Сестры Каратыгины в Кракове |
Cестры Каратыгины получили то, к чему стремятся многие их ровесники – всероссийскую известность. Именно за ней они пришли на Муз ТВ, в программу «Безумно красивые», чтобы принять участие в примитивной викторине. Среди других им попался вопрос: «Что такое Холокост?» Ксения и Евгения дали короткий ответ: «Клей для обоев» – и взорвали русскоязычный Интернет. Ролик с фрагментом телепрограммы собрал огромную аудиторию на Youtube, и его героиням досталось от души – от прямых личных оскорблений до язвительных насмешек в адрес их школьных учителей.
Цена вопроса
Сестры Каратыгины проигнорировали критику, главное, они получили свои минуты славы и купались в ней:
– Мы спускались в метро, заглядывая в глаза прохожим, двигая плечами: «Как это так! Вы нас не узнаете? Это мы, те самые Каратыгины!» Такая понтовка шла! – вспоминала Ксения первые дни после выхода передачи в эфир.
Я нашел координаты девушек и позвал их в московскую студию «Радио Свобода», где тогда работал. Вместе с президентом фонда «Холокост» Аллой Гербер мы попытались вернуться к этой истории, вызвавшей такой переполох в Интернете. Накануне нашей встречи Ксения и Евгения по моей просьбе прислали письмо, в котором попытались вкратце рассказать о себе (орфография и стилистика оригинала сохранены).
Мы родились в небольшом поселке близ Владимира (Красная Горбатка). Окончили там начальную школу. Так же занимались в различных кружках (шитье, живопись, мироведение и др.). Евгения окончила музыкальную школу по классу вокал и фортепиано. В основном нашим воспитанием занималась мама (Валентина Ивановна), отец заболел и умер. После окончания девяти классов в своем родном поселке, мы поступили в лицей-интернат №1 во Владимире и окончили там 10 и 11 класс (с уклоном на гуманитарные предметы). Так же продолжали принимать активное участие в жизни лицея. После окончания долго стоял выбор, куда пойти дальше. Подали документы в 3 вуза и везде прошли. Как подарок, Мама решила свозить нас в столицу, и… мы задержались здесь надолго. Поступили в МГТУ (Московский государственный текстильный университет. – М.Ш.) имени Косыгина, причем сразу и на последних днях. Учимся хорошо! Так как жить на что-то надо, стипендии маловато, подрабатываем. Это съемки, не брезгуем и раздачей листовок. Чем мы только не занимались. Даже нянями сидели с 5-ти летним ребенком.
Пусть мы и сестренки, даже близнецы, но мы совершенно разные. Единственное что нас объединяет – это мечта! Мы хотим, чтоб мама гордилась! Она заслужила! Жизнь продолжается! Она не стоит на месте! А съемки – это всего лишь заработок. Но, если ради него приходится тупить, говорить глупости... мы будем это делать! Будем выживать!!!
Меня и Аллу Гербер прежде всего интересовал вопрос: знали ли девушки правильный ответ на вопрос: «Что такое Холокост?» или это был разыгранный спектакль в погоне за телевизионными рейтингами?
Вот фрагменты нашей беседы:
Евгения Каратыгина: Если честно, я не знала ответ на этот вопрос. Да, я не настолько интеллектуальна… Я доверилась своей женской логике, предположила, что это связано со всякими дихлофосами, с комарами, что-то для дома, предположила, что это клей. Ксюша не стала мне перечить. И мы ответили так, как решила я.
Ксения Каратыгина: Я знала ответ на вопрос – что такое Холокост.
Алла Гербер: Что бы вы ответили тогда, а не сейчас?
К.К.: Я бы ответила, что это гонения евреев во время Великой Отечественной войны.
Мумин Шакиров: А более подробно. Вы же, наверное, не две строчки прочитали?
К.К.: …(пауза)
Е.К. Если честно, о Холокосте я узнала со слов своей сестры Ксении.
Сестры Каратыгины в Освенциме |
М.Ш.: То есть вы до сих пор ничего об этом не прочитали?
Е.К.: Нет.
М.Ш.: А слышали такое слово – Освенцим?
Е.К.: Нет.
М.Ш.: Ксения, ваше мнение?
К.К.: Слышала.
А.Г.: Что это такое?
К.К.: Что-то про войну какую-то гражданскую, по-моему.
А.Г.: Гражданскую?
К.К.: Я не буду умничать, слышала, но не могу сказать, ни что это было, ни где про это слышала.
