14 октября 1778 г. знаменитый английский путешественник Джеймс Кук на корабле «Резолюшн» подошел к неизвестному острову у берегов Аляски. Навстречу англичанам с острова двинулись два десятка каноэ с туземцами. Но к великому удивлению «просвещенных мореплавателей» на головной лодке сидел европеец, говоривший на ломаном английском языке. В дневнике Кука он был записан как «Ерасим Грегорев Син Измайлов». А вот свидетельство другой стороны: Рапорт в Камчатскую Большерецкую Канцелярию Штурманского ученика Герасима Измайлова от 14(25) октября 1778 г.: «По прибытии моем к здешним Алеутским островам сего 1778 г., августа 14 числа, но по задолженности моей вреченной канцелярии должности к переписи здешних народов, имел я отбыть из гавани с острова Уналашки сентября 2-го числа на остров Умнак, Четырех сопок и протчие. А по прибытии моем, сентября 23 числа, прибыли на тот же остров Уналашку, и стали не в дальнем расстоянии от гавани моей, на полунощной стороне в бухту два пакетбота с острову Лондону, называются англичанами. А я, по исправлении своей должности, имел к ним прибыть в крайней скорости, а по прибытии находился трои суток, оказывая к ним ласковость и приветствие». Итак, Куку не повезло: Алеутские острова и Аляска были «терра инкогнита» только для западноевропейцев, русские же давно вели там хозяйственную деятельность.

Как русские открыли Северную Америку

История русских открытий в Северной Америке началась в 1648 г., когда кочи казачьих атаманов Семена Дежнева и Федота Алексеева прошли через пролив, отделяющий Азию от Америки. Вскоре на Чукотке был построен Анадырский острог. А еще раньше, в 1646 г., на западном побережье Сибири в устье реки Охоты было основано русское зимовье, превратившееся в следующем году в Охотский острог, который в 1731 г. был преобразован в первый русский порт на Тихом океане — Охотский порт. В начале XVIII в. на Камчатке были построены

 Нижнекамчатский, Верхнекамчатский и Большерецкий остроги. Несколько позже появилась Тигильская крепость. К началу XVIII в. о походе Семена Дежнева почти забыли, и вот 2 января 1719 г. Петр I писал инструкцию геодезистам Ивану Евреинову и Федору Лужину: «Ехать вам до Тобольска и от Тобольска, взяв провожатых, ехать до Камчатки и далее, куды вам указано, и описать тамошние места, сошлася ль Америка с Азиею, что надлежит зело тщательно сделать». Евреинов и Лужин не узнали, сошлась ли Америка с Азией. Они только в 1722 г. доставили царю карту Курильских островов. Петр, разумеется, этим не удовлетворился и в 1725 г. написал инструкцию капитану Берингу:«1) Надлежит на Камчатке или в другом там месте сделать один или два бота с палубами. 2) На оных ботах (плыть) возле земли, которая идет на норд, и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля — часть Америки. 3) И для того искать, где оная сошлася с Америкою (с Азиею), и чтоб доехать до какого города европейских владений и самим побывать на берегу, и взять подлинную ведомость, и, поставя на карту, приезжать сюды». В 1726 г. в Охотске был построен бот «Гавриил», на котором командор Витус Беринг отправился в 1727 г. в свое первое путешествие. В 1728 г. Берингом были открыты залив Креста и остров Святого Лаврентия. Идя вдоль берега, «Гавриил» пошел в пролив, который теперь называется Беринговым. «Гавриил» в Чукотском море достиг широты 67° 18', 16 августа лег на обратный курс и 1 сентября вернулся в Нижнекамчатск. 23 июля 1732 г. бот «Гавриил» вновь вышел из Нижнекамчатска. На сей раз им командовал М.С. Гвоздев. 13 августа бот подошел к мысу Дежнева. 20 августа Гвоздев приказал идти на восток. Подойдя к острову, позже названному в честь Крузенштерна, русские моряки увидели берега Америки. Это произошло 21 августа 1732 г. «Гавриил» направился к этим берегам и вскоре подошел к американской земле в районе теперешнего мыса Принца Уэльского. Бот пошел на юг и на следующий день подошел к острову Кинга, с которого к боту приезжал чукча. От него Гвоздев многое узнал о Большой земле. Продолжать поход было трудно, поскольку кончались продукты и свежая вода, да и судно требовало ремонта. Матросы просили Гвоздева «о возврате, чтобы возвратиться на Камчатку без обчего согласия, понеже де кормов у них малое число, тако ж де и не могут из судна воды уливать». 27 сентября «Гавриил» с трудом добрался до реки Камчатки. Этот поход можно без преувеличения назвать вторым открытием Америки. 
29 июня и 2 июля 1740 г. на Охотской верфи были спущены на воду два пакетбота, названные «Святой Петр» и «Святой Павел». Это были двухмачтовые суда длиной 24,4 м, шириной 6,7 м и с осадкой 2,9 м, с парусным вооружением брига. Каждый пакетбот был вооружен пятнадцатью пушками: девятью 3-фунтовыми и пятью 2-фунтовыми. 8 сентября 1740 г. оба пакетбота вышли из Охотска и перешли в Авачинскую губу на Камчатке. Там они перезимовали в гавани, которую Беринг назвал Петропавловской. Сейчас на этом месте находится город Петропавловск-Камчатский. 4 июня следующего года пакетботы вышли в плавание на восток. «Святым Петром» командовал В.И. Беринг, он же был и начальником экспедиции, а «Святым Павлом» командовал А.Е. Чириков. 20 июня пакетботы разошлись и дальше вели исследования раздельно. 25 июня Беринг пошел на северо-восток, и 16 июля, когда судно находилось на широте 58° 14', взорам моряков открылись берега Северной Америки. 20 июля «Святой Петр» подошел к острову Каяк. На берег высадился натуралист Г. Стеллер в сопровождении казака Фомы Лепихина. А «для сыскания гавани» был послан штурман С. Хитрово с пятнадцатью матросами. Остров Каяк был назван островом Святого Ильи, то же имя получила и гора, видневшаяся на горизонте. К 4 ноября 1741 г. от цинги умерли 12 человек команды, а запасы воды и продовольствия заканчивались. 5 ноября пакетбот стал на якорь у острова, названного впоследствии в честь Беринга, и команда перебралась на берег. 28 ноября свежий ветер выбросил пакетбот на берег, и он разбился. Во время зимовки от цинги умерли еще 19 человек, а 8 декабря скончался капитан-командор Беринг. В июле 1742 г. из обломков пакетбота и плавника был построен гукор «Святой Петр». 27 августа 1742 г. гукор прибыл в Петропавловскую бухту под командованием С. Вакселя. А.И. Чириков на пакетботе «Святой Павел», разойдясь с Берингом, пошел не на юг, а на восток, затем — на северо-восток. 15 июля 1741 г. моряки увидели землю. Чириков записал в журнале: «В 2 часа пополудни впереди себя увидели землю, на которой горы высокие, а тогда еще не очень было светло, того ради легли на дрейф; в 3-м часу стало быть землю свободнее видеть». Это была Америка. Пакетбот находился вблизи мыса Аддинггон на острове Бейкер, на широте 55°20'. 17 июля Чириков послал с пакетбота к берегу шлюпку со штурманом Авраамом Михайловичем Дементьевым, восемью

 матросами и двумя толмачами. В течение недели Чириков ждал возвращения шлюпки, а затем послал еще одну шлюпку с четырьмя матросами, но и эта шлюпка бесследно исчезла. Судя по всему, посланные были убиты туземцами. Чириков еще две недели оставался у берегов Америки, а 6 августа, когда продовольствие закончилось, «Святой Павел» пошел к Камчатке. На обратном пути были открыты острова Умнак, Уналашка и другие. 20 сентября с острова Адак приезжали на байдарах алеуты. В начале октября был открыт остров Агату. И лишь 22 октября 1741 г. «Святой Павел» вошел в Петропавловскую гавань. Пока речь шла только о казенных экспедициях и судах военно-морского флота, но уже в 40-х гг. XVIII в. на Аляску и Алеутские острова устремились русские купцы. Так, к примеру, иркутский купец Никифор Алексеевич Трапезников на паях с московским купцом Андреем Чабаевским и сержантом Охотской нерегулярной команды Емельяном Софроновичем Басовым построили шитик204 «Петр». Летом 1743 г. шитик пошел на восток и достиг острова Беринга. Промысел оказался удачным, и в 1744 г. Басов возвратился на Камчатку с 1200 шкурами бобров и 4000 шкур котиков, которые были проданы за 64 тысячи рублей. В 1745— 1746 гг. Басов с купцом Евтихеем Санниковым снова отправился в плавание и промышлял на открытом им острове Медном, где были найдены признаки меди. Компаньоном его по-прежнему был купец Трапезников. В 1747— 1848 гг. и в 1749— 1750 гг. плавания на остров Медный продолжались. В них участвовали Н.А. Трапезников, А. Толстых и Д. Наквасин. На все эти плавания были указы императрицы Елизаветы Петровны. Так, на последнее плавание Е.С. Басова есть указ от 23 декабря 1748 г. посадскому камчадальских острогов Никифору Трапезникову о разрешении совершить такое плавание. В указе также говорится: «.. .а ежели ж увидит на каких, которые вновь наши найдены будут, на незнакомых островах не ясашной народ, которой не под высокодержавною ея и. в. рукою находится не в подданстве, то в подданство призывать ласкою и приветом». В 1745 г. Н.Трапезников и А. Чабаевский на судне «Святой Евдоким» отправились в новый вояж. Передовщиком шел Яков Чупров, а мореходом — опытный моряк и картограф Охотского порта Михаил Васильевич Неводчиков. 19 сентября 1745 г. «Святой Евдоким» вышел из Нижнекамчатска на юго-восток и вскоре достиг Ближних островов Алеутской гряды. Это были острова Атту, Агату и Семичи. Неводчиков с несколькими охотниками высадился на Агату, затем они перешли на Атту, где и промышляли морского зверя до осени 1746 г. В ходе первой зимовки на Алеутских островах от цинги умерло несколько человек, но промысел был удачным. Добычей зверя больше занимался Чупров, а Неводчиков составлял географические карты и описывал острова. Именно он составил первую карту Ближних Алеутских островов, впоследствии представленную в Сенат, поэтому он и считается первооткрывателем этой группы Алеутских островов. Промысловые экспедиции на Алеутские острова стали обычным делом. Всего с 1743 по 1797 г. их было не менее девяноста. 

Освоение Аляски русскими

С 80-х гг. XVIII в. начинается новый этап хозяйственного освоения Аляски. 
Наибольший вклад внесла компания Северо-восточной компании срорыльского купца Григория Ивановича ком на десять лет. Новым в этом соглаше Шелихова. В 1781 г. он заключил соглании было то, что компаньоны хотели «осшение с богатым купцом И.Л. Голиковым новать на берегах и островах американси его племянником Михаилом об образоких селения и крепости». Фрагмент «Карты Шелихова странствования» из книги «Российского купца именитого Рыльского гражданина Григория Шелихова первое странствие...». СПб., 1793 
Шелихов на средства компании в устье реки Урик к югу от Охотского порта построил три галиота205: «Три Святителя», «Святой Симеон Богоприимец и Анна Пророчица» и «Архистратиг Михаил». 16 августа 1783 г. он отправился на этих галиотах «со 192 работными людьми» к острову Беринга. 12 сентября начался сильный шторм, во время которого галиоты потеряли друг друга из виду. Через два дня «Три Святителя» и «Св. Симеон» встретились у острова Беринга, где и зазимовали. 16 июня 1784 г. галиоты отправились к берегам Аляски и Алеутским островам. На третий день суда разошлись. Тогда Шелихов на «Трех Святителях» пошел к острову Медному, надеясь, что туда же придет и «Св. Симеон». Не дождавшись там «Симеона», Шелихов пошел к Алеутам. «Три Святителя» прошел острова Атха, Амля, Сопочные и 12 июля встретил «Симеона», после чего оба галиота прибыли к Уналашке, где и стояли в Капитанской гавани более двух недель, пополняя запасы свежей воды и продовольствия. Там Шелихов взял с собой двух толмачей и десять алеутов с байдарами. 3 августа галиоты пришли на остров Кадьяк в Павловскую гавань. Аборигены острова — коняги — поначалу встретили путешественников неприветливо. В ночь с 11 на 12 августа коняги «в превеликой толпе» напали на русских. Однако русские были начеку и метким ружейным огнем обратили их в бегство. Никто из команды не был убит или даже ранен. Затем по приказу Шелихова русские подошли к укрепленному поселению коняг. Ружейный огонь на этот раз почти не произвел впечатления на туземцев, которые ответили градом стрел. Тогда Шелихов приказал выстрелить из двух маленьких полуфунтовых пушек. Всего под стены крепости было доставлено пять таких пушек. После сего, как писал Шелихов, «овладела ими робость», и через несколько минут в туземной крепости не осталось ни одного человека. Русские преследовали бегущих, которые сдавались в плен без сопротивления. Далее процитирую Шелихова: «Из числа взятых в плен привели мы в гавань более четырехсот душ, распустив прочих на волю. Из пленных выбрал я одного начальника, который по-коняжески называется хасхак, и отдал на конец оному всех пленных в точную команду, снабдя их байдарой, байдарками, сетьми и всем нужным к их жизни; взял однакож в залог верности из детей до 20-ти человек аманатов. Пленные сии похотели жить в 15 верстах от гавани, что и я им позволил. Продолжение времени показало их верными союзниками». Далее Шелихов писал о конягах: «Почитали они чудом скороспешное строение у нас домов, потому что они над одною своею хижиною трудятся, отесывая доски завостренными железцами несколько лет, — потому почитают они оные великой цены стоющими. Невежество их так велико, что они, когда мы во времена темных ночей выставляли бывшей у меня Кулибинской фонарь, думали, что то было солнце, которое мы похищали, приписывая и мрачность дней причиною оное... Я показывал им способность и выгоды российских домов, платье и употребление пищи. Они видели труды моих работных, когда они копали землю на огороде, сеяли и садили семена; по созрении плодов я велел им оныя раздавать, но они, употребляя их, ничего, кроме удивления, не изъявляли. Многих я велел кормить изготовленною работными моими для себя пищею, к чему они крайнюю чувствуют охоту. Таковое мое с ними поведение час от часу более их ко мне привязывало, и они, не зная, чем угодить мне, приводили великим множеством детей своих в аманаты тогда, когда я и не требовал их и когда они не нужны мне были; но я, чтобы не оставлять их в неудовольствии, многих принимал, а других, одарив приличными для них вещами, отпускал. После таковой их ко мне привязанности старался я познать их богослужение. Я не нашел сердца их зараженными никаким идолопоклонством; они только признают два в мире существа, одно доброе и другое злое, присовокупляя об оных нелепости, достойные понятию совершенной их дикости. Видя сие, зделал я опыт рассказать им, сколько можно простее и внятнее, о своем законе. А как увидел величайшее их в том любопытство, то и захотел я воспользоваться сим случаем, и потому, научая любопытствующих в часы свободныя своему закону и к какому ведет он пути, зажег их сердца; словом, до выезду еще моего сделал я христиана ми 40 человек, кои и крещены были с такими обрядами, какие позволяются без священника». Шелихов посылал галиоты для исследования близлежащих мест. Они побывали в Кенайском и Чугачском заливах, у острова Афогнак, прошли проливом между островом Кадьяк и Аляской, «не видев во все лето (1785) ни от коняг, ни от чугач и от кенайцев никаких нападений, но еще оныя народы до 20 человек в аманаты...» Так Шелихов шаг за шагом расширял сферу интересов России на Тихом океане. 

