Борис Полоскин

Песни как люди. Живут и умирают. Скорее всего лет через сто никто, кроме узких специалистов, не вспомнит хиты Пугачевой, Цоя или Высоцкого, как мы сегодня уже не знаем шлягеры 1917 года.

Необязательно даже заглядывать так далеко. Кто сегодня поверит, что всего полвека назад, в 60-е, в СССР было настоящее сумасшествие по бардам. Что еще вчера никому не известные парни и девушки с не самыми лучшими музыкальными способностями и вокальными данными вдруг стали кумирами толпы. Своими тихими голосами и порой корявыми рифмами под три гитарных аккорда они завладели сердцами и умами миллионов соотечественников.

Его отец – Маер Шульфер - был офицером Красной армии, а впоследствии врачом и адвокатом.

Далее: http://www.uznayvse.ru/znamenitosti/biografiya-yan-arlazorov.html

Борис Полоскин

скриншот задней обложки музыкального журнала «Кругозор» №8 за 1964 год

Кто поверит, что билеты на Визбора, Кукина, Клячкина и других героев клуба «Восток» продавали с конной милицией, а их славе могли только завидовать официальные эстрадные звезды вроде Хиля, Магомаева, Пьехи...

Сегодня кажется, что это какая-то небывальщина, но именно так все и было. А спустя всего 30 лет, в 90-е годы,бардов встречали уже полупустые залы и бросали молодые жены, вчерашние поклонницы... В наши дни сотни тысяч людей поют под гитару, существует множество клубов авторской песни, но при этом ее почти не слышно в стране.Парадокс. И даже Грушинский фестиваль собирает теперь в десять раз меньше участников, чем в свои лучшие годы.

В Петербурге живет один из тех, по кому в 60-е годы публика сходила с ума. Борису Полоскину 85 лет.

Он первым спел в 1963 году в легендарном «Востоке». А его песня «Музыка ждет» превратилась в позывные этого клуба.

на фото: Борис Полоскин, Александр Городницкий, Валентин Вихорев и Евгений Клячкин на фестивале в Бресте в 1965 году.

Его гитара выставлена сейчас в Музее политической истории вместе с пальто Рихарда Зорге, мелкокалиберной винтовкой маршала Жукова, портфелем Геринга... Она там — главный символ хрущевской оттепели и один из самых популярных экспонатов.

Полоскин мог сняться вместо Высоцкого в фильме «Вертикаль». Его крутило Радио «Свобода». Люди давились в очередях за билетами на него. А концерты-квартирники в питерских коммуналках собирали толпы слушателей,стоявших даже на лестничных клетках подъезда.

Физик-ядерщик и спортсмен Борис Полоскин, которого друзья называли Бобом, мог петь без устали всю ночь в компании таких же сумасшедших, веселых, счастливых инженеров, геологов, учителей, ставших вдруг музыкальными звездами... Даже не верится, что это прошло и почти все они уже умерли.

Проходит жизнь, проходит жизнь, как ветерок по полю ржи.
Проходит явь, проходит сон, любовь проходит — проходит все.

Это строчки из самой пронзительной песни Боба «Я люблю», написанной в 1966 году. На жизнь Бориса Полоскина пришлись рассвет и закат бардовской песни. Его жизнь и

есть эта песня. Слушая ее, понимаешь, что музыка все-таки не умирает. Музыка ждет...

Полоскин Борис "Я люблю" Бард-клуб "Парус" (Санкт-Петербург)

Лавинное танго

Так получилось, что первая песня Боба могла стать для него последней. 1959 год. Шесть человек готовились к восхождению на самый высокий перевал Тянь-Шаня (этот шеститысячник так и называется — Высокий).

И не знали, что их наверху поджидает лавина. За несколько часов до штурма перевала на высоте 5500 метров Борис дописал песню, посвященную другу, погибшему в горах Памира. Автор как бы встречается с ним:

… Тебе расскажут стиснутые зубы,
Одна-единственная на щеке слеза,
Что черный ворон сел на губы
И выклевал веселые глаза…

Если бы Боб через несколько часов не выжил в лавине, эту песню сочли бы пророческой. А если бы автор песни был хоть чуть-чуть суеверен, то не стал бы перед опасным подъемом писать вот такой последний куплет:

Ведь я из тех, кто верен одержимо
Не женщине, а Северной звезде.
Мне маяком она служила
И памятником вечным будет мне.

“— Мы первыми в СССР покорили эту вершину и уже спускались. Наше состояние было неважное, — вспоминает Борис Павлович. — Из-за нехватки кислорода у кого-то начиналась горная болезнь. Наш руководитель провалился в трещину — мы его достали со сломанным носом. А поскольку были уже ослаблены, связались вшестером одной веревкой — обычно так не делается, идут в связке по 2–3 человека. Я шел первым. Растянулись на 60 метров. И последний из нас свалился в лавинный желоб. Молча, без крика...

Когда Борис обернулся, вниз вместе с комьями мокрого снега падали уже двое, увлекая за собой остальных. У него был запас времени в несколько секунд, чтобы отжать защелку карабина и отстегнуться. Но вместо этого он воткнул ледоруб в снег по самую рукоятку, надеясь удержать остальных. Не удержал.

