На улице Тициана Табидзе в Тбилиси, которая уходит от центра города в сторону гор, окружающих грузинскую столицу с запада, любой местный житель покажет вам дом Вахтанга Кикабидзе. Буба, как называет себя сам артист и как привыкли звать его друзья и поклонники, живет в своем трехэтажном доме уже девять лет, до сих пор вспоминая ту однокомнатную квартиру, в которой приходилось ютиться его семье и в которой он вырос. Его называют «самым известным грузином в мире», хотя до последнего времени по популярности с ним мог поспорить и Михаил Саакашвили, но политики, как любит говорить Кикабидзе, приходят и уходят, а искусство — музыка, кинофильмы — остается.
В свои 75 лет, которые он отметил 19 июля, Буба продолжает активную творческую деятельность — он по-прежнему востребован и у себя на родине, и на Украине, и в странах дальнего зарубежья. Сейчас Кикабидзе весь в мыслях о новом фильме, который он планирует снять и под который ищет спонсоров. «Это будут пять новелл. В начале было четыре. Но потом началась война, и тогда я еще одну новеллу добавил, про войну, — рассказывает Буба. — О том, как воры — русский и грузин — уходят воевать». Новеллы будут абсолютно разные, не связанные друг с другом. Но абы кого выбирать в спонсоры фильма Кикабидзе не хочет. «Я не хочу отдавать фильм тем людям, которые хоть и готовы вложить деньги, но все равно не поймут, во что они вкладывают. Себе-то на кусок хлеба я всегда заработаю», — размышляет артист. По словам Кикабидзе, свой фильм он готов доверить тому, кто «по этому скучает — чувству локтя и любви к ближнему».
Чито-грито
Буба постоянно шутит, и иногда просто не разобрать, где он говорит серьезно, а где хочет просто повеселить собеседника. Впрочем, услышав самый, казалось бы, традиционный вопрос: «Как дела, Вахтанг Константинович?» — артист призадумался. «Вопрос самый трудный. То так, то сяк, — говорит. — А вообще все как обычно, я привык к этому».
Еще до фильма «Мимино» (1977), благодаря которому Кикабидзе стал известен каждому советскому человеку (только в кинотеатрах его посмотрели 24,4 миллиона зрителей), Буба был известен своими ролями в лентах «Не горюй» (1969 год, первый опыт работы с Георгием Данелией) «Совсем пропащий» (1973 год, экранизация романа Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна»), а также выступлениями в составе ВИА «Орэра», где актер не только пел, но и играл на барабанах. И все же именно фильм о вертолетчике, который мечтает попасть в большую авиацию, сделал Кикабидзе всенародным любимцем. Напомним, что главный герой, все же осуществивший свою мечту и увидевший большой мир, в итоге возвращается к корням — рейсам на вертолете по грузинским селам, к родным и близким. Судьба главного героя картины, считает Кикабидзе, повторяет и его собственную жизнь. «Я очень похож на своего героя Мимино, иногда — в ущерб себе, — говорит Буба. — Но в этом нет ничего удивительного, поскольку роль под меня и писали, я во всем этом участвовал. Хотя, когда я первый раз прочитал сценарий, то подумал "Что он снимает? Вот что?". Но на первом же показе на худсовете в Москве все попадали со стульев со смеху».
|
|
В конце картины ее
главный герой — Валико Мизандари — предстает счастливым человеком.
