Дискуссии о принципиально новой одежде нового советского человека, характерные для двадцатых годов, к тридцатым затихли, вопрос о «массовой моде победившего пролетариата» постепенно утратил былую важность. Круг потребителей модной продукции оставался весьма ограниченным – бывшие нэпманы, сумевшие заработать хорошие деньги за период новой экономической политики, семьи военных и партийных начальников, а также руководителей наиболее важных для СССР должностных постов, по советской терминологии, так называемых, номенклатурных работников, творческая элита, и те, кто устроился на какие-либо «хлебные места», связанные с дефицитом.

В стране, где все должно было быть подчинено руководящим структурам, пока еще не был сформирован единый моделирующий центр, а работа проектировщиков одежды, как их тогда называли, находилась в начальной стадии своего развития, хотя к этому времени в СССР уже существовали талантливые мастера, создающие модели модной одежды и незаурядные художники по тканям, такие как Надежда Макарова, Александра Лямина, Надежда Ламанова, Фёкла Гореленкова, Анна Бланк, Варвара Степанова, Кира Мосякова, Оскар Грюн, М. Ануфриева, В. Маслова, М. Назаревская, Д.Лехтман и многие другие.

Крупные фабрики страны открывали собственные художественные и конструкторские мастерские, приступившие к разработке новых тканевых расцветок и моделей одежды. В государственном издательстве легкой промышленности даже начали выпускать каталог, предназначенный для торговых организаций, которые могли бы заказывать все эти модели на соответствующих фабриках. Но на самом деле одежда такого уровня, в советских магазинах продавалась крайне редко. Огромной проблемой и для выпуска хороших тканей, а, следовательно, и для качественной одежды было производственное сырьё, которого катастрофически не хватало.

В 30-е годы в стране резко возросло производство ситца, чрезвычайно популярного из-за дешевизны. В этот период текстильная промышленность развивалась под девизом «Советская ткань – лучшая ткань в мире!». Была поставлена цель увеличения выработки тканей повышенного качества и при этом снижение их себестоимости. Задача трудновыполнимая! Для её достижения реконструировался целый ряд текстильных предприятий, появились первые отечественные автоматические ткацкие станки, осваивались новые сорта тканей – креп, шерстянка, фуляртин, сатин, коленкор, атлас, коверкот, шевиот, сукно, бостон, коломенк, фланель, бумазея и др. Увеличился выпуск тонких тканей – вольты, майи, маркизета, батиста, зефира, тканей с вискозным волокном, производились фавориты 30-х - шелк, атлас, крепдешин, файдешин, крепжоржет. Правда, в продаже эти ткани появлялись нечасто даже в крупных городах, а в некоторых местностях не появлялись совсем.
 

 

 

Для снижения себестоимости новых тканей пришлось уменьшить количество валов печатных машин, что ограничивало возможности художников. В конце 20-х начале 30-х годов обязательным для всех текстильных фабрик было, производство набивных тканей с агитационными узорами, прославляющими труд советского человека – серпами и молотами, звёздами, тракторами, сеялками, комбайнами, заводскими трубами с дымом, аэропланами и пр. Даже такие талантливые мастера как Варвара Степанова, Кира Мосякова, Оскар Грюн были охвачены идеей создания агиттекстиля и придумывали ткани с идеологическими рисунками. В связи с этой тенденцией массово были уничтожены многие старые гравировочные валы с прекрасными традиционными для ткацкого производства орнаментами. Поверхности валов стачивали и наносили идеологический рисунок. Советский текстильный феномен, слава богу, просуществовал недолго. На художественных советах и совещаниях все чаще стали говорить о том, что подобные «творческие находки» слишком громоздки для текстиля, не сочетаются с назначением и фактурой ткани, неудобны в крое, требуют большого расхода и поэтому нерентабельны для швейных предприятий. Фельетон, опубликованный в газете «Правда», под названием «Спереди - трактор, сзади – комбайн», подвел черту в спорах о тематических рисунках, с 1933 года их производство было прекращено приказом Совнаркома за вульгаризацию идей социализма и коммунизма.

Во второй половине 30-х годов в характере оформления тканей произошли некоторые изменения. Если в ситцах присутствовала традиционность, то в новом ассортименте прослеживалась иная трактовка цветочного узора - экспрессивные рисунки в характере наброска, без прорисовки форм, часто сделанные только заливкой цвета без контура. Рисунки второй половины 30-х годов отличала динамичность композиции, которая достигалась за счет поворотов линий и штрихов: цветы словно летели и кружились по цветному фону.

