Александру Галичу удавались все его начинания: он писал стихи, песни, пьесы, киносценарии. Только на Родине творчество литератора оценили в полной мере лишь после его смерти.

19 октября 1918 года, 100 лет назад, родился поэт, драматург, бард Александр Галич. Зрителям хорошо знакомы его произведения: среди них пьесы (например, «Вас вызывает Таймыр» — по ней позже был снят одноимённый фильм), стихи, песни («Облака», «Когда я вернусь», «Петербургский романс») и киносценарии («Верные друзья», «Дайте жалобную книгу»).

Но жизнь талантливого литератора не всегда складывалась удачно — из-за конфликта с властями поэт был вынужден эмигрировать и умер за пределами родины. Российское гражданство было возвращено ему посмертно.

 

Что-то из него выйдет обязательно

 

Играть на рояле и писать первые стихи мальчик начал ещё в 5 лет, в 8 вступил в литературный кружок поэта Эдуарда Багрицкого, а когда ему было почти 14, газета «Пионерская правда» опубликовала стихотворение «Мир в рупоре». Окончив 9 классов школы, юноша подал документы в Литературный институт им. А. М. Горького и в Оперно-драматическую студию К. С. Станиславского. Александра приняли в оба заведения, но совмещать учёбу не получилось, и Литературный институт пришлось бросить. Правда, и в театральном вузе будущий драматург не задержался — однажды он увидел своё личное дело, в котором рукой Леонида Леонидова (народного артиста и преподавателя студии) было написано: «Этого надо принять! Актёра из него не выйдет, но что-то выйдет обязательно!». Студент обиделся и ушёл в другую театр-студию — А. Н. Арбузова и В. Н. Плучека. Там спустя год Галич стал одним из соавторов пьесы «Город на заре» — с этого спектакля и началась театральная карьера артиста.

Но постановку успели показать всего несколько раз — началась война. Поскольку у тогда ещё студента Александра Гинзбурга (а именно такой была его настоящая фамилия) врачи диагностировали врождённый порок сердца, на службу его не приняли, и он уехал на юг — сначала в Грозном, а потом в Ташкенте работал в театре.

В Ташкенте Гинзбург познакомился со своей будущей женой — актрисой Валентиной Архангельской. Молодые хотели пожениться там же, но по пути в ЗАГС у них украли чемодан с документами. В результате расписались они позже, когда вернулись в Москву.

 

Новое имя — новая жизнь

 

Через какое-то время распался и передвижной театр под руководством Плучека и Арбузова, и брак артиста (к тому времени жена родила ему дочку). Именно тогда появился псевдоним Галич (из отдельных букв фамилии, имени, отчества: Гинзбург + АЛександр + АркадьевИЧ), а вместе с новым именем произошли изменения и в жизни драматурга.

Новой любовью (а впоследствии и женой) поэта стала Ангелина Шекрот (Прохорова). «Походный марш» и «Вас вызывает Таймыр», а затем и «За час до рассвета», «Пароход зовут „Орлёнок“» и другие пьесы с успехом ставят в театре. Выходит фильм по сценарию Галича и Исаева «Верные друзья».

В 1955 году Галича приняли в Союз писателей СССР, а позже и в Союз кинематографистов. «Современник» готовится открыть очередной театральный сезон постановкой «Матросской тишины», но власти её запрещают — в результате на сцене её поставили лишь в 1988 году, благодаря Олегу Табакову.

В 1962 году Галич пережил первый инфаркт.

Также Галич пробует себя в новом амплуа — как исполнитель собственных песен, но за одну из них («Петербургский романс») получает предупреждение от Союза писателей.

 

 

 

 

 

 

 

 

Вынужденная эмиграция

 

В своей лирике поэт иногда позволял себе негативно высказываться о власти — например, в «Петербургском романсе» есть такие строки:

 

И я восклицал: «Тираны!»

И я прославлял свободу,

Под пламенные тирады

Мы пили вино, как воду.

 

На дружеских посиделках артист продолжал исполнять свои произведения, несмотря на предупреждение, и как-то магнитофонная запись с песней попадается члену Политбюро.

