 |
Тихон Николаевич, который в 1948 году по предложению Сталина был избран Генеральным секретарем Союза композиторов СССР и на протяжении 43 последующих лет сохранял этот пост, выбрал первый путь. Одни его за это превозносят, другие нещадно ругают. Сторонники подчеркивают, что даже в самые страшные времена репрессий в возглавляемом им Союзе композиторов никто не пострадал. А Шостакович, Прокофьев и Хачатурян, которым в разгар борьбы с формализмом в музыке особенно не поздоровилось, уже через год после критики получили очередные Сталинские премии.
Противники не могут простить Хренникову того, что он благополучно пережил на своем посту Сталина, Хрущева, Брежнева и Горбачева. Они рьяно обвиняют Тихона Николаевича в том, что своим творчеством он восхвалял вождя всех народов... Хотя справедливости ради надо заметить: такое произведение у него только одно — это песня «Артиллеристы! Сталин дал приказ» к фильму «В шесть часов вечера после войны» (причем он написал не стихи, а музыку). И если на другую чашу весов положить его оперы, концерты, музыку к театральным постановкам и кинофильмам, среди которых «Свинарка и пастух», «Верные друзья», «Гусарская баллада», «Дуэнья», «Руслан и Людмила», «Любовью за любовь», она явно перевесит.
ДОЧЬ КОМПОЗИТОРА ТИХОНА ХРЕННИКОВА НАТАЛЬЯ: «ОДНОГО СВОЕГО БРАТА ОТЦУ
УДАЛОСЬ ВЫТАЩИТЬ ИЗ ТЮРЬМЫ, А ДРУГОЙ ПОГИБ В ЛАГЕРЯХ»
Единственной дочери, родившейся в 1941 году, Тихон Николаевич дал имя в честь героини своей первой оперы «В бурю», благодаря которой он вошел в официальную композиторскую «обойму».
— Наталья Тихоновна, каким вы помните отца?
— Счастьем своей жизни я считаю то, что большую ее часть родители были живы. Когда в 2001 году ушла мама, а потом, в 2007-м, не стало папы, я уже была человеком, прямо скажем, весьма пожилым. Сейчас у меня четверо внуков, при этом старшей внучке 28 лет. Но поняла я, как мне повезло с родителями, только когда их не стало.
Папа производил впечатление очень спокойного, сдержанного человека, но внутренне был страстным, темпераментным. Я не помню, чтобы он когда-либо кричал, возмущался или даже просто разговаривал на повышенных тонах. Даже когда я в детстве заслуживала порицания, отец, делая мне замечания, ни разу не вышел из себя.
— Видимо, знал, как неприятно выслушивать нотации. Он ведь был младшим ребенком в большой семье?
— Да, десятым. Но такая манера поведения была присуща всем Хренниковым — во всяком случае, тем его братьям и сестрам, которых я знала.
— Тихон Николаевич избегал споров?
— Нет, он мог отстаивать свою точку зрения, но спокойно, без раздражения и агрессии. А еще отец был человеком довольно закрытым: в отличие от мамы и меня он никогда не открывал свою душу не только первому встречному, но и хорошо знакомому человеку. К людям папа относился очень ровно и доброжелательно. Благодаря такому характеру, умению находить общий язык со всеми и поход к каждому он и умудрялся столько лет руководить Союзом композиторов СССР. Представляете, что значит работать с творческими людьми, которые сплошь с амбициями и все тянут в разные стороны?
 |
| С дочерью Наташей, 1943 год. «Папа производил впечатление очень спокойного, сдержанного человека, но внутренне был страстным, темпераментным» |
Если хотите понять, каким был папа, послушайте его музыку. Один из самых распространенных упреков в его адрес: дескать, Хренников во времена кровавого сталинского режима писал жизнерадостную музыку! Но, во-первых, она у него не бравурная, а лирическая, временами и трагическая, как, например, в балете «Наполеон Бонапарт». Во-вторых, что же делать, если в ней отражался отцовский характер — как ему на душу ложилось, так он и писал?
