Не смотрите вы так сквозь
прищуренный глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От бокала холодного бренди.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Мой отец в октябре убежать не сумел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел, и холодное слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала.
И вот, я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера,
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Я сказала полковнику: - Нате, возьмите!
Не донской же «валютой» за это платить,
Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите,
А все остальное - дорожная пыль.
И вот, я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Только лишь иногда под порыв дикой страсти
Вспоминаю Одессы родимую пыль,
И тогда я плюю в их слюнявые пасти!
А все остальное - печальная быль.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Приют эмигрантов - свободный Париж!
В нашу гавань заходили корабли. Пермь, "Книга", 1996. - без заглавия.
Перепечатано: В нашу гавань заходили корабли. Вып. 1. М., Стрекоза, 2000, под
загл. "Черная моль".
Этот же вариант под загл. "Черная моль" в сб.: Блатная песня. М., ЭКСМО-Пресс,
2002, с двумя разночтениями:
ст. 1 "Не смотрите вы так сквозь прищур ваших глаз"
ст. 17 "Сказала полковнику: «Нате, возьмите!»"
Автор песни - поэтесса-эмигрантка Мария Вега (Мария Волынцева, 1898-1980, в 1975
вернулась на родину). Песня написана приблизительно в 1950-е годы в Париже.
Фонограмма в исполнении Лаймы Вайкуле и "Акапеллы
Экспресс" :
Максим Кравчинский
ДРАМА
«ИНСТИТУТКИ»
Максим Кравчинский. Песни, запрещенные в СССР. Нижний Новгород,
ДЕКОМ, 2008, с. 188-190. Ранее опубликовано в журнале «Шансонье», между 2004 и
2008.
Есть
на свете песни, которые, кажется, были всегда. Включишь диск или кассету с
записью «Мурки», «Бубличков» или «Институтки», и каждый слушатель, независимо от
возраста, скажет: «Да-а. Старинная вещь, Еще моя бабушка пела ее под гитару...
Это срабатывает эффект человеческой памяти и качества музыкального материала.
Песни стали народными и помнятся всем, как сказки, услышанные в детстве.
На самом деле большинству «народных» композиций никак не больше 50-70 лет от
роду и еще можно, если сильно постараться, установить имена авторов и проследить
обстоятельства создания незабываемых музыкальных произведений. Попробуем
отыскать в ушедших десятилетиях историю знаменитой «Институтки», «дочки
камергера». Начинается она, конечно, в «приюте эмигрантов» — «свободном Париже».
В мемуарах певицы Людмилы Ильиничны Лопато «Волшебное зеркало воспоминаний»,
записанных коллекционером и историком моды Александром Васильевым, находим
примечательный для нашей истории абзац:
«В Париже я довольно часто устраивала благотворительные спектакли... Вечер
назывался "В гостях у Людмилы Лопато". Первое отделение мы решили сделать не
просто концертным: действие было объединено единым сюжетом. Сценарий написала
для нас Мария Вега — автор нескольких книг стихов и многочисленных комических
песенок и жестоких романсов из репертуара кабаре тех лет, — женщина огромного
роста, полная и походившая лицом на мужчину. Самый ее знаменитый надрывный
романс "Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз, джентльмены, бароны и
леди..." на слуху до сих пор и в эмиграции, и в России».
Описываемые события имели место быть в пятидесятых годах ХХ столетия. Значит, к
тому моменту композиция была уже известна хотя бы в среде русской диаспоры во
Франции. Впервые мне довелось услышать эту вещь в исполнении Аркадия Северного.
Запись датировалась серединой семидесятых. Примерно в это же время ее спела
культовая певица «советского подполья» Валя Сергеева. Но окончательное,
«каноническое» сегодня звучание «Институтки» удалось закрепить лишь Михаилу
Гулько в альбоме «Синее небо России» 1982 года. Никаких более ранних версии,
сколько ни расспрашивал я патриархов-филофонистов отыскать не удалось. Однако Л.
Лопато вспоминает, что автор песни поэтесса М. Вега — «автор нескольких книг».
Может быть, и текст «Институтки» был когда-то издан как стихи?
Остановим внимание на загадочной фигуре Марии Вега. Информация о ней крайне
скудная, отрывочная и местами противоречивая, хотя она была, бесспорно,
литературно одаренной женщиной и незаурядной личностью.