“— Страшный рывок поднял меня в воздух — ребята уже здорово разогнались. Я взмыл вверх как орел. Хорошо, что занимался самбо, а там на первых же занятиях учат правильно падать, поэтому при приземлении вжал голову и упал на плечи — иначе бы сломал позвонки. Нам повезло, что все случилось во второй половине дня, солнце прогрело склон, он подтаял, и лавина была мокрая. Если бы сухая, то мы все бы погибли — снежная пыль, попадая с дыханием в рот и нос, забила бы все внутренности, пока мы летели. А так комья мокрого снега просто догоняли меня и лупили по башке, высекая искры из глаз. Я пытался скользить классически — ногами вперед — и сбоку тормозить ледорубом, но меня кувыркало. Нас протащило с полкилометра.

Лавина чудом остановилась на уступе. Борис, быть может, активнее своих товарищей боролся за жизнь и потому смог удержаться на поверхности. Друзья оказались погребены. Мокрая лавина имеет одну неприятную особенность.Когда она останавливается, снег моментально прессуется и превращается в лед. И человек, попав даже в небольшой его слой, сразу оказывается скован по рукам и ногам. Борис единственный смог откопаться. И освободил остальных.Четверо сильно переломались, их оставили в палатке. А Боб (у него было лишь сломано ребро) с другим относительно целым товарищем пошел за помощью.

Спускались сутки, когда нельзя было идти, клали на лед страховочную веревку, садились на нее и, чтобы не замерзнуть, пели. Вот такой получился у Боба бардовский дебют.

“

— Если бы лавина была пожестче, никто бы и не узнал, что бард родился, — усмехается он.

Альпинисты вытаскивают руководителя группы, который шел перед Борисом Полоскиным и провалился в трещину. Сам Боб на фото — первый к нему

Место, где остановилась лавина. Прямо на нем поставили палатки, в которые положили раненых

Альпинисты, пришедшие на помощь, готовятся транспортировать вниз пострадавшего со сломанной лопаткой. Вместо гипса соорудили вот такой крест

Спустившись, они лишь немного передохнули и сразу вместе с подмогой — снова наверх, к ребятам. В Ленинград тем временем полетело известие о случившемся, а поскольку передавалось оно по цепочке радиостанций, то к концу «транспортировка туристов» превратилась в «транспортировку трупов».

на фото: Владимир Высоцкий. Кадр из фильма «Вертикаль»

“— Мою матушку уже аккуратно готовили к худшему, сообщили, что я завален снегом, — смеется Полоскин.

Он был комсомольцем, безбожником до мозга костей. А потому не посчитал свое спасение каким-то счастливым знаком. Уже на следующий год Боб едва не погиб в Забайкалье, сплавляясь на байдарке, когда ему наперерез с берега бросился медведь (его удалось застрелить с нескольких попыток).

“— Я просто рисковым был, — улыбается Борис Павлович.

Неудивительно, что через несколько лет Юрий Визбор уговаривал его поучаствовать в кастинге на роль поющего радиста Володи в фильме «Вертикаль»: «Это твоя роль — горы, песни... ».

Но физик Полоскин поленился ехать в Москву. Визбор сам успешно прошел пробы и был утвержден. Но потом отказался от съемок. Так эта роль досталась Высоцкому и сделала того знаменитым.

А если бы Боб тогда согласился, возможно, вся страна распевала бы совсем другую «песню о друге». Ту, которую Полоскин сочинил на Тянь-Шане и которая в народе получила название «Лавинное танго».

Борис Полоскин. Памяти друга

«Музыкальные ринги» 60-х годов

Вскоре свои бойцовские качества Боб стал проявлять уже с гитарой в руках. Начинался расцвет авторской песни.Людям, уставшим от «правильной» музыки советских композиторов, хотелось чего-нибудь для души. Но спеть и послушать такое можно было только в лесу у костра. В хрущевскую оттепель бардовская песня была тем же, чем 30 лет спустя в перестройку стал рок — музыкой свободы.
И тогда в 1960-е, представьте, тоже устраивались «музыкальные ринги», а роль Ленинградского рок-клуба выполнял клуб «Восток». Сходство неудивительно. Ведь это по сути один и тот же проект, придуманный в недрах КПСС и контролировавшийся КГБ.

Ленинград, ДК пищевиков, клуб «Восток», 18 января 1967 года (с) Галины Дроздецкой

Только музыкальные направления разные.

Лес, где люди пели песни у костров, был неподконтрольной средой. Молодежь с гитарами надо было вытащить из чащи на видное место. В начале 60-х на базе разных кафе стали организовываться клубы по интересам. За каждым таким заведением был закреплен партийный куратор.

В кафе «Восток» (названном в честь космического корабля, на котором полетел Гагарин), открывшемся в ДК пищевиков, поначалу собирались художники и архитекторы, но потом его решили перепрофилировать под клуб авторской песни.

Как-то Борис Полоскин ехал на рыбалку с байдарками на озеро Зеркальное, пел под гитару в тамбуре электрички. Он случайно попался на глаза куратору «Востока» Вере Бордюк. Та позвала его спеть в кафе. Боб стал первым, кто расчехлил гитару в «Востоке»! И в высшей степени символично, что мелодия его песни «Музыка ждет» стала со временем позывными этого клуба.

