Мой Андрей

Лариса Голубкина

Судьба была благосклонна к Ларисе Голубкиной, подарив ей в самом начале творческого пути такую яркую роль. Очаровательная Шурочка Азарова из «Гусарской баллады» мгновенно покорила сердца миллионов зрителей. Но главное, она покорила и сердце того, по ком сохли тысячи девичьих сердец, – удивительного, блистательного Андрея Миронова. Лариса училась на четвертом курсе ГИТИСа, когда Андрей пришел в институт с корзиной цветов – она как раз сдавала экзамен – и предложил выйти за него замуж. Лариса ответила, что не торопится с «этим». «Как? – удивился он. – Все хотят за меня замуж, а ты?..» И Андрей не отступал в течение нескольких лет, пока после четырех настойчивых предложений она не стала-таки его женой...

– Лариса Ивановна, что ж вы так долго мучили Андрея Александровича?

– Вовсе не мучила! Во всяком случае, внешне это не выглядело страданиями... Помню, как-то я делала ремонт в своей квартире, вдруг приехал Андрей – привез кресло, настольную лампу и... унитаз, и даже установил его. А потом заявил: «Теперь я буду здесь жить! Видишь, я даже унитаз привез...» Это было очень смешно. Тогда я ему все время говорила: «Ну зачем нам жениться – ведь ты меня не любишь, а я тебя...» «Ничего, – отвечал он, – поженимся, потом полюбим!..» Мы оба были очень молоды. Но каким-то десятым чувством я поняла, что он хочет с «этим делом» поскорее развязаться – женился и ладно: она пусть дома сидит, а я буду летать. Но мне-то тоже хотелось полетать! И мы оба полетали, пока не поняли, что должны быть вместе, что пора строить семью: это Андрей так говорил, с ударением на первом слоге... И семья у нас получилась очень хорошей, я была счастлива. Годы жизни с Андреем были очень счастливыми и очень веселыми. Наш дом всегда кипел от хорошего настроения. Поверьте, я не приукрашиваю! Я стремилась создать в доме уют, чтобы его не раздражал быт, чтобы всегда был готов обед... Мне нравилось, что он спешил домой, а не заглядывал, чтобы отметиться и переночевать...

– Вы оба – яркие, творческие личности, а звездам свойственно чувство конкуренции...

– Я реально смотрела на положение вещей. Андрюша был настолько ярок и силен как актер, что я просто четко занималась своим делом: играла в театре, пела, иногда мы вместе с ним гастролировали с концертами, но каждый выступал самостоятельно: я пела свой репертуар, он работал свои театральные и песенные номера. Ему не приходилось краснеть за меня, он даже гордился. Вместе, во избежание споров и конфликтов, мы почти ничего не делали. И во всем остальном я понимала, что бессмысленно качать права: мол, я тоже артистка, у меня есть свое мнение, я тоже устала...

– Иными словами, вы приносили себя в жертву.

– Нет, не в жертву. Просто я давно поняла, что женщина не должна постоянно навязывать свое «я» любому мужчине. Ты можешь быть сильной личностью и иметь это свое «я», но ни в коем случае не навязывай его мужчине каждодневно.

– Вам знакомо чувство ревности?

– Еще как знакомо. Но однажды я заставила себя разобраться в природе ревности. Мне кажется, ревнивцы – это слишком самоуверенные люди. Они о себе очень высокого мнения. И если вдруг у них рождается подозрение или им действительно изменяют, они начинают беситься: «Как?! Я такая красавица, такая талантливая, потрясающая хозяйка, елки-палки, а он пошел к другой!..» Я с этим долго в себе боролась, стараясь не показать, что ревную, хотя пару раз у меня в голове помутнение случалось... Очень трудно с этим внутренним фонтаном справиться. Даешь себе слово, что виду не подашь и слова не скажешь, и все равно где-то да проскочит... А как потом отвратительно себя чувствуешь!

– Иногда советуют в качестве «противоядия» вызвать в партнере ответное чувство ревности...