В это время госфабрики, где пробовали свои силы молодые советские художники-модельеры, стали своеобразными центрами по моделированию. Существенным недостатком их работы был сугубо прикладной характер, ограничивающий творческую фантазию художника, модельеры должны были учитывать потребности массового производства и подстраиваться под реальные возможности каждой конкретной фабрики и ее смежников. Конструкторы одежды в основном ориентировались на возможности своей фабрики. К настоящему формированию моды такая система, жестко подчиненная интересам конкретного производства, имела мало отношения.

Другой причиной тормозящей развитие модных тенденций в начале 1930-х годов являлся сохранявшийся в стране острый дефицит одежды и низкие доходы населения. Многие даже не задумывались, о том модная у них одежда или нет, а попросту носили то, что еще можно было носить. В начале 30-х годов и в одежде и в прическах еще очень чувствовалось влияние 20-х годов. В 1930 – 1935 годах, в условиях нормированного распределения, производимая в стране одежда и обувь, наравне с хлебом и другими продуктами питания, в основном продавалась по карточкам. Карточная система начала отменяться с 1935 года. Как и в 1920-е годы, одежда и обувь были сравнительно дороги, их покупали в силу практической необходимости, а не для смены вышедшего из моды гардероба. Когда в 1930 году в СССР стало вводиться обязательное начальное образование, многие дети не могли посещать школу из-за отсутствия у них одежды и обуви, особенно в зимний период. Небогатое, а порой и нищее в своей массе советское общество, конечно же, не готово было к серьезному восприятию такого явления, как «мода».

Конец эпохи НЭПа, начатый в конце 1920-х годов, по инициативе Сталина и его окружения «великий перелом», сопровождавшийся искоренением индивидуализма и пропагандой коммунального быта, призывы к аскетизму, не способствовали развитию сферы моды и потребления. Были закрыты частные парикмахерские, магазинчики, рестораны, ателье, кооперативные магазины. С середины 1930-х годов стал наблюдаться относительный рост жизненного уровня советских людей, особенно среди существенно выросшего городского населения. Процессы индустриализации, идущие в стране, влияли на динамику распространения городской культуры, включая и моду.

 

 

 

В 1931 году были открыты, так называемые «Торгсины» (Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами - Торговый синдикат), которые занимались обслуживанием гостей из-за рубежа и советских граждан, имеющих наличную валюту, а также золото, драгоценности и прочие ценные вещи, которые можно было обменять на продукты питания или другие потребительские товары. Торгсины изобиловали всевозможными товарами повседневного спроса - хорошей одеждой и обувью, нижним бельем, текстилем и пр. Просуществовали торгсины до 1936 года. Кроме того, в крупных городах процветала комиссионная торговля, благодаря которой можно было приобрести отличные товары, в том числе и зарубежные, если конечно посещение комиссионного магазина было «по корману». Начиная со второй половины 1920-х годов, в стране практиковалась продажа товаров по рабкредиту. Государственные и кооперативные торговые учреждения продавали рабочим и служащим товары с рассрочкой платежа при условии предоставления гарантий предприятиями или учреждениями, где работали потенциальные покупатели. Долгосрочный кредит получали обычно на полгода в объеме месячного заработка. Были даже организованы специализированные рабкредитовские магазины.

Несмотря на критику традиционной моды, ей с удовольствием следовали многие деятельницы революционного движения и жены тех, чьи имена тесно связаны с советской идеологией. Модная элегантная одежда вписывалась в круг интересов знаменитых русских революционерок Инессы Арманд и Ларисы Рейснер, воспетой Всеволодом Вишневским в образе комиссара в «Оптимистической трагедии», Александры Коллонтай, ставшей первой в истории женщиной-послом в послереволюционной России, гражданской жены писателя Максима Горького актрисы и общественного деятеля Марии Андреевой, являвшейся почитательницей и покровительницей модельера Надежды Ламановой, жены наркома Молотова Полины Жемчужиной, ставшей руководителем Главпарфюмера и членом Художественного совета при Московском Доме моделей, жены наркома просвещения Луначарского актрисы Натальи Розенель, считавшейся одной из самых модных дам Москвы 20х - 30-х годов. Розенель регулярно получала из Европы модные обновки. Да и сам Луначарский был небезразличен к одежде, носил американские костюмы, часто менял галстуки, бабочки и сорочки.