На северном берегу ближайшего к Аляске острова Кадьяк в Павловской гавани началось строительство крепости и селения. Оттуда было легче плавать к берегам Аляски. Возводились крепости и на острове Афогнаке, и при Кенайской губе. Шелихов, собираясь уходить из Америки после двухлетнего пребывания там, наказывал своим преемникам, в первую очередь енисейскому купцу К. Самойлову, «поступать расселением российских артелей для примирения американцев и прославления Российского государства по изъясненной земле Америке и Калифорнии до 40 градусов». В 1787 г. Шелихов прибыл в Санкт-Петербург Для разбора его плаваний там была создана специальная комиссия в составе Александра Воронцова, Христофора Миниха и Петра Соймонова. Комиссия признала справедливым утверждения купцов Шелихова и Голикова о том, что они истратили на исследования Алеутских островов и Аляски 250 тысяч рублей. Комиссия предложила императрице выдать Шелихову и Голикову 200 тысяч рублей ссуды на 25 лет беспроцентно. «Таковое со стороны казны знатное пособие подаст способ совершить им начатое, возвратить им употребленные капиталы, а при том, сверх распространения державы вашего величества, казна получит от сбора пошлин и десятин приращение доходов, а частные люди приумножение торговли и промыслов». Комиссия предложила разрешить русским промышленникам строить на Алеутских островах и Аляске «крепостцы». «Комиссия полагает, чтоб пространство для открытий нашим мореплавателям на море оставить безпредельным, ибо ни один народ новых островов в сей части Тихого моря еще не нахаживал, окроме российских мореплавателей. А в разсуждении матерой земли к югу ограничить их путешествии 55-м градусом широты, около котораго в 1741-м г. капитан Чириков встретил матерую американскую землю. Сие обстоятельство может служить опровержением всех притязаний других держав на земли к северу, от сказанного градуса широты находящиеся, кои по праву перваго открытия безпрекословно принадлежат владению вашего величества. Таковое в пределах ограничивание, на самой строгой справедливости основанное, будет правилом умеренности и для других держав, к таковым заведениям на американском берегу приступающих, ежели не похотят подвергнуть себя следствиям неприятным. Другая крепостца на 21-м или 22-м из Курильских островов нужна, во-первых, для того что, имея па ней твердое основание, можно с лутчею удобностью всех окрестных жителей в желаемом устройстве содержать, охранять и защищать; во-вторых, подается чрез то самое yдoбность со временем к заведению с Япониею торга». Да, членам комиссии не откажешь в прозорливости — торговать с японцами удобнее всего, имея на Южных Курилах «крепостцу». Увы, императрица оказалась прижимиста и собственноручно начертала на докладе «Комиссии о коммерции о плавании и торговле в Тихом океане»: «Двести тысячи на двадцать лет без проценты... Под достаточной залог или верное поручительство могут занять и в неказне, а в казне теперь нет денег никаких. Подобной заем похожо на предложение тово, которой слона хотел выучить говорить через тридцатилетней срок и, быв вопрошаем, на что такой долгой срок, сказал: либо слон умрет, либо я, либо тот, которой мне дает денег научение слона... Чтоб Голиков и Шелихов одне торговали в новооткрытые месте, сие прошение есть сущее монополие и исключительное торговле, противное моим правилам. Что оне учредили хорошо, то говорят оне, нихто тамо на место не освидетельствовал их заверение... Многое распространение в Тихое море не принесет твердых польз. Торговать дело иное, завладеть дело другое». Екатерине удалось отделаться от Шелихова и Голикова шпагами, украшенными бриллиантами, и медалями. Тут возникает большой соблазн обвинить императрицу в непонимании значения открытий русских моряков и промышленников. Но давайте вспомним, что это было за время. Потемкин только что присоединил Крым, строил города Новороссии и Черноморский флот. Турция и Швеция готовились к войне с Россией. Так что отдавать 200 тысяч казенных денег Шелихову и Голикову было явно нецелесообразно. Да и антимонопольная политика Екатерины II была более чем разумная. Монополистом может быть только государство, да и только то, которое управляется железной рукой монарха или вождя. Всякая же частная монополия постепенно разваливает дело. Екатерина II прекрасно понимала трудности сухопутного пути из Центральной России до Охотска и других острогов на берегу Охотского моря. Поэтому она решила послать на Камчатку эскадру из пяти кораблей. Для этого были специально построены два судна — «Холмогор» и «Турухан» и еще три судна — «Сокол», «Смелый» и «Соловей» — куплены в 1786 г. у русских промышленников. Командовать эскадрой был назначен капитан 1 ранга Г.И. Муловский. Он должен был обойти вокруг мыса Доброй Надежды и следовать на Камчатку, а затем — на Аляску. Все новооткрытые малые и большие острова Муловский должен был объявлять владением Государства Российского. 
Однако война со Швецией положила конец подготовке первого русского кругосветного плавания. Корабли флотилии Муловского были обращены в транспортные и госпитальные суда Балтийского флота. А сам капитан 1 ранга Муловский назначен командиром 74-пушечного корабля «Мстислав». Он был убит ядром 15 июля 1789 г. в ходе Эландского сражения. Стоит отметить, что технически возможность совершения кругосветного плавания была вполне реальна во второй половине XVIII в. Причем возможен был проход не только судов с Балтики на Камчатку, но и в обратном направлении. Как военные, так и купеческие галиоты, построенные в Охотске, вполне могли достичь Кронштадта. Другой вопрос, что такая задача им не ставилась. Мореходные качества русских судов подтверждает курьезный случай. В 1770 г. матушка императрица упекла на Камчатку лихого поляка пана Морица Беневского. Беспокойному шляхтичу житье в Большерецком остроге не понравилось, и он подбил ссыльных и нескольких местных русских жителей устроить бунт. Начальник Большерецкого острога капитан Григорий Нилов был убит, а острог захватили восставшие. 30 июня 1771 г. в Большерецк прибыл галиот «Святой Петр», который немедленно был захвачен Беневским. Далее поляк с 96 сообщниками отплыл с Камчатки на юг, без карт, не зная пути. В итоге Беневский с компанией доплыл до португальской колонии Макао, где продал галиот ее губернатору, а сам оттуда добрался до Парижа.

Создание Российско-Американской компании

Чтобы отвести обвинения в монополизме, купен Шелихов в 1790 г. создает дочерние компании — Предтеченскую, а затем и Уналашкинскую. Тогда на остров Кадьяк был послан новый управляющий Северо-восточной компанией каргопольский купец А.А. Баранов, и этот выбор оказался очень удачным. Баранов состоял главным правителем русских колоний в Америке и сделал очень много для их развития. Это был человек с большим опытом, энергичный, умелый политик либеральных взглядов. Важным событием в жизни русских американских колоний было утверждение в 1794 г. духовной православной миссии во главе с архимандритом Иоасафом, которая сделала очень много для культурного развития края. В ноябре 1796 г. скончалась Екатерина Великая. На престол взошел Павел 1, решивший делать все наперекор матери. Мать не хотела монополизировать торговлю и промыслы в Русской Америке, и тут сын решил сделать наоборот. В Охотске и Петропавловске не менее чутко, чем в Петербурге, улавливали перемены при дворе, и вот 7 августа 1797 г. действительный тайный советник князь Куракин объявил президенту Коммерцколлегии Петру Соймонову о желании иркутских купцов учредить компанию под началом Коммерц-коллегии. Это желание передал иркутский гражданский губернатор Л. Нагель, и 8 сентября того же года последовал указ Павла I: «Господин тайный советник и Иркутский губернатор Нагель. Рапорт ваш от 22 прошедшего июля с приложением списков с договоров учрежденной в Иркутске коммерской Американской компании я получил; и как соединение купцов Голикова, Шелихова и Мыльникова для совместного отправления торговли и промыслов и на американских островах почитаю полезным и оное утверждаю, так и мнение ваше посему случаю изображенное весьма похваляю, пребывая в прочем вам благосклонный Павел». 3 августа 1798 г. в Петербург поступил акт о слиянии Северо-восточной, Северноамериканской, Курильской и Иркутской компаний и образование новой Американской Соединенной компании. Акт подписали двадцать семей купцов, в том числе Н.А. Шелихов, ИЛ. Голиков, Н.П. Мыльников, П.Д. Мичурин, И.П. Шелихов, В.И. Шелихов, Е.И. Деларов. 8 июля 1799 г. император подписал два важных указа. Первый -об основании компании и даруемых ей привилегиях, а по второму указу представитель семьи Шелиховых должен быть обязательно одним из четырех директоров компании. «Жалуя всемилостивейшее сие право из уважения, что муж ея был из первоначальных за водителей сей торговли», — писал Павел в указе. 

Создание Российско-Американской компании

В указе Сенату об организации Российско-Американской компании говорилось: «Польза и выгоды, проистекающия для Империи нашей от промыслов и торговли, производимых верноподданными нашими по Северовосточному морю и в тамошнем крае Америке, обратили на себя наше монаршее внимание и уважение. Почему принимая в непосредственное покровительство наше составившуюся по предмету оных промыслов и торговли компанию, повелеваем ей именоваться: под высочайшим нашим покровительством Российская Американская компания; и соизволяем, чтоб в подкрепление предприятий сей компании возможныя со стороны военных начальников пособия нашими сухопутными и морскими силами по требованиям ея чинимы были на ея содержании. К руководству же и вящею облегчение и одобрение сей компании составлены для нее правила и содержание всемилостивейше даруемых от нас ей до сего времени на двадцать лет привилегий. Оба сии нами утвержденныя постановления, равно как и Акт учиненный в Иркутске 3-го августа 1798-го года между существующими ныне компаньонами, удостоившихся нашего благопризнания во всех его статьях, которыя оными правилами не отменены, препровождая в сенат наш, повелеваем, заготовя по содержанию помянутых привилегий подлежащую грамоту взнесть ее к подписанию нашему, и учинить вообще все зависящие от него распоряжения. Павел». Указ этот был опубликован 19 июля 1799 г., а затем вышли «Правила» и «Привилегии» Российско-Американской компании, основными из которых явились монопольное право промыслов, торговли, поселений, торговых связей с другими государствами и др. Очень важным было право дирекции Российско-Американской компании приглашать на службу офицеров флота, которым служба в компании засчитывалась в стаж действительной службы. Первыми директорами компании были Д.Н. Мыльников, Я.Н. Мыльников, С.А. Старцев и М.М. Булдаков. 2 декабря 1799 г. Верховное правление в Петербурге над Российско-Американской компанией по указу Павла I перешло к зятю Шелихова Н.П. Резанову. Он был избран «главным правлением ея в уполномоченныя корреспонденты... возлагая на него во всем пространстве данной ему доверенности и высочайше дарованных нами привилегий ходатайствовать по делам компании во всем, что к пользе ея и сохранению общего доверия относиться может». Теперь Н.П. Резанов стал доверенным лицом компании при дворе в Петербурге. 
Главному правлению Российско-Американской компании в Петербурге и ее представителю А.А. Баранову давались широкие полномочия. Да и капитал компании, составлявший на 1 января 1800 г. 2 634 356 рублей 57 3/4 коп. и состоявший из 724 акций стоимостью 3638 руб. 61 1/4 коп. каждая, позволял надеяться на быстрые и значительные преобразования в Русской Америке и рассчитывать на крупные прибыли. 
Любопытно, что точные границы владений Российско-Американской компании к началу XIX в. не были определены. Так, например, глава духовной миссии на Кадьяке отец Иоасаф на запрос Синода в 1799 г. «Как далеко распространяется владение российских по берегу, какою границею оно отделяется и на сколько верст простирается внутрь берега?» в 1800 г. ответил: «Не упоминая о всей Алеутской гряде, которая уже издавна повинуется Российскому скипетру; мыс Америки Аляска, Шумагинские острова, Кадьяк с принадлежащими к нему островами, на самой Америке Кенайская и Чугацкая губы и Берингов Якутатский залив полностью заняты, и введен всюду благоустроенный к обоюдным с жителями выгодам порядок. Промыслы же компаниею производятся до островов Ситки, на коем и гора Ешом [Эджкомб] от англичанина именуемая, торговля и описание берегов на норд-ост и ост, простерты до того самова места, где приставал прежней экспедиции в 742 г. российский мореход Чириков и оставил квартирмейстера Деменьтьева в 12 человеках; а границ никаких еще до самой Нотки или зимовья короля Георгия положено не было». Указом от 19 октября 1800 г. Павел I повелел, чтобы Главное управление Российско-
Американской компании находилось в столице империи. Естественно, это затрудняло управление факториями, но зато укрепляло связи с правительством. 
К 1799 г. Российско-Американская компания располагала большой флотилией мореходных судов, в которую входили «Архистратиг Михаил», «Три Иерарха», «Великомученица Екатерина», «Святой Симеон Богоприимец и Анна Пророчица», «Северный Орел», «Феникс», «Дельфин», «Пегас» и «Олег». Следует заметить, что помимо частных купеческих судов на Тихом океане к этому времени имелась и военная флотилия из нескольких десятков судов. Так, с 1761 по 1801 г. в Охотске были построены для Сибирской военной флотилии 11 галиотов, 8 бригантин, 4 больших бота и 7 разных транспортных судов. Суда Сибирской военной флотилии регулярно перевозили грузы Российско-Американской компании, а суда компании были вооружены пушками и при необходимости могли участвовать в морских боях. Правительство Александра I неоднократно выдавало Российско-Американской компании большие ссуды. Так, в царском указе от 10 июня 1803 г. говорится, что «сверх выданной по Указу нашему от 13 августа 1802 года суммы для подкрепления Российско-Американской компании, повелеваем выдать еще оной компании заимообразно под расписку ее директоров из государственного заемного банка сто пятьдесят тысяч рублей на восемь лет с платежом узаконенных процентов». В 1799 г. 29-летний лейтенант Иван Федорович Крузенштерн представил в Морское министерство проект кругосветного плавания с целью доставки необходимых предметов снабжения на Камчатку и Аляску. Однако Павел I отклонил проект. После смерти Павла морской министр Н.С. Мордовин и министр коммерции граф Н.П. Румянцев заинтересовались планом кругосветного путешествия. Замечу, что оба были пайщиками Российско-Американской компании. В конце 1802 г. тридцатилетний лейтенант Юрий Федорович Лисянский был послан в Англию для закупки двух шлюпов для кругосветного плавания. В начале 1803 г. он закупил два судна постройки 1795 г. и 1800 г. водоизмещением 450 т и 370 т соответственно. В Кронштадт их доставили британские команды. Первый шлюп получил название «Надежда», второй — «Нева». Они были вооружены, соответственно, 16-ю и 14-ю пушками среднего и малого калибра. Покупка обоих шлюпов в Англии обошлась в 17 тысяч фунтов стерлингов, и еще ремонт их в 5 тысяч фунтов стерлингов. Интересно, что деньги на снаряжение «Надежды» были отпущены по указанию Александра I из казны, а за снаряжение «Невы» платила Российско-Американская компания.