М. Вега — литературный псевдоним Марии Николаевны Волынцевой. Она родилась в
1898 году в Санкт-Петербурге, окончила Павловский женский институт. С начала
1920-х годов жила в эмиграции, в Париже. Издала во Франции сборники
стихотворений: «Полынь» (1933), «Мажор в миноре» (1938), «Лилит» (1955). В
послевоенные годы печаталась в журнале «Возрождение», где, помимо романа
«Бронзовые часы» и его продолжения — «Бродячий ангел», опубликовала несколько
переводов из Райнера Марии Рильке.
Дальнейшая судьба Марии Вега необычна. С 1962 года она отдалилась от
эмигрантских кругов, стала печататься в издаваемых в СССР Комитетом по связям с
соотечественниками за рубежом журналах. Реальным хозяином этой организации был,
понятно, другой «комитет» - государственной безопасности.
От поэтессы потребовали стихов о Ленине. К тому же на подходе был и столетний
юбилей вождя, и она наваяла несколько абсолютно нечитаемых произведений на
эпохальную тему. За этот «подвиг» в том же году в СССР издали ее книжку «Одолень-трава».
Проявленная лояльность позволила ей вернуться в 1975 году в Ленинград и, что
называется, «умереть на родине». Она скончалась в 1980 году в даме ветеранов
сцены, некогда основанном ее крестной матерью — великой русской актрисой М.Г.
Савиной. При жизни вышло еще несколько сборников ее стихотворений: «Самоцветы»
(1978) и «Ночной корабль (1980).
Из-за своего желания вернуться в СССР она волей-неволей вошла в конфронтацию с
эмигрантской публикой и в то же время так и не стала «персоной грата» в
советской реальности. Ее имя оказалось буквально вычеркнуто из истории
литературы.
Мария Вега имела все шансы занять достойное место если не в советской
официальной культуре, то в наследии «русского искусства в изгнании» наверняка,
но не сложилось. Классическая ситуация - «меж двух огней», каждый из которых
опалил крылья нашей героини и уже не дал ей возможность подняться.
ВАРИАНТЫ (6)
1.
Не смотрите вы так сквозь прищур своих глаз,
Джентльмены, бароны и денди!
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От стакана холодного бренди.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Приют эмигрантов - свободный Париж...
Мой отец в октябре убежать не успел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел, и холодное слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала.
И вот я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь...
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Приют эмигрантов - свободный Париж...
Я сказала полковнику: «Нате, берите!»
Не донской же валютой за это платить.
Вы мне франками, сэр, заплатите.
А все остальное - дорожная пыль!
Ведь я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Приют эмигрантов - свободный Париж.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Запрещенные песни. Песенник. / Сост. А. И. Железный, Л. П. Шемета, А. Т.
Шершунов. 2-е изд. М., «Современная музыка», 2004.
2. Синяя моль
Не смотрите вы так
Сквозь прищур ваших глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за 20 минут
Опьянеть не смогла
От бокала холодного бренди.
Припев:
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я синяя моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины – моя атмосфера.
Приют эмигрантов – свободный Париж.
Мой отец в Октябре
Убежать не сумел.
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел,
И холодная злоба – расстрел -
Прозвучал приговор трибунала.
Припев:
И вот я проститутка, я фея из бара,
Я синяя моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины – моя атмосфера.
Приют эмигрантов – свободный Париж.
Я сказала полковнику:
«Нате! Берите!
И извольте валютой за это платить.
Вы мне франками, сэр,
Заплатите
А все остальное – дорожная пыль
И только лишь иногда,
В пылу бурной страсти,
Вспоминаю Одессы родимую пыль.
И тогда я плюю
В их слюнявые пасти.
А все остальное – дорожная пыль.
Расшифровка фонограммы спектакля "Песни нашего двора" Театра у Никитских ворот
Марка Розовского, начало 2000-х гг. (могут быть неточности).
3. Темная моль
Не смотрите вы так сквозь прищур ваших глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От бокала холодного бренди.
Припев:
А ведь я проститутка, я фея из бара,
Я темная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - вот моя атмосфера.
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Мой отец в Октябре убежать не сумел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел, и холодное слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала.