«Гусарская баллада»

– Я думаю, это уже хитрость ревнивого человека. Но мне кажется, если человек захочет отомстить за свои ревностные переживания, он тихо это сделает и никто не будет знать. Дабы потешить собственное самолюбие: мы тоже не лыком шиты. Вообще, сопротивление ревности – это качество человека сильного, высокой культуры, который может проанализировать первопричину и понять...

– У Андрея было безумное количество поклонниц...

– Если бы я за него вышла замуж в молодости, то от этого сошла бы с ума. Но мы поженились уже достаточно зрелыми, немножечко остепенившимися. И Андрей уже «осаживал» их натиск. Конечно, не могу гарантировать его абсолютной святости, и, наверное, он мог себе что-то позволить, но повода для бешеной ревности он мне не давал. Хотя... в начале совместной жизни у нас бывали всякие раздоры. Но потом я как-то сказала ему: «Знаешь что, давай так решим: если мы с тобой будем выяснять отношения – я выхожу из машины...» В принципе мне не нравятся такие разборки, к тому же доказать что-то трудно: женщина говорит одно, мужик все равно прет другое!.. Послушаешь женщину – она права, мужчину – и он прав. Поэтому просто надо постараться понять и на многое закрывать глаза.

– Значит, чтобы создать прочный очаг, нужно трезво относиться друг к другу. А как же большая любовь?

– По-моему, большая, безумная любовь к крепкой семье не приводит. В начале, конечно же, какое-то влечение, даже страсть. У одних это длится месяц, у других – два, у некоторых затягивается на два-три года... Потом наступает момент трезвости, раскладывания всех отношений по полочкам, то, что называют притиркой характеров. Затем возникает привычка к совместной жизни, близкая дружба... А у кого-то после многих лет жизни бок о бок, к старости вдруг наступает озарение: Боже мой, да вот же оно, мое счастье, как я правильно сделал или сделала, что женился или вышла замуж, как у нас все складно получается! А когда люди всю жизнь дерутся за власть в доме – это паноптикум какой-то.

В нашем доме всегда было радостно. С А. Ширвиндтом

– Кто из вас чаще уступал, шел на попятную?

– Хотя мы оба Рыбы по гороскопу и вроде бы должны быть очень похожи по характеру, Андрей был гораздо темпераментнее, активнее, мне даже иногда казалось, что он может подпрыгнуть и головой пробить потолок, улететь... Однажды он на что-то разозлился и стукнул кулаком по столу, а дочь Маша сидела рядом – ей тогда четыре года было – и говорит: «Мам, чего это он?» Андрюша удивился тоже: «Вы что, меня не боитесь?» Мы хором в ответ: «Не боимся!» Он тут же расхохотался...

– Ваша дочь Маша носит фамилию Голубкина... Почему?

– Мы так решили, потому что у Андрея есть старшая дочь – Маша Миронова. И она тоже актриса. Да и Мироновых у нас в стране много, а Голубкины пореже встречаются. Кстати, и Андрюша носил фамилию матери, а не отца...

– Смерть Андрея Миронова на сцене во время гастрольного спектакля в Риге для всех была огромным потрясением. Хотя многие обращали внимание на периодические обильные высыпания на его лице, что вызывало домыслы относительно серьезного заболевания крови... Что же с ним было на самом деле?

Они как из одного теста сделаны. Дочь Маша с мужем Николаем Фоменко

– Те высыпания никакого отношения к его болезни не имели. Это была всего лишь стафилококковая инфекция, занесенная в детстве. А умер он от кровоизлияния в мозг. Оказалось, у него была врожденная аневризма, генетически переданная от династии Менакеров. У них в роду все от аневризмы умирали: и Александр Семенович от аневризмы на сердце, и сестра отца, и тетка... Мне нейрохирург сказал, что аневризма – не такое уж редкое заболевание, она чуть ли не у каждого сотого человека существует. Но есть травматическая аневризма, а есть связанная с тонкостью стенок сосудов, как у Андрея – сосудов головного мозга, которые в любой момент могут разорваться. А спровоцировать этот разрыв может все, что угодно. И, кстати, сама аневризма головного мозга, как мне говорил нейрохирург, якобы провоцирует человека на сверхактивный образ жизни. Ведь после спектакля в театре, после съемок в кино, концертов – после всего этого он мог еще очень долго быть возбужденным, активным, деятельным и не ложиться спать...