Конкурс песни на слете победителей I-го Всесоюзного похода по местам славы советского народа. Брест. Лето 1965 г. Валентин Вихорев, Евгений Клячкин, Борис Полоскин

Фото из архива Бориса Полоскина

Борис Полоскин. Фото сделано на Тянь-Шане вскоре после попадания в лавину

Фото из архива Бориса Полоскина

Фото из архива Бориса Полоскина

Первое выступление бардов в кафе состоялось в марте 1963 года. Вскоре образовался музыкальный костяк. Помимо Полоскина, в него вошли Евгений Клячкин, Александр Городницкий, Юрий Кукин… Музыкальные вечера в «Востоке» проходили каждый первый понедельник месяца.

Но эта четверка вместе с примкнувшим к ним приезжавшим из Москвы Юрием Визбором еще устраивала «Дни открытых дверей» по четвергам. Собирались попеть в огромной коммуналке Полоскина (на семь квартиросъемщиков) на улице Блохина. Слушатели оккупировали всю квартиру, подъезд, толпились на лестничных клетках.

2 марта 1964 года начались «музыкальные ринги» — абонементные концерты-диспуты с участием бардов и представителей песенной элиты того времени. Купавшиеся в славе и материальных благах композиторы —Александр Колкер, Андрей Петров, Ян Френкель, Никита Богословский, поэты — Константин Ваншенкин, Лев Ошанин, певцы — Эдуард Хиль, Людмила Сенчина, Мария Пахоменко соревновались с простыми, еще вчера никому не известными физиками, геологами, инженерами. И проигрывали им! Голоса зрителей подсчитывали с помощью анкет. Вот результаты одного из тех «музыкальных рингов»:

Последний, между прочим, тот самый Илья Резник, будущий автор хитов Аллы Пугачевой. Потом он сам удивлялся:«Боже мой, как я начинал! Я пел Городницкого!». И, заметим, не слишком успешно.

Борис Полоскин был на первой официальной встрече «профессионалов» с бардами. Она проходила на квартире поэта-песенника Михаила Матусовского в «номенклатурном районе» Москвы, где деятели культуры возили «мордой об стол» Юрия Визбора. Шел 1961 год.

“— Барды сидели, как подсудимые, на диванчике, поджав ноги, — вспоминает Полоскин. Визбор спел:
В эфире тихий свист —
Далекая земля,
Я маленький радист
С большого корабля.
Ошанин: Нудно это. К радисту много рифм: мглист, лист, глист. Например, «ползет зеленый глист...».
Матусовский: «...клешнями шевеля».
Ошанин: «...я маленький радист с большого корабля».

Визбор продолжил петь, «профессионалы» (а среди них были еще композитор Вано Мурадели и драматург Михаил Львовский) продолжили посмеиваться и издеваться. Наконец, Визбору это надоело, он опустил гитару и сказал, что у него закончились песни. Тогда запел Полоскин. Запел так громко и с таким

Юрий Визбор, кадр из к/ф "Июльский дождь" (1966г., реж. Марлен Хуциев)

вызывающим, грозным видом, что «профессионалы» опешили. «Ты им всем по ежу в штаны засунул», — сказали потом товарищи.
А через каких-нибудь пять лет публика выносила с петель двери в клубе «Восток», чтобы послушать бардов. В БКЗ «Октябрьский» на их совместный концерт с «профессионалами» билеты продавали с конной милицией. В первом отделении в сопровождении оркестров и звезд эстрады — Никита Богословский, Станислав Пожлаков, во втором —парни с гитарами.

Юрий Кукин неистовствовал в кабинете директора БКЗ: «С нами на сцену выходит демократия! Пустите первым отделением нас, и во втором зал будет пуст!».

— Он был прав, — говорит Борис Полоскин. — Если поначалу профессиональные исполнители еще выступали вместе с нами, то потом намертво стали отказываться. Потому что публика их не слушала и захлопывала, чтобы они скорее ушли.

Боб был первым бардом, выступившим в новосибирском Академгородке. Научная общественность при штурме билетных касс сломала и разбила стеклянные двери, нескольких окровавленных зрителей увезла скорая... А афиша «Борис Полоскин и его песни» превосходила размерами афишу «Поет Георг Отс».

50 лет назад, в 1967 году, барды, наконец, прорвались на большой экран. Вышел 20-минутный документальный фильм «Срочно требуется песня». Он тоже был снят в форме диспута. И хорошо передает атмосферу тех музыкальных разборок. Тогда на кинокамеру записали многих бардов. Но в фильм отобрали лишь четверых —Владимира Высоцкого, Булата Окуджаву, Аду Якушеву и Бориса Полоскина. Да еще Юрий Кукин звучит за кадром.А, например, Юлий Ким представлен в фильме просто как зритель, педагог.

Срочно требуется песня 1967 г.

“— Визбор говорил потом, что его отсеяли из-за того, что он похож на какого-то бельгийского наемника, который кучу народа в Южной Африке положил, Городницкий считал, что всему виной его еврейский профиль. Про Кукина якобы сказали, что даже когда он трезвый, в это не верится. А вот Полоскина, дескать, взяли, потому что фотогеничный.

В фильме-диспуте бардов разносили композитор Георгий Носов («Баллада о Ленине», «Гимн Ленину», «Гимн Октябрю», «Колхозная песня о Сталине») и музыковед Леонид Энтелис — ныне абсолютно забытые. Носов называл песни под гитару примитивными, вульгарными, а Энтелис упрекал авторов-исполнителей в отсутствии фантазии,вкуса, умения, музыкальной культуры. Без этой словесной «упаковки» фильм бы просто не выпустили на экраны. Но для зрителей главным были не погромные слова «мэтров», а те пять бардовских песен, что в нем прозвучали.