Гинзбурга исключают из Союза писателей, а затем из Союза кинематографистов. Спектакли по его пьесам изымают из репертуара, средств к существованию становится всё меньше, а власти всячески подталкивают артиста к эмиграции. В 1974 году поэт покидает Советский Союз — сначала едет в Норвегию, затем в Германию, а после — во Францию. Именно там, в Париже, Галич и погиб в 1977 году, произошёл несчастный случай: его ударило током, когда он подключал антенну к телевизору.

 

Посмертное признание

 

На следующий день после смерти драматурга два московских театра (на Таганке и «Современник») почтили память Александра Галича митингами во время антракта.

В 1988 году, через 11 лет после смерти, Галич по ходатайству дочери был восстановлен в Союзе кинематографистов и в Союзе писателей. В Доме архитектора провели вечер в честь драматурга, позже о нём сняли документальный фильм «Александр Галич. Изгнание». А спустя ещё 5 лет Галичу возвратили российское гражданство.

В этом году в Доме литераторов состоится вечер памяти поэта. Также ко Дню рождения артиста выйдут два его сборника — один в составе серии «Великие поэты», другой — с говорящим названием «Ваш сородич и ваш изгой».

 

источник - http://www.aif.ru/culture/person/950395

Александр Галич - Здравствуй, мама

Алена Галич: «У папы были только две любимые женщины»

– Алена Александровна, у вас с отцом были настолько доверительные отношения, что он вам рассказывал о своих амурных похождениях?
– Да. Не забывайте, что до двенадцати лет я жила с ним и многих его пассий прекрасно помню. А когда стала постарше, он вообще любил поговорить со мной по душам, в том числе и о своих любовных приключениях на стороне. Но при этом я всегда твердо знала, что в его жизни были две главные женщины: моя мама Валентина Архангельская, первая его серьезная страсть, и Ангелина Прохорова-Шекрот, его вторая жена, находившаяся рядом до самой его гибели. Но, конечно, в жизни Галича были и другие женщины. Их просто не могло не быть в жизни человека, которого называли «еврейским Дорианом Греем».

Александр Галич - А у психов жизнь

– Кто и почему его так называл?
– Его близкий друг Юрий Маркович Нагибин. В молодости папа был необыкновенно красивым. Высоченного роста, широкоплечий, стройный, с шикарными вьющимися волосами, крупными карими глазами. Плюс обаяние, к тому же он был безумно интересный собеседник. Они с отцом шили у одного портного, из

Наталья Александровна Андросова

одного материала, и, когда примеряли обновку, Нагибин восклицал в сердцах: «На мне все сидит как на простом смертном, а на Сашке как на небожителе!» Они с Нагибиным не только очень дружили, но и оба уже были знаменитыми – Юрий Маркович рассказом «Трубка», который вовсю читали по радио, а папа – пьесой «Вас вызывает Таймыр», с огромным успехом шедшей во многих театрах страны. Судя по воспоминаниям, время они проводили весело. Например, любили прохаживаться по Тверской и знакомиться с красивыми девушками.

– То есть, как нынче говорят, заниматься «съемом»?
– Именно так! Уж не знаю, было ли сексуальное продолжение подобного флирта... Но у папы было два железных правила: ночевал он только дома и никаких случайных женщин никогда не приводил. Кстати, один такой «съем» я запомнила на всю жизнь. Они с Нагибиным шатались по улицам и склеили двух девушек. Одной из них оказалась знаменитая Наталья Александровна Андросова, урожденная Романова, то есть имеющая прямое отношение к царской семье.

– Как же ей удалось выжить?
– Когда у нее об этом спросили, она ответила: «А про меня просто забыли!» Знаменита она еще тем, что ее все называли «королевой Арбата», потому что была самая отчаянная мотогонщица на аттракционе «Гонки по вертикали» в парке Горького, да и, наверное, во всей Москве. Я ее запомнила потому, что, во-первых, сам ее трюк был потрясающим, а во-вторых, потому, что мы ели много мороженого. И потом, я в своей жизни видела много красивых женщин – мама была красивой, и красавицы актрисы в наш дом приходили, но… она была ну просто необыкновенной!