Папа очень любил жизнь. Будучи преподавателем консерватории, он как-то дал своим студентам задание — написать романс на любое классическое стихотворение на выбор. Один из лучших его учеников, изумительный композитор Миша Броннер, принес романс, начинающийся словами: «Я хочу умереть!». Музыку отец похвалил, а насчет стихов сделал замечание: «Ты выбрал какую-то странную для 20-летнего мальчика тему. Как тебе только в голову это пришло?». — «Тихон Николаевич, — оправдывался Миша, — в жизни ведь бывают разные ситуации. Неужели вам никогда не хотелось умереть?». — «Мне?! — поразился папа. — Ни разу!». Этим все сказано.
— Ему часто ставят в вину еще и то, что он пережил всех советских вождей и при этом умудрился не потерять свою должность...
— Отец много лет продержался на своем месте не благодаря благоволению начальства, а потому что его обожали композиторы. Если у кого-то возникала какая-то проблема, говорили: «Надо пойти к Тише, он все решит». В 1991 году, когда Советский Союз распустили, папа сказал: «На этом моя работа закончена!» — и ушел, хлопнув дверью.
 |
| Со своей будущей женой журналисткой Кларой Вакс Тихон Хренников познакомился на танцах в Союзе композиторов, 1936 год |
— Как известно, пока Тихон Николаевич возглавлял Союз композиторов, ни один из его коллег не был репрессирован. Как ему удавалось договариваться с властью?
— Папа был очень хитрым и ловким. Его первый ученик композитор Вячеслав Овчинников, которого он все время вытаскивал из разных историй (того постоянно выгоняли из консерватории), говорил о Хренникове так: «Мой патрон — великий политик и дипломат». Другой бы на месте отца кричал и топал ногами, а он умел ладить с самыми разными людьми и приспосабливаться к ним.
Когда в конце 40-х годов началась борьба с «формализмом» в музыке (а по всей стране — охота на евреев), прежде чем завести на кого-то из неугодных дело, в Союзе композиторов запрашивали на него характеристику. Органам было недостаточно компромата, собранного собственными силами, требовался еще и негативный отзыв коллег. Так папа каждый раз сочинял такие дифирамбы, что использовать их в своих целях гэбисты просто не могли.
— Тихон Николаевич довольно молодым вошел в первую десятку советских композиторов. Как он себя чувствовал рядом с маститыми коллегами?
 |
| С дочерью. «Папа очень любил жизнь» |
— Когда как. Еще до войны в Союзе композиторов устроили дискуссию о первой опере Тихона Николаевича «В бурю» и опере Сергея Прокофьева «Семен Котко». Вообще-то, это уже само по себе было удивительно: как можно сравнивать произведения молодого композитора (папе было всего 26 лет) и прославленного мэтра?
Спорили в течение нескольких вечеров. Кто-то поддерживал отца, кто-то критиковал. Причем говорили: «Какая пошлая ария!» — и тут же просили: «Тихон Николаевич, сыграйте, пожалуйста!». И он не только играл, но и пел — голос у него был неплохой.
Особенно сильно ругал Хренникова один известный музыковед, еврей по национальности, — так старался, что просто из себя выходил. А через 10 лет, когда началась травля так называемых космополитов, именно на него первым делом обратили внимание компетентные органы. Музыковед, конечно, был в панике — боялся, что Тихон Николаевич вспомнит ту дискуссию и то, как он ругмя его ругал. Но отец написал на него изумительную характеристику, назвав музыковеда выдающимся (он очень любил это слово и часто его употреблял) мастером своего дела. Хренников никогда не сдавал своих.
— А вот любимых братьев спасти от ареста в 37-м Тихон Николаевич не смог...
 |
| Депутаты Верховного Совета СССР композитор Дмитрий Кабалевский, авиаконструктор Артем Микоян, кинорежиссер Лев Кулиджанов, композитор Тихон Хренников и авиаконструктор Андрей Туполев, 1968 год |
— Одного, Николая, ему удалось через два года вытащить из тюрьмы. На процесс, который проходил в его родном городе Ельце, папа привез известного в то время адвоката Александра Исаевича Браудо, и тот камня на камне не оставил от обвинения. А вот Бориса судила так называемая «тройка», и он погиб в лагерях.