кадры из к\ф "Срочно требуется песня", 1967 г.

Боб спел в фильме песню «Музыка ждет» о без вести пропавших на войне. Его записывали в кафе «Восток», и благодаря этому, кстати, сохранилось единственное дошедшее до наших дней изображение интерьеров этого легендарного заведения.Боб Полоскин среди авторов-исполнителей выделялся своей общественной злостью. Громче всех отвечал на нападки «профессионалов»-песенников. Разбирал, раздраконивал со сцены их творчество. А партбоссам, клеймившим бардов с трибун, писал вот такие дерзкие письма: «Под безыдейностью Вы, очевидно, подразумевали отсутствие песен, воспевающих преданность партии и делу Ленина... Ваше заявление я не могу расценивать иначе, как клевету.Нужно ли добавлять, что после этого я потерял к Вам всякое уважение».
«Ты — талант. Это я, Визбор, тебе говорю!»

Они, действительно, были бардами — бродячими менестрелями. Странствовали с гитарами по разным кафе.Недалеко от «Востока» на Полтавской улице, например, было кафе поэтов. Тогда на телевидении только появились «Голубые огоньки», и этот формат музыкальных встреч за столиками вошел в моду. Одно из нескольких посещаемых бардами кафе так и называлось — «Голубой огонек».

— Первый вопрос при встрече у нас всегда был: «Что нового ты написал? », — вспоминает Борис Полоскин. — Мы пели друг другу даже по телефону и диктовали в трубку стихи. Во время встреч на квартирах гитара ходила по кругу. Это тоже было своеобразным соревнованием. Был закон: каждый исполняет только одну песню. Но некоторые на этих встречах тянули одеяло на себя. Как и потом, во время концертов. Регламент-то общий, а кто-то начинал петь и не мог остановиться. Потом оправдывался: меня же слушают. А в итоге из-за него кому-то на выступление вообще не оставалось времени. Соревнование обострялось, если в компании оказывались симпатичные девушки. Это подстегивало, заводило.

Но Борис Полоскин, будучи в настоящий момент в третий раз женат, предпочитает не углубляться в эту тему. Девушки во всем СССР были падки на парней с гитарами.
Его первой супругой, с которой он прожил 27 лет, стала Фариза Садыхова из Баку — дочь азербайджанского академика, лауреата Ленинской премии, полученной за выведение особой породы овец.

Борис Полоскин с первой женой Фаридой

А самый смешной эпизод с поклонницей у Боба случился в поезде. Возвращаясь из Белоруссии с музыкально-спортивного слета, он запрыгивал на верхнюю полку. Расстегнул брюки и спустил их до колен. В этот момент в купе возникла девушка с цветами. Боб принял букет — брюки упали…
Особенно в присутствии девушек расцветали и начинали более вдохновенно петь Евгений Клячкин и Юрий Визбор.Оба были близкими друзьями Боба.
С Визбором он впервые увиделся, приехав в Москву на семинар по термоядерному синтезу. Попросил знакомых туристов свести его с Адой Якушевой, песнями которой заслушивался.
Борис Полоскин считает Якушеву до сих пор недооцененной, что очень обидно и несправедливо. Ада боялась публичных выступлений. У нее от страха пересыхало во рту (она брала с собой на сцену кусочек лимона, старалась украдкой его лизнуть), но песни писала прекрасные.

Ада Якушева - Ты мое дыхание

“— Во время вечеринки, когда все мы уже попели, я настроился с Адой поговорить тет-а-тет. Но какой-то молодой человек все время вклинивался в разговор и нам мешал. А в конце он мне объявил: «Ты — талант. Это я, Визбор, тебе говорю! Завтра едем ко мне — пишем твои песни».

Ада гримирует Боба перед телеэфиром

А вот и сам телеэфир. Слева направо: Борис Полоскин, Евгений Клячкин, Ада Якушева, Юрий Визбор, Арик Крупп (погиб под лавиной в 1971 году)

Оказалось, Юрий и Ада не так давно поженились. На следующий день Визбор, действительно, записывал Полоскина. И потом в его репертуар вошли шесть песен Боба.

“— Визбор был журналистом. Он купался в интересной информации. Мы многое от него узнавали. Например, от Визбора я впервые услышал о Рихарде Зорге, он рассказал нам о тайном приезде в Ленинград освободившегося после тюремного заключения Рамона Меркадера — убийцы Троцкого.

Визбор часто приезжал в Питер по сугубо личному делу. У него была здесь любовь — альпинистка и горнолыжница Тамара Масленкова. Друзья встречались в том числе и у нее на квартире. «Боб, я весь изоврался, придумывая предлоги, чтобы смыться в Ленинград. Как честный человек, предлагал жениться, но она против», — признавался Визбор. Именно Масленковой, по словам Бориса Полоскина, тот посвятил знаменитую песню «Ты у меня одна»,хотя считается, что — Аде Якушевой.

Визбор измучил Аду своими изменами, и их брак распался. Но Юрий по-прежнему не давал Бобу во время приездов в Москву останавливаться в гостиницах — требовал, чтобы тот ночевал только у него. Принимал друга в новых квартирах, знакомил с новыми женами... Говорят, даже умирая от рака, он продолжал оставаться собой. Его сердце остановилось, когда он, разговаривая с медсестрой, отпускал ей комплименты.

