В 1918 году в петроградском доме Фаберже (Большая Морская, 24), где размещались магазин, мастерские и квартиры Карла и Евгения, хранилось ценностей на 7,5 миллиона золотых рублей: из них 3 миллиона рублей – уставной фонд товарищества; в 4,5 миллиона оценивались вещи, принадлежащие семье и принятые магазином на хранение. У Фаберже был один из лучших в России сейфов – «блиндированная» (бронированная) комната-лифт; на ночь ее поднимали до уровня второго этажа и держали под током. После Февральской революции, когда в Петрограде начались налеты и грабежи, постоянные клиенты, зная безукоризненную честность Фаберже, стали приносить в магазин свои драгоценности.

В марте 1918 года, после принятия Совнаркомом декрета о защите собственности иностранцев, Карл Густавович сдает свой дом в аренду швейцарской миссии. В доме поселился и посол Швейцарии г-н Одье. Плату за аренду Фаберже не назначал, попросил только принять на хранение шесть чемоданов с вещами семьи и саквояж с драгоценностями. В конце октября г-ну Одье стало известно о готовящемся на миссию налете, и посол приказал перенести 27 чемоданов (среди них шесть фабержовских) и саквояж с драгоценностями в норвежское посольство, где их оставили под охраной двух швейцарских студентов. Но на вторую ночь налетчики умыкнули из посольства и чемоданы, и саквояж. Нашелся свидетель, который видел, как они уезжали на московском поезде.

Понятно, что версию о причастности чекистов к ограблению посольства никто не отрабатывал. Хотя незадолго до налета с сотрудниками миссии общался швейцарец Артур Фраучи (в списках сотрудников ВЧК он именовался Артузовым). Может быть, именно от него и узнали чекисты о том, сколь «драгоценен» саквояж Фаберже. В нем находились золотые и платиновые серьги, кольца, браслеты, броши, фермуары, цепи, колье, папиросники (портсигары с отделением для спичек), украшенные бриллиантами, сапфирами, изумрудами, рубинами, аквамаринами, жемчугом, а также сто брелоков работы мастеров Фаберже.

На драгоценности была составлена двадцатистраничная опись (указывался товарный номер изделия, его наименование, наличие драгкамней и цена на 1913 год). Копия этого списка, хранящаяся в архиве правнучки Карла Густавовича, Татьяны Федоровны Фаберже, дает представление о стоимости вещей: ювелирка от 200 до 2000 рублей, папиросники 1500–3000 рублей, брелоки от 4 до 75 рублей. Но встречаются в списке и более дорогие вещи: серьги с бриллиантами 9,22 карата и кольцо с бриллиантом 5 карат, которые стоили соответственно 22 и 25 тысяч рублей. Всего в саквояже было добра на 1 603 614 золотых рублей.

Через несколько дней после ограбления норвежского посольства чекисты в поисках оружия проводят обыск в швейцарской миссии и без какой-либо описи изымают вазы, камнерезные фигурки, бронзовые китайские статуэтки – все, что лежало на виду в доме Фаберже. Вскрыть сейф-лифт чекисты не смогли, и вещи из него удалось заполучить лишь в мае 1919 года. Их описи также не существует, а это значит, что реквизиция происходила без участия Отдела по делам музеев. Между тем как в сейфе хранились уникальные изделия – два последних яйца, изготовленных Фаберже по заказу Николая II в подарок императрицам Марии Федоровне и Александре Федоровне на Пасху 1917 года. Первое яйцо – из карельской березы – имело сюрприз в виде дорогого механического слоника. Второе яйцо-часы было сложным по композиции: на богатом нефритовом постаменте лежали хрустальные облака, на которых сидели шесть серебряных херувимчиков; облака закрывались сферой из синего стекла, на ней бриллиантами было выложено созвездие Льва, под которым родился царевич Алексей. Первое яйцо исчезло бесследно после реквизиции 1919 года, фрагменты второго недавно нашлись в Москве. Их владелец сообщил, что в 1922 году академик А.Е. Ферсман подарил хрустальные облака и стеклянную сферу его отцу, доктору геолого-минералогических наук; подставки, часового механизма и бриллиантов на сфере не было, серебряные ребятишки с крылышками тоже куда-то «улетели».

Оскар Май, художник товарищества, уезжая по делам в Одессу, оставил в подвалах магазина нумизматическую коллекцию (около 400 старинных монет), столовое серебро и драгоценности жены – пять колец, две броши, медальон, две пары серег (все вещи украшали бриллианты, рубины, александриты, жемчуга), три аметистовые пуговицы и камни – пять бриллиантов, столько же сапфиров, два рубина, двенадцать жемчужин. В 20-е годы Май, немец по национальности, уехал в Германию, где в 1937 году умер в нищете. Г-жа Серикова сдала на хранение изумруды (7 и 4,5 карата), пять колец с драгоценными камнями, золотой браслет с 12 крупными бриллиантами, а также золотую цепь с бриллиантовой монограммой; г-н Минстер – серебряный самовар и 75 таких же ложек, вилок и ножей и т.д. Комиссар Земелс, получивший приказ о реквизиции имущества Фаберже, не имел права изымать из магазина драгоценности двухсот сотрудников и клиентов товарищества, но это, похоже, его не смутило.