Кругосветное плавание Крузенштерна

Оба шлюпа формально принадлежали Российско-Американской компании и не входили в состав Военно-морского флота России. Так что первое русское кругосветное плавание совершили не русские военные моряки, как писали советские историки, а частная фирма. 26 июля 1803 г. оба шлюпа покинули Кронштадтский рейд. «Надеждой» командовал капитан-лейтенант Крузенштерн, а «Невой» — капитан-лейтенат Лисянкий. На борту «Надежды» находился камергер Н.П. Резанов, который должен был попытаться завести дипломатические и торговые сношения с Японией. Для проведения научных изысканий от Академии наук были командированы астроном Горнер и естествоиспытатели Лангсдорф и Тилезиус. Кроме того, на свою беду Крузенштерн взял с собой 21 -летнего гвардии поручика Федора Ивановича Толстого. Вообще говоря, должен был ехать его двоюродный брат двадцатилетний Федор Петрович, но тот отказался, а Федору Ивановичу грозила Петропавловская крепость за несколько кровавых дуэлей. Отчеств тогда в Морском ведомстве обычно не писали, и Крузенштерн, видимо, не понял, какой Федор Толстой отправляется с ним в плавание. 26 июля 1803 г. экспедиция Крузенштерна покинула Кронштадт. Кругосветное плавание началось через Копенгаген, Фальмут, Тенериф к берегам Бразилии, затем вокруг мыса Горн. Экспедиция достигла Маркизских островов (французская Полинезия) и к июню 1804 г. — Гавайских островов. Здесь корабли разделились — «Надежда» с Крузенштерном отправилась на Камчатку, а «Нева» с Лисянским — к американскому континенту на остров Кадьяк, куда прибыла 13 июня 1804 г. Там Лисянский узнал, что в 1802 г. туземцы под предводительством американских матросов взяли Архангельское укрепление и перебили там всех жителей. Как писал Отто Коцебу: «...однажды ночью оставленный Барановым гарнизон, считавший себя в совершенной безопасности, подвергся внезапному нападению большого числа колошей. Они проникли в крепость, не встретив никакого сопротивления, и с безмерной жестокостью умертвили всех ее обитателей. Лишь нескольким алеутам, находившимся в это время на охоте, удалось спастись. Проплыв на своих байдарах по открытому океану до острова Кадьяк, они принесли известие об уничтожении поселения на Ситхе». Правитель Баранов воспользовался прибытием «Невы», «он сам снарядил три судна и в сопровождении "Невы" направился в Ситху. Когда колоши узнали, что вернулся "богатырь Нонок", как они называли Баранова, ими овладел такой страх, что они, даже не попытавшись помешать высадке русских на берег, тотчас отступили в свое укрепление. Последнее представляло собой обширный четырехугольник, окруженный частоколом из толстых высоких бревен, и имело небольшие укрепленные ворота, а также амбразуры для ружей и фальконетов, которыми осажденные были снабжены американцами. 
Эта деревянная крепость, в которой находилось около 300 воинов со своими семьями, оборонялась в течение нескольких дней. Однако, после того как русские тяжелые орудия пробили брешь в частоколе и осажденные поняли, что он уже не может служить им защитой, они вступили в переговоры и в знак повиновения выдали в качестве заложников сыновей нескольких вождей. Несмотря на то, что мир был уже заключен и колошам была предоставлена возможность свободно удалиться, они все же не доверяли русским, а потому незаметно ушли ночью, предварительно убив своих стариков и детей, которые могли бы задержать их бегство. Лишь утром было обнаружено это ужасное преступление, совершенное извергами, которые настолько не доверяли русским, что судили о них по себе». В 1804 г. Баранов рядом с разрушенным поселением Архангельское на высоком холме построил крепость Ново-Архангельск, ставшую столицей Русской Америки (ныне г. Ситка) Между тем 26 сентября 1804 г. «Надежда» прибыла в Нагасаки. В Японии Крузенштерн был вынужден задержаться до 5 апреля 1805 г. из-за недоверчивости и крайней медлительности японцев, в конце концов категорически отказавшихся принять русского посла. Возвращаясь с Н.П. Резановым на Камчатку, Крузенштерн решил пойти Японским морем, в то время почти неизвестным мореплавателям. На этом пути были исследованы часть западного берега острова Нипона и весь западный берег Матсамая, южный и половина восточного берега Сахалина и определено положение многих островов. Придя в Петропавловский порт и высадив Резанова, Крузенштерн вернулся к Сахалину, закончил исследование его восточного берега и, обогнув остров с севера, дошел до Амурского лимана, откуда 2 августа 1805 г. вернулся на Камчатку. Пополнив запасы и подремонтировав «Надежду», Крузенштерн отправился из Петропавловска к берегам Китая. Погрузив на «Неву» товары Российско-Американской компании, Лисянский 1 сентября 1805 г. отправился в Кантон, где в начале декабря встретился с «Надеждой». Успев продать в Кантоне пушнину и закупив китайские товары, оба корабля направились в обратный путь вокруг мыса Доброй Надежды. В конце апреля 1806 г. корабли разминулись, и «Нева», учитывая начавшуюся войну с Францией, совершила длительный переход без заходов в порты до Портсмута (Англия), куда прибыла 28 июня, а 5 августа достигла порта Кронштадт, таким образом первой завершив кругосветное плавание. В плавании «Нева» провела три полных (без двух дней) года, пройдя более 45 тысяч морских миль. «Надежда» с капитаном Крузенштерном прибыла в Кронштадт 19 августа 1806 г. За время плавания Крузенштерну много нервов попортил Федор Толстой, который не мог жить без шалостей. Корабельный священник «Надежды» был поклонником Бахуса. Федор Иванович напоил его до положения риз и, когда священник как мертвый лежал на палубе, припечатал его бороду сургучом к полу казенной печатью, украденной у Крузенштерна. Припечатал и сидел над ним; а когда священник проснулся и хотел подняться, Федор Иванович крикнул: «Лежи, не смей! Видишь, казенная печать!» Пришлось попу подстричь бороду под самый подбородок. А во время стоянки у острова Нукагива, относящегося к архипелагу Маркизовых островов, «Надежду» посетил вождь местного племени Танега Кеттонове. Внимание Толстого привлекла татуировка на теле вождя, которое было буквально разрисовано замысловатыми орнаментами, экзотическими животными и птицами. Федор Толстой разыскал и привез на корабль нукагивца, художника-татуировщика, и велел, как вспоминает М.Ф.Каменская (дочь Федора Петровича Толстого), «разрисовать себя с ног до головы». На руках молодого графа были вытатуированы змеи и разные узоры, на груди в кольце сидела птица. Многие члены экипажа последовали примеру Толстого. Впоследствии в аристократических салонах Петербурга Федор Толстой по просьбе гостей охотно демонстрировал, вводя в конфуз светских дам, «произведение искусства» безызвестного мастера с далекого острова Нукагива. В конце концов Федор решил подшутить и над капитаном. М.Ф.Каменская вспоминает: «На корабле был ловкий, умный и переимчивый орангутанг. Однажды, когда Крузенштерн отсутствовал на корабле, Толстой затащил орангутанга в каюту, открыл тетради с его записками, положил их на стол, сверху положил лист чистой бумаги и на глазах у обезьяны стал марать и поливать чернилами белый лист: обезьяна внимательно смотрела. Тогда Федор Иванович снял с записок замазанный лист, положил его себе в карман и вышел из каюты. Орангутанг, оставшись один, так усердно стал подражать Федору Ивановичу, что уничтожил все записки Крузенштерна, находившиеся на столе». Ходили слухи, что за эту проделку Крузенштерн высадил Толстого на необитаемый остров. Но на самом деле Федора Ивановича высадили 17 июня 1804 г. во время стоянки «Надежды» в Петропавловске, откуда он по Сибирскому тракту добрался до Петербурга, где сразу же получил прозвище «Американец». Впереди у него была ссора и дружба с Пушкиным, но это уже тема другого повествования. 
Лисянскому «посчастливилось» родиться в городе Нежине, который сейчас находится на территории «незалежной» Украины, за что Лисянский ныне официально провозглашен «украинским Магелланом». У Юрия Федоровича польские корни, всю жизнь он провел в Великороссии и похоронен в Александро-Невской лавре в Петербурге. Ну что ж, за неимением лучших кандидатов и его записали в «щирые украинцы». В июне 1807 г. шлюп «Нева» вышел из Кронштадта в новое плавание к берегам Аляски. Командовал им на сей раз лейтенант Л.А. Гагенмейстер. Шлюп обогнул мыс Доброй Надежды и пошел на восток в южных широтах. Гагенмейстер с юга обогнул Австралию и первым из русских моряков посетил австралийский порт Сидней (тогда он назывался ПортДжексон). В августе 1808 г. «Нева» прибыла на остров Ситха в Ново-Архангельск, который к 1808 г. стал главным портом Российско-Американской компании на Аляске. Руководство компании решило оставить «Неву» в колонии. В 1808 г. она ходила с грузом на остров Оаху (Гавайские острова). Во время очередного рейса из Охотска в Ново-Архангельск 9 января 1813 г. шлюп «Нева» натолкнулся на скалы у мыса Эджикомб (острова Круиза) и погиб. Шлюп «Надежда» погиб еще раньше — в декабре 1808 г. он был затерт льдами у берегов Дании. Первый русский военный корабль вышел из Кронштадта в дальнее океанское плавание 25 июля 1807 г. До этого русские военные суда периодически совершали переходы в океане из Архангельска на Балтику и довольно редко с Балтики на Средиземное море. 
Для похода на Дальний Восток Морское министерство выбрало транспорт «Диана», построенный в 1806 г. Он был переделан в шлюп и вооружен двадцатью двумя орудиями, из которых 6-фунтовых пушек было четырнадцать, 8-фунтовых карронад — четыре, 3-фунтовых Фальконетов — четыре. Кроме того, на барказе судна были установлены 8-фунтовая карронада и четыре однофунтовых фальконета. Экипаж «Дианы» составлял 60 человек. Командовал шлюпом лейтенант В.М. Головнин. Головнин планировал провести судно мимо мыса Горн. Но при подходе к южной оконечности Америки «Диану» встретил сильный противный ветер. Почти две недели экипаж боролся со штормами и был вконец измотан, к тому же у моряков стали появляться признаки цинги. Тогда Головнин принял решение повернуть шлюп к мысу Доброй Надежды, и 21 апреля 1808 г. «Диана» вошла в бухту Саймонстаун в Капской колонии, незадолго до этого захваченной англичанами у голландцев. 93 дня прошел шлюп под парусами, не получив при этом ни одного серьезного повреждения. Пока «Диана» находилась в плавании, между Россией и Англией началась война, и шлюп оказался в плену. Несмотря на то что Головнин имел специальное разрешение английского правительства на проведение научных исследований, англичане задержали русский корабль. И лишь через год с лишним, 16 мая 1809 г., воспользовавшись свежей погодой, усыпившей бдительность охраны, экипаж «Дианы» обрубил якорные канаты, и шлюп вырвался в океан. «Диана» обогнула Австралию с юга и 25 июля достигла острова Тан на (НовоГебридский архипелаг), где русские моряки отдохнули и пополнили запасы воды и продовольствия. 

