Ниже представленный материал- это совершенно новая и неисследованная страница в биографии и творчества Владимира Владимировича Набокова. Он впервые опубликован в книге автора этой статьи «Родов, связующая нить», вышедшей в Петербурге, в издательстве «Алетейя» в 2011 году.
В 2004 году в издательстве «Академический проект» вышла моя книга «Род Случевских в истории. Портреты и судьбы». В ходе работы над ней я познакомилась со многими потомками поэта К.К.Случевского, в том числе и правнуком поэта Николаем Владимировичем Случевским, проживающим в США. Оказавшись в этом же году в США, волею случая наши дома оказались рядом, и Николай Владимирович передал мне весь свой большой семейный архив для его систематизации и описания.
Роковые события Октября 1917 года рассеяли миллионы русских семей по всему миру. Но были рассеяны не только семьи, были растеряны и духовные сокровища России, часть которых составляли семейные архивы. Они и поныне представляют громадную историческую, культурную и духовную ценность.
Архивом, который представляет не только историю семьи, но отражает все исторические процессы ХХ века, является архив семьи Случевских. Родовые связи Случевских в течение XIX–ХХ столетий переплелись воедино с родами Бартеневых, Бок, Бровцыных, Бухмейер, Зеленковых, Коростовец, Лансере, Леер, Столыпиных, Эксе и многими другими дворянскими родами.
Архив семьи Случевских формировался на протяжении более восьмидесяти лет с начала ХX века, когда после смерти К.К. Случевского в 1904 г. наследником архива стал старший сын поэта – Константин (1873–1905), тоже поэт, писавший под псевдонимом «Лейтенант С». После его гибели в Цусимском бою в мае 1905 г. архив унаследовала младшая дочь поэта – Александра (Ара_ Константиновна Случевская-Коростовец. Она на протяжении более 70 лет бережно и любовно, несмотря на революцию и войны, максимально не только сохранила семейный архив К.К. Случевского, но и приумножила его своим обширным фото архивом, эпистолярным наследием, уникальными альбомами автографов и документами. После смерти дочери поэта в 1977 г. архив был завещан ею единственному племяннику – внуку поэта К.К.Случевского – Владимиру Николаевичу и его сыну Николаю, проживающим в США.
Несомненно, что архив семьи был гораздо полнее, но в феврале 1944 г. во время бомбежки Берлина бомба попала в дом Александры Константиновны, в результате чего часть архива пропала.
Зарубежный архив семьи Случевских можно разделить на несколько групп:
- фамильные портреты и часть живописной коллекции К.К. Случевского, в которую вошли полотна западно-европейской живописи XVII–ХХ веков;
- неизвестные автографы поэта К.К. Случевского, а именно его письма к А.К.;
- неизвестные автографы поэтов и литераторов, входивших в окружение поэта, таких как Вл. Соловьев, К. Бальмонт, М. Лохвицкая, П. Быков, В. Шуф, А. Коринфский, В. Мазуркевич и многих других;
- большой фотофонд, насчитывающий больше 1000 фотографий, начиная с середины XIX века до 70-х годов прошлого века,
- эпистолярное наследие А.К. на русском, английском, французском и немецком языках, в том числе письма философов В.Н. Ильина и Д.И. Чижевского; поэта, искусствоведа и литературоведа С.К. Маковского; вдовы Президента США Э. Рузвельт, жены Великого Князя Гавриила Константиновича – Антонины Рафаиловны; искусствоведа и видного деятеля Русского зарубежья Е.Е. Климова и мн. других;
- предметы декоративно-прикладного искусства и личные вещи многих представителей семьи Случевских;
- документы, относящиеся к жизни в эмиграции родных и близких поэта;
- два рукописных альбома младшей А.К., которые она вела в эмиграции на протяжении 52 лет своей жизни;
- библиотечный фонд, в который входят как русские дореволюционные, так и русские зарубежные издания 1920–1990 г.г.
Несколько слов нужно сказать о младшей дочери поэта.
Александра Константиновна Случевская, была младшей дочерью поэта К.К.Случевского. Родилась она в Петербурге в 1890 году. Ее матерью была Агния Федоровна Снеткова женщина, скрасившая своей преданностью и любовью, последние годы жизни Константина Случевского. И хотя Агния Федоровна не принадлежала к дворянскому сословию, ее врожденное чувство собственного достоинства, мягкость, скромность, человеческое обаяние позволили ей не только войти в круг высшего общества, но и сделать их дом притягательным для многих поэтов и писателей конца XIX начала XX века.