— Доносов на вашего отца «благодарные» композиторы не писали?
— Еще и как писали! Самое интересное, что это делали свои же — люди, которые с ним дружили и даже жили на одной лестничной клетке. Отцу их подметные письма показывали, но он не только не мстил, но и не подавал виду, что все знает.
«ОДИН-ЕДИНСТВЕННЫЙ РАЗ ПОМНЮ ОТЦА ЗА РУЛЕМ — ИЗ БЕРЛИНА ОН ПРИЕХАЛ НА «ЭМКЕ», КОТОРУЮ ЕМУ ПОДАРИЛ ГЕНЕРАЛ ЧУЙКОВ»
— Для того чтобы сочинять музыку, Тихону Николаевичу нужны были особые условия?
— В этом смысле папа был абсолютно нетребовательным. Трудности у него возникали до тех пор, пока он не выстроил режим дня, а потом все как-то устроилось: вставал рано, в восемь утра садился за стол и работал до обеда, а потом ехал в Союз композиторов.
Отдыхать он не умел и не любил. Особенно не переносил нашу дачу, жаловался, что там мама никому не дает покоя. Она почему-то считала, что дачники все время должны работать: копать, сажать, пропалывать, консервировать. Отца это раздражало. Он предпочитал подмосковные санатории, где за ним ухаживали — кормили, поили и не мешали спокойно работать, благо ему для этого не нужен был инструмент — он писал партитуру в голове, а потом переносил на бумагу. Мой внук Тихон Хренников-младший, который унаследовал композиторский талант от прадеда, сочиняя, тоже часто обходится без рояля.
 |
|
Композиторы Тихон Хренников, Арам Хачатурян, Дмитрий Кабалевский и
Дмитрий Шостакович во время IV Всесоюзного съезда композиторов, 1968
год |
— Почему вы не пошли по стопам отца и не связали жизнь с музыкой?
— Меня учили, учили, да все без толку. Я убегала, пряталась в туалет, в кладовку, а педагог, который еще папу обучал в музыкальном техникуме имени Гнесиных и имел несчастье заниматься со мной, оставлял родителям гневные записки: «Ваша дочь ведет себя возмутительно!». В конце концов, у отца лопнуло терпение, и он сказал: «Хватит!». — «Как же так, — переживала мама, — столько сил потрачено на образование дочери, как можно все взять и бросить?!». Но папа был непреклонен: «Хватит издеваться над ребенком».
Зато я любила рисовать, училась в Московском академическом художественном училище памяти 1905 года на факультете живописи. И именно отец, который очень любил театр и всегда с удовольствием писал музыку для спектаклей, посоветовал мне стать художником-сценографом. «Ты даже не представляешь себе, — говорил он, — как там интересно: сегодня играют Шекспира, завтра — Чехова, послезавтра — Пушкина: разные произведения, разные века». Я послушалась его и ни разу не пожалела о своем решении.
— Ваш отец входил в советскую элиту. Он окружал себя роскошью?
— Напротив, жил очень скромно. Конечно, у нас была хорошая квартира, дача — основные символы достатка советского времени. Но вот автомобиль, например, у папы был только служебный: он говорил, что собственная машина ему ни к чему. Один-единственный раз помню отца за рулем — из Берлина он приехал на «эмке», которую ему подарил генерал Чуйков. Но в Москве ездить на ней не стал и вскоре продал.
 |
| Композитор Тихон Хренников на три буне XXV съезда КПСС, 1976 год |
— Тихон Николаевич был на фронте — разве ему как известному композитору не полагалась бронь?
— Когда началась Великая Отечественная война, нас эвакуировали в Свердловск, где отец писал музыку к спектаклям Театра Красной Армии — именно там, кстати, я появилась на свет. Но потом они с Матвеем Блантером, Евгением Долматовским, Константином Симоновым, автором «Оптимистической трагедии» Всеволодом Вишневским и другими деятелями культуры организовали бригаду и отправились с концертами на Первый Белорусский фронт. Там их прикомандировали к армии Василия Чуйкова, и вместе с войсками этого легендарного командарма они продвигались к Берлину.