Захват капитана Головнина японцами

25 сентября 1809 г. «Диана» достигла конечного пункта своего плавания, бросив якорь в Петропавловской гавани. Здесь шлюп остался на зимовку. 28 мая 1810 г. «Диана» покинула Петропавловск и 30 июня прибыла в НовоАрхангельск, куда доставила груз пшеницы. Через месяц шлюп отправился на Камчатку. Зазимовав в Петропавловске, весной 1811 г. «Диана» вышла в море для описания Курильских островов. В мае 1811 г. Головнин на «Диане» отправился на исследование и составление подробных карт Курильских островов. 5 июля 1811 г. «Диана» подошла к южному побережью острова Кунашир. Вскоре у места высадки русских моряков появились японцы. Они предложили Головнину встретиться с их «главным начальником» в небольшой крепости, расположенной на побережье. Встречу назначили на 11 июля. На берег сошли Головнин, штурман Хлебников, мичман Мур, матросы Семенов, Макаров, Шкаев, Васильев и переводчик Алексей, свободно владевший айнским языком. Офицеры были при шпагах. Начало приема было радушным, гостей напоили чаем. Но затем «главный начальник» схватился за меч и сказал длинную речь. Переводчик коротко перевел Головнину: «Начальник говорит, что если хоть одного из нас он выпустит из крепости, то ему самому брюхо разрежут». Русская делегация кинулась бежать. Им удалось выбежать из крепости, но на берегу японцы их схватили. Когда на шлюпе услышали выстрелы и крики, «Диана» снялась с якоря и подошла ближе к берегу. Ворота японской крепости закрылись, а по шлюпу был открыт огонь из пушек. Оставшийся после Головнина старшим на «Диане» лейтенант П.И. Рикорд приказал открыть ответный огонь. После 170 выстрелов с «Дианы» пушки японцев замолчали. Но развалить из 6-фунтовых пушек даже примитивную крепость было невозможно. Шлюп поднял паруса и отправился в Охотск. Головнин и его спутники два года провели в японских тюрьмах. Тем временем Рикорд несколько раз пытался освободить своего капитана. Он совершил два плавания: в 1812 г. к острову Кунашир и в 1813 г. к острову Хоккайдо. Теперь он командовал двумя военными кораблями — шлюпом «Диана» и бригом «Зотик». Около Кунашира Рикорд захватил несколько японских судов. Вскоре лейтенанту удалось захватить и крупное японское торговое судно. От его судовладельца и капитана Такатай-Кахи Рикорд узнал, что Головнин и его спутники живы и находятся на Хоккайдо. Только в октябре 1813 г. Рикорду удалось вызволить капитан-лейтенанта В.М. Головнина и товарищей из японского плена. 3 ноября 1813 г. шлюп «Диана» вернулся в Петропавловск. Из-за ветхости корпуса было решено его впредь в море не выводить, а поставить на отмель и обратить в склад Российско-Американской компании. Сейчас японские и некоторые русские историки пытаются объяснить нападение японцев на Головнина действиями Н.П. Резанова. В 1805 г. Резанов узнал о том, что японцы высадились на юге острова Сахалин, где раньше уже торговали русские промышленники, и Российско-Американская компания считала остров своей территорией. Резанов приобрел у американского купца Вульфа фрегат215, вооружил его и назвал «Юнона». По приказу камергера «Юнона» и новопостроенный тендер «Авось» составили отряд кораблей для отпора японцам. Командовали судами лейтенант Н.А. Хвостов и мичман Г. И. Давыдов. 6 октября 1806 г. фрегат «Юнона» прибыл в залив Анива (юг острова Сахалин). На берегу Хвостов поднял флаг Российской империи и флаг Российско-Американской компании. Он объявил туземцам (айнам), что Сахалин уже давно принадлежит России и жители острова находятся под защитой русского императора. Японская фактория была разгромлена, часть товаров конфискована русскими, а остальные розданы айнам. Несколько японских сараев было сожжено. В заливе Анива остались несколько матросов, которые основали русское поселение, просуществовавшее до 1847 г. На следующий год «Юнона» и «Авось» разгромили японское поселение на острове Итурупе. 
16 июля 1807 г. «Юнона» и «Авось» прибыли в Охотск. К этому времени Резанов, покровительствовавший Хвостову и Давыдову, умер. Зато начальник Охотского порта подполковник Бухарин потребовал «поделиться» захваченными у японцев трофеями, а когда моряки отказались, Бухарин завладел значительной частью добычи, а на самих Хвостова и Давыдова написал донос в Петербург, обвиняя их в пиратстве. Пришлось нашим героям ехать в Петербург оправдываться. 
А пока суд да дело, оба молодца отличились в русско-шведской войне. 9 августа 1808 г. граф Румянцев сообщил морскому министру П.В. Чичагову: «.. Его Императорское Величество повелеть изволило сего дела им в вину не ставить; и вместе с тем изъявил высочайшее соизволение, чтобы за время бытности их в сей экспедиции удовлетворены они были жалованьем на счет вывезенных ими японских вещей и товаров...» Вскоре комендант порта Охотск подполковник Бухарин, пытавшийся наказать Хвостова с Давыдовым, со службы был уволен. Осенью 1809 г. в Петербург «приехал американский судовладелец Вульф, тот самый, у которого Российско-Американская компания в свое время приобрела фрегат «Юнона». 14 октября Хвостов и Давыдов посетили американца на Васильевском острове, в гостях засиделись и не успели вовремя вернуться на Петроградскую сторону. Алкоголь сыграл с ними плохую шутку: попытка перескочить через разводившийся мост оказалась для приятелей трагической — они утонули в холодной Неве. В 1813 г. Российско-Американская компания решила отправить в кругосветное плавание свой бриг «Суворов». Командовать бригом компания предложила 25-летнему лейтенанту Михаилу Петровичу Лазареву, будущему знаменитому адмиралу. 8 октября 1813 г. «Суворов» вышел из Кронштадта, на его борту кроме Лазарева находилось четыре офицера, 26 матросов, врач и семь служащих Российско-Американской компании. 27 ноября бриг прибыл в Портсмут, где из-за задержки с доставкой грузов оставался до 26 февраля 1814г. 21 апреля «Суворов» прибыл в Рио-деЖанейро. Пробыв в порту около месяца, он обошел далеко с юга мыс Доброй Надежды и в августе 1814 г. прибыл в ПортДжексон в Австралии. В сентябре 1814 г. Лазаревым были открыты пять коралловых островов, самый южный из которых находится на 13° 13'15" южной широты и 163°31'4" восточной долготы. Острова соединены между собой коралловыми банками, которые в период отлива почти оголяются. Тщательно обследовав острова и нанеся их на карту, русские моряки возвратились на корабль. Острова эти Лазарев назвал островами Суворова. 29 сентября «Суворов» продолжил свой путь на север. 11 ноября открылись берега Америки, и на шестой день после этого судно бросило якорь в Ново-Архангельской гавани. К 1814 г. Ново-Архангельск представлял собой большое селение с деревянной крепостью, судостроительной верфью, складами, казармами и жилыми домами. Там жило свыше двухсот русских и около тысячи туземцев. В конце апреля 1815 г правитель Российско-Американской компании Баранов решил отправить «Суворов» к Прибыловым островам, где на островах Святого Георгия и Святого Павла располагались поселения компании. Лазарев должен был доставить на эти острова продовольствие, одежду, лес и забрать оттуда шкурки морских котиков и песцов, моржовый зуб и китовый ус. 7 мая бриг вышел в море и к 22 мая достиг острова Святого Георгия. Сдав привезенный для этого острова груз и погрузив 17,5 тысячи шкурок морских котиков, 200 шкурок песцов и 10 тысяч «сивучьих лавтоков», «Суворов» вечером 24 мая вышел в море и на рассвете следующего дня прибыл к острову Святого Павла. В течение дня был свезен на берег предназначенный для этого поселения груз, а на борт принято 5500 шкурок морских котиков, 3 тысячи шкурок песцов, 80 пудов моржового зуба и большое количество китового уса. 26 мая «Суворов» отошел от острова Святого Павла и 14 июня прибыл в Ново-Архангельск. 
Во время похода к Прибыловым островам и на обратном пути М.П.Лазарев тщательно проверял сообщение И. Биллингса об обнаружении им земли на 53° 15' северной широты и 198° восточной долготы. Михаил Петрович дважды побывал в этом месте, но никаких признаков земли не обнаружил. В июле 1815 г. Лазарев начал готовиться к возвращению в Россию. На бриг были погружены шкурки бобров, морских котиков, песцов, лисиц, моржовый зуб, китовый ус и другие товары на сумму два миллиона рублей. 25 июля «Суворов» вышел из Ново-Архангельска в Россию. «Суворов» вышел в плавание, не имея на борту достаточного запаса продовольствия, поскольку трюмы были забиты до отказа. Часть грузов компании, находившаяся в трюмах брига, предназначалась для снабжения русских промыслов на форту Росс, а часть — для продажи в тех иностранных портах, где это можно было сделать с наибольшей выгодой. Лазарев зашел в форт Росс, оставил там предназначавшиеся промышленникам грузы и направился в Кронштадт. Девять дней бриг простоял в СанФранциско, а затем пошел на юг и 21 марта 1816 г. обогнул мыс Горн. И вот 15 июля «Суворов» бросил якорь на Малом Кронштадтском рейде против ворот Средней гавани. Кругосветное плавание, длившееся два года девять месяцев и семь дней, закончилось. Руководство Российско-Американской компании давно собиралось отыскать проход из Тихого океана в Атлантический, следуя от Берингова пролива к востоку вдоль берегов Америки. Однако из-за войн, которые вела Россия с 1797 по 1815 г., организация экспедиции представлялась невозможной. 
Однако в 1814 г. акционер Российско-Американской компании граф Н.П. Румянцев на свои средства построил бриг «Рюрик» и организовал экспедицию. Бриг «Рюрик» был спущен на воду 11 мая 1815 г. на верфи в Або (Финляндия). Его вместимость составляла 180 тонн, а вооружение — 8 пушек. Румянцев добился от императора, что бриг пойдет в плавание под военным, то есть Андреевским флагом, а не под флагом Российско-Американской компании. Тем не менее, «Рюрик» никогда не входил в состав военного флота. Командиром брига был назначен 26-летний лейтенант Отто Евстафьевич Коцебу, который под командованием Крузенштерна уже совершил кругосветное плавание на шлюпе «Надежда». Экипаж брига состоял из 34 человек. 30 июля 1815 г. «Рюрик» вышел из Кронштадта. После захода в Копенгаген и Плимут бриг вышел в Атлантический океан и направился к проливу Дрейка. По пути он заходил для пополнения запасов провианта в гавань Санта-Крус на острове Тенерифе и в бразильский порт на острове Святой Екатерины. 23 января «Рюрик» миновал мыс Горн, а 13 февраля стал на якорь в заливе Консепшен на чилийском побережье. Здесь Коцебу пробыл около месяца, готовясь к трудному переходу через Тихий океан. 9 марта «Рюрик» покинул Чили и направился сначала к острову Пасхи. Но из-за враждебного отношения аборигенов Коцебу посчитал за благо быстро ретироваться с острова. «По-видимому, — заключил он, — европейцы в недавнем времени производили здесь всякого рода бесчинства». По пути к Камчатке Коцебу удалось открыть ряд новых островов. 19 июня «Рюрик» стал на якорь в Петропавловской гавани. Коцебу тотчас же начал готовиться к самому ответственному этапу плавания — походу в Северный Ледовитый океан. На ремонт брига, закупку и погрузку продовольствия ушел месяц. В начале июля «Рюрик» вышел из Авачинской губы и направился на север. Обойдя с запада остров Святого Лаврентия, лежащий в северной части Берингова моря, «Рюрик» подошел к мысу Принца Уэльского — крайней западной точке американского побережья. Отсюда Коцебу повел бриг вдоль берега, пытаясь найти проход в Атлантический океан вокруг северного побережья Америки. Вскоре выяснилось, что «Рюрик» находится в глубоко вдающемся в сушу заливе, который был назван заливом Коцебу. 
Обратный путь из Северного Ледовитого океана Коцебу решил использовать для дополнительных работ в Беринговом море. Он обследовал залив Святого Лаврентия на Чукотке и юго-восточный край острова Святого Лаврентия. После этого он пошел на юг, и 19 сентября «Рюрик» встал на якорь в бухте Иллюлюк на острове Уналяска. Здесь Коцебу оставил представителям Российско-Американской компании указания о подготовке второго похода брига на север, который должен был состояться летом следующего года. Нужен был не только запас провианта. Для плавания во льдах следовало по примеру алеутов построить большую двадцати весельную байдару. При изучении островов Радак моряки сделали еще ряд открытий. Особенно подробно они исследовали группу островов Румянцева, затем открыли и описали острова Чичагова, Аракчеева и другие. Эта весьма обстоятельная работа заняла два с половиной месяца; только в середине марта «Рюрик» покинул коралловые острова и направился в северную часть Тихого океана на поиски северо-западного прохода вдоль побережья Америки. 12 апреля 1817 г. «Рюрик» пришел к Уналяске, а 29 июня отправился дальше на север. После посещения острова Святого Павла в группе Прибыловых островов бриг 10 июля бросил якорь у острова Святого Лаврентия. Затем Коцебу повел корабль на север, но вскоре встретил тяжелые льды. Это серьезное, почти непреодолимое препятствие для маленького судна, каким был «Рюрик», заставило Коцебу вернуться. Да и сам он чувствовал себя совершенно больным, у него началось кровохаркание, и врач настаивал на прекращении плавания. Как ни хотел Коцебу идти к северу, но должен был признать, что самым благоразумным было повернуть назад. Подготовив корабль к длительному плаванию, Коцебу 29 января 1818 г. вышел в море. «Рюрик» прошел Зондским проливом (между островами Суматра и Ява), бросил якорь в порту Кейптаун, в котором задержался до 8 апреля, затем направился мимо островов Святой Елены, Вознесения и Азорских к английскому порту Портсмут, где пришлось стоять в течение двух недель. 30 июня «Рюрик» покинул Англию, совершил переход Балтийским морем и 13 августа 1818 г. вошел в Неву. В 1816 г. из Кронштадта на Аляску отправился бриг Российско-Американской компании «Кутузов» вместимостью 525 тонн. Командовал им уже известный нам капитан-лейтенант Л.А. Гагенмейстер. Бриг обогнул мыс Горн, зашел в форт Росс и в августе 1816 г. прибыл в Ново-Архангельск. В декабре 1818 — октябре 1819 г. «Кутузов» совершил обратное плавание. На бриге в Россию возвращался 72-летний А.А. Баранов, но на стоянке в Батавии (Голландская Индия) он заразился лихорадкой и 16 апреля 1819 г. умер в Зондском проливе по пути к мысу Доброй Надежды. В последующие годы корабли из Кронштадта на Аляску отправлялись почти ежегодно: в 1816 г. —бриг Российско-Американской компании «Суворов»; 26 августа 1817 г. — военный шлюп «Камчатка»; 3 июля 1819 г. вышел отряд кораблей в составе военных шлюпов «Открытие» и «Благонамеренный»; 28 сентября 1819 г. отправился корабль Российско-Американской компании «Бородино» (вместимостью 600 тонн). Все эти корабли благополучно достигли Ново-Архангельска и Петропавловска и вернулись обратно на Балтику. Еще два брига Российско-Американской компании — «Кутузов» и «Рюрик», отправившиеся из Кронштадта в 1820—1821 гг., остались на Дальнем Востоке. 
28 сентября 1821 г. из Кронштадта на Аляску вышли два военных судна — шлюп «Аполлон» (вместимостью 900 тонн) и бриг «Аякс». Однако 25 ноября бриг был выброшен на мель у берегов Голландии. Судно и экипаж удалось спасти, но от продолжения плавания «Аяксу» пришлось отказаться, и «Аполлон» пошел один. Шлюп обогнул мыс Доброй Надежды и 13 августа 1822 г. прибыл в Петропавловск, а оттуда направился к Ново-Архангельску. Помимо доставки товаров на Дальний Восток, «Аполлон» имел предписание провести патрулирование североамериканских вод на предмет пресечения незаконной контрабанды в Русской Аляске североамериканских и английский купцов. До октября 1823 г. «Аполлон» крейсировал у берегов Америки. Еще 4 сентября 1821 г. русское правительство, подтвердив права Российско-Американской компании на монопольную деятельность на русских территориях в Америке и Тихом океане, одновременно запретило иностранным судам подходить без разрешения к этим территориям на расстояние ста миль. Русское правительство предоставило право ареста контрабандных судов как военным кораблям, специально отправляемым к берегам Америка, так и судам Российско-Американской компании. Арестованные суда должны были приводиться в Петропавловский порт. Поэтому Морское министерство решило послать к берегам Аляски отряд кораблей в составе фрегата «Крейсер» и шлюпа «Ладога». На «Крейсере» было установлено двадцать шесть 12-фунтовых и две 6-фунтовые пушки, а также шестнадцать 18-фунтовых карронад. «Ладога» несла 20 орудий (12-фунтовые и 3-фунтовые пушки и 18-фунтовые карронады). Командовал отрядом и одновременно «Крейсером» капитан 2 ранга Михаил Петрович Лазарев, а «Ладогой» — его старший брат капитан-лейтенант Андрей Петрович. На «Крейсере» мичманом шел Павел Степанович Нахимов — будущий знаменитый адмирал. 17 августа 1822 г. «Крейсер» и «Ладога
» снялись с якоря и вышли с Кронштадтского рейда в море. По традиции отряд зашел в Рио-де-Жанейро, где суда простояли месяц для пополнения запасов продовольствия, отдыха команд и мелкого ремонта. 22 февраля 1823 г. «Крейсер» и «Ладога» покинули бразильский порт и пошли на восток, обогнув с юга мыс Доброй Надежды и Австралию. 18 марта корабли прибыли в порт Дервент на острове Тасмания. Из Дервента М.П.Лазарев решил идти к острову Отаити (Таити), где он вместе с Беллинсгаузеном побывал еще в 1820 г. Здесь Лазарев рассчитывал запастись свежей провизией, в том числе овощами и фруктами, а затем следовать на север. После стоянки в бухте Матавай на Отаити суда отправились на север. 24 июля 1823 г. они разошлись. «Крейсер» пошел в Ново-Архангельск, а «Ладога» — в Петропавловск. 3 сентября 1823 г. «Крейсер» стал на якорь в Ново-Архангельске, где встретил Маршрут кругосветного плавания фрегата «Крейсер» в 1822— 1825 гг. шлюп «Аполлон». 9 ноября в Ново-Архангельск с Камчатки пришла и «Ладога». Появление русских военных судов у берегов Аляски произвело нужное впечатление как на англичан, так и на янки. Тем не менее, министр иностранных дел России К. Нессельроде убедил Александра I пойти на существенные уступки в переговорах с ними. В итоге 5(17) апреля 1824 г. Нессельроде и американский посланник Генри Мидлтон подписали в Петербурге русско-американскую конвенцию. Согласно ее условиям: 1. Декларируется свобода мореплавания, торговли и рыболовства на Тихом океане с правом приставать к берегу в любом еще никем не занятом месте. 2. Граждане США и подданные России не могут приставать к берегам друг друга без соответствующего разрешения местных властей и не могут вести там торговлю. 
3. Никакие селения не могут быть основаны или создаваемы в будущем на северо-западном побережье Америки: русскими южнее, а американцами — севернее 54°40' с. ш. Таким образом, граница владений и сфер двух стран проводится по линии 54°40' с. ш. на побережье. 4. В течение 10 лет со дня подписания конвенции гражданам США и подданным России будет позволено заходить в порты друг друга по-прежнему по надобности и вести торговлю. 5. Запрещается торговля спиртными напитками, оружием, порохом и другими боеприпасами, и в связи с контролем за соблюдением этого правила разрешается осматривать суда и грузы и накладывать соответствующие штрафы обеим сторонам. 