Начиная с 1896 по 1903 г.г. в доме Случевского в Петербурге, сначала на Николаевской улице,7 (ныне ул. Марата), а затем на Фонтанке,127, куда переехала семья поэта, собирался весь художественно-литературный цвет столицы. Эти знаменитые «пятницы» вскоре стали известны всему Петербургу. «Пятницы» Случевского явились продолжением литературной традиции, которая вела свое начало еще с конца XVIII века, со времени Державина, продолженная в пушкинскую эпоху, в эпоху «Арзамаса» и «Зеленой лампы», «суббот» В.А.Жуковского...
По предложению поэта Аполлона Коринфского, друга и почитателя таланта К.Случевского, посетители «пятниц» стали вести альбом, куда вносили свои дружеские и шутливые послания.
Младшей дочери поэта - Александре было всего девять лет, когда она стала постоянной посетительницей этих литературных собраний.
Александра Константиновна была не лишена поэтического таланта. Ее первые стихи появлялись на страницах периодических изданий еще в дореволюционной России.
Институт и «домашние университеты», не только способствовали развитию поэтического дара Александры Константиновны, но и сформировали моральные и нравственные принципы, помогли расцвету тех душевных качеств, ярко проявившихся в условиях эмиграции, когда дом дочери поэта стал местом встречи многих ее соотечественников.
«Пятницы» К.Случевского продолжались в течение 5 лет и были прерваны только в связи с тяжелой болезнью поэта и вскоре наступившей смертью.
После смерти поэта, друзья в память о нем решили продолжить поэтические собрания по пятницам, переименовав их в «Вечера Случевского». «Вечера» продолжались вплоть до революции 1917 года, разбросавшей участников этих вечеров по многим странам и городам.
Александра Константиновна, после гибели старшего брата -Константина, была единственной представительницей семьи Случевских на поэтических «Вечерах».
Накануне Первой Мировой войны, в 1913 году Александра Константиновна вышла замуж за Владимира Константиновича Коростовца, своего близкого родственника.
Род Случевских и род Коростовцов к тому времени пересекся уже дважды.
Владимир Константинович окончил юридический факультет Петербургского университета. Выбор профессии был предопределен семейной традицией. Ко времени поступления Владимира в Университет многие из семьи Случевских и Коростовец были юристами. После окончания университета Владимир Константинович был принят на службу в Министерство Иностранных дел третьим секретарем и служил под началом П.Н.Милюкова.
Революцию ни семья Случевских, ни семья Коростовцов принять не смогли. Они, воспитанные, где Монархия воспринималась как Истина, как Вера не в состоянии были принять ни духовно, ни физически того «нового миропорядка», что обещали им большевики. Тем более, что большевики начали устанавливать новый «порядок» с арестов и расстрелов инакомыслящих.
Оставляя Россию, Александра Константиновна взяла с собой самое ценное - семейные фотографии, семейные портреты и письма отца.
Вначале они оказались в Варшаве, но там семья Коростовец задержалась недолго. В 1922 году они покидают Польшу, и на долгие годы их домом становится Берлин.
Следуя традиции своего отца, помня поэтические «пятницы», Александра Константиновна стала вести альбомы.
Эти два альбома, которые вела А.К. Случевская - Коростовец на протяжении 52 лет, являются уникальной художественно-поэтической, философской и общественной мыслью 20-70 годов ХХ века, ибо продолжили традицию русской художественно-литературной жизни не только двух столиц: Москвы и Петербурга, но и традицию усадебной дворянской культуры, гениально описанной А.С.Пушкиным. Они являются живой летописью эпохи бурного, кровавого и трагичного ХХ века. Стоит только перелистать страницы альбомов, чтобы воочию убедиться в этом.
В альбомах есть записи на многих языках мира: русском, украинском, латинском, итальянском, английском, французском, немецком, японском, испанском, польском, греческом.
Количество автографов в двух альбомах больше двух тысяч, из них русских автографов более половины. Первая запись в альбоме относится к 1924 году. Это четверостишье, написанное Гетманом Украины Павлом Петровичем Скоропадским.
Семья Скоропадских была одной из самых близких друзей дома Коростовец, о чем свидетельствуют многочисленные записи, как Павла Петровича, так и всех его детей. С семьей Скоропадских Коростовцы были связаны еще с Украины, когда муж А. К. служил у Гетмана.
Открывая альбом, Скоропадский пишет: «Действительно прелестна Ара,// Мила, красива и умна;// Но Бог не дал мне рифмы дара// И пусть не сетует она. 29 февраля 1924 г. Берлин».
Второй альбом также начинается автографом и записью Скоропадского «Пятнадцать лет прошло – немалый срок// В зловещем отблеске военного пожара// Кует судьбу неумолимый Рок...// Но Вы по прежнему прелестны Ара...!!»