Папа любил вспоминать разные истории, которые происходили с ним на фронте. Так, незадолго до победы, в апреле 1945-го, они с Вишневским ехали на машине к нашим войскам, расположенным в Германии. Когда стало смеркаться, им показалось, что они сбились с пути. Спросить дорогу было не у кого, и им ничего другого не оставалось, как ехать дальше. Вскоре они оказались в маленьком городке, где стояла пугающая тишина и на улице не было ни одной живой души.
Свет горел только в одном здании — в местной пивной. Путники решили заглянуть туда. Видят: стоят тарелки с едой и кружки с пивом, но опять-таки никого, лишь откуда-то доносятся тихие голоса. Оказалось, из подвала, где в ожидании наступления Красной Армии собралось все население городка, включая древних стариков и грудных младенцев. Увидев незнакомцев, они сначала замерли, а потом начали рыдать: «Русские пришли!».
 |
| «Родители очень разные, но у них был общий стержень — одинаковый взгляд на людей, на мир, на то, что правильно и неправильно. Не зря же они прожили вместе 67 лет и ни разу не поссорились» |
Вишневский, который хорошо знал немецкий язык и, видимо, успел принять на грудь, решил произнести пламенную речь о том, что бояться русских солдат не надо: мол, они никому не причинят зла. Отцу же ситуация категорически не нравилась — он не мог понять, почему на улицах пусто, и все время дергал Вишневского за рукав: дескать, поехали отсюда! В конце концов, ему удалось увести приятеля из подвала. Они подошли к машине и увидели ползущих к ним людей. «Перепугались мы ужасно, — вспоминал папа, — решили, что все — это фашисты!». Но то были... наши разведчики. В этот городок советские части еще не успели войти, и композитор с писателем, по сути, взяли его первыми.
«ПАПА УВЕЛ МАМУ У ЧУДЕСНОГО ЧЕЛОВЕКА, С КОТОРЫМ РОДИТЕЛИ
ПОТОМ ДРУЖИЛИ ВСЮ ЖИЗНЬ»
— Это правда, что Тихон Николаевич познакомился с вашей мамой, Кларой Арнольдовной Вакс, на танцах?
— Существует несколько версий этого судьбоносного события. Арам Ильич Хачатурян уверял, что именно он представил друг другу моих родителей на занятиях западными танцами (их в Москве в 30-е годы преподавал беженец из Польши, и композиторы дружно устремились туда). По другой версии, они встретились в пресс-бюро Союза композиторов, где тогда работала мама. Папа уже был автором симфонии и концерта, но в лицо его никто не знал — телевизоров-то еще не существовало. Он пришел к бюро, где тогда собирали все газетные и журнальные публикации о композиторах, и спросил: «Я слышал, что обо мне много пишут. Нельзя ли посмотреть?». Мама поинтересовалась: «А вы кто?» — и услышала: «Хренников».
 |
| Дочь композитора Наталья: «Счастьем своей жизни я считаю то, что большую ее часть родители были живы» |
Полистав внушительную пачку вырезок, папа вернул их обратно. «Возьмите себе, — предложила она, — это я специально для вас собирала, вторые экземпляры хранятся у меня в архиве». Но он недоуменно пожал плечами: «А зачем они мне? Прочитал, и ладно». Маму такое пренебрежение к собственной известности поразило: другие прибегали, если о них в статье упомянули хотя бы одной строчкой, а этот целую кипу статей и рецензий себе не взял. Странный какой-то...
— Тихон Николаевич влюбился с первого взгляда?
— Можно сказать и так. Но дело в том, что мама была замужем, причем уже во второй раз. Папа стал ее третьим мужем, чем, кстати, очень гордился. Он увел свою ненаглядную Клару у чудесного человека, красавца Бориса Зубовича, с которым родители потом дружили всю жизнь. Именно они устраивали его в хорошую больницу, когда он заболел, а затем и хоронили...