На одной из последних фотографий Карла Фаберже из нагрудного кармана его сюртука выглядывает платок, завязанный узелком. Возможно, этот узелок должен был напоминать потомкам прославленного ювелира о ценностях, спрятанных им в России. Поскольку публику, эмигрировавшую из России, на таможне обдирали как липку, то перед отъездом за границу Фаберже спрятали ценности как в своем доме, так и у доверенных лиц: родственников, друзей, мастеров, слуг.

«Где запрятаны наши вещи» – так был озаглавлен список, составленный Евгением Фаберже в 1927 году. В этом документе имена хранителей, местонахождение вещей, их наименование и количество закодированы. Например: «Cabin libra, плат. М.К.» означало, что в тайнике библиотеки находятся украшения (платина с бриллиантами), принадлежащие балерине Матильде Кшесинской. «Cab. – цветы, фигуры – 35, 36, 37, 38». Вероятно, речь идет о втором тайнике в библиотеке, где были спрятаны цветы, выполненные из драгоценных и полудрагоценных камней, и камнерезные фигурки. Цифры – это номера пакетов, всего их было около восьмидесяти. «Soterna – 8 пакетов». Речь идет о подвале петроградского дома, где было замуровано 50 тысяч золотых рублей (22 килограмма). «Серя – 46 а, б, 8, два ключа от магазина». Серя – Сергей Бызов, друг Евгения Фаберже с гимназических времен, содиректор петроградского отделения. Возможно, у него хранились два ключа от потайного сейфа в библиотеке. Бызов умер в начале 20-х годов. Пакеты остались в известном только ему тайнике. «Алстиф – 21» – Александровская тифозная больница, где работал родственник Фаберже. Предположительно этот пакет был спрятан где-то на территории больницы. «Арту – 34, 1, 1, П» – эти пакеты хранились на квартире того же родственника. Фаберже от него ничего не получили. Судьба родственника и доверенных ему пакетов неизвестна. «Легация – 17, 18, 20 – украдено». Речь идет о ценностях, спрятанных в швейцарской миссии. «Казик – 2, 2-50-24, 2-04-00 – пропало». Казик – экономка Фаберже. Пятизначными цифрами, вероятно, обозначались крупные или наиболее ценные вещи.

В эмиграции семья Фаберже оказалась практически без средств к существованию. В сентябре 1920 года в Швейцарии умер Карл Густавович. Евгений Карлович, на плечи которого легли заботы о семье, открыл в Париже небольшую ювелирную мастерскую, занимавшуюся ремонтом изделий. Но доходов от нее хватало лишь на хлеб и воду. В 1925 году, когда всякие надежды на возвращение в Россию были утрачены, Евгений Карлович попытался получить припрятанные ценности. Сокровища семьи только в Петрограде были размещены в тридцати местах; в списке вычеркнуто шестнадцать из них – против каждого стоят пометки «украли», «пропало», «нашло ЧК». Из документов отдела бесхозного имущества Петросовета известно, что в мае 1919 года провели специальные обыски и нашли более двухсот кладов. Тщательному обследованию подвергся и дом Фаберже, вероятно, именно тогда и обнаружили тайники в библиотеке и золото в подвале.

Из петроградских вещей Фаберже доставили пакет, хранившийся в датском посольстве, два пакета привез мастер Л. Ринанен, эмигрировавший в Финляндию. В 1929 году Евгений Карлович получил еще несколько пакетов, но так как он разделил привезенное между многочисленными родственниками, то каждому досталось понемногу. Нагрянувший же экономический кризис вынудил наследников Фаберже продать вещи по дешевке.

В 1937 году Александр Карлович приехал в усадьбу Мудупи: в доме он нашел много серебряной посуды из московского магазина, но его раскопки в усадьбе результатов не дали. Клад Бауэра во время войны искали немцы, потом кагэбэшники, любители приключений, но до сих пор ничего не нашли.

Реквизированные произведения искусства, в том числе и изделия Фаберже, Наркомат внешней торговли СССР активно распродавал в 1925–1930 годах на аукционах в Германии. В 20–30-е годы старательно скупал Фаберже в Гохране, комиссионках и с рук Арманд Хаммер. Все хаммеровские вещи и те, что были проданы в Германии, известны: они неоднократно появлялись на аукционах и выставках, описаны в каталогах. Ювелирка из саквояжа, украшения Кшесинской, цветы, камнерезные фигурки, императорское яйцо с сюрпризом и вещи из московского магазина как в воду канули.