– Так у кого в итоге был роман с «королевой Арбата»?
– Конечно, у папы!
 

– А он рассказывал о своей первой любви?
– Ему тогда исполнилось шестнадцать. А в то время самым модным местом сбора молодежи был каток на Патриарших – именно там назначались свидания, завязывались знакомства. И вот однажды, как описывал папа, на льду появилось «просто неземное существо со светлыми локонами и голубыми глазами».  Все мальчики смотрели на нее разинув рты и боялись подойти. А она подъехала к папе и сказала: «Я знаю, что ты пишешь стихи. Прочитай!» Он прочитал. Стихи ей понравились, и у них завязалась дружба – с пылкими признаниями в любви, ревностью.
Как вспоминал папа, Лия (так ее звали) поразила его своей начитанностью и категоричностью суждений. Ее семья некоторое время жила в Германии, и она, зная в совершенстве немецкий, могла читать книжки, которые у нас были запрещены… Он пригласил ее на спектакль «Город на заре», где сам участвовал как актер и сценарист, думал, она примет его, как и все, – «на ура». А она сказала: «Вся ваша пьеса выдумана. Ты жизни совершенно не знаешь!» Они крупно поссорились. А через несколько месяцев началась война.
Папа начал бегать по военкоматам (его не брали на фронт из-за врожденного порока сердца) и, когда однажды пришел расстроенный домой, узнал, что приходила девушка в форме военной медсестры, плакала и на прощанье сказала, что очень надеется встретиться после войны. Это была Лия. Как потом удалось выяснить, под Смоленском вместо убитого командира она повела бойцов за собой в атаку и погибла. Ей дали звание Героя Советского Союза… Лия Канторович осталась папиной болью на всю жизнь.

Александр Галич - Товарищ Парамонова

Мама не хотела быть и любовницей, и нянькой

Алена Галич

– Известно, что ваша мама, Валентина Архангельская, стала прообразом  главной героини фильма «В моей смерти прошу винить Клаву К.», снятого по автобиографической пьесе Михаила Львовского. Получается, что Львовский хотел из-за нее покончить жизнь самоубийством?
– Михаил Григорьевич сам мне рассказывал, что все события в пьесе – подлинная история их взаимоотношений. Он – мальчик, влюбленный в «Клаву» с детского сада. Она – «Клава». А юноша, вскруживший голову и отбивший героиню, – это и есть мой отец. Кстати, Львовский, по собственному признанию, любил маму всю жизнь, но при этом дружил с папой и не отвернулся от него, когда это сделали многие.
Любовь у моих родителей была искрометная и сумасшедшая. С первого взгляда. Когда поехали подавать документы в загс, всю дорогу, как безумные, целовались в автобусе и даже не заметили, как маленький чемоданчик, который стоял между ними, исчез. Со всеми документами и продовольственными карточками. Это было в маленьком городке Чирчик под Ташкентом, где режиссер Валентин Плучек и драматург Алексей Арбузов собрали остатки своей театральной студии – своих жен, Галича, маму, Зиновия Гердта... Поженились они только в перерыве между поездками с театральной труппой на фронт. А я родилась в самом конце войны. Кстати, отца в Москве тогда не было, и из роддома меня забирали Арбузов и Плучек.