Счастлив ли тот, кто воплотил его образ? Услышав этот вопрос, Кикабидзе
задумывается, потом говорит: «Ну, во-первых, вы конца не видели, потому
что финал весь был вырезан из этого фильма. Весь фокус был в финале. И
это не комедия-комедия, это трагикомедия и даже, я бы сказал, вообще
трагедия. Там был такой герой в этом фильме, Петр, живущий в той же
горной деревне, и он ковал подковы для лошадей. Из-за того, что финал
вырезали, этот герой вообще выпал. И тогда, когда Петр узнает, что
главный герой уезжает, чтобы попасть в большую авиацию, он его
спрашивает: "Валико, ты правда будешь за границу ездить?" Тот говорит:
"Да". "Привези, — говорит, — мне подковы, чтобы было написано 'made in
USA'". Вот, а он когда покупал крокодила для своего друга, он для него
подковы тоже взял. А в финале там такая сцена: помните, когда Валико
бутылку хочет открыть, а стюардесса Катя говорит, что, мол, есть
открывалка, Валико взрывается, Катя начинает плакать, и он, извиняясь,
спрашивает: «Хочешь, говорит, я выйду из самолета, лишь бы ты не
плакала?». Она говорит: «Нет, не хочу». Он говорит: «А я хочу». А дальше
уже вырезано, потому что он выходил. И потом показывается, как этот Петр
своим обычным делом занимается, и вдруг слышна главная песня из фильма,
и Валико на заднице съезжает с какой-то заснеженной горы. И мы очень
серьезно играли эту сцену, это уже финал. Вот:
— Привет, Валико!
— Привет!
—Ты откуда?
— Да погода нелетная была, я пешком пришел. А как мои?
— Да все нормально. А ты мне подковы привез?
— Привез.
— А мне не нужно. Мы уже с Бостоном побратались, и нам оттуда присылают.
А гвозди, ты мне не привез?
— Нет, гвоздей нет, но ты же мне не поручал.
— Ну тогда я пошел.
И вот они расходятся, и вдруг Петр этот начинает хохотать.
— Что, — говорит, — ты смеешься?
— А у тебя на заднице брюки порвались (он же с горы съехал).
И вот финальная фраза была такая: "Дурак, говорит, ты, Петр. Слева
красота, горы, справа тоже красота, а ты на мою жопу смотришь. Оглянись
вокруг, посмотри, что за жизнь". Вот так было».
Данелия
Первой большой ролью в кино для Кикабидзе стала работа в фильме «Не горюй», снятом по роману французского писателя Клода Тилье «Мой дядя Бенжамен». Режиссер Георгий Данелия к тому времени уже снял «Тридцать три» и «Я шагаю по Москве», заслужив серьезную профессиональную репутацию вкупе со славой человека весьма крутого нрава. «Когда я с ним в первый раз встретился, — вспоминает Кикабидзе, — это был фильм "Не горюй", у него все актеры были подобраны уже и не было главного героя. По сценарию герой был рыжий, толстый, потеющий, пьющий мужик. А Верико Анджапаридзе, такая величайшая актриса была у нас, сказала: "Ты вот этого попробуй". Ну, меня по эстраде уже знали в Грузии. А Данелия очень не любит, когда ему предлагают что-то. Но меня все же вызвали. Я приехал в гостиницу "Сакартвело" и сразу понял, что ему не нравлюсь. Он был желтого цвета, оказывается, он гепатитом болел тогда, и одну за другой курил все время, одну заканчивал, прикуривал, выбрасывал, прикуривал, неулыбающийся какой-то маленький человек желтого цвета. Было воскресенье 10 утра, как я помню, там на верхних этажах люди жили и, наверное, спали еще. А он, значит, сказал: "Закричите". Я говорю: "Я не могу, там люди спят". В итоге дали мне сценарий, но я уже понял, что меня не берут. Хотя сказали, что позвонят.
Ну, не взяли — и не взяли, я вечером пришел с репетиции и начал читать. И смотрю — обалденный сценарий, и мне стало так грустно, думаю, была же такая возможность сыграть. День прошел, два. Четыре дня никто не звонил, на пятый день раздался звонок — сам Данелия звонит. У него очень много родственников в Тбилиси было, он редко приезжал, и все его, значит, приглашали — тетушки, дяди. И он говорит: "Вы не хотите пойти со мной к моим родственникам, на ужин к тете завтра?" Я говорю: "Ну, я поздно приду, только к 9-ти часам". "Ну ничего, говорит, все нормально". Мы пошли, когда вошли, тетя не сказала "О, Гия!", она сказала: "О, кого Гия привез, Бубу нашего, Бубочку!" Это, я вижу, ему тоже не понравилось. На второй день он меня к своему дяде повез, и вот пять дней все время брал меня к родственникам. Я понял, что это у него пробы такие. Он наблюдал.
