"СТАРЫЙ ПРИМУС ЗОЛОТОЙ"

("Ex Ponto" - шведскому другу)
 

Я большой любитель барахла, каковая любовь в свое время (2001) выплеснулась книгой "SECOND HAND". О примусе там незаслуженно нет ни слова, хотя он довольно много значит в моей, а равно всеобщей творческой биографии нескольких поколений. Под его шуршание и шипение мы зубрили таблицу умножения, разнообразные программные стишата и фрагментированную прозу, потребляли рыбий жир и гоголь-моголь, читали Стивенсона и Сабатини, выслушивали базарные отчеты в исполнении мамы и "Последние известия" в ретрансляции дедушки. Что-то убаюкивающее, чарующее слышалось в торопливом дыхании керосинового гномика. Какое-то странно обаятельное тепло веяло от него не только, так сказать, физически, но и как бы визуально - от его эстетики, включая латунное золото колбы и узорчатого барашка-колпачка. Почти всегда закопченный, он вызывал сострадательное желание обласкать, бережно оттереть до блеска.

"Чтобы вылечить и вымыть
Старый примус золотой,
У него головку снимут
И нальют его водой.
Медник, доктор примусиный,
Примус вылечит больной,
Кормит свежим керосином,
Чистит тонкою иглой".

Осип Эмильевич Мандельштам очень был к нему неравнодушен (тут можно и Бабеля с Жаботинским и еще кучу дельного народа пристегнуть, а зачем, и так ведь всё ясно), и меня несказанно радует эта наша солидарность.

"Хочешь, примус туго накачай,
А не то веревок собери
Завязать корзину до зари,
Чтобы нам уехать на вокзал,
Где бы нас никто не отыскал".
Отыскали…

Сверстники-друзья тоже утверждают: примус пел, брал свою эксклюзивную ноту, будто особый камертон. Виталий Абрамов (не только искусствовед, но и пианист) свидетельствует, что его примус - он до сих пор сотрудничает с ним на даче! - поет ноту фа. Охотно верю. Я, помнится, лет сорок назад разучивал на скрипке под аккомпанемент примуса менуэт Боккерини, серенаду Шуберта, концерты Вивальди и т. д., и прочее. "Керосиновый оркестр" тогда звучал поистине многоголосо.

Поводом к настоящему "панегирику примусу" послужили два разных, но совпавших по времени сюжетов. Директор Музея истории евреев Одессы Михаил Рашковецкий настоятельно просил меня уточнить кое-какие моменты истории оного гениального изобретения человечества. Как раз в этот момент мы с Аней Голубовской готовили экспозицию "Всматриваясь в лица", запечатлевшую групповой портрет безымянных одесситов на фоне эпохи. Основу этой выставки в галерее "Либерти" составляли фотографии XIX столетия, однако они оживлялись отдельными характерными предметами ретроспективного быта с одесской атрибутикой, в числе которых были столовые приборы и посуда, пепельницы и папиросные коробки, фарфоровые игрушки и статуэтки, чернильницы и термометры, кобура нагана и штык и т. д. Среди прочих вкусностей выделялся и аутентичный примус из собрания известного коллекционера М. Б. Пойзнера с трогательной надписью: "Дорогой товарищ Глебов! Вари и кушай на здоровье! Одесса, 31 июля 1924 года". В этом лаконизме сконцентрирована вся поэзия нарождающегося коммунального быта.

Шведская фирма "Primus" основана в 1892 году по поводу создания одноименного примуса, изобретенного механиком Ф. В. Линквистом, который пустил его в продажу совместно со своим деловым партнером Ё. В. Свенссоном. Говорят, что потребность в такой переносной керосиновой горелке объяснялась спецификой природных условий Скандинавии и склонностью аборигенов к полярным странствиям, что он создан чуть ли не по заказу знаменитого путешественника Адольфа Эрика Норденшельда (1832-1901). Так или иначе, а примус сделался родоначальником целого класса горелок для приготовления пищи в полевых условиях (ими пользовались Амундсен, Папанин и иже с ними, не говоря уже о тривиальных туристах, геологах, археологах, альпинистах, охотниках, старателях и др.), вплоть до паяльной лампы, тостера, аппарата для обжаривания кофе, разнообразных нагревателей и "Шмеля". Очень скоро, буквально на рубеже веков, "Primus" получил известность и признание во всем мире, в том числе в Российской империи, где возникли представительства, отделения, и воцарились торговые агенты фирмы. Поначалу примус не использовали в домашнем хозяйстве, а только в походах, вояжах и проч. А потому объем колбы был меньше, как и сами размеры агрегата. Но вскоре появились более вместительные примусы, полюбившие-ся интернационалу стряпух. В 1918 году эта торговая марка вошла в крупную акционерную компанию со штаб-квартирой в Стокгольме.