Подписание конвенции о разграничении владений в Северной Америке

16 (28) февраля 1825 г. Нессельроде и британский посланник Чарльз Каннинг подписали в Петербурге аналогичную конвенцию о разграничении владений в Северной Америке. Согласно 1-й статье конвенции обе стороны в Тихом океане «могут пользоваться беспрепятственно и с полною свободою мореплаванием, производством рыбной ловли и правом приставать к берегам в таких местах, которыя еще не заняты, для торга с природными тамошними жителями». 2-я статья запрещала судам одной стороны приставать к местам заселения другой стороны. Далее устанавливалась пограничная черта, отделяющая владения Британии от русских владений на западном побережье Северной Америки, примыкающем к полуострову Аляске так, что граница проходила на всем протяжении береговой полосы, принадлежащей России, от 54° с. ш. до 60° с. ш., на расстоянии 10 миль от кромки океана, учитывая все изгибы побережья. 
Таким образом, линия русско-британской границы была в этом месте не прямой (как это было с линией границы Аляски и Британской Колумбии), а чрезвычайно извилистой. Поясню, что Российско-Американская компания фактически не имела сухопутной границы с Британской Колумбией, а владела лишь кромкой побережья и не осваивала территорию в глубь континента, поскольку этому препятствовал хребет Каменные горы (ныне Скалистые горы), который шел почти параллельно берегу океана, в разных пунктах удаляясь на 11 —24 мили от кромки воды. Именно за Скалистыми горами и лежала Британская Колумбия, так что среди русских колонистов, да и местных жителей считалось, что границей между этими двумя владениями разных государств является естественная граница — вершины хребта Скалистых гор, западные склоны которых находились в области русских владений, а восточные — британских. При этом русская сторона никогда не делала попытки переходить за Скалистые горы, хотя на протяжении почти полустолетия там была абсолютно безлюдная территория. С начала 20-х гг. XIX в. английское правительство пыталось захватить прибрежную территорию, осваиваемую Российско-Американской компанией. Это подало мысль руководителям компании о необходимости установить границу русских и британских владений. При этом компания считала, что такая граница должна будет идти по естественному рубежу — хребту Скалистых гор — и поэтому ее установление не представит никаких трудностей. Однако русские дипломаты капитулировали перед англичанами в вопросе проведения сухопутной границы. По мнению историка В.В. Похлебкина, уступчивость Александра I не в последнюю очередь объяснялась финансовыми причинами. Англия обеспечила России выплату займов, сделанных русским правительством в период воины с Францией 1796— 1815 гг. Замечу, что Россия, не имевшая с Францией территориальных споров, фактически сражалась за британские интересы. Это в свое время признал даже Павел I. В связи с заключением конвенции большинство русских военных судов были отозваны из северной части Тихого океана. Так, шлюп «Ладога» вернулся в Кронштадт 13 октября 1824 г., фрегат «Крейсер»— 5 августа 1825 г., шлюп «Предприятие» — 10 июля 1826 г. Походы русских судов на Дальний Восток неоднозначно воспринимались русской бюрократией. Так, например, адмирал и член Государственного совета Н.С. Мордвинов в 1824 г. отправил записку императору, в которой утверждал: «Доставка товаров кругом света становится Компании неумеренно дорого, вообще товары, доставленные кругом света, обходятся по самой меньшей мере вдвое дороже таковых же товаров, кои выменивались там на местах от иностранцев... На отправку в Америку в 1819,1820 и 1821 гг. сряду трех экспедиций издержано более 2 миллионов 400 000 рублей наличных денег и в то же время на содержание сообщения с Америкою через Сибирь, которое по положению г-д директоров считалось тогда вовсе ненужным, расходовалось по меньшей мере 250 000 рублей ежегодно. Но сии можно сказать разорительные меры не могли удовлетворять всех колониальных потребностей» . В связи с этим замечу, что Н.С. Мордвинов был заядлым англоманом, подобно многим другим русским сановникам — клану Воронцовых, Ф.И. Бруннову. Они считали, что флот России не нужен и вообще внешняя политика страны должна постоянно согласовываться с Лондоном. Бесспорно, что доставка грузов на Камчатку и Аляску по Сибирскому тракту дешевле, чем морским путем вокруг Африки или мыса Горн. И частная компания, естественно, должна была предпочесть более дешевый вариант. Но вот государственным интересам России как раз соответствовал именно морской путь. Боюсь расстроить наших любителей флота, но, увы, русский флот в первой половине XIX в. был ограниченно боеспособен. Формально в списках кораблей (линейных), фрегатов и других типов судов числились сотни единиц. Но 95 % всего времени наши суда стояли в базах, а район учебных плаваний ограничивался Финским заливом на Балтике и походами из Севастополя в Одессу и к берегам Кавказа на Черном море. В ходе войн 1769-1774,1797-1807 и 1827— 1828 гг. русские эскадры находились в Средиземном море. Построенные в Архангельске суда переходили на Балтику вокруг Скандинавского полуострова, а в Архангельск из Кронштадта отправлялись транспортные суда с грузом якорей , пушек и других материалов для строящихся кораблей. Вот и все походы русского флота с 1700 по 1853 г. Русские плавали лишь там, где ходили суда норманнов и руси (смеси тех же норманнов со славянами) в IX в. 
И только благодаря Российско-Американской компании русские моряки впервые вышли в мировой океан. Дальние походы стали школой для наших знаменитых адмиралов Головнина, Лазарева, Нахимова и др. Балтийский и Черноморский флоты в первой половине XIX в. годились лишь для войн со шведами и турками. Причем для войн с ними судовой состав обоих флотов был более чем избыточным. Основным же противником России после 1815 г. стала Англия. Бороться с англичанами не мог ни Балтийский, ни Черноморский флот, что и подтвердилось в ходе Крымской войны 1854—1855 гг. Балтийский флот спрятался в Кронштадте, а Черноморский флот предпочел самозатопиться в Севастополе, но не дал ни одного сражения англо-французской эскадре. Традиционно отечественные историки объясняют поражение в Крымской войне технической отсталостью царской России. Мол, у союзников было много пароходов, а у русских — мало. Действительно, в случае дневного сражения по «регламенту Госта» паровые суда союзников на Балтийском и Черном морях вдребезги бы разнесли русские парусники. Однако многие историки и адмиралы забывают, что пароходы того времени были прибрежными судами. Угля у них хватало от силы на неделю плавания. Пароходы были хороши для маленьких замкнутых морей, но толку от них в мировом океане было немного. Предположим, что Николай I хотя бы половину средств, отпускаемых на военный флот, пустил на постройку мореходных океанских судов. К 1853 г. в составе русского флота на Балтике было 33 корабля (2729 пушек), 13 фрегатов (628 пушек), 3 корвета (78 пушек), 10 бригов (200 пушек), 7 шхун (96 пушек) и десятки судов прочих классов. Черноморский флот имел 17 кораблей с 1662 пушками, 7 фрегатов с 376 пушками, 5 корветов с 90 пушками, 12 бригов с 166 пушками (здесь даны только парусники) и 6 шхун с 80 пушками. Риторический вопрос: как бы изменился ход Крымской войны, если бы эта армада судов в замкнутых морях была бы сокращена наполовину, а взамен полсотни фрегатов, корветов, бригов и даже шхун вышли бы в угрожаемый период, а он продлился более года, на коммуникации Англии и Франции в Атлантический, Тихий и Индийский океаны? Вспомним, что в 1940— 1943 гг. натворила дюжина германских рейдеров на союзных коммуникациях. А ведь в середине XIX в. не было ни самолетов, ни радаров, которыми союзники обнаруживали рейдеры. Парусникам не нужно было топливо, а продовольствие и порох они могли захватывать на купеческих судах и в небольших колониальных факториях противника в Африке, Азии и Океании. Появление пятидесяти и более рейдеров в 1854 г. в Мировом океане, на мой взгляд, предотвратило бы нападение Англии и Франции на Россию. Ну а если нет, то Крымская война обошлась бы союзникам в несколько раз дороже и по людским потерям, и по материальным затратам. 
В свое время Петр Великий сказал: «Государство, имеющее армию, одну руку имеет, а государство, владеющее еще и флотом, — обе руки имеет». К сожалению, благодаря недалеким адмиралам и политикам Россия к 1853 г. была однорукой. Вторая рука государства — это океанский флот, имеющий базы во всех океанах и способный нанести эффективный удар в любой точке водной поверхности, занимающей 83 % земного шара.

Гавайский острова и Форт Росс

Открытие Гавайских островов

В первой четверти XIX в. правители Русской Америки, я бы назвал их «кланом Шелихова», предпринимали активные попытки расширения колоний за пределами Аляски и Алеутских островов. Так, Баранов попытался присоединить к колонии Сандвичевы (Гавайские) острова. Острова эти — самый крупный архипелаг Океании, открыты были 18 января 1778 г. Джеймсом Куком по пути к берегам Берингова пролива. Кук назвал архипелаг в честь первого лорда Адмиралтейства графа Сандвича. Позже архипелаг стали называть по имени самого крупного острова — Гавайи. На обратном пути Кук поссорился с туземцами и вместе с несколькими матросами был ими съеден. В 1804 г. Сандвичевы острова посетил Лисянский на шлюпе «Нева», а через 12 лет — Коцебу на бриге «Рюрик». В 1806 г. русский промышленник Сисой Слободчиков приходил на остров Оаху на шхуне Российско-Американской компании «Николай». Слободчиков закупил партию сандалового дерева и продовольствие и доставил груз в Ново-Архангельск. В ноябре 1808 г. Баранов отправил из Ново-Архангельска на зимовку на Сандвичевы острова шлюп «Нева» под командованием Гагенмейстера, который установил хорошие отношения с местным королем Камеамеа. 18 июня 1809 г. Гагенмейстер уже с Камчатки отправил министру коммерции Румянцеву рапорт с планом организации на Сандвичевых островах сельскохозяйственной колонии для снабжения продовольствием Русской Америки. Поэтому плану на первое время вполне достаточно было построить на Гавайях одну крепостную башню-блокгауз с одной пушкой и оставить там гарнизон из двух десятков русских колонистов. А 5 ноября 1809 г. Главное правление Российско-Американской компании обратилось с таким же предложением к императору, но получило отказ. 
В 1816 г. Баранов посылает на остров Гавайи с поручением основать факторию врача Георга Шеффера, немца, с 1813 г. состоявшего на службе в Российско-Американской компании. С Шеффером Баранов послал королю Камеамеа большую серебряную медаль на владимирской ленте. Однако из-за происков американских купцов король принял Шеффера довольно прохладно. Но последнего выручила профессия — король серьезно заболел «грудной болезнью», и немец вылечил его, а заодно и его любимую жену Качуману. Но все же Камеамеа отказал Шефферу в постройке фактории из-за научений своего «министра» — американского матроса Джорджа Юнга. Тогда Шеффер обратился к «конкурирующей фирме». Шеффер писал: «Король Отувая Тамари не только разрешил создать русскую факторию, но даже сам попросил покровительства русского императора и самым торжественным образом в форме письменного акта вручил верховное главенство над своим островом Его величеству российскому императору Александру Павловичу». 19(31) января 1818 г. Главное правление Российско-Американской компании сообщило министру иностранных дел Нессельроде со слов ближайшего помощника Баранова и командира корабля компании «Открытие» лейтенанта Якова Аникиевича Подушкина: «Сие событие сопровождено было следующим торжеством: 21 мая 1816 года король на шканцах корабля "Открытие", вручив доктору Шефферу оный акт покорения, испросил себе, в вящее удостоверение своей покорности, флаг того корабля и мундир... Подушкина со всем прибором и потом отправился к себе на берег при салюте с корабля семью выстрелами из пушек. Когда прибыл он на берег, то флаг немедленно выставил на приготовленном месте при 14 выстрелах из пушек, там же поставленных, причем собранный вокруг короля народ, коему он сие покорение объявил, кричал «ура!» На другой день король пригласил доктора Шеффера и лейтенанта Подушкина к своему столу и встретил их пред домом своим и со всею своею фамилиею. 30 отборных человек составляли его гвардию и стояли в параде, а всего народа было до 1000 человек. За столом сидели одни мужчины, а женщины удалились. Вместо музыки били в барабан. Король предложил тост за здравие государя императора при громе пушек и «ура», потом пил тост за его здоровье». Согласно этому коммерческому акту русские получили право учреждать фактории и плантации во владениях Тамари. Король обязался торговать самым ценным предметом экспорта — сандаловым деревом — только с Российско-Американской компанией, а с янки «никакой торговли не иметь». В августе 1816 г. Шеффер писал Главному правлению Российско-Американской компании: «Может быть его величество император пришлет на Тихий океан один фрегат, который... будет представлять большое значение для Российской империи».

Деление Сандвичевых островов

В Петербург письмо пришло только в августе 1817 г. Главное правление компании действовало оперативно, и уже 17 (29) августа направило министру иностранных дел Нессельроде записку о ситуации с Сандвичевыми островами. 29 августа (10 сентября) Нессельроде запросил русского посла в Лондоне Х.А. Ливена о статусе Сандвичевых островов в целом и островов Отувай и Гегау, которыми владел король Тамари. 15 (27) ноября 1817 г. Ливен ответил, что пока ни одна европейская держава не претендует на Сандвичевы острова. 19 (31) января 1818 г. Главное правление Российско-Американской компании направило Нессельроде еще одну записку, в которой говорилось: «Правление Компании подносит при сем на усмотрение Вашего сиятельства историческое, климатическое и стратегическое сведение о Сандвичевых островах... из которого явствует, что все они совершенно свободны от влияния европейских держав... Если бы из купы Сандвичевых островов имела Россия хотя бы один себе принадлежащим, то суда наши, обуреваемые противными ветрами, могли спускаться к оным со всею благонадежностью и, проводя в теплом, приятном и изобильном для пропитания климате зимние месяцы, прибыли бы к месту назначения благоприятным весенним временем. Равным образом и отсель кругом света идущие суда, особенно же как государю императору благоугодно ныне, чтобы каждый год ходил отсель кругом света один казенный фрегат, когда обогнут Горный мыс, не имеют нигде до самой Камчатки иного надолговременном пути своем собственного пристанища для роздыха и поправления, как токмо на северо-западе холодную нашу колонию на острове Баранова, куда должно нарочито и в сторону склоняться, или, как и все почти мореплаватели, идущих из Европы к северо-западным берегам Америки, по необходимости приставать к помянутым Сандвичевым островам, лежащим почти на самом пути». Главное правление компании просило Нессельроде довести все вышеизложенное до царя. Ответ на записку Нессельроде дал 24 февраля (8 марта) 1818 г.: «Государь император изволит полагать, что приобретение сих островов и добровольное их поступление в его покровительство не только не может принесть России никакой существенной пользы, но, напротив, во многих отношениях сопряжено с весьма важными неудобствами». 26 марта (7 апреля) 1818 г. Главное правление компании постановило: «Принимая к исполнению решение Его императорского величества отклонить прошение короля Тамари о присоединении Сандвичевых островов к России, Совет поручает Правлению Российско-Американской компании вернуть королю акт». Так печально закончилась попытка Российско-Американской компании приобрести Сандвичевы острова. Что повлияло на решение царя — не знаю. В 1818 г. после падения Наполеона Россия была в зените своего могущества, как военного, так и политического, и воевать из-за Сандвичевых островов Англии не было смысла, тем более что «владычица морей» ни до ни после не пыталась захватить эти острова. С другой стороны, Александр занялся мистицизмом и совершил целый ряд непонятных историкам поступков. Так что вполне возможно, что отказ от Сандвичевых островов объясняется отклонениями в психике «Благословенного царя». Сандвичевы же острова были постепенно съедены янки. Официально острова были аннексированы резолюцией конгресса США лишь в 1898 г. в ходе испано-американской войны. Тут следует заметить, что и в 1818 г., и даже в 1867 г. США были при достаточно развитой экономике карликом в военном отношении. Военно-морской флот янки был слаб, а морские коммуникации крайне уязвимы. Соответственно, и в 1818 г., и в 1867 г. вероятность русско-американского военного конфликта тождественно была равна нулю. Янки могли нанести лишь булавочный укол русской морской торговле, зато русские крейсера были способны парализовать американскую экономику. Вспомним хотя бы действия рейдера конфедератов «Алабама» в 1862—1863 гг., захватившего 68 североамериканских судов. Замечу, что «Алабама
» погибла из-за амбиций своего капитана, решившего потопить гораздо более сильный корабль противника. Более удачно прошла попытка Российско-Американской компании закрепиться на Калифорнийском побережье. 