А мне тогда уже надо было уезжать в Турцию с "Орэра". Я говорю: "Георгий Николаевич, вы что-нибудь снимите? Не понравится — я все понимаю, довольно взрослый уже (мне 30 лет было), я все пойму". И он назначил съемки — тяжелейшая сцена, сцена сватовства, там Серго Закариадзе, Софико Чиаурели. Когда я Серго увидел, у меня ноги подкосились. Все сняли, снимали на американскую пленку, потом должны были Польше отсылать на печать, в Союзе не могли. Я так и уехал с тем, что я не прошел. Потом там в Турции все закрутилось, завертелось, шикарные концерты идут, и вдруг в один вечер меня вызывают в советское консульство. Я думал, что-то дома произошло. Я про съемки эти забыл совсем. Прибежали мы туда, а там лежит телеграмма от директора Мосфильма. "Поздравляем актера Кикабидзе с утверждением на главную роль в фильме 'Не горюй'". Когда мы вернулись, меня встречал какой-то человек, знакомое лицо, улыбается, но я не узнал, потому что раньше никогда улыбающимся не видел. Это был Данелия.
Когда мы начали снимать, в первый день съемки он достал складной нож из кармана с таким широким лезвием, взял камень и начал точить его. И когда фильм закончился, нож превратился в иглу. Я хотел украсть на память, но кто-то меня опередил. С тех пор я у него четыре раза снимался, он мне очень близкий друг».
По словам Кикабидзе, должен был быть и пятый фильм — сам актер хотел сыграть у Данелии Хаджи-Мурата, однако, когда Буба явился к режиссеру после больницы, с бритой головой и обросший бородой, Данелия сказал: «Хаджи-Мурат нет, но точно сыграешь Шамиля». Так или иначе, проект не был реализован, поскольку, поясняет Кикабидзе, «это же политическая история».
Не попал Буба и в другую культовую картину Данелии — «Кин-дза-дза!». Изначально планировалось, что он будет задействован в этом фильме, причем в одной из главных ролей, но врачи не пустили Кикабидзе на съемки в пустыне. Зато спустя много лет актер попал в продолжение картины — в мультфильме «Ку! Кин-дза-дза», вышедшем в прокат в этом году, Буба озвучил маленькую роль главаря контрабандистов: «Он хотел, чтобы мой голос там был, и там только одна фраза, которую он мне дал: "А Иванов что, тоже еврей?" Вот такая фраза была».
|
|
Последним же фильмом Данелии, где снялся Кикабидзе, была картина «Фортуна» 2000 года. В ней актер сыграл капитана сухогруза, связанного с мафией. Тут вспоминается история, как несколько лет назад в интернете появилась фотография, на которой Кикабидзе был изображен в компании «воров в законе», в том числе и небезызвестного Деда Хасана (Усояна). О связях артиста с криминальным миром тогда говорили много. «Никаких связей нет, просто ко мне очень много людей приходит, понимаете? Они считают, что раз я кавказец, значит свой, но у меня много знакомых было и среди русского криминала. Просто актер, он должен быть всеобщим. Мне непонятно, когда молодые ребята известные говорят: "Не могу я эти автографы раздавать, устал я". Нельзя так, понимаете? Они пригласили меня, был накрыт стол, что я, должен был сказать: "Вай, я к вам не приду"? Я не мог. Кстати, они, когда сидит человек не их профессии, ни одного ругательного слова себе не позволят. Потом, они за свои слова отвечают всегда. Была такая передача, если вы помните, "Человек недели" или "Человек года", я уже не помню. И я сижу, осталось 20 секунд до конца, и тут мне задают вопрос: "Вот среди этих людей у вас есть близкие?" Ну, нечестный это был поступок. А там на экране фальшивка сразу видна, я и говорю: "Да, я могу сказать, что из них больше приличных людей, отвечающих за свои поступки, чем среди массы". И закончилась передача. А потом звонит мне один из них, русский был такой, ныне покойный, по кличке Слива: "Константиныч, где накрыть стол?" Я говорю: "Я далеко ходить не могу, я в Будапеште сейчас"».