Припев:
А ведь я институтка, я дочь камергера,
Я темная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - вот моя атмосфера,
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Я сказала полковнику: - Нате, возьмите!
Не донской же «валютой» за это платить,
Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите,
А все остальное - дорожная пыль.
Припев:
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я темная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - вот моя атмосфера,
Приют эмигрантов - свободный Париж!
Расшифровка фонограммы из телепередачи "В нашу гавань заходили корабли" 17
мая 2003 года в исполнении студентки пединститута Маши.
4. Фея из бара
Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не могла
От стакана холодного бренди.
Ведь я - институтка, я - дочь камергера.
Пусть - черная моль, пусть - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Привет, эмигранты, свободный Париж!
Мой отец в октябре убежать не сумел,
Но для белого дела он сделал немало.
Срок пришел, и суровое слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала.
И вот я - проститутка, фея из сквера,
И черная моль, и летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера,
Привет, эмигранты, свободный Париж!
Я сказала полковнику: "Нате, берите,
Не донской же валютой за это платить!
Только франками, сэр, мне чуть-чуть доплатите.
А все остальное - дорожная пыль".
Ведь я - проститутка, я - фея из сквера,
Я - черная моль, я - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Привет, эмигранты, свободный Париж!
Только лишь иногда, сняв покров ложной страсти,
Вспоминаю обеты, родимую быль,
И тогда я плюю в их слюнявые пасти,
А все остальное - дорожная пыль.
Ведь я - институтка, я - дочь камергера,
Пусть - черная моль, пусть - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Привет, эмигранты, свободный Париж!
Песни нашего двора / Авт.-сост. Н. В. Белов. Минск: Современный литератор,
2003. – (Золотая коллекция).
5. Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз…
Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз,
Джентльмены, бароны и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От стакана холодного бренди.
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Привет эмигрантам, свободный Париж!
Мой отец в Октябре убежать не сумел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришел, и холодное слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала.
И вот я - проститутка, я - фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера,
Привет эмигрантам, свободный Париж!
Я сказала полковнику: «Нате, берите!
Не донской же «валютой» за это платить!
Вы мне франками, сэр, за любовь заплатите,
А всё остальное - дорожная пыль!»
Ведь я проститутка, я фея из бара,
Я черная моль, я летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Привет эмигрантам, свободный Париж!
Только лишь иногда, сняв покров дикой страсти
Вспоминаю России родимую пыль,
И тогда я плюю в их слюнявые пасти!
А всё остальное - печальная быль.
Ведь я - институтка, я - дочь камергера,
Пусть черная моль, пусть летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Приют эмигрантов - свободный Париж!
А я не уберу чемоданчик! Песни студенческие, школьные, дворовые / Сост.
Марина Баранова. - М.: Эксмо, 2006.
6.
1. Не смотрите вы так сквозь прищуренный глаз,
Джентльмены, бароны и леди!
Я за двадцать минут опьянеть не смогла
От бокала холодного бренди.
Припев:
Ведь я институтка, я дочь камергера,
Я - черная моль, я - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Привет эмигрантам, свободный Париж!
2. Мой отец в Октябре убежать не успел,
Но для белых он сделал немало,
Срок пришел, и холодное слово «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала!
Припев.
3. Я сказала полковнику: "Нате, берите!
Не донской же валютой за это платить!
Вы мне франками, сэр, заплатите,
А все остальное - дорожная пыль!"
Припев.
4. Только лишь иногда под покровом дикой страсти
Вспоминаю Одессы родимую пыль -
И тогда я плюю в их слюнявые пасти,
А все остальное - печальная быль.
* Другие названия песни: "Черная моль", "Институтка".
Павленко Б.М. «На Дерибасовской открылася пивная...»: песенник: популярные
дворовые песни с нотами и аккордами / Сост. Б.М. Павленко. - Ростов н/Д: Феникс,
2008. - (Любимые мелодии). C. 65-66.
Есть
на свете песни, которые, кажется, были всегда. Включишь диск или кассету с
записью «Мурки», «Бубличков» или «Институтки», и каждый слушатель, независимо от
возраста, скажет: «Да-а. Старинная вещь, Еще моя бабушка пела ее под гитару...
Это срабатывает эффект человеческой памяти и качества музыкального материала.
Песни стали народными и помнятся всем, как сказки, услышанные в детстве. 