Экспедиция в Калифорнию Ивана Кускова

В ноябре 1811 г. из Ситки (Аляска) к берегам Калифорнии на шхуне «Чириков» отправилась экспедиция под командованием Ивана Александровича Кускова, в задачу которой входило основание первого русского форта на Калифорнийском побережье. В составе экспедиции были 25 русских мастеровых для постройки зданий крепости и 80 алеутов-охотников для ведения морского промысла. Место для поселения было выбрано Кусковым севернее залива Бодега, который был переименован им в залив Румянцева, примерно в 100 километрах к северу от залива Сан-Франциско. К 1814 г. были закончены все главные постройки форта, получившего наименование Росс. Замечу, что русские называли это поселение крепостью Росс или чаще просто Росс. Название Форт Росс придумали янки, но поскольку оно столь крепко вошло в отечественные исторические труды, то я не буду ломать традицию и тоже буду именовать русское поселение Фортом Росс. Территория вблизи Форта Росс к 1811 г. была ничейная. Первое поселение на территории Калифорнии —Сан-Диего — основали испанцы в 1769 г. Но оно находилось примерно в 800 км от Росса. В конце XVIII в. испанцы основали три религиозные миссии на южном берегу залива Сан-Франциско, они получили названия Сан-Франциско, Санта-Клара и Сан-Хосе. В записке В.М. Головнина для правления Российско-Американской компании от 10 сентября 1819 г. говорилось: «...последнее испанское селение к северу на сих берегах находилось в южной части залива Сан-Франциско под широтою 37°48'41, и что о северной части сего залива они ничего не знали...»221 Форт Росс же располагался под 38°33' северной широты. 28 апреля 1808 г. директор Главного правления Российско-Американской компании М.М. Булдаков отправил записку Александру I, где говорилось: «Калифорния изобилует премножеством хлеба и, не имея никуда оному отпуска, ежегодно оставляет в гнилости более 300 000 пудов; напротив того, американские заселения должны получать хлеб, провозимый через Сибирь одним сухим путем более 3000 верст, отчего самой компании становится он около 15 рублей пуд. Также и отвозимый в Камчатку казною на тамошние войска становится более 10 руб. пуд. Калифорния преизбыточествует в рогатом домашнем скоте и лошадях, кои водятся без призрения в лесах и распространились многочисленными табунами даже до реки Колумбии. Правительство гишпанское, чтобы предупредить вред, наносимый сим скотом на нивах, определило каждый год убивать оного от 10 до 30 тыс., напротив того, Охотский и Камчатский край имеет в таковом скорее величайшую нужду, терпя весьма часто всеобщую голодовку». Булдаков просил царя организовать посылку к берегам Калифорнии не менее двух кораблей в год. При этом Булдаков хотел, чтобы посылка кораблей была согласована с Мадридским двором. Александр I предложил графу Румянцеву снестись по данному вопросу с русским послом в Мадриде Строгановым. Тут невольно возникает вопрос: если сотрудники Российско-Американской компании на Аляске не могли знать, что при Мадридском дворе с 90-х гг. XVIII в. царил беспорядок, то почему об этом не знал Александр I? Тогда в Испании было сразу два короля — формальный Карл IV и фактический Мануэль Годой, он же герцог Алькудиа и князь Мира. Оба этих деятеля делили не только бразды правления, но и постель королевы Марии Луизы. Со временем к власти стал рваться и наследник трона сын Карла IV Фердинанд, принц Астурийский. С марта 1808 г. в Испании начался бунт, и беспорядок распространился из дворца по всей стране. Данная ситуация разозлила Наполеона, который приказал арестовать всю «семейку» из трех персон и агрессивного сынка Фердинанда в придачу. Взамен император назначил своего брата неаполитанского короля Жозефа королем Испании. А неаполитанским королем Наполеон назначил своего зятя маршала Мюрата. И тут-то выяснилось, что испанцам не подходит кодекс Наполеона, зато они не могут жить без инквизиции. Так что кризис продолжился, но уже с участием французских войск. После отречения Наполеона испанским королем стал Фердинанд XII, бывший принц Астурийский. После этого испанцам как в метрополии, так и в колониях инквизиция разонравилась и возникла тяга к кодексу Наполеона. Кроме того, колонии потребовали независимости. 
В такой ситуации России было просто нелепо обращаться к испанским властям хотя бы потому, что было неясно, кто у них — законная власть, а кто — мятежники. В Калифорнии нужны были лишь русские корабли и пушки. 

Крепость Форт Росс

А тем временем поселок Росс рос (пардон за каламбур). Вокруг крепости были возведены мастерские, несколько мельниц, кузница, кожевенный завод, конюшни, молочная ферма и даже судостроительная верфь. В 1812 г. в Форт Росс привезли около сотни семейств ссыльных и старообрядцев — хлебопашцев. В конце 1824 г. к берегам Калифорнии прибыл шлюп «Предприятие» под командованием Отто Коцебу. Вот как описал Коцебу испанское поселение Сан-Франциско: «Над проливом господствует крепость св. Иоахима, расположенная на высокой скале на его левом берегу. Мы увидели, что над крепостью развевается республиканский флаг. Последнее означало, что и эта, самая северная, колония Испании уже не признает власти метрополии. Мы заметили также несколько кавалеристов и толпу народа; все они, казалось, с напряженным вниманием следили за быстрым приближением нашего судна. Когда мы подошли на расстояние ружейного выстрела, часовой схватил обеими руками длинный рупор и запросил нас, какой мы нации и откуда прибыли. Его грубый окрик, пушки, направленные на фарватер, маленькое войско, стоящее под ружьем, в том числе находящаяся в боевой готовности кавалерия, наконец, переданное нам требование салютовать крепости — все это могло создать впечатление, будто комендант властен помешать входу в гавань даже военного судна. Однако мы были до некоторой степени осведомлены об истинном положении. Дело в том, что покоящаяся на скале крепость св. Иоахима — самая миролюбивая на свете. Ни одна из ее пушек не годится для точной стрельбы, а ее гарнизон может вести лишь словесные сражения. Все же я из учтивости приказал салютовать крепости, надеясь таким путем обеспечить нам более радушный прием. Каково же было мое удивление, когда на наш салют не последовало никакого ответа! Представитель коменданта, вскоре прибывший из крепости, разъяснил мне эту загадку: он попросил дать им немного пороху, чтобы они могли надлежащим образом ответить на мое приветствие»222. Как видим, «Предприятие» с его двадцатью четырьмя 6-фунтовыми пушками мог вдребезги разнести Сан-Франциско и притом сделать это совершенно безнаказанно. 
А теперь перейдем к описанию Форта Росс. «Крепость Росс расположена на возвышенном морском берегу, возле устья небольшой речки...Она была основана в 1812 г. с согласия коренных жителей, которые с готовностью помогали подвозить строительные материалы и даже участвовали в возведении построек. Русские по Плавание О.Е. Коцебу на шлюпе «Предприятие» селились здесь для того, чтобы развернуть у побережья Калифорнии охоту на морских бобров, ибо возле более северных наших поселений эти животные были теперь полностью истреблены. Испанцы, не занимаясь сами подобными промыслами, охотно разрешили русским за определенное возмещение поселиться на здешнем берегу, где тогда еще в изобилии водились морские бобры. В настоящее время эти животные даже тут стали редкостью. Все же у побережья Калифорнии, где охота производится из колонии Росс, по-прежнему добывается больше бобров, чем в любом другом месте земного шара. Крепость представляет собой четырехугольник, окруженный частоколом из высоких и толстых бревен. Она имеет две башни,снабженные 15 пушками. Во время моего пребывания в крепости ее гарнизон состоял из 130 человек, из которых лишь немногие были русскими, а остальные — алеутами... Испанцы утверждали, что их владения на западном берегу Америки простираются до Северного Ледовитого океана, и угрожали подкрепить свои требования силой оружия. Кусков, основатель и тогдашний командир крепости Росс, благоразумный и неустрашимый человек, дал им весьма решительный ответ. Он сказал, что основал колонию по приказу своих начальников и притом в такой местности, которая ранее не была занята никакой другой державой. Он подчеркнул, что на данную землю могли бы претендовать разве только коренные жители, но они добровольно уступили ее русским. На этом основании Кусков отклонил столь необоснованное требование и предупредил, что на насилие ответ насилием. Испанцы поняли, что не смогут справиться с русскими, а потому отказались от своих смехотворных притязаний и вновь завязали с поселенцами дружеские отношения. В настоящее время эти две нации живут здесь в полнейшем согласии. Между прочим, селение Росс приносит испанцам большую пользу. Во всей Калифорнии не сыщется ни одного слесаря и ни одного кузнеца. Поэтому все железные орудия испанцев изготовляются или чинятся за хорошую плату в русской колонии. Сопровождавшие нас драгуны тоже привезли с собой для починки множество испорченных ружейных замков... 
Обитатели селения Росс живут в мире и согласии с местным населением. Многие индейцы приходят в крепость и работают там за поденную оплату. Ночи они обычно проводят вне крепости. Индейцы охотно выдают своих дочерей замуж за русских и алеутов. В результате возникают многочисленные родственные связи, которые способствуют дальнейшему укреплению уз дружбы и взаимопонимания. Обитатели Росса, в одиночку охотясь на оленей и другую дичь, удаляются от крепости на большие расстояния. Они часто проводят ночи среди индейцев различных племен, причем с ними никогда еще не случалось ничего плохого. Испанцы никогда бы на это не решились. Чем разительнее контраст между угнетением индейцев в миссиях и обращением с ними в нашем селении, тем больше должен радоваться всякий гуманный человек, вступая на русскую территорию. Православная церковь не распространяет свое учение силой. Она свободна от фанатизма и проповедует любовь и терпимость. Эта церковь не стремится во что бы то ни стало привлечь людей иной веры, а позволяет им принимать православие лишь по искреннему внутреннему убеждению... 
Местность, где расположено селение Росс, отличается мягким климатом. Лишь изредка ртуть в термометре опускается здесь ниже нуля. К сожалению, частые туманы препятствуют развитию на этом побережье садоводства и огородничества. Однако на расстоянии нескольких верст от берега, в тех местах, куда не проникают туманы, очень хорошо произрастают почти все южные растения. Овощи достигают здесь необычайных размеров. Встречаются редьки весом до 50 фунтов (20,5 кг), тыквы весом 65 фунтов (26,6 кг); соответственно велики и другие овощи. Картофель приносит здесь урожай сам-сто или сам-двести, причем его собирают два раза в год. Поэтому голод в селении Росс едва ли возможен. Крепость окружена полями пшеницы и ячменя, принадлежащими отдельным жителям селения. Из-за туманов злаки произрастают здесь не так хорошо, как в миссии Санта-Клара, но все же колонисты имеют возможность ежедневно есть белый хлеб и кашу. Алеуты обычно очень неохотно покидают родину, но этот край им так понравился, что они с удовольствием здесь остаются и не скучают по своим островам». 