Эксперт по Фаберже аукционного дома Кристи Валентин Скурлов: «В 1989 году на аукционе Сотбис было выставлено миниатюрное – семь сантиметров высотой – золотое кресло в стиле Людовика ХV (украшено красной эмалью, подлокотники выполнены в виде львов). Его купил за 70 тысяч долларов журнал «Форбс». По документам семейного архива мы с Татьяной Федоровной Фаберже установили, что кресло было изъято из московского магазина. В последующие двенадцать лет ежегодно на аукционах выставлялись от пяти до десяти московских изделий, которые раньше никто из западных коллекционеров не видел. Вещи «свежие», невооруженным взглядом видно, что в быту ими не пользовались – набалдашники для тростей, папиросницы, серебряные чернильницы, фигурки зверей и т.п. Набалдашники из нефрита, украшенные эмалями и драгоценными камнями, легко уходят по цене 30–40 тысяч долларов; за небольшую серебряную обезьянку, стоившую в 1913 году 100–175 рублей, дают сегодня 10–15 тысяч долларов».

На вопрос, кто распродает Фаберже, которого в России осталось не так много, есть три ответа-версии.

3. Тридцать предметов из московского магазина были проданы на западных аукционах в период с 1993 по 1996 год. Известно, что по распоряжению правительства в апреле 1993 года Гохран щедрой рукой выдал г-ну Козленку «сотоварищи» из компании «Голден АДА» не только алмазы, но и золотые монеты, ювелирные изделия, бытовое серебро, в том числе и фабержовское. Планировалось, что под залог этих ценностей один из американских банков откроет для нас кредитную линию в 500 миллионов долларов. Но никакого кредита Россия не получила. Возможно, руководство «Голден АДА» поняло, что Фаберже можно выгодно сбыть на аукционе. (Или заложить. Если заложить в банке кресло, подобное тому, что купил «Форбс», то можно получить до семидесяти процентов его страховой стоимости, а она сегодня составляет полмиллиона долларов.) И Фаберже превратился в лимузины, особняки, яхты, которые потом американцы арестовали за неуплату налогов. Московские вещи выставлялись на аукционах и после задержания Андрея Козленка (январь 1998 года), не исключено, что гохрановскую «заначку» «Голден АДА» распродают его партнеры по бизнесу. Красиво жить, конечно, не запретишь, но почему это делается за счет России?

Американские СМИ сообщили, что в числе арестованного имущества компании «Голден АДА» есть и яйцо Фаберже. Все яйца нашего Гохрана известны наперечет, их десять, и вроде бы – тьфу-тьфу – все они находятся в России. Какое же яйцо нашли американцы?

Эксперт Валентин Скурлов: «Если это подделка, которую Козленок купил на Западе, то вся цена ее – 30 – 40 тысяч. Если же это настоящее яйцо, то цена его невероятно занижена: в 1996 году Ледяное яйцо ушло с аукциона за 6 650 000 долларов. Кто оценил яйцо Козленка в миллион – непонятно! В мире есть всего пять экспертов по Фаберже, но ни к одному из них ФБР не обращалось. Если же это одно из пяти яиц, исчезнувших после конфискации 1918 года, то это вообще сенсация для ювелирно-антикварного мира! Но тогда сразу возникает вопрос: кто дал разрешение на вывоз из России столь уникальной вещи?»

Но и это еще не все. В 1995 году на аукционе Сотбис был выставлен папиросник из двухцветного золота с сапфировой застежкой, имеющий инициалы Альберта Хольстрема (глава ювелирной мастерской, входившей в товарищество) и Фаберже, с инвентарным номером 26662. Когда Татьяна Федоровна Фаберже и Валентин Скурлов по документам семейного архива стали устанавливать его происхождение, то их изумлению не было предела. Папиросник за этим номером находился вместе с драгоценностями... в саквояже, похищенном из норвежского посольства в 1918 году! Татьяна Федоровна не пыталась узнать, кто выставил папиросник на аукцион, так как это дело бесполезное – аукционные дома Сотбис и Кристи никогда не выдают имена своих клиентов. В лучшем случае, если будет доказано, что вещь украдена, ее снимут с торгов. Но, скорее всего, папиросник продавали через какую-нибудь старушку божьего одуванчика, которая уже померла. Возможно, вскоре на аукционах появятся и драгоценности из саквояжа, а они сегодня стоят около 160 миллионов долларов...

В 1918 году большевики утверждали, что все национализированные богатства будут теперь принадлежать народу. В его якобы интересах наиболее роскошные вещи, раритеты и уники были проданы на Западе в 20–30-е годы. Но что с этого поимели простые советские люди? К документам Гохрана и сейчас никого не подпускают на пушечный выстрел. Но все тайное рано или поздно становится явным. Когда-нибудь мы узнаем и имена тех, кто устроил распродажу Фаберже в 90-е годы. Только вот вполне может статься, что к тому времени кладовые Гохрана совсем опустеют, а спрашивать за разбазаривание «народного» добра уже будет не с кого...