«Хороший парень, но жаль, сопьется»

Одним из непременных атрибутов встреч бардов был алкоголь. Сегодня принято говорить, что люди в 60–70-е годы пили от нехватки свободы. Но Борис Полоскин с этим не согласен: пили просто потому, что пили — образ жизни был такой. Например, в Физтехе, где он трудился, научные сотрудники могли употреблять днем прямо на рабочем месте. И даже ученых из Академии наук, приезжавших в составе разных делегаций, угощали разведенным спиртом,а закусывали мировые светила какой-нибудь килькой в томате. Городницкий пророчил Полоскину: «Хороший парень, но жаль, сопьется». И не угадал. Они вдвоем пережили всех своих современников по бардовской песне.Городницкому сейчас 84, Полоскину — 85. И оба до сих пор поют.

“— Мы с Городницким не расплевались, а разошлись. И если во время какого-нибудь концерта в «Востоке» вдруг встретимся, например, в туалете у соседних писсуаров, конечно, поговорим, — шутит Полоскин.

В 1965-м Борис дал свой первый концерт. 60-е годы называют временем «физиков и лириков». Боб был тем и другим. Но и физикам, и лирикам платили мало. Считалось, что наука не должна быть «жирной», иначе в нее ради денег потянутся бездари. В семье Бориса Полоскина сложилась критическая ситуация. Болел сын, жена заняла деньги, чтобы вырвать зуб. Выступление перед публикой стало спасением. Это был «концерт-лекция». И Борис честно пытался что-то рассказывать об авторской песне. Но в зале раздались крики: «Кончай трепаться. Пой!». И Боб занялся привычным делом. Заработал 10 рублей.

“— Потом мы выступали на пару с Женей Клячкиным. Ездили на концерты после основной работы. Сколько платили,на столько и соглашались. Обычно от 10 до 30 рублей. Больше всего перепадало за выступления на предприятиях.Профсоюз печатал и штамповал бумажки-билеты по 20–30 копеек, и нас запускали в актовый зал. А когда нам стали предоставлять большие сцены, получалась какая-то фигня. Там входные билеты стоили уже больше рубля. Но поскольку у нас не было так называемых ставок Ленконцерта, нам за выступления платили только по 4 рубля. А,например, за концерт в БКЗ «Октябрьский» я и вовсе не получил ничего, поскольку кого-то заменял. Выступая в больших залах, мы вроде бы поднимали свою популярность, но при этом отдалялись от нашей небогатой публики, и она нас еще и обвиняла в том, что мы заламываем цены на билеты.

Так что барды не шиковали. За съемки в фильме «Срочно требуется песня» Боб получил 6 рублей, за выступление в новосибирском Академгородке — вообще ничего: ему просто оплатили дорогу. Точно так же, за дорогу и проживание (правда, в «Астории»), в клубе «Восток» впервые спел Высоцкий. Это потом, когда рядом с ним появилась Марина Влади, его запросы резко возросли. И он стал работать на износ — давать по два концерта в день. По мнению Бориса Полоскина, это очень трудно физически. Его мнение в этом вопросе авторитетно — в «Востоке »считалось, что Боб может петь громче и дольше всех. Например, на концерте в Новосибирском Академгородке выдал 40 песен.

Высоцкий впервые исполнил свои песни со сцены именно в «Востоке» в 1967 году. Борис Полоскин с Юрием Кукиным встретили его на Московском вокзале, привезли в «Асторию», откупорили бутылку коньяка. Но Высоцкий тогда был в завязке. И все равно хорошо посидели. Высоцкий пел, а Полоскин и Кукин пили коньяк и слушали. Потом и они тоже попели.

Высоцкий считал их конкурентами. Булат Окуджава, Александр Галич.

Боб сделал интересное наблюдение о манере исполнения Высоцкого:

— Все поют, округляя рот, а он только приподнимал уголки губ, выпуская воздух, как бы через щель. Это создавало интересный эффект — видимость сдержанности исполнителя, несмотря на кипевшие в нем буйные чувства.

Высоцкий относился к собратьям по авторской песне очень тепло. В отличие, например, от Окуджавы. (Когда того после очередного бардовского фестиваля, на котором он был членом жюри, попросили спеть что-нибудь в конце,мэтр отказался со словами: «До этих не унижусь»). Но, правда, Высоцкий недолюбливал крупных бардов — того же Окуджаву, Галича, Визбора, возможно, чувствуя в них конкурентов.

“— Неслучайно нет ни одного его совместного фото с ними. Иногда он даже возмущался, когда при нем упоминали эти фамилии, — вспоминает Борис Полоскин.

Кстати, в одной из его песен есть строка Галича. Тот был в жюри фестиваля, на котором победил Боб. Галич первым его поздравил и признался, что ему очень понравилась лирическая песня Полоскина о журавлях. Но предложил заменить в ней одну строчку — вместо «Не багряной порой — синим маем надо мной журавли пролетают» вставить «И как стежкою небо латают, надо мной журавли пролетают». Борис согласился и с тех пор так и пел.

В 1967 году во время третьего выступления в «Востоке» Высоцкий отыграл весь концерт на гитаре Боба. И именно с ней он на известном, каноническом фото, выставленном в Музее политической истории России.

А после концерта поманил Полоскина из толпы зрителей:

^— Пойдем, я покажу тебе свои новые песни.