Листая страницу за страницей, можно встретить имена П.Н.Врангеля, К.Г.Маннергейма и П.П.Скоропадского, П.Н.Милюкова. В альбомах оставили свои автографы Ф.Шаляпин и его дочери Марфа и Татьяна, Леонид, Нина и Борис Собиновы, Анна Павлова и Тамара Карсавина, Александр Куприн и Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус, Сергей Лифарь и Сергей Маковский....
Здесь же автографы многочисленных знакомых, родных и близких людей, среди которых Великий Князь Гавриил Константинович и его жена Антонина Рафаиловна, Элеонора Рузвельт, жена Президента США Теодора Франклина Рузвельта.

Среди политических деятелей, близких знакомых А. К., наибольший интерес представляют автографы фельдмаршала Финляндии, а затем ее Президента – Карла Густава Маннергейма, барона Петра Николаевича Врангеля, и Павла Николаевича Милюкова, лидера Кадетской партии.
15 апреля 1929 года Павел Николаевич Милюков записывает в альбом Александры Константиновны: «Старым друзьям после долгой разлуки в ожидании новой встречи».

Их знакомство состоялось через Владимира Дмитриевича Набокова, отца будущего писателя Владимира Набокова. Владимир Дмитриевич был в дружеских отношениях с братом Константина Константиновича Случевского – Владимиром Константиновичем.
Оба они и В.Д.Набоков и В.К.Случевский были членами Юридического Общества при Петербургском университете и дружили домами. Родной брат Владимира Дмитриевича – Константин Дмитриевич Набоков служил в МИДе вместе с племянником К.К.Случевского- И.Я.Коростовцом видным дипломатом, ученым, автором книг по истории Китая .
В 1905 году и С.Д.Набоков и И.Я.Коростовец участвовали в подписании Портсмутского мира. В романе «Другие берега» Владимир Набоков пишет об этом событии: «… он К.Д.Набоков участвует, вместе с Витте, Коростовцом и японскими делегатами, в подписании Портсмутского мира под благодушной эгидой Теодора Рузвельта».
И Набоков и Коростовец выполнили свою миссию отлично. Недаром имена всех участников подписания Портсмутского мира: И.Я.Коростовца, К.Д.Набокова и С.Ю.Витте высечены на Ротонде, стоявшей перед входом Музея Естественной истории в Нью-Йорке.
Живя в Берлине, Александра Константиновна, как свидетельствуют материалы семейного архива, часто встречалась со многими членами семьи Набоковых. После убийства В.Д.Набокова, (террористы Шабельский-Борк, Таборицкий) их семья осталась без средств к существованию, и Владимир Набоков получали от Владимира Константиновича, мужа дочери поэта переводы для заработка. При его содействии в берлинских газетах и журналах стали появляться его стихи под псевдонимом «Сирин», в том числе и стихотворения «Санкт-Петербург. Сонет». Оно было написано еще в Крыму, в 1918 г. Исследовали творчества Набокова, справедливо рассматривают этот сонет, как часть триптиха сонетов о Петербурге. Все эти три сонета, впервые увидели свет в августе 1924 года в Берлине. Но автограф сонета, вписанного в альбом, относится к апрелю 1924 г., и существует, как самостоятельное произведение и вписано в альбом Александры Константиновны в благодарность за дружбу и помощь их семье. Встреча в ее доме была пронизана ностальгическими воспоминаниями о событиях Гражданской войны и вынужденного ухода из России.
Единый путь и множество дорог;
Тьма горестей - и стон один: «когда же?»
Что город мой? Я забываю даже
Названья улиц. Тонет. Изнемог.

Безлюдье...Остались только: Бог,
Рябь под мостом, да музы в Эрмитаже,-
-да у ворот блестит луна все та же
на мраморных ногтях гигантских ног?

И это все. И это все на свете,
В зеркальные туманы двух столетий
Гляделся ты, мой город, мой Нарцисс!

Там над каналом, круглыми камнями
Взбухал подъем, и, с дребезжаньем; вниз...
Терзаем я утраченными днями.
Под стихотворением стоит подпись: «Вл.Сирин. 1918. Берлин».

Находясь в Берлине, Александра Константиновна часто встречалась не только с Владимиром Набоковым, но была дружна и с его двоюродной сестрой Набоковой Софьей Дмитриевной. В домашнем кругу ее называли Оня (1899-1982). Она была родной сестрой русского и американского композитора Николая Дмитриевича Набокова. В 30-х годах Софья Дмитриевна и Александра Константиновна часто принимали участие в Благотворительных вечерах, которые устраивала в то в пользу инвалидов Первой Мировой войны, русских сирот и студентов Великая Княжна Вера Константиновна, младшая дочь поэта Великого Князя К.К. известного, как поэт под псевдонимом К.Р. На страницах альбомов можно увидеть автографы Виктора Максимовича Фазольда, мужа Софьи Дмитриевны, который был так же известным композитором русского зарубежья. Семья Софьи Дмитриевны Набоковой после войны эмигрировала в США, где ее брат Николай Дмитриевич стал известным композитором. Дочь Софьи Дмитриевны –Марина Викторовна Ледковская была замужем за известным духовным композитором и регентом хора – Борисом Михайловичем Ледковским. Связь с семьей Случевских не потерялась со смертью дочери поэта, и с кончиной Софьи Дмитриевны Набоковой, в 1982 году. В архиве сохранилось несколько писем Марины Викторовны к внуку поэта Владимиру Николаевичу и его жене Екатерине Борисовне Случевской. Характер переписки дружеский, открытый и доверительный, что лишний раз говорит о многолетней дружбе семей Набоковых и Случевских. Марина Викторовна Ледковская ныне является профессором Колумбийского университета США. Ныне живет в Нью-Йорке.
Помимо автографов и эпистолярного наследия в альбомах Александры Константиновны находятся несколько автографов четырех представителей семьи Фальц-Фейн, которые находились в близких родственных связях с семьей Набокова. Именно дед Софьи Дмитриевны Набковой- Дмитрий Дмитриевич, дядя писателя был женат на Лидии Эдуардовне Фальц-Фейн. В альбомах находятся автографы Марии Фальц-Фейн, жены Николая Эдуардовича Фальц-Фейна, самого Николая Эдуардовича, барона и крупного помещика, брата Лидии Эдуардовны, Теодора Фридриха Фальц-Фейна, который в пору своей юности в начале 30-х. годов прошлого века был постоянным гостем дома Коростовцов в Берлине и Эдуарда Александровича Фальц-Фейна, известного мецената и коллекционера.
Таким образом, материалы семейного архива поэта Константина Константиновича Случевского открывают новые грани биографии Владимира Владимировича Набокова, что само по себе факт не только интересный, но и значительный, так как оставляет все меньше белых пятен в биографии знаменитого писателя, и открывают возможность дальнейшего его исследования.
Обращает на себя еще одна запись в альбоме, передающая безграничную боль и надежду, с которой прожило не одно поколение русских эмигрантов и вот эта страница домашнего альбома чудом сохранившаяся во всех перипетиях ХХ века, на которой наклеены две контрамарки в Мариининский театр, трамвайный билет Петрограда и три пера птиц, под которыми рукой А.К. написано: « Вот эти три пера я подобрала, когда мы бежали из России в августе 1919 года. Комментарии – излишни.
В 1954 г. один из давних друзей дома семьи Коростовцов записывает в альбом: «1920-1954. А мы все ждем!» Это запись очень созвучна с мыслями и чувствами В.В.Набокова, для которого Дом, Детство, Семья было связано с понятием Рая. А Рай для него- это потерянная Россия. Это неизлечимое чувство ностальгии, с которым прожил писатель более полувека, никогда не оставляло его.
Да, они ждали. Ждали возвращения Домой, в Россию. С этим ожиданием миллионы русских эмигрантов прожили всю жизнь, этой горечью ожидания было проникнуто их сознание и Бытие. Немногим при жизни суждено было этого дождаться. И все же их возвращение состоялось. Они возвратились на Родину в своих мемуарах, дневниковых записях, письмах и воспоминаниях, на живописных полотнах, прозе и поэзии.