В 1930-е годы советской номенклатуре, в отличие от обычных граждан, была доступна модная одежда, том числе и иностранного производства. Например, в гардеробе наркома НКВД Генриха Ягоды кроме несметного количества рубашек, было 21 пальто и 22 костюма, причем большинство из них – иностранных марок. Тем не менее, особо не поощрялось, чтобы жены и дети партийных руководителей, одевавшиеся в своей среде модно и респектабельно, демонстрировали достаток простому народу. В начале 1930-х годов в среде советской элиты было принято заказывать одежду у дорогих частных портных или посещать закрытые ателье, к примеру, Галина Кравченко, начинающая актриса и молодая сноха Льва Каменева, посещала элитную ведомственную мастерскую пошива одежды Наркоминдела на Кузнецом мосту. В том же ателье, у той же портнихи одевалась и супруга Сталина Надежда Аллилуева.

 

 

 

 

В период государственной политики, названной впоследствии «неонэпом», стала возможна реанимация моды, издание модных журналов, создание в крупных городах государственных образцовых универмагов с модными ателье при них (кроме обычной системы государственных ателье индпошива). В 30-е годы в стране появилось понятие Советский Дом Моделей, изначально, по сути, это были просто модные ателье, например, Дом Моделей Мосторга, располагавшийся на Большой Дмитровке. Он появился в 1933 году и был знаменит тем, что в его стенах работала великолепная портниха Ревека Ясная, попасть на прием к которой, можно было только по знакомству. В 1934 году в Москве при опытно-технической швейной лаборатории треста «Мосбельё» состоялось открытие первого в стране крупного Дома моделей одежды на Сретенке, руководителем которого до 1949 года была племянница Ламановой модельер Надежда Макарова. Для художественного оформления здания пригласили Владимира Андреевича Фаворского, тогда уже известного художника. Фаворский настолько заинтересованно отнесся к деятельности Дом моделей, что был введён в его художественный совет. Его соображения о фасоне платьев, о выборе ткани нередко конкурировали с идеями самих модельеров, и находили у последних поддержку.

Надежда Ламанова, а также еще одна выдающаяся мастерица дамских туалетов - Александра Лямина, бывшие самыми дорогими и престижными портнихами столицы, в 30-е работали в костюмерном цеху Московского Художественного театра. Одеваться у них могли себе позволить только очень высокопоставленные особы. Кроме этого в Москве был открыт отдел модельных платьев при опытно-технической лаборатории треста «Мосшвея» и отдел модельных платьев при центральном универмаге Наркомвнуторга СССР.

В 1936 году в Московском текстильном институте, на факультете художественного оформления тканей, было организовано отделение художественного моделирования и конструирования одежды. В 1938 году Дом моделей при тресте «Мосбельё» совместно с опытно-технической фабрикой «Москвошвей» реорганизован в Московский Дом моделей. Кроме того, в 1936 году начал выходить первый советский журнал мод не с рисунками, а с фотографиями советских манекенщиц, а в 1938 году совместными усилиями Союзрекламторга и Союзтекстильшвейторга тиражом 5000 экземпляров были выпущены черно-белые фотографии и рисунки модной одежды Лондона, Парижа, Вены и Нью-Йорка. Стоили они 95 копеек.

Журналы мод и женские журналы, особенно те, в которых были советы по уходу за собой и выкройки одежды, имели огромную популярность. Большинство женщин в стране умело рукодельничать – шить, вязать, вышивать. Каждая женщина старалась приобрести швейную машинку, обязательный атрибут советского быта. То, что невозможно было купить, делали своими руками. Починить, перешить, перелицевать - все это характерные бытовые термины советской эпохи. Так как тканей не хватало, большой удачей было наличие старой добротной дореволюционной одежды, которую можно было перекраивать на новый лад. Именно по этой причине в нашей стране, в отличие от Запада, осталось очень мало винтажной одежды первой половины 20 века. Её перешивали столько раз и донашивали до такого состояния, что в наследство любознательным потомкам она явно не годилась.