– Вас послушать, все женщины Александра Аркадьевича – гении чистой красоты…
– Что касается жен, ни капли преувеличения. Как говорили его знакомые, «у Галича были две жены, и обе красотки. Первая красавица земная, вторая – небесная». И полная противоположность друг другу. Мама не собиралась жертвовать собой и сценой ради отца. А Ангелина положила на это жизнь. Она закончила сценарный факультет ВГИКа, но после встречи с папой бросила творческую карьеру – была его помощницей, нянькой, редактором, администратором, женой и любовницей. Словом, всем тем, что мама в одном лице сочетать не могла и не хотела.
У Ангелины Николаевны в крови вообще была гремучая смесь. Ее отец из простых, но дослужился до генерала Красной Армии, а мама из знаменитого рода Кузьминых-Караваевых (ее тетка – известная монахиня мать Мария, в которую был безответно влюблен Александр Блок). Не знаю, правда или нет, но их семейная легенда гласит: якобы в 1920-х годах красным командирам велено было в приказном порядке жениться на дворянских дочерях «для повышения интеллектуального уровня», чтоб «на пианино играли, язык и этикет знали».
В результате она внешностью пошла в дворянку маму: очень красивая, стройная, всегда с очень короткой стрижкой, у нее было узенькое аристократическое, как у английской леди, лицо, огромные голубые, прозрачные глаза. (Кстати, Илья Глазунов нарисовал изумительный портрет Ангелины Николаевны, который, к сожалению, бесследно исчез.) А от папы она унаследовала взрывной, крепкий и простонародный характер. Могла и матом трехэтажным обложить запросто. По-командирски. Характер очень жесткий – именно такой, какой был нужен отцу… Поэтому я уверена в одном: сколько бы мимолетных романов ни было бы у моего отца, Ангелину бы он ни за что не бросил... 

"Облака плывут, облака"_ Александр Галич

Юлий Ким "Облака" (Александру Галичу)

– Но маму-то бросил!
– Что вы! Она единственная женщина, которая бросила Галича сама!

– Почему?
– В Москве для нее работы не было.  Поэтому она уехала в Иркутский драматический театр, договорившись с папой, что в скором времени он приедет туда завлитом. Я осталась с отцом-одиночкой. Он писал ей горы писем: мол, его сценарий пьесы «Вас вызывает Таймыр» наконец принят к постановке, «пошли» мультфильмы, звонил, просил возвращаться. Мама отвечала, что писать некогда – много работы. А потом она приехала, и кто-то из «доброжелателей» стукнул, что Галич изменяет ей с Ангелиной Николаевной. Она так была потрясена, что у нее начались галлюцинации. Только потом я узнала, что и у нее самой в Иркутске было несколько романов, в том числе два серьезных. На мой вопрос: «Как же твои романы?!» – она ответила чисто по-женски: «А это не имеет никакого значения!» И это при том, что поклонники всегда ходили за ней толпами и это считалось в порядке вещей.

– Отпускать красавицу жену далеко и надолго так же небезопасно, как и оставлять одного мужчину. Неужели это им было непонятно?
– Что они могли понимать – они были такими молодыми. К тому же папа не был ревнивым человеком. А когда я спросила, чем он объясняет свои отношения с Ангелиной Николаевной, он ответил, что и не собирался разрушать семью. «Но, пойми, я же живой человек. Так много времени один. А она сценарист, и у нас много общих интересов…» Родители еще несколько лет не разводились. А когда развелись, больше  так и не встретились никогда.

Гайдай не простил, что его бросили

– Это правда, что, когда вы гостили в Иркутске,  вашей «нянькой» и страстным поклонником вашей мамы был Леонид Гайдай?
– Леню, как я его называла, я просто обожала. Он был начинающим актером, и в отличие от мамы, звезды местного театра, у него была куча свободного времени, которое он целиком посвящал мне. Леня со мной нянчился, учил элементарной грамоте, мы играли в разные игры. Но самое большое для меня потрясение было, когда меня привезли на репетицию спектакля «Под каштанами Праги», усадили на третий ярус, чтобы я не мешала. И вдруг я увидела, как со сцены уносят  «убитого» моего любимого Леню. Я устроила такую истерику, что меня еле успокоили. Я замолчала, только когда он взял меня на руки и оказался совершенно… живой.

– Их отношения были платоническими или…?
– Я думаю, что роман у них был настоящий. Он любил ее безумно. Но, во-первых, мама сильно переживала из-за разницы в возрасте – она была старше Леонида Иовича на «целых» два года. А во-вторых, в ее жизни уже появилась новая тайная страсть – актер Юрий Аверин, который после развода с папой стал ее мужем.
По словам мамы, именно во время последнего объяснения с Гайдаем она уговорила его бросить сцену и поступать во ВГИК на режиссуру. Уговорить уговорила, но ни слова не сказала, что они расстаются с ним и «бегут» из Иркутска с Авериным. Но Леня все равно не женился восемь лет и появился в нашем доме, только когда расписался с Ниной Гребешковой. Я прекрасно помню, как мы все сидим за столом – мама, Аверин, Ниночка, Гайдай и я, а в комнате то и дело повисает напряженно гнетущая пауза. По-моему, он так и не простил ее побега… 

 Как уходили кумиры. Александр Галич.