Е.К.: Вы сейчас спрашивали, кто такие евреи, что они из себя представляют? Мне кажется, что это когда родители не то что разных кровей, например, а когда русская женщина и мужчина другой национальности…
Мамины дочки
Дальше задавать вопросы, касающиеся политики и истории, мы не стали, предпочли сменить тему. Выяснилось, что Ксения и Евгения очень любят свою маму, беспокоятся о ее здоровье, звонят ей из Москвы почти каждый день. Валентина Ивановна родила близнецов в 43 года, сейчас ей за шестьдесят, она неважно себя чувствует после операции, живет в Красной Горбатке одна в трехкомнатной квартире в старом доме, получает мизерную пенсию и все же умудряется материально поддерживать дочек.
Ксения снимает квартиру вместе со своим молодым человеком на окраине Москвы, Евгения живет в общежитии. Учатся сестры неплохо, позже это подтвердил ректор текстильного университета Сергей Николаев. В целом Ксения и Евгения произвели на нас с Аллой Гербер хорошее впечатление: вежливы, немного стеснительны, но в то же время не боятся говорить на камеру, не боятся спросить про то, чего не понимают… Небольшого роста, но отнюдь не хрупкие, очень подвижные и артистичные, смешно и ярко рассказывают о своем детстве. Но читатели сайта «Радио Свобода», где было опубликовано интервью с сестрами, прошли мимо этих лирических отступлений, они обратили внимание на то, как студентки московского вуза путались в исторических событиях. В комментариях вполне ожидаемо доминировали язвительные пассажи в адрес сестер Каратыгиных.
 |
 |
 |
 |
|
|
Едем дальше
Встреча с героинями шоу «Безумно красивые» явно требовала продолжения.
Они напомнили мне некогда популярную участницу британского реалити-шоу Big Brother Джейд Гуди. 20-летняя медсестра из Эссекса, выступая на грани наивной простоты и вульгарности, стала яркой персоной британского коммерческого телевидения нулевых. Ее любили и ненавидели, презирали и восхищались. Популярность стала приносить ей немалый доход. Но в январе 2007 года в Великобритании разразился скандал. Гуди обидела индийскую участницу шоу Big Brother актрису Шилпу Шетти. Своенравная и капризная Джейд повела себя с ней «высокомерно и пренебрежительно», в частности, стала коверкать ее имя и делать акцент на индийском происхождении Шетти. Политкорректные британцы обвинили Джейд в расизме. Чтобы загладить вину, Гуди публично извинилась. Ей этого показалось мало, и в 2008 году она отправилась в Индию для участия в местном аналоге Big Brother.
Но кульминацией этой истории стало не примирение с Шилпой, а страшное известие из Великобритании о смертельной болезни Джейд. Врачи поставили ей диагноз – рак шейки матки. С этого момента публику мало интересовали выходки Гуди в прямом эфире, зритель хотел знать, что происходит за кулисами шоу – в больнице, дома, в семье. И журналисты стали подробно рассказывать о том, как Джейд проводит последние месяцы своей жизни. Она умерла 22 марта 2009 года. На ее похороны пришли тысячи людей.
Наверное, проводить параллели между сестрами Каратыгиными и Джейд Гуди не вполне корректно, и все же...
Сестры Каратыгины и Джейд Гуди появились на телевидении, когда им исполнилось двадцать лет, все трое – выходцы из бедных семей, рано остались без отцов, мамы – инвалиды. И прославились девушки, участвуя в сомнительных передачах, где чем хуже репутация, тем выше рейтинг. Правда, до той известности, которой добилась Джейд, Евгении и Ксении пока еще далеко. Но сестры продолжают сниматься в различных шоу и телепрограммах, и, возможно, их настоящая слава еще впереди.
В истории Гуди мне запомнился
один эпизод. На заре ее карьеры, после первых эфиров Big Brother,
руководство крупнейшей британской авиакомпании предложило девушке совершить
кругосветное путешествие. Авиаперевозчик готов был взять на себя расходы на
перелеты. Цель – восполнить пробелы в образовании, чтобы девушка больше
никогда не путала название города с именем человека.
Не знаю, оценила ли благородный поступок авиаторов Гуди, но на меня он
произвел впечатление. Так родилась идея совершить с сестрами Каратыгиными
путешествие по маршруту Москва – Варшава – Краков – Освенцим. Спонсором
выступил Польский культурный центр в Москве во главе с его руководителем
Мареком Радзивоном, которому идея проекта под рабочим названием «Холокост,
дихлофос, клей для обоев» показалась важной.