 

 

 

 

К февралю 1935 года в крупнейших городах СССР было открыто 11 образцовых универмагов, претендовавших на роль центров моделирования одежды. Тенденция моделировать одежду непосредственно на базе крупных торговых предприятий имела как плюсы, так и минусы. Положительной была возможность производить одежду малыми партиями, оперативно реагировать на смену модных тенденций и производить только хорошо покупаемый товар, отрицательной - невозможность быстро наполнить рынок одежды по всей стране. Образцовые универмаги существовали лишь в крупных городах, что не давало возможности сельским жителям покупать модную одежду в своей местности. Объективная ситуация тех лет по обеспечению населения одеждой требовала централизованного планирования с выходом на массовое фабричное производство. С середины 1930-х годов постепенно начал внедряться в практику именно такой подход.

К середине 30-х годов была реанимирована система советских ателье для индивидуального пошива одежды. У граждан СССР появилась возможность выбора - покупать готовую одежду или шить на заказ. Последнее было несколько дороже, но гораздо качественней.

Но особой популярностью пользовались частные портнихи. Труд таких портних был довольно дешев. Так как после революции многие женщины, владеющие швейным ремеслом, вынуждены были зарабатывать себе на жизнь. Среди частных портних было много высококлассных мастериц, так как в царской России все женщины, независимо от социального происхождения, обучались шитью. После революции дамы дворянского сословия, став портнихами, не только зарабатывали на жизнь, но и передавали базовые принципы хорошего вкуса клиенткам. Многие портнихи старой школы, владели уникальными навыками шитья и конструировали одежду прямо на человеке, без выкройки, раскраивая и закалывая материю на теле заказчика. При старинной технике кроя, использовавшейся до изобретения современной системы мерок, многие мастера высокого класса пользовались подобными приемами. Кроме того, портнихи, начинавшие еще до революции, располагали очень ценными для того времени вещами, у многих сохранился запас тканей, пуговиц, лент и кружев, оставшихся с прошлых времен. Отделка с дореволюционных туалетов нередко перешивалась на новую одежду клиенток.

Мария Заржицкая, родная сестра актрисы 20 -30х годов Анны Заржицкой, также начинавшая карьеру как актриса, а затем работавшая вторым режиссером, вспоминала, про знакомую ленинградскую портниху, по имени Варвара Ивановна, еще до революции обшивавшую актрис Петербурга, в доме у которой осталось огромное количество отделочных материалов. Многие клиентки Варвары Ивановны жили в других городах, поэтому у неё хранились мерки клиенток и при необходимости ей просто писали письмо с просьбой сшить платье или костюм, доверив выбор фасона, её профессиональному вкусу. К письму прилагался отрез ткани, который высылался в Ленинград. Вот таким было доверие заказчиц! У Заржицкой был ситцевый костюм, сшитый этой замечательной портнихой, про который у неё все спрашивали: «Это вы из заграницы привезли?» Таких портних в 20-е и 30-е годы было немало.

Очень востребованы были мастерицы, умеющие шить женское бельё. Еще одна профессия, пользующаяся большим спросом у тех, кто хотел быть модным и элегантным – частный обувщик. В СССР 30-х годов еще не перевелись высококлассные мастера дореволюционной «школы», делающие отличную продукцию.

 

 

В 30-е годы популярной становится одежда белого цвета. Белый, как бы, подчеркивал ту атмосферу счастья и радости, в которой теперь жили все советские люди, символизировал всю гамму чувств, которую они непременно должны были испытывать - постоянный душевный подъем, энтузиазм, веру в идеалы и светлое будущее. В выступлении на Первом всесоюзном совещании рабочих и работниц стахановцев прозвучало знаменитое Сталинское: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится…» .Это жизнеутверждающая реплика была произнесена накануне пика сталинских массовых репрессий второй половины 30-х годов. Спортивная тема, еще одна доминанта в модном образе советского человека. В сталинскую эпоху образ «физкультурника» был в большом почете.

 

 

 

Тенденции мировой моды, вопреки всему, проникали и в советскую моду. В СССР, как и во всем мире модным становится удлиненный силуэт женского костюма, струящиеся платья, скроенные по косой, с чуть завышенной талией, рукавом-фонариком, маленьким отложным воротничком. Советские женщины шили себе именно такие платья, набрасывали на плечи меховые горжетки, красили губы красной помадой и укладывали волосы волнами.

С середины 30-х годов струящиеся женственные силуэты немного сдают свои позиции под натиском спортивного стиля. Расширяется плечевая линия, становятся модными накладные карманы и более крупные отложные воротники, юбки с высокой талией и вертикальными складками. На лидирующие позиции в женском гардеробе выходит костюм. На страницах модных журналов 30-х годов предлагали носить короткие удлиненные жакеты с накладными карманами, жакеты с баской, узкую юбку с разрезом и складочками. Для советского городского костюма тех лет очень характерным являлся ансамбль, состоящий из приталенного пиджака, напоминающего мужской силуэт, надетого поверх легкого платья в цветочек.