Ирина Иванченко, член Союза
Русских литераторов Эстонии.

 

---

 

История одной находки:

 

по материалам семейного архива К.К. Случевского.

 

Во всех исследованиях, отечественных и зарубежных, посвященных жизни и творчеству поэта Константина Константиновича Случевского, нигде не упоминается о нем как о коллекционере, собирателе и любителе старины.

       

         Но материалы семейного архива, сохранившиеся у правнука поэта, живущего в США,  воспоминания современников и племянника поэта, позволяют говорить о Случевском как о тонком знатоке живописи, собравшим замечательную коллекцию картин русских и западноевропейских художников, собирателе деревянной скульптуры Севера, монет, старинного оружия, скульптуры. Особое место в собирательской деятельности Константина Константиновича занимала пушкинская коллекция.

        Состав коллекции К.К. Случевского полностью определить не представляется возможным, так как  ни в  семейном архиве поэта, ни в государственных архивах, ни в воспоминаниях современников и его близких нет ни ее описания, ни размеров, ни истории создания. О  коллекции можно судить только по чудом сохранившимся у правнука поэта живописным полотнам, скупым строчкам писем  его родных и близких  и некоторым семейным фотографиям.

        В своем выступлении автор не ставит задачи глубокого искусствоведческого анализа   живописных полотен коллекции К.К. Случевского, а дает только первое представление о ней.

        Вот как описывает гостиную поэта, в которой проходили литературные «пятницы» один из его постоянных посетителей и поклонников творчества К.К. Случевского, поэт и литератор В.Шуф: «Мне памятна гостиная К.К.Случевского в Петербурге, где несколько лет подряд собирались по „пятницам“.

        Как сейчас помню высокую фигуру Константина Константиновича, его приветливое лицо с небольшой поседевшей бородой и словно рассеянные глаза, не узнававшие в первую минуту встречи. К.К.Случевский в последние годы страдал зрением. Но он был не по годам сильным, крепким и стройным, сохранившим военную  выправку гвардейца семеновского офицера. От полковой службы в гостиной-музее Константина Константиновича остались  под стеклом военные регалии, эполеты, оружие. <…> Гостиная К.Случевского с гипсовыми масками писателей на стенах, книгами, картинами, вотяцкими идолами была тоже уютным «уголком», в котором легко и хорошо чувствовалось». 1.

        В воспоминаниях Владимира Случевского, племянника поэта, сохранилось описание квартиры поэта, относящееся к началу 80-х годов ХIХ века, по которому можно судить о его собирательской деятельности: «Константин Константинович поселился <…> на б. Знаменской ул. Его квартира, частью окон выходившая на эту улицу, была расположена в первом этаже. Состояла она из четырех небольших жилых комнат: библиотеки, гостиной, кабинета-спальни и столовой, темной, примыкавшей к кухне. Лучшего жилища Константин Константинович и не мог иметь, так как продолжал, как и при тетке, жить на небольшое жалование еще не занявшего видного места чиновника и случайный литературный заработок. Однако, со свойственными ему энергичностью и художественным вкусом, быстро придал этому жилищу вид своеобразного музея, в котором обращали на себя внимание кой-какие ценные картины, статуи и коллекции». 2