Выгнал всех из комнаты и спел «Аэропорт» («Там хорошо, но мне туда не надо»), и «Цыганочку» («Эх, раз, еще раз,еще много-много раз»). Когда во время исполнения кто-то попытался войти, Высоцкий с досадой рявкнул: «Закройте дверь!».

“

— Закончив петь, он, не дожидаясь похвалы, спросил: «Ну, а у тебя что нового?». А у меня из нового была только «Тоска по Звенигороду», но она очевидно проигрывала его песням, и поэтому я сказал: «У меня ничего», - вспоминает Борис Павлович.

Жизнь длиной в 4 гитары

За всю долгую бардовскую жизнь у Боба были 4 личных гитары. Первую за 7 рублей 50 копеек ему подарили на свадьбу, вторую — за 9 рублей 60 копеек он смог позволить себе купить, став младшим научным сотрудником с окладом 130 рублей. Третьей — за 25 рублей выпало стать самой знаменитой. Ее Полоскину подарил Ленинградский обком комсомола за победу в спортивно-песенном слете.

Эту гитару долго выбирал в магазине для Боба его друг,самый музыкальный из бардов Евгений Клячкин. С ней в 1967 году пел в «Востоке» Владимир Высоцкий, а в 1968-м записывал песни Александр Галич, оставивший на инструменте памятный автограф «Сиё для Бори». Так что гитара Полоскина — то немногое, что двух этих авторов-исполнителей объединяло. И именно она сейчас выставлена в Музее политической истории, в зале, посвященном хрущевской оттепели, — как своего рода символ этого периода в жизни страны. Она входит в число самых популярных экспонатов

«Слава Богу, я ее не продал и не пропил, а подарил музею»

А дома у себя он хранит четвертую, и последнюю свою гитару, купленную в 1977 году у подпольного гитарного мастера Андрея Снеткова. Тот делал гитары на заказ с 1929 года и был единственным таким умельцем на весь Ленинград. В основном его клиентами становились цыгане. Например, одна инкрустированная гитара для театра «Ромэн» стоила 800 рублей. При этом жил мастер довольно скромно — чуть ли не в коммуналке. Гитара, купленная у Снеткова Полоскиным, стоила 200 рублей, но он сумел сбить цену до 120.

Борис Полоскин с гитарой мастера Снеткова

— Вот она, — Борис Павлович с нежностью достает инструмент из футляра, перебирает струны. — На ней хорошо басы звучат. Я в основном на басах играю.

Он сетует, что пальцы у него уже не те. И напевает Есенина:

Дух бродяжий, ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст.
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.

Четвертый концерт Высоцкого в Питере был подпольным. В начале 1970-х власти резко изменили отношение к бардам.Их уже откровенно клеймили со страниц «Литературной газеты». Например, композитор Богословский и поэт Шкляревский. Упрекали в безыдейности, пошлости, глупости и бездарности. Персонально били по песням Кукина «А я еду за туманом» и Визбора «С моим Серегой мы шагаем по Петровке». Как ни прискорбно, но к ним присоединился и Булат Окуджава (№25 «ЛГ» за 1973 год). В центральной прессе появились разгромные статьи. В одной из них говорилось: «Не дать публичную отповедь поклонникам сомнительных бардов — значит ослабить идейно-воспитательную работу».

“— Бардовскую песню убивали. Но не жестко, а мягко — душили подушкой, — вспоминает Полоскин. — Я стал слышать перед концертами от организаторов: «Только не пойте «Грустного медведя», «Шрам на роже», «Давай, Леха, поработай» — иначе нас сразу закроют». Выхожу на сцену, а зрители просят именно эти песни. Но если спою их, подведу человека. К тому времени за нашими выступлениями уже потянулся шлейф разбитых судеб, стали приходить известия, что люди, организовавшие эти концерты, лишались партбилетов и своих должностей. Клуб «Восток» был под колпаком у КГБ — сейчас это хорошо известно. Концерт Высоцкого запретили записывать. У моего приятеля, который пытался это делать, забрали пленку, а его самого выгнали. Попал под раздачу Женя Клячкин, который неудачно выступил в Новосибирском Академгородке. Сказали, что он вылил на зрителей ушат сексуального помета. После этого ему запретили выступать в «Востоке».

Евгений Клячкин, Мокрый вальс.

Так постепенно авторам-исполнителям закрыли доступ к сцене. И они снова ушли в леса. 1 июля 1972 года состоялся лесной концерт Владимира Высоцкого, которому тогда тоже не давали петь. Мероприятие было законспирировано под свадьбу на природе. Местом встречи назначили берег озера Лампушка на 78-м километре за Сосново, а поскольку электрички тогда ходили только до этой станции, то публика (некоторые дамы были на шпильках) шла 8 километров пешком — по шпалам и щебню. Микрофон был закреплен на срубленном дереве.

Высоцкий в первый момент застеснялся и попросил, чтобы сначала попели «туристы». Но потом исполнил 22 песни.Стояла жара, и он пел голый по пояс. Деньги ему за концерт собирали в пущенную по кругу шапку — кто сколько кинет . Эта «свадьба» запомнилась несколькими интересными и загадочными подробностями. Высоцкому выделили телохранителя — здоровенного двухметрового боксера, который не разрешал приближаться к своему объекту ближе чем на 20 метров.