Юмор
На самостоятельную режиссуру Кикабидзе, по его собственному признанию, сподвигло любопытство. «Я вообще-то человек очень наблюдательный. И было все время интересно, вот что это такое — режиссер. И со многими я работал, но такого интересного, как Данелия, я не встречал». Начал Кикабидзе с фильма «Будь здоров, дорогой», который был выпущен в 1981 году. Лента состояла из четырех новелл-короткометражек, к которым Буба испытывает особенную любовь. «Люблю маленькое кино, короткометражки, это трудный жанр такой, там шаг туда, шаг сюда — и все разваливается». Сценарий сочинялся в больнице (в 1980-м Кикабидзе перенес в московском госпитале имени Бурденко сложнейшую операцию по удалению опухоли): «Писать я не мог, я сидя спал, на голове у меня был скафандр, жена записывала, я рассказывал». В результате фильм получил Гран-при кинофестиваля в Габрово (Болгария). «Я до того был уверен, что мне ничего не дадут, что удрал с фестиваля вместе с Валерой Макеевым, журналистом. Потому что первый фильм американцы показывали: два дурака по Африке бегают, и за ними крокодилы гоняются, какие-то гиппопотамы. И умирают в зале с хохоту люди. Я сказал: "Если им это нравится, то это им не понравится наше кино". В итоге нас на седьмой день нашли где-то в Пловдиве с полицией. Оказывается, я получил все, что надо было, и по всей Болгарии искали нас, привезли, а у меня даже костюма не было тогда».
Болгарское Габрово считается местной столицей юмора, ну как Одесса в СССР. Однако Кикабидзе о тамошних зубоскалах отзывается скептически, дескать, все шутки про жадность. «Там был анекдот, — вспоминает Кикабидзе, — что Ганчо говорит сыну своему: "Иди к соседу, пусть одолжит тебе яйца". И тот ему дает тухлые. На этом шутка заканчивается, и все умирают с хохоту. Это им понятно, наверное. Я говорю, знаете что, давайте я вам один анекдот расскажу, даже не анекдот, а быль. В Тбилиси был такой, сейчас его уже нет в живых, Вахтанг Чхоидзе, врач скорой помощи. Гениальный тамада был. И, по-моему, ни одного дня не работал, потому что с утра к нему занимали очередь, чтобы пригласить на застолье. Ему было уже за 60 лет, и у него была любовница. Звали ее Лили, а жену звали Нуну. И как-то, как обычно, он приходит, значит, утром с похмелья, где-то гулял, упал на кровать и уснул. Когда жена с него снимала штаны, случайно и трусы тоже слезли. И она увидела, что у него на правой ягодице что-то написано. А эта Лили была стенографисткой-секретаршей на заводе и, когда работы было много, она часть домой брала, печатала. Что там, допустим, Гонолулу или какая-то Буркина-Фасо не согласна с поставкой тракторов. И Вахтанг, когда голый у нее по дому ходил, он же пьяный, вот он на эти бумаги и сел. Просыпается он в два часа дня дома, кричит: "Нуну, боржом!". Она приносит и спрашивает: "Это письмо у тебя там на правой ягодице, это Лили мне прислала?" "Да, — отвечает тот сходу, — и ответ просила на левой написать"».
Семья
С Кикабидзе в жизни происходило много курьезных историй, причем некоторые абсолютно несерьезные вещи со временем подавались уже как исторические факты. Как, например, история с ограблением. Как-то Кикабидзе запустил шутку о том, что его дом ограбили, а позже грабители, разобравшись, кого они обчистили, вернули все вещи и сопроводили их письмом со словами «Дорогой Вахтанг, мы не знали, что это твоя квартира, и очень просим, напиши фамилию на двери, чтобы не было недоразумений». С тех пор журналисты регулярно интересуются у артиста, не грабят ли его нынче.