Отношения влюбленной пары долго оставались неопределенными. А отец в то время дружил с Иваном Дзержинским и Васей Соловьевым-Седым, которые были талантливейшими композиторами, но, чего греха таить, очень любили выпить. В общем, это была еще та троица! (Правда, папа нашел в себе силы отказаться от дурной привычки: максимум, что он мог себе позволить, — рюмочку водки с кусочком селедки за обедом, пьяным я его в детстве не видела ни разу). И вот друзей осенила идея: «Тихон, пора поставить точки над «i» — ты должен выяснить, любит тебя твоя Клара или нет».
— Каким же образом?
 |
| Людмила Лядова: «Это был очень хороший человек и талантливый композитор» |
— Все трое были частыми гостями в доме Зубовичей, где мама жила с мужем и его родителями. Ее свекровь Розалия Васильевна прониклась особой симпатией к папе. «Тихон, вам надо жениться!» — твердила она и сватала ему своих родственниц и знакомых. Бедная женщина и не догадывалась, что ее невестка, как говорят в Одессе, уже имеет с Тишей роман.
И вот Дзержинский и Соловьев-Седой придумали такую штуку: ночью они взяли такси и поехали в дачный поселок «Труд и отдых» около Пушкино, где летом обычно жили Зубовичи. Папу уложили на пол у заднего сиденья, а сами постучали в калитку. «Мы попали в страшную аварию, — заявили разбуженным хозяевам. — Тихон тяжело ранен, он лежит в машине». Что после этого началось, вы и представить себе не можете! Розалия Васильевна схватила простыню и начала рвать ее на бинты. Мама в ночной рубашке — все-таки дело было в два часа ночи! — выскочила и с криком: «Тишенька, любимый, что с тобой?!» — побежала к машине. За ней плелся ее муж и просил: «Клара, дорогая, успокойся — соседи услышат!».
Когда зажглись огни и послышались крики, папа, который был менее пьян, чем его друзья, лежа в машине, с ужасом осознал, что они наделали, и покрылся холодным потом. «Я готов был провалиться сквозь землю», — вспоминал он. Первой к машине подбежала Розалия Васильевна. Она кинулась к папе, начала его ощупывать и, коснувшись влажной рубашки, закричала: «Кровь!». Только тут Дзержинский и Соловьев-Седой дрогнули и признались, что пошутили.
— Их не убили за такую «шутку»?
— Сначала, конечно, мама и Зубовичи страшно на буйную троицу разозлились, но потом простили и все вместе до утра пили водку на террасе. А потом мама ушла от мужа к своей маме. И опять влюбленные только встречались. В один прекрасный день папе это надоело, он пришел к будущей теще — так случилось, что в тот момент там находился и второй мамин муж! — и поставил вопрос ребром: «Я люблю Клару и хочу на ней жениться». По его словам, все — моя бабушка, Борис и папа — начали дико рыдать, а потом снова пить водку. «А что же мама? — спрашивала я, слушая эту душераздирающую историю много лет спустя. «Тоже плакала, — отвечал отец и добавлял: — А вещички собирала».
«СИДЕЛКА КАЖДЫЙ
ДЕНЬ ПРИВОЗИЛА МАМУ В КАБИНЕТ К ОТЦУ. РОДИТЕЛИ СИДЕЛИ РЯДОМ В ДВУХ
КРЕСЛАХ-КАТАЛКАХ И ДЕРЖАЛИСЬ ЗА РУКИ»
— Если не ошибаюсь, в жизни вашего отца была еще одна история, когда его вывозили на заднем сиденье автомобиля?
— Это случилось в разгар кампании по борьбе с космополитизмом. Отец, на плечи которого легла ответственность за все, происходящее в композиторском сообществе, страшно переживал. У него началась бессонница, никакие лекарства не помогали. В результате с тяжелейшим нервным истощением он попал в санаторий в подмосковной Барвихе — режимное учреждение, про которое говорили, что там за каждым кустом по чекисту. Папа безумно скучал по дому и маме, которую к нему пускали очень редко. К тому же его поселили в большой комнате с соседом — каким-то министром. Тот был очень плох, и около него постоянно суетились медики: созывались консилиумы, бегали медсестры с кислородными подушками, звякали какие-то инструменты. Тут и здоровый бы заболел, а в состоянии отца это было просто невыносимо: бессонница у него не прошла, зато начались галлюцинации.