Владимир Высоцкий поет на лесном концерте

Рассказывают, когда Владимир Семенович нырнул в озеро освежиться, этот детина прямо в одежде прыгнул за ним. Но Высоцкий пропал! Шло время, он не выныривал, люди на берегу испугались, что кумир утонул. Оказалось, Высоцкий мог очень надолго задерживать дыхание — проплыл под водой метров 70. Но самая шокирующая информация появилась позднее. Пошел слух, что во время лесного концерта на Высоцкого готовилось покушение. Над поляной, где проходил концерт, дважды пролетел вертолет, а на выезде с лесной дорожки на шоссе почему-то появилась милиция. Нашлись люди, которые во время купания Высоцкого видели в озере аквалангистов.А у «Победы», на которой его везли, вдруг лопнуло колесо. Машину развернуло на 360 градусов — если бы не мастерство водителя, она бы точно перевернулась...

Звездный час

“В 35 лет я встал перед выбором — музыка или наука. До какого-то момента двойственность меня устраивала, —рассказывает Борис Полоскин. — Но потом я понял: какую бы песню ты ни написал, если в ней нет коммунистической идеи и оптимизма, ее никуда не пропустят. Решил, что в науке более точно оценивают твои результаты и способности, нежели в музыке. Я ведь физик-ядерщик. Был аспирантом академика Бориса Константинова. Меня в Физтех, который он возглавлял, позвали по персональной заявке. Я стал одним из первых научных сотрудников созданной им лаборатории физики плазмы для решения проблем термоядерного синтеза. А это очень тяжелый труд, требующий полного сосредоточения. Официально рабочий день — 6 часов, а все работали по10. И пока я пел, понял — начинаю что-то в науке упускать.

Борис Константинов, вице-президент Академии наук СССР, возглавлял Комитет по ядерной физике

“Наступил период, даже в отпуска перестал ходить — целыми днями литературу переваривал. Засыпал над книгой,просыпался и продолжал читать. В меня, видно, божья искра обронилась — способность к творчеству. У многих научных сотрудников такой способности нет, и они с утра до вечера проверяют чьи-то чужие идеи. А у меня и в спорте, и в музыке, и в науке — всегда интересное что-нибудь получалось. Мне несколько раз теоретически на бумаге удавалось предсказывать результаты, которые потом подтверждались экспериментально. Это трудно объяснить несведущим людям, но, например, в своей диссертации «Исследование сверхвысокочастотного нагрева плазмы» я показал, что в некоторых случаях необходимо учитывать даже незначительное увеличение массы в зависимости от скорости. Это оказалось важным для введения термоядерного реактора токамак в рабочий режим.Помню, председатель жюри обнял меня. А астроном сказал: «Мы же неправильно считали излучение звезд!». Это был мой звездный час в науке.

Впрочем, и музыку Боб совсем уж не бросил. Мог ходить по лаборатории с гитарой и петь коллегам. Мог часами дома петь сам себе. А потом, когда в стране началась новая оттепель, уже горбачевская, снова стал выходить на сцену. Бардовская песня переживала второе рождение. Казалось, возвращается молодость. В этот период 59-летний Боб женился во второй раз — на девушке, которая была младше его на 36 лет, большой поклоннице бардовского творчества. Познакомился с ней в «Востоке».

“— Она меня за песни полюбила, а я ее — за состраданье к ним, — усмехается Полоскин. Он в тот момент был известным автором-исполнителем, серьезным ученым с машиной и деньгами на покупку кооперативной квартиры.

Песня отчаяния и надежды

Со второй женой Натальей

Кто бы мог подумать, что скоро деньги обесценятся и в стране наступят «лихие 90-е». Было время, когда в «Восток» съезжались барды со всего света. А теперь клуб даже за дорогу не мог заплатить.

“— Людям жрать стало нечего — какие уж тут песни, — говорит Борис Полоскин.

В 90-м эмигрировал в Израиль его друг Евгений Клячкин. Он думал, что эмиграция откроет ему путь к мировой славе. Но оказался в ограниченном пространстве крошечной страны. Его сердце остановилось в 1994-м. Он успел только вымолвить «ой».

“—Кукин был противоположностью Высоцкому, — считает Борис Полоскин. — Тот брал в песнях эмоциональностью — заставлял зрителей проглотить все, что написал. А если просто анализировать его стихи, тут и там спотыкаешься о корявые или неинтересные рифмы. Кукин, наоборот, пел подчеркнуто неэмоционально, но его песни были нагружены смыслом. Он вообще стоял особняком от всех нас. В свое время песни били из него фонтаном, одна за другой. А тут как отрезало. Он пытался что-то вымучивать. Но уже не писалось. Потому что не хотелось.

Евгений Клячкин Пилигримы

В конце 90-х вчерашних кумиров бардовской песни уже встречали полупустые залы. Бориса Полоскина выпускали в начале какого-нибудь концерта для разогрева публики с напутствием «Спойте только одну песню, но, пожалуйста, покороче».

Будто земля уходила из-под ног. А вскоре «для полного счастья» вторая жена объявила: «Ты никому не нужный нищий старик. Я от тебя уезжаю во Францию. Что ты можешь дать дочери со своей нищенской пенсией?». Она разменяла трехкомнатную квартиру, отселив Полоскина в коммуналку, и отбыла с дочкой в новую страну к новому другу. Тогда Боб написал вот такие строчки:

Горит костер в ночной степи,
Вовсю пылает, с ветром дружен,
Но тот огонь уже не нужен, —
Погревшись, путники ушли.
Не дай вам Бог, не дай вам Боже
Вдруг на огонь тот стать похожим.