Пришла и смотрим
29 октября 2012 года, в полночь, наша группа в составе четырех человек – автор этих строк, оператор Слава Макарьев и сестры Каратыгины – села в поезд на Белорусском вокзале. Настроение у девушек было бодрое, они с интересом разглядывали ночную Москву, хрустящие евро, шенгенскую визу в паспорте и заучивали польские слова из разговорника. Ксения и Евгения Каратыгины впервые в жизни ехали за границу. К присутствию видеокамеры сестры привыкли сразу.
Первый серьезный разговор состоялся на следующий день, за завтраком, когда поезд покинул Минск и взял курс на Варшаву. Я вновь вернулся к теме скандальной передачи на Муз-ТВ. С момента выхода программы прошло больше полугода. Оказалось, что девушки нисколько не жалели о сказанном и сделанном в телевикторине «Безумно красивые».
К.К.: Мы оторвались, мы хотели сделать все, чтобы нас увидели, – и нас увидели.
Е.К.: Участие в такой программе – это прежде всего знакомство с новыми людьми, позднее нас пригласили еще раз и еще и в другие передачи, на другие каналы. Это было приятно, нас заметили.
М.Ш.: Но ведь в Интернете было много обидных слов в ваш адрес.
К.К.: Не хочу жалеть о том, что было. У этой дурной программы есть один плюс – становится не так грустно, когда узнаешь, что мы не одни такие тупые. Если вы придете просто в вуз или в обычную школу, где преподают историю, я, например, не уверена, что все знают, что такое Холокост.
М.Ш.: Но попались вы, и, наверное, вам было неприятно читать оскорбления на форумах в Интернете.
Е.К.: Я не читала этих слов, я как-то… мне было больше обидно, что эти слова услышала моя мама. Это я услышала от нее.
М.Ш.: Как об этом узнала мама?
Е.К.: В Красной Горбатке мы популярны, у нас есть в социальных сетях поклонники, может, она прочитала в газетах, может, услышала от других людей. Но я не читала никаких комментариев.
При слове «мама» у девочек на
глазах сразу появляются слезы. По их словам, Валентине Ивановне предстоит
операция после инсульта, у нее парализована правая сторона лица, организм
тяжело восстанавливается.
Ксения все же расплакалась, Евгении пришлось успокаивать сестру. После
небольшого перерыва мы продолжили беседу.
К.К.: Нас вырастила мама, хотя папа у нас тоже был. Он долгое время помогал маме, когда мы были детьми, потом устроился на работу и начал выпивать.
Е.К.: Зачем ты привираешь?
К.К.: Он не пьянствовал, просто выпивал, потом его положили в больницу, ему вырезали язву, на следующий день прибежал домой. Мы не то чтобы не замечали его присутствие, но мама ближе, она была всегда с нами.
Отец Ксении и Евгении умер от повторного инсульта, когда девочкам было 17 лет.
Я вновь и вновь возвращался к теме Холокоста, но наступил момент, когда Евгении надоело отвечать на вопросы, она резко вышла из купе и долго ни с кем не разговаривала, у нее даже возникло желание вернуться обратно в Москву. Ее настроение передалось Ксении. Примирение произошло только на шумном Центральном вокзале в Варшаве, куда мы прибыли в шесть вечера. Чужая речь, новые лица, шум и суета на платформе отвлекли их внимание. Спустя час мы сели в экспресс до Кракова. Вагон был разбит на купе с закрывающимися стеклянными дверями, сиденья мягкие и удобные, в пути нам предложили чай, кофе, пирожные и конфеты. Ксения и Евгения слегка перекусили и пришли в отличное расположение духа. Оператор Слава Макарьев поставил свет, и мы продолжили съемки.
Оставив на время тему Холокоста, мы заговорили о будущем. Евгения учится на дизайнера-колориста, но она не видит себя в текстильной промышленности, хочет стать артисткой. Ксения пока не решила, чем будет заниматься после завершения учебы, живет сегодняшним днем, думает о собственном доме, семье, детях и, конечно же, о своем парне Диме. Последний сильно раздражает Евгению, она открыто говорит об этом сестре. Ксения пропускает ее колкости мимо ушей.
Утром 30 декабря мы сели в автобус Краков – Освенцим. Евгения и Ксения явно выспались, настроение отличное. Они вытащили фотоаппарат и всю дорогу снимали пейзажи за окном: леса, холмы, старинные каменные дома и кладбища, сельские церкви. Многое вызывало у них восторг, особенно приусадебные участки с аккуратно стриженными газонами и живой изгородью, их поражала чистота и уют, даже если это была обычная придорожная ферма или сад с фруктовыми деревьями. Когда мы стали подъезжать к городу Освенциму, я поинтересовался у девушек, чего они ждут от этой поездки?