Бабник, пьяница и наркоман

– Известно, что после исключения Галича из всех союзов многие, даже близкие люди, от него отвернулись. Вы можете назвать тех, кто нашел в себе смелость и поддержал его?
– Все так называемые физики – Сахаров, Капица, многие. А из «лириков» звонили и приходили – Михаил Львовский, Ласкин, Швейцер, Аграновские, Рассадин, Плучек. К сожалению, большинство молча примкнули к тем, кто клеймил его позором и теперь клянутся в любви к Галичу. Один-единственный из них, кто публично признался, что в тот момент предал папу, это его ученик драматург Виктор Мережко. Он мне сказал: «Ален, я ничего не буду писать об Александре Аркадьевиче, потому что я очень перед ним виноват. Я встретил его в арке и не поздоровался…»

– В начале девяностых вам показали часть кэгэбэшного досье вашего отца, где были доносы «с кем встречался Гитарист», «что говорил», «о чем пел» и т. д., подписанные агентурными кличками Фотограф, Гвоздь. Вы обещали, что придет время и вы назовете людей искусства, скрывающихся за этими подписями. Может, время уже пришло?
– Когда я прочитала «документы», я сразу догадалась, о ком идет речь, потому что прекрасно знала круг общения папы в тот или иной период, кто был рядом и мог ЭТО написать. Ну и потом, не нужно быть заядлым кроссвордистом, чтобы «расшифровать» известного актера (его уже нет в живых), с которым папа играл на одной сцене еще в юности в арбузовской студии и который подписывал донесения «Гвоздь» и «Хромоножка». Кстати,  комитетчики  подтвердили, что я не ошиблась…

– Именно друг «по съему» Нагибин в своих дневниках написал, что Галич «бабник, пьяница и наркоман». Уж кто-кто, а он должен знать, что говорит и тем более публикует?
– Дело в том, что еще задолго до папиного отъезда они с Нагибиным разругались вдрызг.  Причина? Еще в 1956-м папа написал сценарий для фильма о Чайковском. Его сначала приняли, а потом запретили и уложили на полку. А через много лет Нагибин написал якобы свой сценарий, по которому сняли двухсерийную ленту о композиторе. И там некоторые ключевые сцены были просто содраны целиком у отца. Ведь они близко общались, и папин сценарий писался практически на глазах Нагибина. Папа все понял и промолчал. Но Ангелина… Она устроила такой скандал, что разругала их напрочь. Кстати, после смерти папы Юрий Маркович позвонил мне, мы хотели встретиться, поговорить. Но встретились только на его похоронах…
А что до дневников… Давайте по пунктам. Бабник? Можно сказать, что и бабник, но в том понятии как донжуан. Его интересовал сам процесс ухаживания, соблазнения, а дальше все обычно заканчивалось. Пьяница? Это абсолютная неправда, потому что в молодости он вообще пить не мог. Мама рассказывала: «Саше достаточно одной рюмки, и он сразу засыпал». Точно так же было и при Нагибине. Позже он научился пить – это мне рассказали уже другие люди. «В Париже Саша мог выпить очень много, но никогда не пьянел, и никто не мог отличить его пьяного от трезвого». Разумеется, выпить он любил, но никаким пьяницей не был. А то, что наркоман, – это вообще полная чушь! Ему кололи морфий, когда у него были один за другим инфаркты. Потом действительно у него появилась некая зависимость, потому что не мог терпеть адскую боль. Тогда он звонил медсестре, которая была за ним, как за сердечником, прикреплена от писательской больницы, и она приходила сделать укольчик. Отсюда и появился миф о наркомании. Самое удивительное, что за три года за рубежом у него не было ни одного инфаркта, и уколы ему были не нужны.

