Деньги на ветер

Председатель Совнаркома РСФСР Владимир Ленин (четвертый слева) беседует с делегатами Второго конгресса Коминтерна 30 июля 1920 года
Народный комиссар по военным и морским делам Лев Троцкий обращается к участникам Третьего интернационала в Москве в декабре 1921 года

2 марта 2009 года исполнилось 90 лет со дня учреждения III Коммунистического Интернационала (Коминтерна), который должен был подготовить и осуществить мировую революцию. Революции не получилось, хотя средства на нее были потрачены изрядные

Недавно Московский горком КПРФ разместил на своем сайте статью «Три интернационала», заканчивающуюся призывом: «Возрождение Коминтерна – это наша задача в части выполнения ленинских заветов. Сегодняшняя действительность ставит вопрос предельно жестко: или всеобщая гибель при условии полного торжества ультраимпериалистического мироустройства, или развитие мирового революционного процесса с новым Коминтерном во главе. Третьего не дано. Дело за нами». Прежде, чем приступать к созданию IV Коммунистического Интернационала, не худо бы подсчитать, во что нашей стране обошелся предыдущий.

Не счесть алмазов
Документы о III Интернационале хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории. По замыслу учредителей, Коминтерн должен был финансироваться за счет средств входивших в него компартий. Но у тех денег не было. Сразу после первого конгресса коминтерновцы обратились за помощью к РКП(б). Ленин, Зиновьев, Троцкий сочли за честь пойти им навстречу. Мечтая о мировой революции, большевики решили приблизить ее с помощью щедрого финансирования. Уже в марте они выделяют Исполкому Коммунистического Интернационала (ИККИ) миллион рублей, в мае – 3 миллиона, далее эта сумма увеличивается до 10 миллионов. С апреля по август ИККИ получил: от ЦК РКП(б) 6 млн 340 тыс. рублей; из секретного фонда Ленина – ценности на 3 млн 528 тыс. рублей; из Госбанка валюту – 8 тыс. и 50 тыс. шведских и австрийских крон, 125 тыс. и 77300 немецких и финских марок. Осенью Скандинавское бюро получило от ИККИ миллион рублей и ценности, за которые выручили 60 тысяч крон.
Пару слов о «ценностях» – ювелирных изделиях, украшенных крупными изумрудами, рубинами, сапфирами, бриллиантах весом от 5 до 50 карат. Большевики точной оценкой их не утруждались, оценивали «на глазок». К примеру, драгоценные камни, полученные товарищем Томасом (Яков Рейх) для компартии Германии, по документам стоили 300 тыс. рублей. Хотя, по воспоминаниям Рейха, из подвалов Кремля он вынес «полный чемодан» драгоценных камней. Даже если предположить, что чемодан был небольшой, то войти в него могло не менее 3 килограммов. Ценности фантастические! Для балканских коммунистов выделили драгоценностей на миллион рублей.  
Вывозили ценности, как правило, контрабандой: у ИККИ был умелец, который заделывал их в обувные подметки, днища и стенки чемоданов, в банки с вареньем и медом. Некоторые агенты Коминтерна относились к доверенному им драгоценному грузу легкомысленно. В 1919-м году в США драгоценности вез некий Бородин. Подозревая, что за ним следят, он попросил попутчика-австрийца доставить его чемоданы в Чикаго. Ищи ветра в поле! У дамы, переправлявшей в Стокгольм два чемодана с камнями, один украли финны. Были случаи, когда вместе с камнями исчезали и сами агенты Коминтерна. Так с двумя крупными рубинами для компартии Франции в Германии пропала из виду люксембургская журналистка. Ходили слухи, что вскоре дама купила поместье.
В 1920 году создается бюджетная комиссия ИККИ, занимавшаяся распределением средств. Но при знакомстве с ее документами подсчитать, сколько Коминтерн тратил в год, практически невозможно. Во-первых, вдобавок к официальному бюджету ИККИ то и дело получал дополнительные ассигнования. Во-вторых, финансирование Коминтерна, как и его бухгалтерия, были двойными: легальными и секретными.