Продажа Форта Росса

Судьбу Форта Росс, равно как и всей Русской Америки, решили два фактора: непонимание правительством экономического и военно-стратегического значения этих земель и наличие крепостного права в России. Крепостное право уже в XIX в. стало тормозом и экономическому развитию Европейской России. Но еще раньше оно стало препятствием в колонизационной политике империи. В огромной стране не было людей для заселения новых земель. И тут речь идет не только о Россе или Аляске, но даже о Сибири. В конце XVIII в. князю Потемкину не хватало людей для заселения Дикого поля, Причерноморья и Крыма. Тут Екатерина II даже согласилась смотреть сквозь пальцы на прием светлейшим беглых крестьян, но и этого было мало. В Сибирь же в основном направлялись ссыльные. Так, например, в 1729 г. было велено ссылать в Сибирь разных беглых и бродяг, которых помещики не желают принять обратно, «дабы через то шатающихся и праздных без дел и платежа подушных денег никогда не было», в 1730 г. — пойманных беглых, пытавшихся уйти за границу, в 1733 г. — всех виновных «в делании золотых и серебряных вещей ниже пробы, в подделке их и торговле ими», в 1737 г. —негодных к военной службе лиц, виновных продаже, покупке или отдаче в рекруты чужих людей и крестьян, в 1739 г. — заводских мастеровых и рабочих людей за пьянство и игру в кости и карты. Все эти указы подразумевали административную ссылку. А наряду с ними действовали и старые московские законы, изданные во второй половине XVII в., о ссылке за некоторые уголовные преступления по суду, как-то: за повторную кражу, за разбой и наезд, за укрывательство воров и разбойников, за корчемство, за непредумышленное убийство и т.д. В 1753 и 1754 гг. императрица Елизавета Петровна добавила к этим законам указы о замене смертной казни за общегражданские преступления политической смертью и ссылкой в Сибирь навсегда. Она же положила начало ссылке крестьян в Сибирь их владельцами. В 1760 г. был издан указ, предоставлявший право всем лицам и учреждениям удалять в Сибирь своих крестьян, почему-либо для них неудобных, с зачетом их за рекрут и с получением платы из казны за их жен и детей. Этот вид поселенцев получил особое название сосланных «за продерзости». То же самое продолжалось и в XIX в. С 1800 по 1860 г. на долю ссыльных пришлось почти 67% мигрантов в Сибирь — 349,6 тысячи человек из 516,8 тысячи224. Очевидно, что ссыльных не хватало для заселения Сибири, да и значительная часть этого «контингента» не желала заниматься сельским хозяйством, охотничьим промыслом, торговлей и т.д., предпочитая воровать, попрошайничать и пьянствовать. Собственно, то же происходило и в других осваиваемых частях империи, включая ту же Карскую область с ее православными переселенцами. 
Много раз правление Российско-Американской компании обращалось в правительство и лично к царю с просьбой дать разрешение компании на покупку крепостных или на переселение на Аляску и Курильские острова «свободных хлебопашцев». И во всех случаях следовал категорический отказ. В принципе, и при наличии крепостного права Александр I и Николай I могли переселить несколько миллионов человек в Сибирь и на Дальний Восток, а из них 100 тысяч «хлебопашцев» — в Калифорнию. И вот тогда анекдот 80-х гг. XX в., пародирующий телепрограмму « Время» — «На полях Калифорнщины в закрома Родины колхозники собрали богатый урожай зерновых», — стал бы былью. Но для этого на престоле должна была быть сильная личность типа Ивана III, Ивана IV или Петра I. Царский указ боярам — выделить столько-то крестьян и столько-то денег — и баста! А ослушники первыми отправились бы на Камчатку. Беда русских царей от Александра I до Николая II в том, что они пытались сочетать деспотические законы с либеральными. В 30-х гг. XIX в. Росс постепенно стал угасать. Бобры были выбиты, а землепашцы для развития сельского хозяйства из России так и не прибыли. Мексиканцы (1818 г. они отделились от Испании) и янки начали все ближе и ближе к Россу основывать свои фактории. Спору нет, население Росса продолжало трудиться, на его верфи было построено шесть крупных судов (четыре для Российско-Американской компании и два для Испании), а также десятки малых судов. Росс посылал в Аляску кирпичи, деготь, солонину, масло и прочее. Несмотря на это, Российско-Американская компания имела ежегодного убытка от содержания этого поселения до 44 тысяч рублей. В конце концов петербургские сановники подсунули царю указ о продаже Форта Росс. 15 апреля 1839 г. Николай I начертал на нем: «Быть по сему». Теперь возник вопрос: а кому можно продать Росс? Последний комендант Форта Росс Александр Ротчев и комиссионер Российско-Американской компании Костромитинов начали переговоры о продаже с мексиканским правительством за 30 тысяч долларов, с Гудзонской компанией и с частными лицами. Мексиканское правительство отказалось покупать Форт Росс на том основании, что земля его принадлежит Мексике. 13 декабря 1841 г. Форт Росс со всем свои инвентарем был продан Костромитиновым в Сан-Франциско швейцарцу Джону Суттеру из Нью-Гельвеции за 42 857 рублей и 14 копеек. Эти деньги выплачивались в четыре срока: первые две выплаты хлебом, а последние две — деньгами. Из этих денег 15 тысяч рублей были уплачены по требованию русского посла в Соединенных Штатах Бодиско, через русского консула в Сан-Франциско, американца Стюарта, не умевшего говорить по-русски. Всего же РоссийскоАмериканская компания получила только 37 484 рублей 45 копеек. После этого Ротчев с частью русских колонистов в январе 1842 г. отплыл в Ново-Архангельск на бриге «Константин». Передачу Росса Суттеру совершил А. Николач. Вместе с Фортом Росс были проданы и окружавшие его поселения: Костромитиново, Васильево, Хлебниково, Юрьево и Черник. Остались в Калифорнии крещеные индейцы, перешедшие в русское подданство, и русские поселенцы, не пожелавшие вернуться в Россию. Американцы переименовали Росс в форт Суттер. В 1848 г. свершились два важных события в истории Калифорнии — вхождение в состав США и открытие больших месторождений золота. Началась знаменитая калифорнийская золотая лихорадка. 31 марта 1897 г. развалины Форта Росс посетил епископ Алеутский и Сан-Францисский Николай. Он писал: «...посетил сие священное для всякого русского место. С грустью взирал на мерзость запустения на месте святе. Господь да упокоит души почивших рабов Божьих и да простит согрешение тем, кто дерзнул отдать сие место, купленное ценою русской крови...» После окончания Второй мировой войны американцы восстановили часть построек Форта Росс и устроили там музей. Археологи из Университета Калифорнии и Института приморской археологии западных штатов ведут сейчас раскопки первой калифорнийской судоверфи. В завершение рассказа о Форте Росс стоит упомянуть и о романтической истории, связанной с пребыванием русских в Калифорнии. 24 марта (6 апреля) 1806 г.225 в испанское поселение Сан-Франциско пришел русский фрегат «Юнона», на борту которого находился камергер Николай Петрович Резанов. Целью визита являлась закупка зерна для русских поселений на Аляске. Комендант крепости Аргуэлло категорически отказал, ссылаясь на запрет испанского правительства продавать продовольствие русским. Резанов, зная слабость испанцев, уже подумывал пустить в дело пушки «Юноны», которые, как мы уже знаем, позже навели страху на самураев на Южном Сахалине и Курилах. Но в последний момент Резанов заметил прекрасные черные глаза, неотступно следящие за ним. Это была дочь коменданта пятнадцатилетняя Консепсьон, а для домашних просто Кончита. Стоит заметить, что Резанов был из хорошей дворянской семьи и с 14 лет служил в Петербурге в лейб-гвардии Измайловском полку. Надо ли говорить, что он сумел произвести впечатление на девочку, выросшую в Богом забытом селении и притом обладавшую бешеным честолюбием. Не последнюю роль сыграло и то, что у Кончиты было еще четырнадцать сестер и братьев. Что ей светило в Сан-Франциско? Выйти замуж за испанского сержанта или в лучшем случае за лейтенанта и всю оставшуюся жизнь влачить жалкое существование. А тут перед ней был 42-летний красивый мужчина, полунезависимый правитель Аляски. Не мудрствуя лукаво, Николай Петрович сделал Кончите предложение, которое было принято с восторгом. Сейчас историки спорят, состоялась ли в Сан-Франциско только помолвка или свершилось обручение влюбленной пары. С юридической точки зрения Резанов мог вступить в брак — в 1802 г. умерла после родов его жена Анна Григорьевна, дочь основателя компании Шелихова226. Но наш камергер был православным, а невеста — католичкой. Тогда Резанов заявил, что он уедет в Россию и будет просить царя ходатайствовать перед папой римским, дабы тот разрешил им вступить в брак. Но к тому времени русские правители, начиная с Ивана III и до Павла I, выдали за католиков и протестантов десятка два своих дочерей, знатные русские вельможи женились на неправославных девицах, например, тот же Ибрагим Ганнибал — Арап Петра Великого. Так что вполне можно было и обвенчаться в Сан-Франциско. 
Пока Кончита строила дерзновенные планы, Резанов заявился в порт и приказал грузить на «Юнону» продовольствие. Тесть-комендант заперся дома и в порту не показывался. Всего было погружено 2156 пудов (35,3 т) пшеницы, 351 пуд (5,7 т)ячменя, 560 пудов(9,2 т) бобовых. 11 июля 1806 г. «Юнона» подняла якоря, а на берегу стояла Кончита. Больше она никогда не увидит Резанова. Он простудится на Сибирском тракте и умрет 1 марта 1807 г. по дороге в Красноярск. В 1808 г. новый правитель Аляски Баранов прислал письмо Кончите с сообщением о смерти Резанова, но она не поверила и продолжала ждать жениха. В смерти Николая Петровича ее сумели убедить лишь в 1842 г. А в 1851 г. Кончита постриглась в монахини под именем Доменики и основала первый женский монастырь в Калифорнии. Позже католическая церковь канонизировала ее. Эта драматическая история вдохновила в 1972 г. Андрея Вознесенского на создание поэмы «Авось». Позже в театре Ленком был поставлен и спектакль «"Юнона" и "Авось"», где Резанова отлично играл Николай Караченцов. На самом деле тендер «Авось» не был с Резановым в Сан-Франциско. Ну а «Юнона» благополучно доставила продовольствие в Ново-Архангельск. Фрегат несколько лет плавал в Тихом океане под флагом Российско-Американской компании, но 31 октября 1812 г. в шторм разбился на скалах у берегов Камчатки близ Петропавловской бухты.

К 1 января 1819 г. население Русской Америки насчитывало: русских 4062 мужчину и 4322 женщину, или всего 8384 человек. Итого в Русской Америке проживало 8977 человек. Наиболее заселенными были остров Кадьяк, остров Уналашка, Ново-Архангельск и Форт Росс. В Россе в 1836 г. проживало 260 человек, в Ново-Архангельске в 1826 г. — 813, из которых 309 человек были русские, а остальные креолы. В селении Уналашка в 1834 г. жило русских и креолов 275 человек, в остальных десяти селениях — 470 человек. К 1858 г. в колонии проживало 10 075 человек. Отношения русских с местным населением были сложными. С одной стороны, ряд племен охотно сотрудничали с русскими, но, например, с воинственным и кровожадным племенем колошей неоднократно имели место вооруженные столкновения. Хорошо описал колошей Отто Коцебу: «Чем богаче колош, тем он могущественнее. Он имеет множество жен, что способствует увеличению численности его семьи, а также покупает рабов и рабынь. .. Эти рабы состоят из военнопленных и их потомства. Хозяин обладает неограниченной властью над ними и даже имеет право убить, чем нередко пользуется. Когда же хозяин умирает, на его могиле умерщвляют двух рабов, чтобы у него были слуги и на том свете... У одной девушки из племени колошей, расположившегося лагерем вблизи крепости, было четверо возлюбленных. Соперники вступили в борьбу, долго избивали друг друга, но ни один из них не хотел уступить. Наконец они решили убить свою возлюбленную и пронзили ее копьями. Несчастная тотчас же истекла кровью. Вокруг костра, на котором был сожжен труп, собралось все племя. Наши соотечественники, местные старожилы, перевели нам слова песни, сопровождавшей эту церемонию. Песня имела следующее содержание: "Ты была слишком прекрасна. То должна была умереть. Достаточно было взглянуть на тебя, чтобы обезуметь от любви"». А вот любопытное донесение И.А. Куприянова в Главное управление Российско-Американской компании от 1 мая 1838 г. Он просит наградить тоена (вождя колошей) Куатхе за доброе дело — он отказался убить на жертвеннике четырехлетнего мальчика в день поминания умерших. Этот мальчик был доставлен на шхуне «Акция» в Ново-Архангельск, окрещен в церкви, получил имя Михаил и определен в школу для мальчиков-туземцев. Куприянов просил разрешения наградить тоена. Замечу, что в Ново-Архангельске была школа и для местных девочек. Поскольку русских женщин в колонии почти не было, многие русские промышленники и даже офицеры женились на туземках. Дети, рожденные в таком браке, назывались креолами. Обычно креол получал довольно приличное, даже по меркам Центральной России, образование. Вот, к примеру, Александр Филиппович Кашеваров. Родился он 28 декабря 1809 г. в Павловской гавани на острове Кадьяк. Отец его был русским учителем, а мать — алеутка. В 12 лет мальчика отдали в частный пансион в Петербурге, а по окончании его он поступил в штурманское училище. В 1828 г. Кашеваров на судне «Елена», принадлежавшем Компании, ушел в свое первое кругосветное плавание из Кронштадта в Русскую Америку — на родину. Позже Александр Филиппович стал начальником гидрографической экспедиции по исследованию берегов Северо-Западной Америки, в 1850— 1856 гг. он был начальником Аянского порта в Охотском море. В 1860 г. Кашеваров был произведен в капитаны 1 ранга, в 1865 г. уволен в отставку с производством в генерал-майоры. Умер он 25 сентября 1870 г. Креол Андрей Ильич Климовский был отправлен Барановым на шхуне «Нева» в Петербург, где окончил штурманское училище. Вернулся на Аляску, участвовал во многих экспедициях, командовал шхуной «Акция». Много сделали для исследования Аляски креолы Андрей Кондратьевич Глазунов, Петр Васильевич Малахов, Петр Федорович Колмаков, Андрей Устюгов, Иван Семенович Лукин. Да и сам правитель Баранов женился на дочери вождя эскимосов и имел от нее дочь Ирину, вышедшую замуж за капитан-лейтенанта С.И. Яновского, а также сына Антипатра. В отличие от англичан и янки, у русских никогда не было расовых и национальных предрассудков. Любой человек — турок, эскимос или колош, крестившийся по православному обряду, становился равноправным членом общества. 