– Как вы узнали о смерти отца?
– Я играла в спектакле «Дядюшкин сон» во фрунзенском театре. И ровно в четыре часа (а это как раз в шесть вечера по французскому времени) мне стало плохо с сердцем. По «Свободе» уже  сообщили, и вся труппа знала, что он погиб, но говорить мне об этом не имели права. Я еле доиграла спектакль, меня увезли в больницу на «скорой». А ночью я позвонила в Москву бабушке, и та сказала, что «папы нет». Я не поняла: «Писем нет???» «Папы не стало…» Вообще-то я человек не истеричный, но что со мной было… Маме позвонила сообщить об отце моя подруга. Оказалось, что она уже знает. Она так рыдала по прослушиваемому КГБ телефону, что говорить не могла. Когда подруга тут же прибежала  к ним, застала такую картину: моя мама рыдает взахлеб и рыдает Аверин вместе с ней. После этого я поняла, что она любила отца до конца жизни…

Роман с топором

– А как реагировала на увлечения мужа Ангелина Николаевна? Ей же тоже нашептывали добрые люди…
– Она с большой насмешкой относилась ко всем его пассиям, потому что наверняка знала, что он никуда не денется и все закончится ею. Она понимала, что ему нужна какая-то разрядка, отвлечение, даже увлечение. Знала, что это ненадолго. Так оно и было. Без Ангелины он жить не мог. Последний в полном смысле сумасшедший роман у него случился, когда с Ангелиной стряслась беда. Это было в период, когда все разом навалилось: исключение из союзов, отход очень многих друзей… Ангелина на этой почве пережила жутчайший стресс, началась депрессия (это еще совпало с женским климаксом), и она начала дико пить. Так, что попала в клинику с белой горячкой. Папа ее вылечил, выходил. А в Германии, когда он работал на радио «Свобода», все началось по новой. Почти все деньги, которые отец зарабатывал, уходили на лечение Ангелины в закрытой клинике. И ее вылечили, вернули Галичу совершенно здоровую жену. В Париже все было нормально целых девять лет (она не запила, даже когда папы не стало). А вот  странной смерти своей дочери Гали, которая осталась в Москве, она не вынесла. Якобы Галя шла по улице, случился инфаркт. Ее подобрали, принесли домой и… ограбили квартиру. Ангелину на похороны не пустили, и это стало последней каплей. Она сорвалась, и через год ее не стало – напилась, заснула с сигаретой и задохнулась от дыма.

– Вы начали говорить о каком-то последнем сумасшедшем романе Галича…
– Этот роман у него был как раз в тот период, когда Ангелина лежала в ФРГ в клинике. В его жизни появилась некая Мирра Мирник, певичка из местного ресторанчика, из бывших наших невозвращенцев. Видно, она увидела, что Галич один, и решила его прибрать к рукам. А муж у нее был мясник. Он бегал по «Свободе» за Галичем, устраивал жуткие сцены ревности…

– С топором?
– И с топором тоже! Я не шучу. И это при том, что сам Галич был достаточно пассивен. А вот она его доставала. Даже в Париж за ним поехала и осаждала там. Более того, она еще писала письма моей бабушке, да еще (по-моему, это диагноз!) красным фломастером… Но он о ней нигде не упомянул ни словом.  Я думаю, их встреча могла бы быть только по глубокому несчастью и в отсутствие Ангелины. Ведь все его женщины всегда расставались в полном довольствии и в счастье, что у них был роман с Галичем.

– Существует несколько версий гибели вашего отца. На ваш взгляд, имеет право на существование такая версия, как «шерше ля фам»?
– Версий может быть сколько угодно. Но правду можно узнать единственным цивилизованным путем: получив все документы расследования причин его смерти от французской стороны и полное досье Галича КГБ СССР. Пока их мне не отдают, я придерживаюсь собственной версии, на которую, как дочь, имею право. А она всем известна.

Еще о Галиче- http://www.medved-magazine.ru/articles/Ekaterina_Sadur_Aliona_Galich_ob_otse.1974.html

http://jig.ru/nikogda-ne-zaby-vaj-pamyati-aleksandra-arkad-evicha-galicha/