Сколько потратил Коминтерн на I Съезд народов Востока (Баку, 1-8 сентября 1920 г.), установить не удалось из-за отсутствия финансовых документов. Европейцы, а их на съезде было большинство, оказались недовольны бытовыми условиями, что вызвало справедливое возмущение старых большевиков, мол, зажрались вы, ребята. А ревизор из Рабоче-Крестьянской инспекции возмущался: «Плата (за одного) извозчика доходит до 50 тыс. рублей в день. Итальянцы и восточники до того избаловались, что не могут несколько шагов без извозчика пройти».
В Москве в 1920 году для коминтерновцев были созданы все условия. Руководство ИККИ вначале поселили в Кремле, позже предоставили прекрасные квартиры в Доме правительства. Рядовые сотрудники, задержавшиеся в Москве делегаты конгрессов и заграничные гости жили в гостинице «Люкс» на Тверской. По ордерам и мандатам получали белье дамское и теплое, шелк, куртки меховые, галоши, валенки и бурки, туфли домашние, брюки, галстуки, часы карманные, портфели-чемоданы и даже носовые платки. Несмотря на царящую в стране разруху бесплатный быт здесь наладили неплохо: бельишко – «постельное и тельное» отдавали в стирку, имелись швейная и сапожная мастерская, а также столовая. Согласно рассекреченному финансовому отчету, в ней с октября 1920 по 1 марта 1921 год ежемесячно бесплатно столовались «105 делегатов, 320 сотрудников, 40 рабочих». В финотчете перечисляются выданные в пудах: куры – 123, сливочное масло – 794, мясо копченое – 554, кофе – 64, конфеты – 369, рыба – 256, мука пшеничная – 800, хлеб белый – 715, мед – 13. А еще коминтерновцы съели 11 пудов консервированной рыбы, 1911 банок консервированных овощей, вволю полакомились сардинами, икрой, сыром, яблоками, свежими огурчиками и яйцами. Только колбаски и сгущенного молока досталось всего по пуду.
Во что Коминтерну обходилась комфортная и сытая жизнь его членов, подсчитать нельзя – стоимость продуктов, одежды и пр. в финансовом отчете не указана.
Большинство компартий тратили деньги Коминтерна без всякой экономии. К примеру, в феврале 1921-го Томас привез в Германию 25 млн марок и драгоценности на 37 млн рублей. Но уже в июне компартия Германии (450 тыс. человек) не имела денег даже на почтовые марки. «Некоторые товарищи прямо и открыто говорят, что как только у партии не будет субсидий от Коминтерна, то она распадется, ибо все теперь работают, рассчитывая на жалование», – сообщала Ленину Е. Стасова. Пришлось выделить еще 50 млн марок.
В июне-июле 1921 года в Москве прошел III Конгресс Коминтерна. Финансирование конгрессов также было тайной за семью печатями. Но кое-что об этой статье расходов удалось узнать из докладной записки отдела международных связей (ОМС) ИККИ о выдаче путевого довольствия делегатам III Конгресса. Документ, подписанный заведующим ОМС Осипом Пятницким, имеет гриф «весьма секретно». Предыстория его такова.
После закрытия конгресса заместитель наркома финансов А. Альский прислал запрос в ИККИ по поводу финансирования его делегатов. Ему стало известно, что они обменивали часть валюты, полученной на дорогу домой, и на эти деньги скупали на рынках золото: «У нас голодают рабочие и крестьяне. Целые тучи беспризорных детей торгуют ради куска хлеба на улицах и вокзалах… Такое преступное… отношение к делу со стороны не вполне сознательных тт. из числа делегатов дальше продолжаться не может. Необходимы меры решительные, вплоть до обысков у отъезжающих. Горя не будет, если таким путем будут разоблачены примазавшиеся ради наживы типы».