        К сожалению, события ХХ века, Первая мировая война, затем революционный переворот разметал, рассеял по свету миллионы лучших сыновей и дочерей России. Не избежали этой участи и потомки К.К.Случевского. Судьба его сыновей, которые наследовали большую часть его коллекций, сложилась трагически. Все трое сыновей  погибли. Старший сын Константин погиб 14 мая 1905 г. в Цусимском сражении, Владимир умер в феврале 1915 г. от ран, полученных в боях Первой мировой войны, младший Николай был расстрелян в июне 1920 г. за «контрреволюционную деятельность». Младшая дочь поэта Александра  после событий октября 1917 г. оказалась в эмиграции. Находясь в Польше, она через дипломатические каналы смогла получить некоторые фамильные портреты и живописные полотна, которые оставались на Украине и в имении К.К. Случевского в Эстонии (Гунгербург, ныне Нарва-Йыэсуу, под Нарвой). В письме к Марии Никитичне Эксе, бабушке внука поэта, Александра Константиновна писала в 1926 г.: «Уголок» (дача поэта К.К.Случевского. – Прим. авт.) в Гунгербурге оказался теперь  волею судеб единственным  моим владением  вне России, а в Эстляндии. И конечно, т.к. у меня детей нет, – это все будет принадлежать Вашему внуку, равно как и некоторые картины (некоторые очень ценные), которые мне  через иностранных дипломатов удалось вывезти из России». 3

         Значительную часть своей жизни (с 1922 по 1946) Александра Константиновна прожила в Берлине. В феврале 1944 г. при бомбежке Берлина большая часть коллекции живописи была уничтожена прямым попаданием  бомбы в ее квартиру. 

        Все остальные коллекции поэта, оставшиеся в Петрограде у жены поэта Агнии Федоровны, исчезли. После революции она жила в полной нищете и вынуждена была продавать за гроши все, что некогда составляло его обширную коллекцию, о чем говорится в небольшой газетной заметке, сохранившейся в архиве поэта без года издания и названия печатного органа: «В  редакцию газеты поступило трогательное письмо, в котором просят обратить внимание на бедственное положение вдовы известного поэта К.К.Случевского. Старуха 60-ти лет, не имеющая никаких средств к существованию, живущая распродажей своих последних крох, вдова поэта обложена домоуправлением (Надеждинская, 44) непомерно высокой квартирной платой, как лицо свободной профессии, внести каковую плату она, конечно, не имеет возможности и потому находится в безвыходном положении». 4

        Воссоздать  историю сохранившихся реликвий этой коллекции можно благодаря сохранившемуся зарубежному архиву.

        Среди пушкинских реликвий в коллекции К.К. Случевского находилась и одна из двух моделей памятника А.С. Пушкину, выполненных скульптором М.О. Микешиным. Поэт и скульптор познакомились во время подготовки «художественной складчины» в помощь голодающим в конце 1873 г. Их отношения очень скоро из деловых перешли в дружеские и творческие, о чем свидетельствуют письма М.О. Микешина к Случевскому.  

        После смерти М.О. Микешина Случевский написал о нем проникновенную статью. Писатель Д.Л. Мордовцев, знавший и ценивший талант Микешина, в отзыве на статью, писал поэту: «От души благодарен Вам, многоуважаемый Константин Константинович, за любезную присылку мне Вашей прелестной статьи о „Мише“ Микешине. Он стоит доброй и вечной памяти».  

        М.О. Микешин участвовал в конкурсе, объявленном на открытие памятника А.С. Пушкину в Москве. Модель Микешина была отклонена Комитетом по созданию памятника А.С.Пушкина. Каким мог быть микешинский памятник национальному поэту, мы можем судить только по фотографии, оставшейся в семейном архиве К.К.Случевского.

    Одной из самых ценных реликвией в архиве потомков Случевского, несомненно, можно считать вышитый  шаржированный портрет А.П. Ганнибала. В 1884 г. К.К. Случевский в составе экспедиции побывал за две недели в 15 русских городах. Цель экспедиции, кроме ознакомления с историческим прошлым городов и описанием памятников, состояла и в том, чтобы произвести смотр войск и познакомиться с гидротехническими работами, которые в то время проводились на Мариинской водной системе. Маршрут экспедиции проходил по шоссе, железной дороге, а также по водному пути. За две недели путешественники преодолели путь в две тысячи километров. В 1885 году экспедиция продолжила свой путь по российским городам, расположенным на Волге, Сухоне, Северной Двине до Архангельска. Путешественники побывали также в Холмогорах на родине М.В. Ломоносова и на Соловках.

В 1885 г. К.К. Случевский вместе с Великим князем Владимиром Александровичем впервые посетил Святогорский монастырь на Псковщине. В результате этой поездки коллекция Случевского пополнилась уникальной пушкинской реликвией – вышитым портретом А.П. Ганнибала. В середину холста размером 80х80 вшит квадрат размером 60х60, представляющий собой ковровую основу брусничного цвета, где в двойном обрамлении пальмовых листьев и венка изображен А.П. Ганнибал в шаржированном виде, с серьгой в правом ухе. Этот портрет до сих пор был неизвестен ни пушкинистам, ни искусствоведам, ни биографам А.П. Ганнибала. Он сохранился в семейном архиве Н.В.Случевского, правнука поэта.