К середине 30-х годов на страницах популярных журналов, наряду с образом женщины труженицы, женщины ударницы появился и образ некой горожанки, излучающей благополучие, одетой в дорогую одежду, с накрашенными яркими губами, выщипанными бровями, хорошей стрижкой и укладкой, драгоценностями – сережками, бусами, брошками. Советская горожанка должна была быть знакома с модой, знать, как использовать крем, пудру и духи. Одежда на страницах журналов мод поражала изяществом – приталенные жакеты, блузы с жабо, кружевными вставками, бантами, узкие, слегка расширяющиеся книзу юбки длиной до колен, платья, сложного кроя, украшенные замысловатыми деталями и вышивками, кружевными воротничками и искусственными цветами.

Олицетворением советской моды 30-х годов является крепдешиновое платье с цветочным рисунком. В моде маленькие или средние цветочки, часто на сером, черном, бордовом или темносинем фоне, распространен и мелкий геометрический рисунок. Кроме того, в 30-е были очень популярны платья из шелка в диагональную полоску, платья и блузки в горошек, платья из однотонного крепжоржета. Нередко легкая полосатая одежда шилась из матрасного тика. Очень модные цвета – желтый, особенно оттенок чайной розы, само, сиреневый, голубой, блёкло-розовый. Платья отделывали, так называемыми, «вафлями» на плечах, защипами, кокетками, украшали бантами, воланами, оборками, в моде была плиссировка. Крой платьев, начиная с 30-х годов и включая начало 60-х, был настолько замысловатым, что современные портнихи, зачастую не могут сшить стилизованные вещи, характерные для этих десятилетий. Требуется очень высокий уровень мастерства. В дополнение к платью или костюму полагались аксессуары - миниатюрные шляпки и маленькие сумочки. Удивительно, но шляпы и шляпки, считавшиеся в 20-е годы признаком буржуазность, стали повсеместно распространены в 30-е. Хотя береты, вошедшие в моду в 20-е годы, по-прежнему удерживали лидирующие позиции. В стране в это период появилось очень большое количество шляпных ателье и шляпниц-надомниц, женские журналы пестрили советами о том, как смастерить шляпу самостоятельно или переделать уже имеющуюся. Дефицит был на многое, но не на элегантные головные уборы. Кожаные туфли, как и вся обувь, были товаром дефицитным, достать их могли далеко не все, поэтому модницам приходилось довольствоваться светлыми прюнелевыми туфельками на перепоночке с пуговкой, которые, как и мужские парусиновые ботинки, чистили зубным порошком. Одна из самых популярных моделей женских кожаных туфель – лодочки на невысоком каблуке с удлиненным носком, на перепонке. Еще одной характерной приметой времени стали белые носочки, которые носили с туфельками и босоножками.

 

 

Символами образа модной женщины в СССР были актрисы, которые в 30-е годы старались соответствовать идеалам женской красоты, пропагандируемой западным кинематографом. Популярные актрисы и певицы становятся кумирами советских женщин, их обожают, их стиль копируют, пристально разглядывая модели одежды, в которой актрисы появляются на киноэкранах, покупают фотооткрытки с их изображениями, вырезают фотографии и делают альбомы, посвященные любимым звездам. В эти годы на советских экранах блистали Татьяна Окуневская, Янина Жеймо, Ольга Жизнева, Нина Алисова, Ада Войцик, Эмма Цесарская, Вера Шершнева, Людмила Глазова. В 30-е взошла звезда советских кинодив Тамары Макаровой, Марины Ладыниной, Любови Орловой. В конце десятилетия на экранах впервые появились Лидия Смирнова, Валентина Серова, Людмила Целиковская, Зоя Федорова, легендарные советские актрисы, чья необычайная популярность еще впереди. На эстраде пели Изабелла Юрьева, Клавдия Шульженко, Эдит Утесова.