В докладной записке Пятницкий указал суммы, выданные иностранцам. 450 европейцев и представителей компартии США получили: 9 млн 976 тыс. марок, 13 тыс. 800 крон, 400 фунтов стерлингов, 6400 долларов. Суммы вполне объяснимы, если учесть, что многие депутаты добирались в Россию через несколько стран, где они жили по нескольку дней. Многих делегатов разыскивала полиция за участие в мартовском восстании, и чтобы их не арестовали, они были вынуждены изображать из себя зажиточных буржуа. Им нужны были деньги на приобретение паспортов, оплату виз, продовольствия, гостиниц, средства передвижения, носильщиков.
По свидетельству Пятницкого, «делегатам деньги выдавались на дорогу в день отъезда, а потому они не могли эти деньги менять в Наркомфине на советскую валюту и еще закупать золото и серебро. Возможно, что некоторые делегаты меняли деньги иностранные на русские сейчас же как они приехали в Москву». В общем, золото коммунисты скупали на свое жалованье, читай, на средства Коминтерна. Во избежание международного скандала задерживать никого не стали. Бумаги Альского и Пятницкого секретарь РКП (б) В. Молотов отправил в секретный архив.

Тратьте миллионы!
Летом 1921 года начался голод в Поволжье, Приуралье, на Кавказе, в Крыму и части Украины. Зимой 1921–1922 годов голодали 40 миллионов человек. По подсказке Ленина Коминтерн призвал рабочих отчислить однодневный заработок для голодающих России, но затея успеха не имела. Шведы в 1921 году сообщали, что помощь голодающим русским товарищам, к сожалению, не так значительна, как этого хотели бы, ссылались на трудности, вызванные мировым кризисом: «Все дали охотно бы – но не могут – собственный желудок требует пищи». Шведы пытались организовывать сбор средств на устраиваемых коммунистами праздниках, базарах, литературных и музыкальных вечерах. Народ посещал их охотно, но результаты были конфузными – в 7 населенных пунктах едва собрали… 530 крон. Тогда как от Коминтерна шведские коммунисты получили в 1921-м году 300 тыс. крон.
Официальный бюджет ИККИ от голода не похудел: в 1922 году он составил 2 млн 897 тыс. 578 рублей плюс 2 млн 950 тыс. 600 золотых рублей. Да еще в апреле Политбюро выделило резервный фонд в 400 тыс. золотых рублей. Было на что раздувать пожар мировой революции. Но в ИККИ то и дело приходили письма из-за рубежа, где описывалось катастрофическое финансовое положение компартий. Многие из них в надежде на щедрость Коминтерна накапливали миллионные долги. Средства по большей части тратились на содержание партийных функционеров и агитационную работу, организацию митингов, забастовок и саботажа, реже – на закупку и транспортировку оружия. Большевистские вожди призывали денег не считать. «Умоляю вас, не экономьте. Тратьте миллионы, десятки миллионов», – призывал Ленин члена секретариата ИККИ А. Балабанову, работавшую в Стокгольме.
Большевики верили, что до победы революционного движения в Европе рукой подать, но на его поддержку, на содержание коминтерновских пунктов и бюро, оплату расходов на командировки требовалась валюта, а ее катастрофически не хватало. В марте 1922 года, в разгар голода, Лев Троцкий настаивает на скорейшей продаже коронных драгоценностей и ценностей, изъятых у церкви: «Для нас важнее получить в течение 22-23 г. за известную массу ценностей 50 мил., чем в 23-24 г. получить 75 мил. Наступление пролетарской революции в Европе хотя бы в одной из больших стран застопорит рынок ценностей: буржуазия начнет вывозить и продавать, рабочие станут конфисковывать и пр. и пр. Вывод: спешить нужно до последней степени».
В 1920-е годы при Коминтерне создается ряд организаций и учебных заведений, которые финансировались за его счет: Коммунистический интернационал молодежи, Красный интернационал профсоюзов, Международная организация рабочей помощи (Межрабпом), Международная организация помощи борцам революции, Крестьянский интернационал, Военная школа, Международная ленинская школа, три коммунистический университета: нацменьшинств Запада, трудящихся Востока и трудящихся Китая, Международный аграрный институт...