Е.К.: Любопытство есть, например, как про Бородино: прочитала книгу – и хочется сразу там побывать, представить, почувствовать, если будет экскурсия, послушать дополнительную информацию. То, что мы не услышали от своих преподавателей.
М.Ш.: Как отреагировали ваши друзья и однокурсники, когда узнали, что вы едете в Польшу?
К.К.: Говорят, хорошо выехать за границу на недельку за чужой счет. Как вы добились такого? Немного завидуют. Конечно, мы тоже отдохнуть едем, это же наш первый выезд за границу.
М.Ш.: А как мама отнеслась к этой поездке?
Е.К.: Мама, она долго была «за», с ее помощью получили загранпаспорта, но когда настал момент отъезда, буквально за неделю, у нее началась паника. Возникло много вопросов: зачем, почему, может быть, отказаться?
В десять утра наш автобус припарковался на автостоянке музея Аушвиц-Биркенау. За знаменитыми чугунными воротами с надписью «Работа делает свободным» начинаются тематические корпуса мемориального комплекса: «Уничтожение», «Вещественные доказательства», «Жизнь узника», «Жилищные условия», «Корпус смерти». Мы проходили одно здание за другим, слушая детальный рассказ экскурсовода о том, как бесперебойно и отлаженно работала немецкая машина смерти в годы Второй мировой войны на территории бывших польских казарм. Камера Славы Макарьева фиксировала все, о чем рассказывала экскурсовод: тонны человеческих волос, протезов и костылей, зубных щеток, чемоданов, сумок и других личных вещей. Отдельные экспозиции были посвящены методам, с помощью которых нацисты убивали узников, преимущественно евреев. Это инструменты для пыток и опытов над людьми, образцы кристаллов удушающего газа «Циклон-Б», деревянные макеты газовых камер с фигурками людей, так называемые герметичные камеры, где заключенные умирали от нехватки кислорода. Затем нам показали стену смерти, где были расстреляны десятки тысяч людей, и единственный уцелевший крематорий – остальные четыре фашисты успели уничтожить перед отступлением. Мы также посетили и второй лагерь Аушвиц-Биркенау, он по территории превосходит Аушвиц-1 и находится в трех километрах от первого музея. В нем погибла большая часть узников Освенцима.
Ксения и Евгения слушали нашего гида молча, следуя за ней по пятам. Нередко посетители мемориального комплекса, а их за день через Аушвиц-1 проходит несколько сотен человек, во время экскурсий падают в обморок, многие пьют успокаивающие таблетки.
Срыв произошел и у Евгении. Она проходила мимо стендов с детской одеждой и вдруг остановилась, замерла. За стеклом лежали тысячи и тысячи пар детских туфелек. Евгения отошла к окну, мы услышали плач, постепенно он становился громче, спустя секунды девушка рыдала. К ней подошла Ксения, пыталась успокоить, но безуспешно. Экскурсию пришлось прервать. Затем Евгения куда-то исчезла, мы не стали ее искать, понимая, что она хочет побыть одна.
С Ксенией произошло то же самое на следующий день. Для нас специально заказали зал и показали хронику, снятую фронтовым оператором Александром Воронцовым после того, как советские войска освободили Освенцим. Фильм назывался «Освобождение Аушвица». В картине были собраны редчайшие кинокадры и фотографии тех лет, описывающие зверства гестаповцев. Сцены жестокости и насилия повергли в шок Ксению. Она не могла сдержать слез, ей хотелось выговориться. Мы незаметно включили кинокамеру. Ксения стала говорить и завершила свой монолог так: «Побывав здесь, волей-неволей мы оказались в числе тех, кто об этом узнал. Стыдно, что такое событие было масштабно, занимало этап в истории, советские войска приняли участие в освобождении узников, а мы об этом не знали».
…Перед отъездом из Кракова я
спросил Ксению и Евгению, будут ли они рассказывать о своих впечатлениях
друзьям и сверстникам? Ксения задумалась и сказала: «В моем окружении мало
кого интересуют события, которые произошли здесь около 70 лет назад. Если
спросят, расскажем подробно и все объясним, сами не будем эту тему
навязывать». Закончив фразу, посмотрела на Евгению, та одобрительно кивнула.
Изменят ли что-то в их жизни дни, проведенные в Польше? Думаю, что да.
Надеюсь, что да.