В Одессе импортные примусы на первых порах продавались в некоторых элитарных, так называемых "английских", магазинах (Вагнера, Ведде, Петрококино и др.) - как экзотическая новинка и в некотором роде предмет роскоши. Назывались они "керосиновыми кухнями шведскими", поскольку в то время существовали и другие - фабрик Эрих и Грец в Берлине (эти называли просто "грец"; Валентин Катаев повествует о театральной феерии волнистых языков их коптящего пламени во тьме квартир) и варшавской, под маркой "Экономия". В Швеции производилась модификация примуса, под маркой "СВЕА". А далее Эрих и Грец принялись выпускать модернизированный примус, так называемые "керосинокалильные кухни" под маркой "Адомакс". Кроме того, в быт входили напоминающие позднейший керогаз "берлинские керосиновые кухни", а заодно - "спиртовые таганчики" и медные спиртовые кухни марки "Рустикус".

Название примус применительно ко всем без исключения "керосиновым кухням" прижилось не сразу. Самые первые назывались еще и "петролеумными кухнями", а продаваться у нас стали не позднее 1894 года, например, в магазине железных, металлических и стальных изделий Иосифа Бакоша, на Александровской улице, № 80, наряду с чугунными, жестяными и эмалированными кастрюлями, "мельничками для кофе", утюгами, "американскими машинками для рубки мяса" и др. Тогда же, в середине 1890-х, реализацией "керосиновых кухонь" занимались: торговый дом братьев Г. и М. Раухвергер, на Базарной улице, № 54, магазин железных, стальных и медных изделий Иосифа Зусмана, на углу Ришельевской и Троицкой улиц, салон хозяйственных принадлежностей Юлия Энгеля, на пересечении Еврейской и Ришельевской улиц.

В 1897 году изделия марки "Primus" в Одессе уже неплохо знают, а потому в рекламных объявлениях магазина медных, стальных и железных изделий Р. Г. Раухвергера, помещавшегося на углу Ришельевской и Почтовой улиц, помимо тульских самоваров, подносов, чаш, морожениц, умывальников, английских столовых и кухонных ножей, ножниц, коньков, холодильных шкафов, английской и венской эмалированной посуды, ружей и револьверов известных российских и зарубежных фирм и прочих брендов, упоминается и "керосино-газово-кухонный аппарат "ПРИМУС". Довольно быстро эта торговая марка становится именем собственным.

Самыми дорогими были фирменные шведские примусы. Поначалу они стоили более пяти полновесных рублей (именно столько просили за пуд хороших балтских колбас!), а затем цена упала до четырех и чуть ниже. Большой "грец" обходился примерно во столько же, малый - меньше трех рублей. "Берлинские керосиновые кухни": эмалированные - от двух до трех рублей, железные - от 50 копеек до рубля, столько же - спиртовки и таганцы. Как было сказано, примусы выпускались в двух видах и размерах резервуара - походный и домашний. Впрочем, походный тип тоже нередко использовался не только на кухне, но и в жилых помещениях, иной раз для обогрева.

Во всех случаях при покупке изделия в солидном магазине (помимо "английских", были еще элитарные "хозяйственные магазины" - Гулье-Бланшара, Гюара, Раухвергера, Скибина) одновременно можно было получить любые запчасти: конфорки чугунные или медные, круги асбестовые, горелки, вентили, мундштуки, винты, пружины, ключи, насосы и даже крышку и кнопку к последним. Единственно незаменимой оставался сам корпус, то есть "колба" - резервуар желтого или красного металла с изящной фирменной атрибутикой. Впрочем, предполагалось, что при повреждении этой емкости она может быть запаяна. А потому вскорости возникла целая индустрия ремонта примусов и прочих "керосиновых кухонь".

Это было тем более естественно, что качество керосина оставляло желать лучшего. Надо сказать, что керосин (фотоген) и прочие горючие материалы производились в Одессе еще в 1860-е годы (керосиновая лампа изобретена в 1853-м), однако уровень выделки был технологически слабо обеспечен. Чистый бензин, например, поначалу использовался почти исключительно для выведения пятен, а не как топливо. В старых газетах я видел, например, сообщения о том, что одесский петролеум фальсифицирован - это либо чистый фотоген, либо фотоген с добавками петролеума. Можно себе вообразить, во что превращался фирменный примус после переваривания местного керосина. Тут уж точно надо было срочно лечить несчастного по вышеприведенному рецепту Осипа Мандельштама.