В интернете можно найти и упоминания о том, как в начале 90-х инициативная группа монархистов предложила объявить Кикабидзе царем Грузии. «Это мой друг пошутил, — поясняет Буба. — Он работал послом в Москве, сказал: "Давайте, говорит, его царем сделаем". И вот с годами это стало реальной историей».
Шутка шуткой, но, появись сейчас в Грузии монархия, Кикабидзе был бы, пожалуй, одним из главных претендентов на престол. Артист по матери является потомком княжеского рода Багратиони-Давиташвили, ветви грузинской царской династии Багратиони. Отец, погибший в 1942 году под Керчью, такими корнями похвастаться не мог. «Я один раз маму спросил: "Как ты могла, Багратион, выйти замуж за Кикабидзе, что это за фамилия вообще?" И она, женщина с юмором, рассказала такую историю. Мама была еще молодая совсем и как-то на ужине в гостях увидела она, что напротив сидит молодой человек, рано поседевший, в очках. А тогда уже зелень пошла, и зеленые перцы на столе тоже лежали, огурцы, помидоры. Он говорит: "Что я должен сделать, чтобы вы на меня обратили внимание?" А мама сдуру сказала: "Вот, если пять перчиков одновременно съедите". И он схватил и съел, ему стало плохо, вызвали скорую и так далее. И мама до прихода врачей клала ему на лоб примочку. Ну, сарафанное радио работало, вечером, когда она домой пришла, дед все знал уже. "Кто, — говорит, — был, который напротив сидел?" Какой-то, говорит, журналист молодой. "А ты его что?" — "А я, — говорит, — пошутила, а он съел". И потом: "Ты, — говорит, — его трогала?" — "Я, — говорит, — примочки клала". Дед говорит: "Один раз дотронулась до него, должна замуж за него идти". Мама придумала, наверное, но история хорошая».
Кикабидзе признается, что 37-й год по фамилии Багратиони «сильно прошелся». «Были в ссылках, расстрелянные, все там было. Но вы знаете, гены вообще в человеке крепко сидят, вот я сейчас за своими сыновьями, дочерью наблюдаю, за внуками. Они вот не такие, как на улице мальчики. Это от предков идет. К нему, к деду, очень много гостей ходило. Интересных людей. Ну, тогда я маленький был, не понимал, но нам разрешали слушать. Нас не сажали к столу, но мы все время слушали. Говорили о политике, о жизни, о литературе. До утра сидели, я пьяных людей не видел там. Пели, уходили спокойно. Вот так. И от этого, наверное, тоже что-то осталось».
Но монархия, считает Кикабидзе, Грузии сейчас не нужна — она подходит для «демократичных, очень спокойных и очень богатых стран». Нынешняя Грузия, увы, не такая.
СССР
О распаде Советского Союза один из его героев не жалеет, но и все произошедшее после тоже не вызывает у него восторга. «Вы понимаете, отец мой погиб в 42-ом под Керчью, он был журналист, он был невоеннообязанным, он сам ушел, потому что нужно было защищать родину. И думаю, что если бы он это все увидел, что сейчас происходит, то он второй раз умер бы с удовольствием».
От партийных и идеологических дел Кикабидзе, как настоящий артист, всегда был предельно далек. «Я, когда был пионером, у меня одна пара обуви была. И мы после уроков гоняли в футбол, а когда закончили играть, я снял галстук — больше ничего не было — и начал чистить туфли, потому что мама могла очень расстроиться из-за этой обуви грязной. Кто-то меня заложил тогда. На следующий день у меня сюрприз такой: выстроили всю линейку и меня исключили. А в 50 лет вдруг мне предложили вступить в партию, видно, что-то хотели, наверное. Я говорю: "Ребята, я исключен из пионеров". В комсомол я не поступил. Так что я в этих организациях не был».
