Год выпуска: 2011 Страна:
Россия Жанр: Документальный Продолжительность: 00:38:55
Перевод: Не требуется Описание: Друзья называли его по-детски
трогательно – Зяма, а он обожал шутить и дурачиться, как любят это обычно делать
беззаботные подростки. Казалось, что в жизни Зиновия Гердта всё складывалось
необыкновенно легко и удачно. Но так только казалось...
Его жизнь была наполнена драматизмом и борьбой: ранение, которое не оставляло
никаких шансов стать актёром и, как следствие, хромота, затем – скитания,
болезни... Но об этом полагалось знать только близким. Для зрителей же Гердт
стал олицетворением праздника и фонтанирующего юмора.
Бенефис Зиновия
Гердта, Театральный
бенефис, 1996 год
Посвящен 80-летию со дня рождения Зиновия Гердта и снимался, когда З. Гердт был уже тяжело болен. Выступали: Ю. Никулин, Т. и С. Никитины, С. Юрский, А. Абдулов, Ю. Ким, Э. Рязанов, М. Жванецкий и многие другие
Рассказывает Зиновий Гердт:
– Это был 1957 год. Москва, Фестиваль молодежи и
студентов. Толпы иностранцев! Впервые! И приехали пять французских
композиторов, сочинители всех песен Ива Монтана: Франсис Лемарк, Марк Эрраль...
Знаменитейшие фамилии! И к ним был приставлен Никита Богословский —
во-первых, как вице- или президент общества «СССР – Франция», а во-вторых, у
него прекрасный французский. Я тогда играл в Эрмитаже «Необыкновенный
концерт», а по соседству выступал Леонид Утесов. И так как только от меня,
«конферансье», зависело, два часа будет идти наш «концерт» или час двадцать,
то я быстренько его отыгрывал, чтобы успеть на второе действие к Леониду
Осиповичу. Я его обожал. И вот я выбегаю, смотрю: стоит эта группа — пятеро
французов и Никита с Марком Бернесом. Он очень тянулся к французам. Идет
такая жизнь: Никита что-то острит, французы хохочут. Я ни слова не понимаю,
Бернес тоже. И он все время дергает Богословского за рукав: «Никита, что ты
сказал?» Тот морщится: «Погоди, Маркуша, ну что ты, ей-богу!» Через минуту
опять хохочут. Бернес снова: «Никита, что он сказал?» На третий раз
Богословский не выдержал: «Марк, где тебя воспитывали? Мы же разговариваем!
Невежливо это, неинтеллигентно...»
Потом Богословский ушел добывать контрамарку — французам и себе, и мы
остались семеро — совсем без языка. Что говорит нормальный человек в такой
ситуации? Марк Бернес сказал: «Азохн вэй...» Печально так, на выдохе. Тут
Франсис Лемарк говорит ему на идише: «Ты еврей?» Бернес на идише отвечает:
«Конечно». «Я тоже еврей», — говорит Лемарк. И повернувшись к коллегам,
добавляет: «И он еврей, и он еврей, и он...» Все пятеро оказались чистыми
«французами»! И все знают идиш! Марк замечательно знал идиш, я тоже
что-то... Мы начали жить своей жизнью, и плевать нам на этот концерт
Утесова! Тут по закону жанра приходит — кто? Правильно, Богословский! Мы
хохочем, совершенно не замечаем прихода Никиты... Он послушал-послушал, как
мы смеемся, и говорит: «Маркуша, что ты сказал?» А Бернес отвечает:
«Подожди, Никита! Где тебя воспитывали, ей-богу? Мы же разговариваем!»
Это был единственный раз в моей жизни, когда мое происхождение послужило мне
на пользу.
Ну подлинный Левитан!
Как-то Никита Владимирович Богословский попросил выдающегося диктора радио
времен Великой Отечественной войны Юрия Левитана — того самого Левитана, за
голову которого Гитлер обещал колоссальные деньги. Того самого Левитана, про
которого во время войны ходил такой анекдот: «Трудящиеся спрашивают Сталина:
«Товарищ Сталин! Когда война кончится?» – “Левитан скажет„».
Так вот, попросил Никита Владимирович Юрия Левитана нарисовать что-нибудь на
листке бумаги. Тот отпирается, говорит, что никогда в жизни не умел
рисовать. «Ну нарисуй хотя бы домик, ведь это так просто!» Короче говоря,
уговаривал он его, уговаривал, и Левитан сдался. Нарисовал домик, из трубы
дымок идет. Такой примитивный, детский рисунок. Никита Владимирович взял
этот рисунок, вставил в рамку под стекло, повесил у себя дома и с каждым,
кто приходил к нему в дом, на что-нибудь спорил, что это — подлинный
Левитан!..
