже был подписан. Прибавилось ответственности, работы. Яков Владимирович совершенно забыл о своей болезни и перестал лечиться. Недели через две он предупредил меня: — Собирайся, поедем в Ленинград! Яков Владимирович отправлялся на Финский фронт. В Ленинграде мы не задержались, а проехали в Петрозаводск. Смушкевич целыми днями разъезжал по частям и только поздно ночью возвращался в вагон, где мы жили. Запущенная рана дала себя знать, начался приступ острых болей. Впервые у Смушкевича вырвался громкий стон. Товарищи всполошились, наш вагон отправили в Ленинград и радировали, прося выслать к поезду врача. Встречала нас скорая помощь, но Яков Владимирович заявил, что боль уже прошла, и уехал в штаб. Меня все-таки встревожил этот приступ, и я вызвала Фридмана. Профессор настоял, чтобы был сделан рентгеновский снимок. А когда тот был готов, старик профессор сказал: — У Смушкевича, видно, стальное сердце. Ведь в тазобедренном суставе у него не кости, а творог. Я не представляю себе, как он на ногах-то стоит. После этого Смушкевича вызвали в Москву. Лечиться он по-прежнему отказывался. Поселился в штабе ВВС и продолжал работать лежа. Несмотря на занятость и болезнь, Яков Владимирович был тесно связан со своими избирателями. Каждый день почта приносила ему много писем из далекой Сибири, но он никогда не задерживал ответы на них. Он помог одному колхозу восстановить мельницу, другому построить мост. Хлопотал о пенсии для своих избирателей. Яков Владимирович погиб в 1941 году, когда ему было 39 лет, в полном расцвете творческих сил.

http://militera.lib.ru/memo/russian/krylatoe_plemya/07.html

 

Генерал Дуглас. Прерванный полет.

 Get Adobe Flash player