Тот же американский еврей, путешествуя по Франции, наверняка зайдет в местную синагогу. Если это еврей религиозный, он ищет миньян. Но и светский еврей из диаспоры будет себя чувствовать в синагоге весьма комфортно, потому что бывал там хотя бы на собственной бар-мицве, и знает, как себя вести и что делать. Рожденные же в СССР евреи чувствуют себя в синагоге, как конькобежцы в пустыне. Путешествуя, русские евреи тоже пойдут посмотреть на местную синагогу, но, скорее, по причине ее исторического или архитектурного значения.

Об отношении к общине. Как-то в родном «Бен Гурионе» чрезвычайно ретивая сотрудница службы безопасности поинтересовалась, учил ли я иврит до репатриации. Несколько удивившись вопросу, я все же ответил утвердительно.

— А где учили иврит, в общине?

— Нет.

— А почему?

— Не было тогда никакой общины.

— То есть как не было?

Русские евреи не похожи на всех остальных. Русский еврей — еврей только для русских. Для всех остальных, включая других евреев, русский еврей остается прежде всего русским.

Простим юной сотруднице секьюрити незнание истории советских евреев. Но, попав в страны, где еврейские общины с развитой инфраструктурой существуют уже сотни лет, бывшие советские не спешат туда. Община — это, прежде всего, коллектив, а любого человека с советским прошлым, услышавшего это слово, бросает в дрожь. Успешной интеграции в общине очень способствуют дети, которых хотят записать в хорошие еврейские садики. Наличие в здании общины бассейна и фитнеса тоже добавляют мотивации.

 

Любая общинная жизнь держится прежде всего на волонтерстве. Волонтерстве добровольном, а не добровольно-принудительном, как это было в нашем общем советском детстве. Обучение этому занимает время. Еще больше времени требуется, чтобы понять, насколько основополагающим понятием еврейского бытия является цдака — норма, напрочь отсутствовавшая в нашей прошлой советской жизни, но столь понятная любому еврею.

Русские евреи не похожи на всех остальных. Русский еврей — еврей только для русских. Для всех остальных, включая других евреев, русский еврей остается прежде всего русским. Среди остальной еврейской диаспоры мы — как евреи среди других народов: говорим на своем языке, со своей историей и культурой, общаемся в основном друг с другом. Иногда и выглядим по-другому. Вообще-то известно, что евреи стараются походить на окружающих. У русских евреев наблюдается интересный парадокс: спустя 10-15 лет после эмиграции сложно отличить бывшего эмигранта от коренного американца, канадца или израильтянина. Но это когда мы поодиночке. Когда же попадаешь на сборища бывших граждан СССР, тут же улавливаешь некие внешние общие особенности, которые не уходят с годами. Стоит оговориться, что сентенции относительно похожести на местное население относятся исключительно к молодежи. Представители старшего поколения не дают слабины — всю свою эмигрантскую жизнь выглядят именно так, как они выглядели в день, когда сошли с трапа самолета.

Что же тогда объединяет бывших советских евреев, рассеянных по всему миру? Как это ни парадоксально — отношение к Израилю. Я смею утверждать, что русскоязычная еврейская община близка к Израилю, как никакая другая еврейская община. Практически у всех русских евреев там братья, сестры, дяди, племянники — близкие люди. Новости об Израиле приходят не из CNN и Интернета, они приходят из Израиля и не требуют перевода. Для русского еврея Израиль — это не абстрактная субстанция, существующая где-то далеко.

У старшего поколения российской еврейской интеллигенции интеллигентность присутствует во всем, кроме еврейства... Меня всегда поражало, как у этих чрезвычайно образованных людей феноменальные знания русской культуры соседствуют с шокирующим невежеством во всем, что касается еврейства.

В отношении к еврейству четко прослеживается разница поколений. У старшего поколения российской еврейской интеллигенции интеллигентность присутствует во всем, кроме еврейства. Понятно, что в советские годы все были лишены возможности приобщиться к еврейской истории и культуре. Однако и за 20 лет, последовавшие за распадом СССР и исчезновением всех ограничений на еврейскую жизнь, многие так и не удосужились восполнить этот пробел. Меня всегда поражало, как у этих чрезвычайно образованных людей феноменальные знания русской культуры соседствуют с шокирующим невежеством во всем, что касается еврейства. Заранее оговорюсь — это обобщение, исключений из этого правило — множество.

В Израиле бывшие граждане стран СССР считают себя израильтянами, но русскими израильтянами. Волна алии 90-х окончательно похоронила концепцию плавильного котла, пытавшего сварить из репатриантов разных стран израильский суррогат. В отличие от потока репатриантов 70-х годов, стремившихся оставить на советской таможне все русское, репатрианты 90-х не спешили отказываться от своего культурного багажа. Более того, второе поколение репатриантов, выросшее или уже родившее в Израиле, продолжает хранить культурное и языковое наследие.

На книжных полках советских евреев томики Шолом-Алейхема прочно соседствовали с собранием сочинений Ильи Эренбурга — не самый простой культурный багаж для передачи будущим поколениям.

Еврейская община США, крупнейшая диаспора в мире, в большинстве своем состоит из потомков выходцев из Российской империи. Эмигрантов конца XIX и начала XX веков хотя и можно формально назвать русскими евреями, но евреями они были намного больше, чем русскими, их родным языком был идиш. Есть ли у бывших советских евреев свое культурное наследие, которое они хотят передать своим детям? На книжных полках советских евреев томики Шолом-Алейхема прочно соседствовали с собранием сочинений Ильи Эренбурга — не самый простой культурный багаж для передачи будущим поколениям.

 

На ум приходит пример ирландской диаспоры. Сотни тысяч потомков выходцев из Ирландии живут в США, до их пор называя себя американцами ирландского происхождения и всячески подчеркивая свои корни. Настолько, что во время своего государственного визита в Ирландию Барак Обама выкроил время для посещения пивоварни «Гиннес» в Дублине, зная, что фотография с бокалом знаменитого ирландского пива в руках принесет ему впоследствии немалые электоральные дивиденды.

Закончить эту статью я бы хотел личной ноткой. Много путешествуя и общаясь с совершенно разными людьми, я безошибочно вычисляю и легче всего нахожу общий язык именно с русскими евреями. Не имеет никакого значения, когда уехал или где сейчас живет бывший советский-российский еврей. Дело не только в русском языке, но и в общем прошлом, общих культурных кодах. Я действительно чувствую, что это мои люди, мой народ, и мне нравится это чувство. Но станем ли мы, как ирландцы, передавать свою историческую память из поколения в поколение — покажет лишь время.