История этой семейной реликвии такова.

Путешественники прибыли в Святые Горы вечером 26 мая 1885 г., в день рождения А.С.Пушкина. Шла вечерняя панихида. Звонили колокола Успенского собора, благостно звучали голоса церковного хора, торжественно и печально было на могиле поэта.

После панихиды Великий князь и К.К. Случевский были приглашены младшим сыном поэта Григорием Александровичем в Михайловское. Как писал Случевский: «Вечер этого полного впечатления дня проведен был в Михайловском, у Григория Александровича Пушкина. В любезной беседе хозяина и хозяйки время к ночи подошло очень быстро, воспоминаниям о Пушкине было отведено, конечно, первое место. Необходимо заметить, что на меню обеда было изображено Михайловское времен Пушкина, хотя дом, приютивший путников на ночлег, построен только в шестидесятых годах, но некоторое сходство в общем расположении усадьбы сохранились: длинный одноэтажный дом посредине, с обеих сторон два небольшие флигеля».5

            

В этот вечер разговоров о Пушкине было много, но сам хозяин дома, Григорий Александрович, редко вспоминал о знаменитом отце. Зинаида Владимировна Ратькова-Рожнова, урожденная Философова, соседка Пушкиных по имению, близко знавшая Григория Александровича, писала о нем: «Григорий Пушкин или „Гри-Гри“, как мы его называли, внешне очень походил на своего отца, если судить по оставшиеся после смерти поэта портретам. Он вел типичную для многих помещиков того времени, жизнь. Охотно принимал участие во всех вечерах и балах, которые устраивались псковскими помещиками - его соседями, но больше всего любил охоту <...>. Григорий Пушкин редко говорил о своем отце, а когда речь заходила о пушкинской поэзии, то „Гри-Гри“ заявлял, что он не знает на память ни одной строчки отцовских стихов. Первое, может быть, объяснялось тем, что Григорию Александровичу было всего только два года, когда его отец погиб на дуэли. Что касается стихов, то это звучало для нас странно, так как мы все знали наизусть множество стихов и Пушкина, и многих других лучших русских поэтов».6

Григорий Александрович не только без особого пиетета относился к памяти своего отца, но такое же прохладное отношение было у него и к старому отцовскому дому. Еще в 1866 г. он снес пушкинский дом и на его фундаменте выстроил новый, тот в котором побывали высокие гости. Покидая Михайловское, Великий князь подарил хозяину дома свой большой портрет, но без автографа, что по тем временам означало крайнее неудовольствие. По словам З.В. Ратьковой-Рожновой, в чьем имении Богдановское останавливался на ночлег Великий князь Владимир Александрович был возмущен тем, в каком плачевном состоянии находилась могила поэта: «Родной сын живет рядом и не следит за могилой своего отца, любимого всей Россией!».7  По-видимому, Григорий Александрович весьма небрежно относился и к мемориальным вещам, принадлежавшим его отцу, так как в новом доме их оказалось чрезвычайно мало. К тому времени из вещей Пушкина, по описанию Случевского, «остались кресла, ятаган, подаренный ему на Кавказе графом Паскевичем, и четыре биллиардные шара».8 А ведь к моменту  перестройки дома не прошло и тридцати лет со дня смерти Пушкина.

Во время пребывания в Михайловском Константин Константинович, как страстный коллекционер и горячий поклонник поэзии Пушкина, обратил внимание на вышитый портрет знаменитого прадеда поэта. В то время пушкиноведение еще только-только зарождалось и к личности легендарного предка Пушкина никто из исследователей никакого внимания не проявлял. Но Случевский, которому было дорого все, что связано с именем поэта, понимал, какую ценность имеет этот вышитый портрет. Он  просит подарить, а возможно и продать, этот  портрет ему. Григорий Александрович без труда расстается с ним. Так вышитый портрет Ганнибала оказался у К.К. Случевского, который  бережно и любовно хранил  этот портрет до самой смерти.

Откуда мог появиться этот портрет А.П. Ганнибала в доме А.С. Пушкина?

Известно, что А.С. Пушкин был отправлен из Одессы по высочайшему распоряжению в село Михайловское  в августе 1824 г. и пробыл там до начала 1826 г. «изгнанником два года незаметных». В 1827 г. поэт вновь приехал в Михайловское, где работал над созданием истории своего знаменитого предка.