Еще Кикабидзе не нравился герб СССР. «Я вообще очень люблю художников талантливых, понимаете? Мне не нравился герб, серп и молот — это некрасиво. Но это, конечно, не главное. Просто эта система, она свою силу применила в гадостях. И мир не мог понять, почему это происходит». Если о чем Вахтанг Константинович и жалеет, то, как ни парадоксально это звучит, об ушедшей духовности, когда «людям не мешали друг друга любить». Теперь же все иначе. «Когда начало все распадаться, — размышляет Кикабидзе, — вдруг новое выражение появилось: "лицо кавказской национальности". И один мой друг еврей, московский журналист с таким шнобелем, говорил: "Меня из-за носа все время останавливают, думают, что я грузин". Я говорю: "А ты не нос показывай, а что-нибудь другое". Переходить из одной системы в другую — это очень сложно. Была огромная страна, сильная, но с неправильными законами, сейчас большие проблемы появились. Но, я думаю, человек должен все-таки вначале о своей Родине думать, и как-то своими поступками, и жизнью, и искусством, и работой быть гражданином. Может, я не прав, но я вот именно такой был и есть».
Война
О войне между Грузией и Россией в августе 2008 года, как и в целом о политике, Вахтанг Константинович говорить не любит, но и не может избежать этой темы. Когда российские войска уже заняли Гори и шли на Тбилиси, Кикабидзе позволил себе серию резких высказываний о северном соседе. Тогда же он отказался от российского Ордена Дружбы и прекратил гастрольную деятельность в РФ. После этого в Рунете артиста начали хаять на все лады. «В это невозможно было поверить, понимаете, — говорит Кикабидзе, вспоминая август 2008-го. — Когда тебе твои сограждане из деревень говорят: "Помоги мне, помоги мне, бомбят, стреляют, бомбят, стреляют, бомбят, стреляют", — то возможности вести себя по другому уже нет. Естественно, я отказался от ордена, ну а что я мог сделать? Я не думал, что такая реакция будет на это. Какие-то мои друзья начали писать совершенно по-другому в интернете, сейчас они говорят, что этого не писали и что люди все придумали, но фамилии я не буду называть. Я ведь так себя повел не потому, что моя песня что-то решает. Дело в том, что человек должен быть гражданином своей страны, это обязательная вещь, понимаете? Моя жена всегда говорит: "У тебя все наоборот, у тебя на первом месте всегда родина, на втором друзья, на третьем семья". Я говорю: "Ты это моей маме предъявляй, к сожалению, ее уже нет в живых". Вот. Я очень скучаю по российскому слушателю, очень. Очень много с 2008 года писем пришло. Из разных городов, Россия — большая страна».
Фильм Рене Харлина об августовской войне Кикабидзе видел, но давать ему оценки не берется. Зато вспоминает курьезный случай на презентации этой ленты в Лондоне, куда его пригласили как почетного гостя. «Мы приехали. Энди Гарсия, который играл Саакашвили, раздает автографы. А там много русскоязычных журналистов было. И когда мы вошли, вдруг все от него отвернулись и побежали ко мне: «Вахтанг!» Он остался один стоять удивленный. А я потом пошел в туалет, а там маленький туалет, какие-то люди стоят, курят, я как-то протиснулся. Оттуда вижу, что Энди Гарсия тоже хочет пройти в туалет и не может пройти, ну я и уступил ему свое место».
Россия
«Я даже не знаю, что должно случиться, чтобы я поехал, — говорит Кикабидзе о возможности возвращения в Россию. — В августе 2008-го у меня был уже ангажирован Кремлевский дворец, концерт юбилейный должен был быть там. Да как я бы поехал? Когда человек поет, он должен доставлять удовольствие зрителю, а для этого тебе самому должно быть приятно, понимаете? Просто плохо перевели в "Мимино", должно быть так: "Тебе приятно — мне в два раза больше приятно". Я не могу им врать, если я поеду, я не в своей тарелке себя там почувствую, потому что война, она здесь рядом. Кто-то это понимает, кто-то не понимает».
«Дело знаете в чем? — продолжает Кикабидзе. — Дело в том, что у нас мозги устроены были, в нашей стране большой, в СССР, так, что мы каких-то вещей не могли понять. Вот кто-то звонит: "Вахтанг Константинович, ну почему, мы же вас любим?" Я говорю: "Ты это Путину скажи, я приеду с удовольствием". Я сейчас душу отвожу, пою на Украине, у меня там две колоссальные программы, одна на русском языке, вторая на грузинском языке. С шикарными стихами, на ура идет, а мне через год будет 76, потом 77, а потом меня не будет. Народ ни при чем, просто плохо написан весь этот сценарий. И задний ход я не могу дать, а он, видно, принципиальный человек, он во что бы то ни стало хочет, чтобы за 2 рубля 20 копеек колбаса еще существовала. Не будет уже ее никогда, все!»