И, оказывается, людям, у которых врожденная аневризма, не рекомендуется заниматься актерской профессией. Потому что всякий выход на сцену повышает кровяное давление. Даже самый инертный артист помимо своей воли попадает под влияние энергии зрительного зала, которая заставляет волноваться и отвечать соответствующим выплеском энергии. И тут же поднимается давление. Именно поэтому у всех актеров, работающих с залом, низкое давление: 90 на 60 – просто классическое давление актера в спокойном состоянии. Но стоит только выйти на сцену – оно уже 110–120... Когда же имеется врожденная аневризма, человек предрасположен к высокому давлению. У него наблюдается частое покраснение лица. И работа на сцене для него просто губительна. А если так патологически любить профессию, так отдаваться ей, как это делал Андрей, – значит, постоянно находиться на грани жизни и смерти. Вполне возможно, что именно аневризма и развила в нем эту страсть к актерству.

И, кстати, он чудом выжил, когда такой микроразрыв случился у него в Ташкенте, где ему поставили совершенно неверный диагноз: серозный менингит. Вернувшись в Москву, мы сделали снимок сосудов головы и увидели там аневризму. До сих пор не могу понять, почему тогда врачи не обратили на это серьезного внимания. А снимок головы после смерти Андрея показал, что новая дырка была как раз на том же самом месте, что и в первый раз. В любой цивилизованной стране после первого случая и того состояния, в котором он оказался, его бы тщательно обследовали и поставили бы правильный диагноз. В Штатах тогда – это был 1978 год – уже делали операции и помогали людям избавляться от такого рода недугов. И я знаю, что Цареву, несмотря на преклонный возраст, такую операцию делали. И после нее он еще семь месяцев жил, и в здравом уме. Правда, у Андрея была аневризма в том самом месте, где находятся нервные окончания практически всех органов жизнедеятельности человека, от которых зависят и двигательный аппарат, и речь, и рефлексы... И даже если бы его во время приступа в Риге спасли, о чем мы все тогда мечтали, он мог бы стать живым трупом...

– Вы сейчас замужем?

– Нет. У меня никогда никаких смертельных планов на этот счет не было. Даже в молодости...

Спрошу у зеркала...

– Ваша дочь замужем за популярным телешоуменом, музыкантом и актером Николаем Фоменко. Когда вы узнали, что Маша собирается замуж?

– Перед самым бракосочетанием. Хотя я догадывалась о Колином существовании, их роман не был в поле моего зрения. Признаюсь, узнав об их планах, разволновалась. Потом поняла, что напрасно. Они как бы из одного теста сделаны, и я очень порадовалась за свою дочь. Я не вмешиваюсь в их семейную жизнь, мне кажется, я не вредная теща. А для них очень важно жить самостоятельно.

– Вы с дочерью подруги?

– Мне кажется, да. И я давно взяла для себя за правило: пусть Маша сама решает, нужен ли ей мой совет в той или иной ситуации. Я вообще стараюсь не приставать к ней со всякими глупостями. Вернее, попыталась когда-то, но поняла, что это бесполезно, все равно что биться о стенку. Я вижу, что она самостоятельно мыслит, по-своему. С моей точки зрения, не совершает никаких глупых поступков. Почему я должна вмешиваться? Ну не так встала, не так села, не туда положила... И что делать? Значит, я так ее воспитала – перевоспитывать поздно! Значит, такой и должна воспринимать свою дочь. Мне кажется, в этом смысле я похожа на свою маму. Она в отличие от папы мне очень доверяла. И настолько меня любила, что все мне позволяла. Но этого ВСЕГО, чего так боятся родители, я как раз и не делала – не было соблазна «запретного плода».