Межрабпом, например, – организация, призванная оказывать помощь бастующим рабочим по всему миру, – одевала 105 своих сотрудников с иголочки, посылала их в зарубежные командировки; с купеческим шиком принимала зарубежных гостей. По первоначальной задумке Межрабпом должен был сам зарабатывать деньги, для чего ему передали ресторан, несколько совхозов, обувную фабрику, разрешили завести строительное бюро и издательство. Но фабрика обанкротилась, совхозы дохода не приносили. В 1921-22 годах Межрабпом получил от разных организаций и Красного Креста продукты, одежду, медикаменты и распределил их. На складах одного из отделений Межрабпома в голодный 1922 год ревизоры обнаружили большие запасы дефицитных продуктов. В 1924 году организация занялась куплей-продажей: на внутреннем и внешнем рынке продавали «коровью шерсть, сарлычьи (коровьи) хвосты, коровяк (навоз), волос, гривы, канаты, лимоны». Какую прибыль приносила продажа коровьих хвостов, непонятно, но деньги в распоряжении Межрабпома имелись немалые, и тратились они с размахом. При проведении ревизии в Московском отделении Межрабпома комиссия ВСЦПС и Центросоюза установила, что за рубежом товары закупались «по ценам в три и более раза выше цен московского рынка, не считая расходов по фрахту, пошлинам», и обнаружила на складе большую недостачу.

Еще один из 12-ти стульев
В сентябре 1921 года до Ленина дошли слухи о финансовых злоупотреблениях отдельных агентов Коминтерна. В секретном письме, которое ЦК РКП (б) должно было довести до сведения членов партии, работающих за границей, Ильич обещал за злоупотребления деньгами, за попытки создать себе лучшие условия жизни, за утаивание подробностей расхода средств исключение из партии и «ошельмование в прессе» как воров и изменников. Всякий получающий деньги, должен являться в Москву для отчета каждые три месяца. В конце декабря заведующий ОМС Пятницкий едет в Европу для проверки расходования средств. По результатам его проверки в июне 1922 года призвали к ответу представителя Коминтерна в Италии Н. Любарского. Тот нарушил порядок использования валютных средств; не представил финансовых отчетов по ряду крупных расходов; уезжая из Италии, оставил жене 150 тыс. лир, не согласовав это с ИККИ. За эти прегрешения Любарский был исключен из РКП (б).
Проверка в Берлине, где на раздаче 122 млн марок трудился ставленник Ленина и главы Коминтерна Г. Зиновьева товарищ Томас, также выявила крупную недостачу. По свидетельству О. Пятницкого с августа 1921 года Томас перестал присылать отчетные документы: «Томас не вел переписку с Бюджетной комиссией, так как хотел использовать хаос, существовавший в Москве». Из ОМС сообщили, сколько денег за ним числится. Так, через Мирова-Абрамова были переданы 8 млн марок. Но Томас заявил, что этих денег не получал. В феврале 1922-го, когда Пятницкий в очередной раз прибыл в Берлин, Томас сказал, что 8 млн он передал в Франкфуртский фонд. В марте, приехав в Москву, он сообщает, что нашел 8 млн... спрятанными в стуле. В ноябре Томаса вызвали в Москву, но он ехать отказался, подал в отставку, ссылаясь на здоровье. Но в феврале 23-го все-таки появился в России.
На заседании Комиссии ИККИ по делу Томаса ознакомились с секретным заключением Пятницкого: «Томас не отрицает, что им было получено для молодежи 785000 марок, из которых он выдал только 500000. КПГ получила на 1412000 марок меньше, чем указывалось в отчетах Томаса. Что касается сумм, выданных Чехословакии, то нет никаких подтверждений в получении их. <...> 10 миллионов марок, которые перевел Литвинов, Томас в свой приход не вставил. Курсовую разницу (около 5 миллионов марок), полученную при падении курса немецкой марки в приход не внес (Томас должен был выплатить ее партиям. – Т.Б.)».
Комиссия вынесла следующее решение: «Найдя объяснения т. Томаса неудовлетворительными, Комиссия… констатирует крайне легкомысленное отношение со стороны т. Томаса к пролетарским деньгам, а потому рекомендует Коминтерну впредь воздержаться от поручений т. Томасу дел, связанных с денежными операциями… Принимая во внимание все вышеизложенное, Комиссия находит, что в денежных делах т. Томас не заслуживает доверия».