Во время пребывания в Михайловской ссылке Пушкиным было написано более ста произведений, среди них «Евгений Онегин», «Борис Годунов», «Цыгане», цикл лирических стихотворений. Живя в Михайловском, вел жизнь отшельника, его единственными друзьями были обитатели тригорского дома: хозяйка Прасковья Александровна и ее дети (дочери от первого брака Анна  и Евпраксия (Зизи), сыновья Алексей Вульф, студент Дерптского университета, Валериан и Михаил, а также дочери от второго брака Мария и Екатерина). Воспитывалась в доме Прасковьи Александровны и ее падчерица Алина. Почти со всеми обитателями тригорского дома Пушкин был связан поэтически. Попеременно влюбляясь то в одну, то в другую барышню, он посвящал им дружеские послания, лирические стихотворения, вел с ними переписку. Зачастую они становились прообразами многих его героинь, прежде всего, Ольги и Татьяны. Тригорское в течение  ХIX века всей просвещенной округой ассоциировалось, не иначе, как дом Татьяны. З.В. Ратькова-Рожнова вспоминала: «По железной дороге мы в те времена могли ездить только до города Остров. Оттуда приходилось добираться до Богдановского в карете или экипаже 130 верст. При этом наша дорога всегда проходила через Тригорское – известное тем, что рядом с ним лежало имение Пушкиных Михайловское. В Тригорском мама ставила меня у окна кареты и говорила: „Смотри, вот  место, где жила пушкинская Татьяна“». 9  

Но обитатели тригорского дома были не только музами поэта, они были первыми  благодарными и восторженными слушательницами многих его произведений.

По всей видимости, рассказы Пушкина о своем чернокожем предке, его необычная судьба, наконец, соседство с обитателями Петровского, потомками А.П.Ганнибала – все это и послужило к созданию портрета. Все дворянские девушки того времени владели искусством вышивки. Это искусство составляло неотъемлемую часть дворянской культуры. Так как подлинного портрета Ганнибала они не видели, то создали свой образ Абрама Петровича. Можно предположить, что они подарили этот портрет Пушкину, и он долгое время висел у него в доме. Неизвестно, что стало бы с этим портретом, если бы он не оказался в семье Случевских.

Странная жизнь и необычайные приключения были уготованы не только Абраму Петровичу Ганнибалу, но и его найденному портрету.

В 1917 г. Александра Константиновна, младшая дочь поэта, вместе с мужем Владимиром Константиновичем Коростовцом уезжают из Петербурга в свое Черниговское имение Пересаж. Уезжают ненадолго, надеясь в скором времени вернуться. Но понимая, что беспорядки в столице могут затянуться, она берет с собой самые дорогие и памятные семейные реликвии: фотографии отца и матери, их письма к ней в Гунгербург, не разобранные рукописи К.К. Случевского цикла «Загробные песни» и пушкинские реликвии: срез воспетых поэтом одной из сосен, сделанный самим Г.А. Пушкиным и подаренный К.К.Случевскому в 1899 г. в благодарность за организацию и проведение Пушкинских юбилейных торжеств. Среди семейных реликвий, взятых дочерью поэта из Петербурга, был  вышитый портрет А.П. Ганнибала.

В Пересаже Александра Константиновна пробыла до лета 1919 г., пережив бесконечную смену властей. Летом 1919 г. Чернигов и Пересаж заняли большевики. Они без суда и следствия расстреляли свекровь Александры Константиновны и двух младших братьев мужа.

Александре Константиновне с мужем удалось избежать этой участи. Они покидали имение в спешке. Но еще накануне, будучи в Чернигове, дочь поэта передала некоему господину Хайкину не разобранные рукописи цикла «Загробных песен» и одну из пушкинских реликвий, а именно, срез сосны. Поменяв нескольких владельцев, этот драгоценный кусочек сосны, наконец, обрел свое законное место в фондах Всероссийского музея А.С. Пушкина на Мойке,12 в Петербурге. Но расстаться с портретом Ганнибала, она не захотела, слишком дорог был ей этот портрет, тесно связанный с памятью об отце. Путь из Пересажа, до Польши, где они нашли себе пристанище, был не из легких. В письме Марии Никитичне Эксе, бабушке внука поэта, Александра Константиновна писала в 1926 г. из Берлина: «...Тогда нам пришлось бежать из имения, скрываться под чужими именами, моя свекровь и два деверя были расстреляны, а мужу и мне удалось убежать через окно (это было летом 1919 года) и после 2 недель пути пешком из леса в поле, из поля в деревню, мы добрались до поляков».10

Несмотря на все трудности и опасности этого бегства, портрет Ганнибала был взят с собой, он не занимал много места, ведь его можно было сложить как платок. В Варшаве семья Коростовцов задержалась недолго, весной 1922 г. они переехали в Берлин.  Александра Константиновна долгое время разыскивала своего единственного племянника, внука поэта – Владимира и, наконец, узнала, что он учится в Первом кадетском корпусе в Белграде, в Югославии. Детей своих у Александры Константиновны не было, и она  приняла горячее участие в воспитании племянника. Александра Константиновна всю жизнь была хранительницей не только семейного архива, ей, как и ее отцу – К.К.Случевскому, было дорого все, что связано с именем Пушкина. Оказавшись после Великой Отечественной войны в Лондоне, она становится деятельным членом Пушкинского клуба, организованного там в 1954 г. Для эмигрантов первой волны имя Пушкина было символом России, ее духовной культуры, ведь недаром В.Ходасевич, покидая родину говорил: «Это мы уславливаемся, каким именем будем аукаться, как нам перекликаться в надвигающемся мраке».11 Ходасевич оказался прав, при всей сложности отношений среди эмигрантов первой волны празднование столетнего юбилея со дня смерти Пушкина в 1937 г. стало для всех них торжеством русской культуры и единения нации.