– Вы как-то назвали себя «маминой дочкой», будто бы мама чуть ли не до двадцати пяти лет везде сопровождала вас, даже на съемках...

– Абсолютно точно. Но она ездила на съемки не для того, чтобы за мной следить, а потому, что я не хотела без нее ехать. Она была очень компанейской и веселой.

– И молодых людей, которые наверняка хотели за вами поухаживать, присутствие мамы не смущало?

– Ну, может быть, только в первый момент. Приглашали, допустим, куда-нибудь поехать. Я говорю: «Мама поедет с нами». «Зачем мама-то?» «Интересно, – отвечаю. – А почему это она не может поехать со мной?!» И ездили, и в каких-то палатках вместе с мамой жили, и все было прекрасно...

– А вам не хотелось иметь еще детей?

– Хотелось. И напрасно я не рожала больше. Я даже иногда думаю, может быть, артистка-то я и не плохая, а вдруг была бы хорошей многодетной матерью! Даже Андрюша мне сказал – представляете, это было за два дня до его смерти: «Как жалко, что у нас нет еще и сына...» Я и Маше все время говорю, чтобы они с этим делом не затягивали. Ведь Настеньке уже два года скоро...

– Для вас существует такое понятие, как сопротивление быту?

– Нет. Я с бытом дружна. Особенно сейчас, когда нет проблем, когда появилась масса вспомогательной техники: и кухонные комбайны, и печи, и программные стиральные машины... Посудомойка, правда, у нас появилась еще в восемьдесят четвертом году. Андрюша привез мне ее из Голландии. Конечно, я сейчас так много времени на кухне не провожу, почти не готовлю, как это было при Андрюше. А раньше я бы запросто могла быть шеф-поваром в каком-нибудь хорошем ресторане.

– Где вы испытали счастливых минут больше: в театре, на съемочной площадке или в семейной жизни?

– Знаете, я думала об этом. Мне кажется, я еще не испытала этих минут. Мне для счастья все время чего-то не хватает. Этот конечный результат от меня все время куда-то ускользает. Казалось бы, вот она – синяя птица, и вдруг – опять улетела. А с другой стороны... это и хорошо, потому что мне не хочется успокаиваться. Ну старость наступит, и все равно не буду сдаваться. Подтяжек на лице еще не делала, может, сделаю, а может, и не буду, потому что тоже интересно посмотреть на себя: во что же я превращусь... Вообще, мне очень нравится сегодняшняя ситуация в искусстве. Что-то начинает срабатывать в голове после того застойно-умиротворенного пребывания в творчестве, когда не надо было думать о том, что ты будешь играть и зарабатывать завтра, будет ли тебе на что жить. Я ведь никогда не занималась накопительством. И если появляется в жменьке лишняя деньга, я ее тут же проматываю. Я очень любила раньше покупать старинные вещи. Тогда они стоили довольно дешево, и чуть больше нужно было платить за их реставрацию. Это теперь уже к старине не подступишься... А еще, бывает, в художественном салоне на симпатичную картину натолкнешься. Увы, сейчас позволяешь себе это все реже и реже. Хотя сказать, что я уж очень низко пала по своему финансовому положению, тоже нельзя. Работа все-таки держит на плаву. После фильма Евгения Гинзбурга «Простодушный» я, правда, пока больше не снималась. Но с удовольствием играю в спектакле «Чествование» у Леонида Трушкина в его Театре имени Антона Чехова в хорошей звездной компании – с Михаилом Державиным, Александром Ширвиндтом, Верой Алентовой и Людмилой Гурченко... Пою в концертах романсы, играю в спектаклях «Сердце не камень», «Автопортрет Архангела Рафаила» и готовлю новую роль – императрицы Екатерины II – в спектакле «Любовь – книга золотая» в Театре российской армии. Сдаваться я не собираюсь!