Ну и как тут было не отчаяться, не спиться, выполняя завет Городницкого?

“— А ведь я кормил свою семью, — говорит Борис Павлович. — Крутился на трех работах. Ездил по городу — читал лекции по программированию. Выращивал огород на даче — каждые две недели привозил тележку овощей. С ружьем добывал в лесу лосей, глухарей, кабанов. Из-за сложной экономической ситуации институт, в котором я работал, распался на самостоятельные единицы — каждая кафедра должна была зарабатывать самостоятельно. Наша оказалась в долговой яме. Все заработки шли на погашение долгов. Я хорошо зарабатывал в отличие от остальных,но тщетно просил, чтобы мне оставляли хотя бы 10 процентов от заработанных мной денег. Жена поторопилась объявить меня «нищим стариком» и уехать. Трагедии не случилось. Я устроился в Военмех. Читал там несколько курсов по компьютерным технологиям, и мне предлагали лабораторией руководить. Но я отказался. Как-то вдруг не захотелось преподавать. У меня это бывает. Что-то, чем занимался, вдруг надоедало, и я переключался на другое. Чередовал горный туризм, ориентирование, гребной слалом, физику, песни.

Юрий Кукин - За туманом

А сейчас Боб устал и от песен. Он уже давно отказывается от участия в жюри бардовских фестивалей.

“— Я одно время сидел в «жюрях». И в какой-то момент стало неловко. С одной стороны, сейчас, слава богу, в бардовскую песню пришли профессионалы — поэты, музыканты, артисты, которые учились в соответствующих вузах. Какое я имею право давать им оценки? Хоть я и написал в свое время «Музыкальную грамоту для бардов», все равно по большому счету остаюсь дилетантом и сужу о музыке — что в ней хорошо, а что плохо — на уровне интуиции. А с другой стороны, раньше бардов по пальцам можно было пересчитать, а сейчас их — сотни тысяч.Сидишь в «жюрях»: вокруг тебя рифмы, рифмы, — а слова не цепляют. Из-за этой массовости снижается качество.Зритель придет на один концерт, услышит что-то неблагозвучное и больше уже не появится. А в 60-е нас было мало.Мы пели для народа и в свое удовольствие…

А ведь было солнечное лето,
Мы с тобой горели как в огне,
Но тогда никто не видел это —
Радугу, что от тебя ко мне.

Это одна из последних песен, написанных Борисом Полоскиным.

Борис Полоскин с третьей женой Еленой

Теперь он переключился на прозу. У него вышло 6 книг. А в компьютере еще 16 неизданных. В основном это книги воспоминаний. С одной стороны, сейчас, когда пережил почти всех друзей и подруг, страшно будоражить прошлое, а с другой — оно само навязчиво дает о себе знать, лезет отовсюду. Вот недавно «откопалась» аудиозапись одного из первых «востоковских» концертов 1963 года. Жаль лишь, что тот, кто записывал, включал магнитофон, только когда в кафе исполнялись песни, и выключал, когда начинались разговоры… И все равно на этой записи отчетливо слышна молодость Бориса Полоскина.

Боб не ревнив к чужой славе и готов к безвестности. Ему не привыкать.
В этом смысле символична история с его фото на обложке журнала «Кругозор» за 1964 год . Оно вышло таким удачным, что постоянно тиражировалось на протяжении нескольких десятков лет в разных изданиях.

Борис Полоскин — задняя обложка музыкального журнала «Кругозор» №8 за 1964 год

Но если поначалу фотографию честно подписывали «Физик Борис Полоскин, автор туристских песен», то уже с1967 года под ней стали появляться другие, абстрактные подписи: «Песня», «Юноша с гитарой». Потом фото и вовсе превратилось в безымянную иллюстрацию хрущевской оттепели, а, будучи в 2002-м в Америке, среди эмигрантов, Полоскин услышал от них, что на этом снимке, оказывается, запечатлен Городницкий в молодости.

Точно так же становятся безымянными и песни Боба. Например, «Таежная» считалась народной уже в 60-е. «Твои глаза подобны морю» в романе Ефремова «Лезвие бритвы» значится как старинный русский романс, в Интернете ее чаще всего приписывают Визбору, а например, современный певец Петр Налич, исполняя ее, объявляет: «Видимо, у этой песни есть автор, но я не знаю, кто он».

Но Полоскин ни на кого не в обиде. Евгений Клячкин, приезжавший в Россию за четыре месяца до смерти, подарил ему свою книгу и подписал ее: «Боб, все при нас». Так и есть. Они жили широко. Но не на широкую ногу, а на широкую душу.

Боб Полоскин — основоположник горного туризма в стране, заслуженный путешественник России, почетный охотник, судья всесоюзной категории по гребному слалому…

Он и сегодня все такой же рисковый и веселый — не так давно упал с крыши на даче и написал по этому поводу шутливый рассказ «Последнее падение», а, провалившись под лед, посвятил этому рассказ «Ледокол»...

Боб двигал науку. И писал музыку своего времени. Он не спился. И совсем не похож на несчастного старика. Он в третий раз женат — на женщине, которая была рядом, не бросила в самые трудные дни. И действительно, все при нем. А песни Боба — лучший аккомпанемент к его жизни.

автор текста: Владлен Чертинов

верстка: Светлана Григошина

источник - http://m.fontanka.ru/longreads/bard/?ref=f