«Но дело даже не в персоналиях. Путин что? Путин свое дело делает, он президент огромнейшей страны. Дело в понимании цивилизованности, понимаете? Я, наверное, всю жизнь все в ущерб себе делал, все время. У меня так по-другому не получается. Я интернационалист, у меня нет этого "русский, узбек, грузин, еврей". Одна голова, две руки, две ноги, все. Каждый человек свою маленькую жизнь должен жить хорошо, цивилизованно, любить соседа, страну, он должен в любви жить, а у нас постоянно что-то происходит все время и там, и здесь».
На вопрос, куда бы он пошел первым делом, попади сейчас в Москву, Буба, рассмеявшись, отвечает: «В ресторан, наверное». И вспоминает историю пятилетней давности, когда он отмечал свое 70-летие, а грузинские вина были запрещены к поставке в Россию. «Это было на телемосте Москва-Тбилиси. Мне говорят: "Вахтанг Константинович, удивительно, но мы за ваше здоровье пьем чилийское вино". Я говорю: "Я знаю, я знаю, потому что Онищенко же объявил, что это отрава. И когда он это объявил, я, как патриот своей страны, решил суицид устроить, пошел в магазин и купил самое дешевое грузинское вино, три бутылки и два боржома. Выпил и не умер". Начали хохотать. И ко мне вопрос: "Ну, вы же в НАТО хотите вступить?" Я говорю: "А почему? А потому, что самая красивая женщина в Грузии была Нато Вачинадзе, мама моего друга, а вы думаете, почему?"».
А приглашения из России, между тем, все продолжают поступать — и на съемки, и на концерты. «Я в основном там работал», — с некоторой грустью говорит Буба.
Грузия
Нынешнюю Грузию Кикабидзе до конца не понимает, хотя думает, что так и должно быть. «Кто историю Грузии знает, тот в курсе, что она вот так всегда и выживала, понимаете? У нее постоянно какие-то критические моменты были, ведь Грузия — очень маленькая страна и она могла исчезнуть давным-давно. Но я думаю, все наладится, все будет хорошо». Говоря о грузинской истории, Кикабидзе признается, что больше всего ему импонирует эпоха Давида Строителя, который «всех объединил».
«Я часть этой страны, понимаете? — Кикабидзе говорит о Грузии с некоторым даже трепетом. — Я очень уважаю людей, которые считают себя гражданином своей страны. Это очень важно, что бы ни случилось. Я никогда ни в какие кабинеты не ходил, для себя ничего не просил, все время бегал за других людей. А они это понимают, кто бы ни пришел. Они меня знают. Сколько правительств поменялось? В советские времена я был в Москве на одном обеде, и со мной сидел один очень высокопоставленный человек, самый главный финансист России, Советского Союза. И он сказал интересную фразу: "Вахтанг Константинович, вы счастливый человек. Вот если я уйду из политики, обо мне через неделю никто не вспомнит". А так и произошло. Если я сейчас скажу фамилию, вы сразу его вспомните. Так и произошло. Дело в том, что каждый человек должен своим делом заниматься. Если ты не нужен и твое дело не нужно, тебе дадут знать об этом. Масса такая, она все видит, все знает, но массу не спрашивают ни о чем, понимаете? Вот в чем беда наша, наверное».