Роль А.С. Пушкина и его творчества в воспитании детей, родившихся уже за пределами Родины или вывезенных малолетними детьми, была огромна. Для них Россия и Пушкин были синонимами, национальными святынями. Это прекрасно понимала Александра Константиновна и сумела воспитать это чувство в своем племяннике. В 1926 г. она подарила ему одну из самых дорогих реликвий – портрет А.П.Ганнибала, вывезенный из России с таким трудом. Подарила на Рождество, как самый дорогой подарок. Внуку поэта было тогда всего одиннадцать лет, но он смог понять духовную ценность и смысл этого подарка. С этим портретом он не расставался никогда. После окончания Кадетского корпуса Владимир жил в Белграде, после оккупации Гитлером Югославии, уехал в Австрию, сначала в Зальцбург, а затем в Мондзее, к тетке, где в то время жила Александра Константиновна, спасаясь от бомбардировок Берлина. После войны, в 1948 г., Владимир Николаевич, женатый к тому времени на Екатерине Борисовне (дочери Бориса Ивановича и Марии Петровны Бок, урожденной Столыпиной), пройдя все ужасы лагеря Ди-Пи (для перемещенных лиц), решил эмигрировать в США. Покидая Европу, вещей никаких не брали. По словам Николая Владимировича, сына Владимира Николаевича: «У отца вещей с собой не было никаких. Одна пара брюк, одни ботинки, рубашка и заплатанный пиджак». Но он взял с собой самое дорогое для него – портрет Ганнибала. Семья Случевских и семья Бок для своего места жительства выбрали Калифорнию. Здесь легче было найти работу, здесь были старые и преданные друзья семьи Столыпиных, здесь был благодатный климат. Поначалу Случевские жили в Сан-Франциско, потом Конкорде, затем в Форествилле, на Русской речке, где Владимир Николаевич собственными руками выстроил дом. Портрет Ганнибала путешествовал с ним из дома в дом, и среди множества семейных реликвий семьи Случевских портрету А.П.Ганнибала в доме отводилось особое место.

Единственный сын Владимира Николаевича – Николай (род. в 1953 г.), вспоминает, что этот портрет всегда висел в гостиной над роялем.

После смерти родителей наследником архива становится правнук К.К.Случевского – Николай Владимирович, у которого и поныне портрет предка Пушкина занимает в доме почетное место.

Так портрет Абрама Петровича Ганнибала, вышитый тригорскими барышнями без малого двести лет назад, «среди лесов сосновых», несмотря на все бури и потрясения ХХ века, был сохранен теплом и любовью человеческих сердец многих представителей семьи Случевских.

Для подтверждения версии о портрете А.П. Ганнибала, образцы ткани с портрета были направлены в Москву во Всероссийский художественно научно-реставрационный центр им. академика И.Э. Грабаря благодаря помощи нарвского краеведа Ю.А. Мазанова. Вскоре оттуда пришел ответ, датированный 2 июня 2005 г.: «По поводу присланного Вами изображения вышитого портрета А.П.Ганнибала мы можем предположить, что изображение является фантазийным шаржем. Техника вышивки и стилистические особенности соответствуют усадебной культуре России первой трети XIX в. не противоречат легенде, сопровождающей этот предмет. Нам кажется, что он, безусловно, представляет интерес для России, как историко-мемориальный памятник и мог бы занять достойное место в одном из музеев А.С.Пушкина.

Ведущий научный coтрудник отдела реставрации тканей ВХНРЦ им ак. И.Э.Грабаря.   А.В.Силкин»12.

Последним заключительным звеном в этой удивительной истории должно быть возвращение этого портрета в Россию, с чем соглашается и правнук К.К.Случевского – Николай Владимирович Случевский. Осталось определить музей и сроки, где портрет А.П. Ганнибала займет почетное место и станет настоящим украшением экспозиции.

 

Иванченко Ирина Евгеньевна

г. Нарва, Эстония.

  

 

Образцы ткани вышитого портрета А.П.Ганнибала были направлены в Москву для подтверждения версии.

 

Из Всероссийского художественного научно-реставрационного центра им. академика И.Э. Грабаря пришел следующий ответ.

           

По поводу присланного Вами изображения вышитого портрета А.П.Ганибала мы можем  предположить, что изображение является фантазийным шаржем. Техника вышивки и стилистические особенности соответствуют усадебной культуре России первой трети XIX в. не противоречат легенде сопровождающей этот предмет. Нам кажется, что он, безусловно, представляет интерес для России, как историко-мемориальный памятник и мог бы занять достойное место в одном из музеев А.С.Пушкина.

Ведущий научный coтрудник отдела реставрации тканей ВХНРЦ им ак. И.Э.Грабаря. 

           

 А.В.Силкин  2 июня 2005 года

 

 

 

 

 

001- Дочь поэта К.К.Случевского- Александра Константиновна.

009- Письмо Софьи Дмитриевны Набоковой к дочери поэта.

018- страница альбома дочери поэта

019 – страница альбома с записью Н.Фабрициуса «А мы все ждем 1920-1954».

 

---