По-хорошему, за такую фантастическую недостачу на Томаса следовало завести уголовное дело. Но за него вступились Г. Зиновьев, Н. Бухарин и К. Радек: «Мы знаем его как лично честного человека, великолепно поставил дело издательства Коминтерна. (В 21-м году Томас потратил на издательскую деятельность более 10 млн марок, а прибыль получил около миллиона. Все арендуемые им склады были забиты книгами, которые надо было распространять. – Т.Б.). Позвольте Томасу остаться для работы, на подкрепление пошлем спеца, партийного товарища, он устранится от денежных дел. Пусть Крестинский доследует дело в Берлине. В случае документальных доказательств преступной деятельности снимем и предадим суду».
В июле 1923 года в Берлине разбор дела Томаса вела другая комиссия ИККИ. Пятницкий потребовал, чтобы Томас документально доказал, что с его стороны не было злоупотреблений. Но тот перешел в наступление, мол, он никогда не утверждал, что у него бухгалтерия на высоте: у него в 1921 году приход был 123 млн марок, а роздал он 122, тогда же вложил во Франкфуртский фонд 50 млн марок; операции с 75 млн марок он провел в течение 10 дней. При такой напряженной работе до отчетности ли ему было? Пятницкий пытался выяснить, сколько денег получил Томас за проданные ценности, но ответа так и не добился. Известно лишь, что от советского торгпредства за ценности, стоимостью 40 млн марок, Томас получил 16 тыс. 840 долларов.
Членов Комиссии интересовала лишь история «с прятками» 8 млн марок. Томас преподнес новую версию: он-де нашел их в «черном» столе, а для чего прятал, не помнит. «Может быть, вы временно спрятали деньги, потому, что желали создать тайный резерв на случай возможной неаккуратности денежного снабжения со стороны ИККИ?» – деликатно подсказывали члены Комиссии. «Ни-ни, даже мысли такой не было», – ответствовал лихой финансист.
Обвинение в присвоении 5 млн марок комиссия отмела, мол, в спешном порядке это вряд ли возможно было сделать. О деньгах, не полученных молодежью и чешской компартией, о незачисленных 10 млн марок от Литвинова в выводах комиссии ни слова: «Общая обстановка работы не давала возможности ведения правильной и точной бухгалтерии, а потому хотя самый факт отсутствия оправдательных документов на сумму 1412000 марок остается не опровергнутым, комиссия находит возможным отнести его на счет некоторой небрежности в отношении Томаса к ведению денежной отчетности лишь отчасти оправдывается общей обстановкой, но не за счет какой-либо недобросовестности… Из всего комплекса дела, свидетельских показаний и характеристик образа жизни и работы Томаса предположение о его лично корыстных намерениях не вытекает... Комиссия затрудняется найти для всего инцидента правдоподобное и заслуживающее доверие объяснение».
В 1925 году Томас безуспешно пытался устроиться на работу в Москве. За границу его не выпускала ЧК. Радек помог ему выехать в Германию. После прихода к власти нацистов Томас перебрался в США. Говорят, нужды в деньгах он не испытывал.
Год от года аппетиты у зарубежных коммунистов росли. Если в 1923 году официальный бюджет Коминтерна составил 2 млн 196 тыс. 500 золотых рублей, то к 1928 году эта сумма увеличилась до 6 млн 368 тыс. 010 золотых рублей плюс 225 тыс. долларов для работы на Западной Украине и в Румынии. По самым приблизительным подсчетам за первые десять лет своего существования Коминтерн получил 30 млн бумажных рублей, более 31 млн золотых рублей, ценностей на 63 млн рублей, две сотни миллионов марок, десятки миллионов лир и крон, около миллиона долларов. Известно, что в 30-е годы по указанию Сталина Интернациональная контрольная комиссия Коминтерна провела за рубежом ряд ревизий. И хоть эти документы не рассекречены по сей день, можно предположить, что результаты проверок оказались плачевными. Ибо в 1935 году финансирование зарубежных компартий официально было прекращено.