Тогда мама решила взять дело в свои руки. Она приехала навестить мужа, и тот прямо в полосатой пижаме (тогда в санаториях все в таких ходили) пошел как будто ее провожать до машины, оглянулся, никого ли нет рядом, и лег на пол — под заднее сиденье машины. Мама накрыла его своими широкими юбками и вывезла оттуда. В санатории был большой переполох и скандал, но отец наотрез отказался возвращаться. От бессонницы его спас знаменитый невропатолог Николай Васильевич Коновалов, который научил папу расслабляться и моментально засыпать. После этого он, как Штирлиц, мог сесть в кресло, уснуть на 10-15 минут и проснуться полностью отдохнувшим. Еще ему очень помогли церковные хоры Рахманинова: они его очень успокаивали и умиротворяли. Отец часто говорил, что если бы не эта музыка, Коновалов и мама, он сгнил бы в больнице.
— О Тихоне Николаевиче говорят как о большом ловеласе. Он действительно был неравнодушен к прекрасному полу?
— Папа и впрямь обожал женщин: он никогда этого не скрывал. Но и мама очень нравилась мужчинам. Она не отвечала современным стандартам красоты — не была белокурой и длинноногой красавицей, зато обладала истинной сексуальностью и была невероятно притягательна для сильного пола. За ней увивались многочисленные поклонники, да и романы у нее случались. Родители очень разные, но у них был общий стержень — одинаковый взгляд на людей, на мир, на то, что правильно и неправильно. Не зря же они прожили вместе 67 лет и ни разу не поссорились.
Умирала мама очень тяжело, у нее была болезнь Паркинсона. Когда она обслуживать себя уже не могла, за ней ухаживала сиделка, которая каждый день привозила ее в кабинет к отцу. Родители сидели рядом в двух креслах-каталках и держались за руки. Однажды я стала свидетелем их разговора, от которого у меня защемило сердце. «Знаешь, Тишенька, — говорила мама, — мне сегодня такой страшный сон приснился — в нем за мной смерть приходила: «Хватит, Клара, пожила, пора бы уже и честь знать — собирайся, со мной пойдешь!». Но я упросила ее: «Смерть, повремени хотя бы денечек — я хочу еще на моего Тишеньку налюбоваться!».
— Как же Тихон Николаевич пережил уход своей любимой Клары?
— Когда он осознал, что мамы больше нет, попросил сделать ее увеличенный фотопортрет (сам выбрал его из огромного количества фотографий, которые хранятся у нас в сундуках), поставил в своем кабинете и требовал, чтобы возле него всегда стояли живые цветы. Я продолжаю эту традицию, сейчас у меня там стоят купленные день назад гвоздики, а к маминой фотографии добавилась папина.
Отец каждый день с этим портретом разговаривал. Проснувшись, шел в кабинет, запирался в нем и говорил: «Доброе утро, Кларушечка! Я сегодня хорошо выспался, и давление у меня нормальное, мне сегодня многое нужно сделать». Повторялся этот ритуал и вечером, перед сном: он рассказывал маме, как прошел день, кто приходил и звонил, желал ей спокойной ночи. И так до самого последнего дня.
Он долго болел, но все время был на ногах, а сгорел буквально за пять дней — в это время мы привозили его к маминому портрету на каталке.
— Ваш отец говорил, что собирается прожить до 96 лет, но ушел на полтора года раньше...
— В его семье все были долгожителями: мои дяди и сестры ушли из жизни, будучи глубокими стариками. Дожил бы и он, но в свое время ему надо было удалить камни в мочевом пузыре, а папа отказался — не любил врачей и операций всячески избегал. Из-за этого у него в организме все время тлел очаг воспаления. Бывало, пройдет курс лечения, вроде бы все нормально, а как перестает принимать таблетки — болезнь возвращается. А так здоровье у него было хорошее, сердце крепкое. Обширный инфаркт случился только за полчаса до смерти. Он сказал: «Боже, как больно!» — и умер у меня на руках.