Книга
«Ну, это виновата Москва, я не собирался ничего писать, — рассказывает Кикабидзе об автобиографической книге, над которой работает уже долгие годы. — Лет 10 тому назад ко мне пристали, даже больше: "Напиши". А я не люблю автобиографические книги: "Я, я, я, это я, то я". Потом вспомнил одну историю про одного знакомого, очень интересная история, и написал, такая новелла получилась. Потом второго человека вспомнил, потом вдруг я понял, что вокруг меня было очень много интересных людей, очень много. И начал писать». Долгое время работа над книгой, однако, стояла на месте, поскольку автор никак не мог придумать предисловие к ней. Идея была подсказана концертом Геннадия Хазанова, во время которого тот очень смешно, по мнению Кикабидзе, уродовал грузинский акцент: «Начинается книга, сейчас я процитирую: "Мудрый совет от Вахтанга Кикабидзе: если с вами беседует лицо кавказской национальности на языке вашей национальности, не считайте его дураком за акцент и некоторые грамматические ошибки, просто помните, что это лицо беседует с вами на вашем языке, но еще прекрасно владеет своим родным, который вы вообще не знаете". Я Данелии прочел, он сказал: "Все, пиши", — и я за месяц все написал». Сейчас автор ждет издателя, который, скорее всего, будет из России, так как книга написана на русском языке.
Кино
Пересматривая старые советские ленты, — особенно Буба любит экранизации классических произведений, один из фаворитов актера — «Бег» Александра Алова, — Кикабидзе отвергает множество сценариев, которые ему предлагают современные режиссеры. «Воры, проститутки, менты, менты, проститутки, воры. 10 серий, 20 серий. И один раз мне предложили роль Сталина (речь идет о картине "Звезда эпохи", где роль генералиссимуса в итоге исполнил Армен Джигарханян — прим. "Ленты.ру"). Мои родственники, когда узнали, чуть не убили меня». По словам Кикабидзе, играть Сталина ему было неинтересно. «Я спросил: "А почему вы хотите, чтобы я Сталина сыграл?" И режиссер по телефону мне говорит: "У вас добрые глаза". А в этом фильме Сталин все время больной и кашляет. Я отказался». «Единственный фильм такого рода, который мне понравился очень — про Брежнева, где Сергей Шакуров сыграл его гениально!» — признается Кикабидзе.
Еще от одного проекта пришлось отказаться по рекомендации врачей, которые запретили Кикабидзе играть в заснеженных Карпатах. Там должно было развернуться действие фильма про двух братьев (второго должен был сыграть Алексей Петренко), которые выжидают смерти друг друга. «Такая драма. Два брата, которые живут в ссоре и ждут, кто из них первый умрет. И каждый следит за хатой другого, идет ли дым? Если идет, значит тот еще жив. Такая вот охота».
Семья
Вахтанг Константинович живет со своей супругой Ириной уже 48 лет. У пары двое детей — приемная дочь Марина и сын Константин — и три внука. Сын сейчас проживает в Торонто, где у него свой бизнес. По словам Кикабидзе, его дети сами выбрали путь в этой жизни. «Детям нельзя мешать, — говорит Буба. — Хотя, когда они ошибки совершали, то иногда говорили мне потом: "Ты же мне не сказал!" А я отвечал: "А ты что, перестал бы этим заниматься, если бы я был против?" Женился, разошелся — они сразу на тебя вешают, но я в эти игры не играю».
Хотя, признается актер, серьезных конфликтов на семейной почве удавалось избегать: «Вы знаете, у нас одна команда, все все знают, все друг другу все говорят, никогда с этим не было проблем». Интересно, что никто из отпрысков Кикабидзе, курильщика с 65-летним стажем, не курит.
Общаясь с современной грузинской молодежью, Буба с удовлетворением отмечает, что у нее «еще не пропало уважение к старшим». «Когда это тоже исчезнет, — считает артист, — тогда все, хана. Очень много друзей у меня среди эстрадников, они молодые. Нет, все нормально».
Время
Услышав вопрос, родившийся из строчек песни, которую знает, наверно, каждый, кто хоть немного пожил в советское время, Кикабидзе грустно улыбается: «Часто ли я торопил время? Да, к сожалению. Хотя человек ни о чем не должен жалеть, ведь все идет от него самого. Как он живет, значит, так он живет. Сам должен отвечать. Ну, можно было бы что-то по-другому сделать, наверное. С годами начинаешь это понимать, но иногда уже бывает поздно».