В мое время керосин по городу развозил потертый ГАЗ с металлической бочкой. Мы, дети, выскакивали с канистрами и жестянками, которые наполнялись из специальной латунной мерной кружки-черпака с тиснением по гурту - "керосин". Продавался он и в специализированных лавках - на Екатерининской, Канатной и др. Я застал еще многочисленные мастерские по ремонту примусов в деревянных будочках, где слесари и лудильщики, случалось, обитали рядом с башмачниками. Одна из таких будок стояла близ нашего дома, на углу Базарного переулка и Успенской. Жестяные иголки для чистки примусов продавались десятками, а когда-то дюжинами - расход был велик. Поневоле вспоминается сакраментальное: "Мне не нужна вечная игла для примуса, я не собираюсь жить вечно". Не вечен оказался и сам примус…

А до революции починка примусов была уделом мастеров высшей квалификации. Самая первая мастерская такого рода возникла в 1900-е годы на Гулевой улице, № 8, угол Нежинской, близ собора. Владел ею мещанин Леон Гвоздицкий, ремонтировавший, разумеется, и "грецы", спиртовки, самовары и прочие "хозяйственные предметы". Любопытно, что в иллюстрированной газетной рекламе ("Одесская почта", 1913) надпись "примус" на шведском агрегате начертана по-русски, тогда как на самом деле такое вряд ли было возможно. Впрочем, не исключено, что на той же приснопамятной Малой Арнаутской подделывалась и эта раскрученная торговая марка. Вторая специализированная мастерская принадлежала одесситу Гавриилу Родионову и помещалась в доме № 42 по Греческой улице, подле гостиницы "Версаль". Он, кстати, реализовывал и всевозможные запчасти к "керосиновым кухням", каковые могли сменять на своих примусах желающие и без его участия.

Грянула первая мировая, миниатюрные примусы, спиртовки и таганцы много послужили воинам разных стран на передовой.

А Российская империя, по словам всё того же незабвенного

О. Э. Мандельштама, представляла собой сюрреалистический образ захворавшего орла - жалкого, слепого, с перебитыми лапами, - двуглавой птицы, копошащейся в темном углу под шипение примуса. А там пришло и нескончаемо потянулось время коммуналок, в котором примус так пронзительно сыграл первую скрипку. С нежностью вспоминает о нем в "Ленинградском каталоге" Даниил Гранин: "Теперь, выбросив примусы, мы не хотим признавать их заслуг. Скорее всего, из-за того, что в нашей памяти примус связан с теснотой переполненных бурливых коммуналок, кухонными ссорами, бедностью…" (Если помните, М. С. Паниковскому инкриминировали кражу керосина из чужих примусов). И далее - об упомянутой индивидуальности и крепком характере всякого голосистого примуса: "А были еще тихие керосинки… Керосинки вели себя смиренно. Примус, тот мог взорваться, керосинка только виновато коптила и пахла керосином".

В справочнике "Вся Одещина" на 1928 год находим полный реестр кумтраных мастерских по ремонту примусов времен нэпа:

А. Б. Гейклер 9, ул. К. Либкнехта, №22), Г. Э. Зборовский (ул. Тираспольская, №12), И. Г. Кеслер (ул. Троицкая, №36), А. Розенберг (ул. Леккерта, №79). Забавно, что последний уверенно говрит о своем предприятии: "Первая на Украине мастерская шведской фирмы "Primus"".

В моем доме хранится лучшее советское произведение примусного искусства работы ленинградской артели "Примус" - то самое, о котором толкует Гранин. Этот примус незадолго до своей кончины мне подарил блестящий реставратор, поэт, журналист, коллекционер Георгий Грудев, о котором я уже с великою печалью рассказывал. На желтом корпусе - филигранная пайка этого дивного умельца. Уныло вспоминаю простодушного Василия Алибабаевича ("Дело пахнет керосином (вариант - нафталином)…") и "ничью бабушку" из "Вороньей слободки".

Потрясающий воображение абсентеист-хулиган "кот Бегемот" ("Не шалю, никого не трогаю, починяю примус…"; "… бедный человек целый день починяет примуса; он проголодался … а откуда же ему взять валюту?") об руку с подлинным "Primus" времен НЭП (у М. Б. Пойзнера как раз такой, правда, малого формата, под маркой № 96) - вместилищем разнообразных нечистых сил! (Так и хочется самому взорваться примусом). Литературовед А. Б. Левин подробнейшим образом и на полном серьезе знакомит современного читателя с полузабытым керосиновым агрегатом в иронически придирчивых комментариях к "Мастеру и Маргарите". Недавно на Патриарших прудах собирались установить памятник или скорее мемориал знаменитому роману, центральное место в котором отводилось бы гигантскому примусу, но затея не выгорела. Я хочу реализовать ее в Одессе. Вопрос остается открытым. Пока...

источник-Альманах "МОРИЯ" № 5 (2006 г.)  http://www.moria.farlep.net/ru/almanah_05/01_05.htm

---