До 1831 г. Русской Америкой управлял клан Шелиховых, промышленников, обычно не отделявших интересы империи от своих собственных интересов. Они были склонны к экспансии и старались присоединить к владениям Компании всё новые территории. Но с уходом в 1830 г. с поста главного директора М.М. Булдакова (зятя Шелихова) ситуация резко изменилась. Царское правительство стало направлять на Аляску сроком на 5 лет управлять колонией морских офицеров. Первым из них стал Ф.П. Врангель. Офицеры эти более-менее разбирались в военно-морской науке, но были слабы в коммерции, маю знали жизнь колонии. Главное же, они чувствовали себя временщиками, отбывавшими положенный срок. Они боялись принять решительные меры против зарвавшихся янки и вообще вели себя по принципу «как бы чего не вышло», постоянно озираясь на Петербург. Естественно, что такие правители вели Российско-Американскую компанию к краху. Любопытен список акционеров Компании к июню 1825 г.: Его величество государь император — 60 акций; Ее величество государыня императрица Елисавета Алексеевна — 4 акции; Ее величество государыня императрица Мария Федоровна — 4 акции; Его высочество государь цесаревич и великий князь Константин Павлович — 3 акции. Итого 71 акция Компании у членов императорской фамилии. 
Кроме того, было 180 держателей акций с правом голоса и 466 — без права голоса. К 1 февраля 1812 г. Компания располагала судами, находящимися в удовлетворительном состоянии: «Ситха», «Еклипс», «Юнона»,«Петр и Павел», «Финляндия», «Ростислав» и «Мария». К 1 апреля 1831 г. флотилия Российско-Американской компании располагала годными к плаванию судами «Сивуч», «Уруп», «Байкал», «Охотск», «Чичагов», «Бобр», «Уналашка» и «Рюрик». Нуждались в капительном ремонте ветхие суда «Булдаков», «Кяхта» и «Головнин». В 1849 г. в Русской Америке была создана китобойная компания (с участием финских купцов). В 1860 г. Российско-Американская компания владела тринадцатью мореходными судами, из которых два были паровыми. Любопытно, что первый пароход правление Компании решило завести еще в 1837 г., когда пароходы были редкостью в Балтийском и Черноморском флотах. 29 апреля 1838 г. в Ново-Архангельск из Бостона прибыл американский шлюп «Суффолк», доставивший паровую машину мощностью в 60 номинальных лошадиных сил. Вместе с машиной прибыл и инженер Э. Мур, заключивший с Компанией контракт на 2,5 года. 5 июня 1838 г. на верфи в Ново-Архангельске был заложен первый пароход Компании «Николай I». Длина его корпуса по палубе составляла 40,2 м; ширина с колесами 12,2 м, без колес 6,1 м; осадка 9 футов (2,74 м). Пароход строился в крытом эллинге, а машину, доставленную «Суффолком», собирали на шлюпе «Уруп». 1 апреля 1839 г. «Николай I» был спущен на воду. Через неделю к нему подогнали «Уруп» и с помощью специального устройства переставили машину. Первым командиром парохода стал уже известный нам креол подпоручик А.Ф. Кашеваров. 
Таким же способом в Ново-Архангельске был построен пароход «Баранов», причем главным строителем его был креол Осип Егорович Несветов. В годы Крымской войны РоссийскоАмериканская компания и английская компания Гудзонова пролива по согласованию с правительствами России и Британии объявили себя нейтральными. Это показывает, что силы англичан в Северной Америке были малы и они сами боялись русских. Тем не менее, на всякий случай гарнизон Ново-Архангельска был усилен сотней солдат Сибирского линейного батальона. Единственной потерей Компании стал шлюп «Ситха», захваченный в океане близ берегов Камчатки англо-французской эскадрой. После окончания Крымской войны к власти в России приходят новые люди, и начинается эпоха реформ. Новый император Александр II отдает Морское ведомство своему брату Константину, а Министерство иностранных дел — князю A.M. Горчакову. В 1861 г. царь-освободитель отменил крепостное право, но большая часть земель осталась в руках помещиков. Тут можно было бы сказать, «нет худа без добра» — безземельные, но уже лично свободные крестьяне теперь устремятся осваивать окраины империи в Сибирь, на Дальний Восток, в Среднюю Азию. Массовая миграция русского населения в эти области в 1861 — 1904 гг. не только предотвратила бы продажу Аляски, но и позволила бы избежать русско-японской войны. Да и вообще к 1917 г. в составе России были бы Аляска и Маньчжурия, в которых преобладало русское (православное) население. Но, увы, стратегические интересы империи были диаметрально противоположны интересам нашего правящего класса — помещиков. Начнись массовая миграция — резко упадут цены на земли в Центральной России, а стоимость труда батраков возрастет в несколько раз. Поэтому царское правительство издало ряд законов и положений, которые препятствовали миграции населения из центра империи на ее окраины. Новый глава Морского ведомства генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич энергично начал строительство нового парусно-парового флота. Впервые в русской истории наряду со строительством судов для прибрежных морей (Балтийского и Черного) серийно строятся суда для дальних походов. Русские фрегаты, корветы и клипера сочетали паровые машины с отличным парусным вооружением. Любопытно, что максимальная скорость этих судов под паром была в среднем ниже, чем под парусами. Так, фрегат «Илья Муромец» давал под паром до 8 узлов, а при полном ветре под парусами — 12 узлов. А скорость хода корвета «Богатырь» под парусами достигала 14 узлов. Фрегаты, корветы и клипера предназначались для действий в океане и должны были большую часть времени проводить под парусами. Машины вводились в действие л ишь в штиль, в узкостях прибрежных вод и, разумеется, в бою. Чтобы не мешать действиям с парусами, на многих судах паровые трубы делались телескопическими, то есть убирающимися. Поэтому часто на фотографиях и рисунках парусно-паровые суда выглядят как чисто парусные. Чтобы гребной винт не создавал дополнительного сопротивления при ходе под парусами, его разъединяли с валом и поднимали внутрь корпуса через специальный колодец. Парусно-паровые суда обладали огромной автономностью и могли по много месяцев не заходить в порты. И это в мирное время, а ведь в случае войны они могли пополнять запасы воды, продовольствия и угля с захваченных торговых судов. 8 июля 1857 г. из Кронштадта на Тихий океан ушел фрегат «Аскольд» под командованием флигель-адъютанта Унковского. 19 сентября 1857 г. из Кронштадта на Тихий океан впервые в истории российского флота пошла целая эскадра под командованием капитана 1 ранга Д.Н. Кузнецова. Она получила название первого Амурского отряда, в составе которого были корветы «Воевода», «Новик», «Боярин» и клипера «Джигит», «Пластун» и «Стрелок». Российско-Американская компания предоставила для них судно снабжения — транспорт «Николай I». В июле 1858 г. из Кронштадта на Тихий океан отправился второй Амурский отряд под командованием капитана 1 ранга А.А. Попова. В его составе были корветы «Рында», «Гридень» и клипер «Опричник». Почти через год, в конце августа 1859 г., на Тихий океан отправится из Кронштадта новый отряд: корвет «Посадник» и клипера «Наездник» и «Разбойник». В январе 1863 г. польские паны в очередной раз подняли восстание, целью которого было воссоздание Речи Посполитой «от можа до можа». Англия и Франция осуществляли дипломатическую поддержку мятежников, дело дошло до угрозы вооруженного вмешательства. Причем одновременно Англия и Франция пытались вмешаться и в Гражданскую войну в США. 23 июня 1863 г. управляющий Морским министерством Н.К. Краббе подал Александру II всеподданнейшую записку. Там говорилось: «Примеры истории морских войн прежнего времени и нынешние подвиги наскоро снаряженных каперов Южных Штатов служат ручательством в том, что вред, который подобные крейсеры в состоянии нанести неприятельской торговле, может быть весьма значителен. Не подлежит сомнению, что в числе причин, заставляющих Англию столь постоянно уклоняться от войны с Американскими Штатами, — опасения, возбуждаемые воспоминаниями об убытках, понесенных английской морской торговлей в прошедшие войны с Америкой. Они занимают одно из первых, если не первое место, и потому я позволяю себе думать, что появление нашей эскадры в Атлантическом океане в настоящее время может иметь на мирное окончание происходящих ныне переговоров более влияния, нежели сухопутные вооружения, имеющие в особенности в отношении к Англии чисто оборонительный характер, который не угрожает жизненным интересам этой морской и коммерческой страны». Царь согласился, и русские корабли скрытно прибыли в Америку. 24 сентября 1863 г. эскадра контр-адмирала С.С. Лесовского прибыла в Нью-Йорк, а в октябре эскадра контр-адмирала А.А. Попова оказалась на рейде Сан-Франциско. Прибытие русских эскадр в Америку произвело в Лондоне и Париже эффект разорвавшейся бомбы. Все разговоры о вмешательстве в Гражданскую войну в США и во внутренние дела Российской империи как-то сами собой стихли. 

Русский тихоокеанский флот в XIX веке

С начала 80-х гг. XIX в. в Тихом океане уже постоянно находится мощная эскадра русских паровых кораблей. Русские адмиралы лихорадочно ищут базы в Тихом океане. И тут следует... продажа Аляски. Более абсурдного решения представить себе невозможно. Что же произошло? К несчастью для России тут сошлись интересы двух ключевых фигур империи — великого князя Константина Николаевича и князя Горчакова. Культ Горчакова начал складываться в 60-х гг. XIX в. В 1871 г. ему посвящал стихи Тютчев, в 70-х гг. XX в. Пикуль написал «Битву великих канцлеров». И вот в постсоветское время мы наблюдаем новый всплеск популяризации Горчакова. На самом же деле Горчаков был весьма талантливым дипломатом, но, увы, суровнем мышления конца XVIII в. Он наивно полагал, что ходом истории можно управлять с помощью дипломатических нот, депеш или циркуляров. В чем-то он похож на русского дипломата Билибина, с блеском описанного Толстым в романе «Война и мир». Кроме того, в 1856 г. Горчаков, как и многие другие наши дипломаты и военные, заболел «синдромом Крымской войны», то есть боязнью европейских коалиций, направленных против России. Секрет же успеха князя Горчакова в том, что статью Парижского мира об ограничении морских сил на Черном море он сумел раздуть до размеров национальной катастрофы, а затем через четырнадцать лет совершил чудо — одним росчерком пера избавил Русь от столь страшной угрозы. Немаловажным фактором для популярности Горчакова была его дружба с А.С. Пушкиным. Горчаков до самой смерти панически боялся Англии. Он так и не понял, что наступил век железной брони, нарезных пушек и крейсеров, а главное, сильных правителей, которых меньше всего интересовали какие-то договора. Горчаков был против любых акций России — посылки эскадр к берегам Америки в 1863 г., продвижения в Средней Азии и т.д. Русская Америка мешала престарелому канцлеру в его химерах дипломатических игр. Великому князю Константину Николаевичу крайне нужны были огромные средства на внутренние преобразования в империи и на строительство флота, а Российско-Американская компания в 50— 60-х гг. XIX в. приносила лишь убыток. Пусть убыток этот был невелик, но он покрывался за счет Морского ведомства. Кроме того, властный Константин считал, что все военные суда должны быть в его подчинении. В свое время Герман Геринг заявил: «Все, что летает, — мое». Не знаю, говорил ли Константин: «Все, что плавает, — мое», но, во всяком случае, он так думал. Его просто раздражали вооруженные пушками пароходы компании. 

История продажи Аляски американцам

Тут следует заметить, что и в целом освоение Дальнего Востока в конце XIX — начале XX в. было для империи убыточным делом. Те же суда Добровольного флота, курсировавшие с Балтийского и Черного морей на Дальний Восток, а также Транссибирская магистраль были убыточны и требовали дотации государства. Так что же, России надо было уйти за Уральский хребет? В итоге великий князь Константин весной 1857 г., отдыхая в Ницце, написал Горчакову письмо с предложение продать Русскую Америку: «Продажа эта была бы весьма своевременна, ибо не следует себя обманывать и надобно предвидеть, что Соединенные Штаты, стремясь постоянно к округлению своих владений и желая господствовать нераздельно в Северной Америке, возьмут у нас помянутые колонии, и мы будет не в состоянии воротить их. Между тем эти колонии приносят нам весьма мало пользы, и потеря их не была бы слишком чувствительна и потребовала только вознаграждения нашей Российско-Американской компании» . Горчаков поддержал план генерал-адмирала. К 29 апреля (11 мая) 1857 г. он подготовил для высочайшего доклада записку «Об уступке Соединенным Штатам наших владений в Северной Америке» с грифом «Весьма секретно». Записка начиналась так: «Министерство иностранных дел вполне разделяет мысль его императорского высочества великого князя Константина Николаевича относительно уступки наших владений...» Механизм продажи был запущен. Однако бюрократическая машина работала медленно, и лишь в конце 1866 г. было принято окончательное решение. «16 декабря 1866 г. с участием царя состоялось совещание, на котором присутствовали великий князь Константин Николаевич, A.M. Горчаков, М.Х. Рейтерн, морской министр Н.К. Крабе, прибывший из Вашингтона посол России Э.А. Стекль. Все они безоговорочно высказались за продажу российских владений США. В пользу такого шага были выдвинуты следующие доводы: 1. Убыточность компании (РАК) и невозможность правительственной поддержки ввиду тяжелого финансового положения страны. 2. Невозможность обеспечения защиты колоний в случае войны от неприятельского флота, а в мирное время — от мародеров и иностранных судов, ведущих хищнический рыбный промысел. 3. Ослабление значения колоний в Америке в связи с утверждением России в Приамурье и Приморье. 4. Стремление избежать столкновений с США из-за колоний и продажей их укрепить дружественные отношения между Россией и США»234. Тут Горчаков вновь перемудрил: «Ввиду протяженности и очертаний своих границ Россия нигде не смогла бы располагать достаточными силами, когда стремилась бы их иметь повсюду, но сама указала бы уязвимые для неприятеля участки, попытавшись сосредоточить их в одном месте». А сейчас те же перлы повторяют наши политики и академики. Академик А.Л. Нарочницкий писал, что русское правительство «понимало, что ему не удержать Аляску и Алеутские острова, которые при первом же вооруженном столкновении были бы отняты Соединенными Штатами». Неужели наши политики и военные не могут видеть на примере Англии в XIX в. и в первой половине XX в., а позже на примере Америки, что не обязательно быть сильнее соперников в каждой точке земного шара, а достаточно иметь возможность быстро перебросить в нужный район большие силы и, кроме того, наносить и асимметричные удары по противнику. 

Подписание договора о покупке Аляске картина Эдварда Лейнтце Слева направо: сотрудник Госдепартамента Роберт Чью, Уильям Сьюард, сотрудник Госдепартамента Уильям Хантер, сотрудник русской миссии Владимир Бодиско, Эдуард Стекль, Чарльз Самнер, Фредерик Сьюард

Предположим, английский флот напал на Русскую Америку. В ответ русский флот мог начать беспощадную крейсерскую войну в Мировом океане, а русская армия двинулась бы в Индию. До США наша армия дойти не могла, но зато в 1867 г. русский флот мог устроить экономическую катастрофу Америке. Да и в русско-американскую войну неизбежно вмешались бы обиженные янки Испания и Мексика. Наконец, после разгрома Франции Пруссией в 1870 г. любая европейская коалиция против России была бы исключена, по крайней мере, на 30 лет. Тем не менее русское правительство заключило 30 марта 1867 г. договор с США о продаже Русской Америки за 7 млн 200 тыс. долларов. Причем сделано это было в секретном порядке втайне от народа. В числе уступленных по договору Россией Соединенным Штатам территорий на Североамериканском континенте и в Тихом океане были: весь полуостров Аляска (по линии, проходящей по меридиану 141° з. д.), береговая полоса шириной в 10 миль южнее Аляски вдоль западного берега Британской Колумбии; Александра архипелаг; Алеутские острова с островом Атту; острова Ближние, Крысьи, Лисьи, Андреяновские, Шумагина, Тринити, Умнак, Унимак, Кадьяк, Чирикова, Афогнак и другие более мелкие острова; острова в Беринговом море: Св. Лаврентия, Св. Матвея, Нунивак и острова Прибылова — Сен-Пол и СенДжордж. Общий размер уступаемой Россией сухопутной территории составлял 1 млн 519 тысяч кв. км. Вместе с территорией Соединенным Штатам передавалось все недвижимое имущество, все колониальные архивы, официальные и исторические документы, относящиеся к передаваемым территориям. При ликвидации дел Российско-Американской компании в 1868 г. часть русских была вывезена с Аляски на родину. Другая же часть — около 200 человек — оставлена была в Ново-Архангельске из-за нехватки судов. Позднее оставшиеся на Аляске русские подданные неоднократно обращались с прошениями к представителям русского правительства в Америке с просьбой помочь им в переселении на азиатский берег России, но безрезультатно. Последнее из известных прошений было послано в 1874 г. за подписями 123 человек «русских и креолов, оставшихся в Ситхе, по неимению случая выехать в Россию». К сожалению, обнаружить документы, проясняющие дальнейшую судьбу этих людей, не удалось. Скорее всего, они так и не добрались до родных берегов. Говорить о тех барышах, которые получили янки на Аляске от добычи пушного зверя, разработки месторождений золота, а в XX в. и от огромных нефтяных залежей, видимо, не стоит. Это общеизвестно. 
Менее известно то, что после продажи Аляски отношения России и США существенно ухудшились. Американцы получили все, что хотели, а затем начали третировать нашу страну по различным поводам. Так, например, конгресс США потребовал, чтобы Россия отменила «черту оседлости» для евреев. Спору нет, «черта» не украшала империю, но она не помешала еврейскому капиталу занять непропорционально большое место в экономике России, равно как и еврейские студенты занимали первое место в пропорциональном отношении в вузах империи. Так что лучше бы конгресс вспомнил о сегрегации негров в южных штатах. В 1904 г. США заняли явно прояпонскую позицию в ходе русско-японской войны. Из Америки в Японию непрерывным потоком шли стратегические материалы, оружие и огромные займы на льготных условиях. А в 1945 г. правительство США превратило Аляску в плацдарм для нападения на СССР. Там базировались стратегические бомбардировщики и корабли — носители ядерного оружия. В 1991 г. распался Советский Союз, в России установилась рыночная экономика, то есть «угроза коммунистической агрессии», о которой столько твердили на Капитолии, полностью исчезла, а вот базы с ядерным оружием на Аляске остались и продолжают совершенствоваться.

источник- http://protown.ru/information/hide/3732.html   http://vision.rambler.ru/cinema/?p=17&order=date