КОМПОЗИТОР ЛЮДМИЛА ЛЯДОВА: «ХРЕННИКОВ УХАЖИВАЛ ЗА
МНОЙ, НО ОН БЫЛ НЕ В МОЕМ ВКУСЕ»
Автора 800 песен, нескольких опер, оперетт и мюзиклов, прекрасную пианистку, певицу и просто красивую женщину, которую прозвали «мадам тысяча вольт», с Тихоном Хренниковым связывали неоднозначные отношения.
— Людмила Алексеевна, вы ведь хорошо знали Тихона Николаевича?
— Конечно, хотя поначалу наши отношения складывались не самым лучшим образом. На одном из съездов Союза композиторов Хренников раскритиковал мою «Чудо-песенку», которую напевала тогда вся страна, назвал ее «пошлой песенкой Людмилы Лядовой».
— Думаю, такая пристрастность объяснима. Ведь он делал вам официальное предложение, а вы его отвергли...
— Жениться на мне хотели многие, но я в этом смысле принципиальна и неприступна. Если случались какие-то отношения, то заканчивались они только замужеством. Нынешний брак — четвертый, супруг, кстати, младше меня на 17 лет. Мы вместе уже 42 года.
В Союзе композиторов многие вопросы решались через личные симпатии. Стоило там появиться хорошенькой женщине, как ей тут же намекали на то, как надо себя вести. Хорошо помню, как ко мне подошел Никита Богословский и, не скрывая своих намерений, сказал: «Будь со мной поласковее, и у тебя не возникнет никаких проблем». Как мужчина Богословский мне не нравился, переступить через свои принципы я не могла и вскоре узнала, что за спиной обо мне говорят ужасные вещи: дескать, я пью, как сапожник, и неразборчива в связях с мужчинами.
А Тихон Николаевич действительно ухаживал за мной, он вообще (несмотря на то что у него была красавица-супруга) был внимателен к женщинам — каждая в его обществе чувствовала себя королевой. К тому же все знали, что жены некоторых композиторов, таких, как Туликов, Френкель, Островский, пользуясь слабостью Хренникова к красивым женщинам, открыто флиртовали с ним, чтобы сделать карьеру своим мужьям. Но он был не в моем вкусе, поэтому мы остались хорошими, добрыми друзьями, охотно общались. Бывала я и у него дома.
— Первый секретарь Союза композиторов СССР жил на широкую ногу?
— Тихон Николаевич, конечно же, не бедствовал, но до современных звезд ему далеко. Да и разве в этом дело?
Он любил отдыхать в Доме творчества композиторов в Старой Рузе, где часто гостила и я. Как-то мы там встретились, и Хренников спросил: «Мила, в этом году ты отмечаешь юбилей — 50 лет. Почему у тебя до сих пор нет никакого звания?». — «Да как-то так получилось, — говорю, — не выпрашивать же мне его самой». — «Почему же ты мне ничего не сказала? — удивился он. — Ты же понимаешь, что мне сложно за всем уследить». Так, благодаря его стараниям, я стала заслуженным деятелем искусств, а дальше уже пошло легче, и вскоре мне дали звание народной артистки СССР.
Вообще, Хренников старался помочь всем, кто обращался к нему с просьбой. На съезды Союза композиторов, которые всегда проходили с размахом в Колонном зале Дома союзов, съезжались музыканты из всех союзных республик, и для Тихона Николаевича не имело никакого значения, кто перед ним — армянин, украинец, грузин или чеченец.
— Стало быть, обиды на Тихона Николаевича у вас нет?
— Что вы! Это был очень хороший человек и удивительно талантливый композитор, которому были подвластны любые музыкальные жанры. В память о нем я даже написала фантазию на темы его произведений.
источник- Людмила ГРАБЕНКО «Бульвар Гордона» http://www.bulvar.com.ua/arch/2013/25/51c1f77dbe874/
Музыкальная история от Тихона Хренникова