 

 

Мужчины, даже не имевшие никакого отношения к военным чинам, как и в 20-е, довольно часто носили одежду, характерную для военного обмундирования, такую как галифе и френчи. Комплект, состоящий из пиджака, косоворотки и кирзовых сапог не был редкостью. Широкие брюки и куценькие пиджачки, или наоборот бесформенные и широкие; массивные пальто, часто с каракулевыми воротниками; вязаные свитеры; спортивные трикотажные футболки;  чесучовые рубахи; косоворотки; из головных уборов - на первом месте кепки, которые носились и с самой простой одеждой и с костюмами, таков нехитрый арсенал мужского гардероба 30-х годов. Костюм, хотя бы один единственный, обязательно должен был иметься у каждого мужчины, прежде всего, на «выход», да и вообще для солидности. Костюмы берегли, ведь купить его было трудно, можно было сшить у частного портного, если решить непростую задачу - достать хорошую костюмную ткань. К концу десятилетия многие мужчины обзавелись модными костюмами из твида и легкими пальто из высококачественной шерсти фуле. Модными стали массивные двубортные костюмы. В мужской моде появились укороченные брюки «гольф», застегивающиеся на манжет под коленкой. На ногах у мужчин, помимо кожаных ботинок на шнуровке и белых парусиновых штиблет, можно было увидеть гетры, напоминающие о дореволюционной России, а летом – сандалии на перепонке, похожие на детские.

 

 

Большой проблемой в 30-е годы, как и в 20-е, было нижнее белье и чулки. Трикотажные фабрики наладили свою деятельность лишь к середине 1920-х годов. Их продукция была настоящим дефицитом. В годы НЭПа можно было покупать отличное нижнее белье и чулки в частных магазинах, но это было недёшево. Социальный статус женщины легко определялся по качеству её чулок. Престижными были тонкие чулки из фильдекоса — кручёной пряжи из хлопка, выглядевшей как шёлковая, и фильдеперса, высшего сорта фильдекоса, однако они в очень маленьком количестве производились на советских фабриках. Основная масса женщин носила обычные, грубоватые и толстые хлопчатобумажные. Особым шиком считались иностранные шёлковые чулки со стрелкой, которые можно было «достать» на, так называемых, «толкучках», в торгсинах и комиссионных магазинах.

В 1930-е, советские фабрики наладили выпуск белья, причем хорошее качество было им вполне по силам и такое нижнее бельё производилось, но красивого и качественного было слишком мало, и на прилавках магазинов, несмотря на заманчивые рекламные призывы, чаще встречались « уродцы» советской легкой промышленности. Основными производителями бельевой продукции были два треста, организованные еще в начале 20-х годов – Мосбельё и Ленбельё. В каталогах мужского белья трестов значились нижние сорочки, нескольких фасонов, кальсоны, упрощенного вида или с отделкой, сатиновые трусы и майки. А также мужские пижамы, заклейменные в 20-е годы как «буржуазные».

Женское белье отличается от мужского чуть большим разнообразием моделей и отделок. Помимо обычных женских сорочек прекрасной половине предлагаются «французские», более изящные, сделанные на бретельках, украшенные кружевами и прошивками. В каталоге треста «Мосбелье», посвященном модам 1936-1937 года, представлено 9 видов сорочек и 8 видов комбинаций.

Модели, рекламируемые к каталоге Мосбелье, сшиты из тонких, предназначенных для изготовления нижнего белья или легкой верхней одежды материалов: мадаполама (который называют модеполан), батиста, шифона, бязи. Мужское белье шьется из туальденора, набивного сатина или ситца, мадаполама, бязи, рогожки и сетки «спорт». Согласно каталогу треста Мосбельё за 1936-37 годы выпускаются «женские длинные комбинации для вечерних платьев и короткие дневные сорочки - с круглым вырезом или на тонких бретельках, отделанные кружевом волансьен, машинной вышивкой, окантовкой, прошивками, цветной бейкой, фестонами, выпускают также и более закрытые спальные сорочки с плечиками, трусы, а также гарнитуры, состоящие из трусов и сорочек». С бюстгальтерами дело обстоит хуже, советский легпром освоил пошив всего двух видов чашечек – с выточкой и без, да и тканей, подходящих для этой специфической детали дамского гардероба попросту не было.

 

 

Одно из первых советских предприятий по производству белья - фабрика имени КИМ (Коммунистического Интернационала Молодежи) была открыта в Витебске в 1931 году и существует до сих пор (Открытое Акционерное Общество «КИМ»). На этой фабрике с избытком выпускались мужские кальсоны, семейные сатиновые трусы и зимние женские панталоны с начесом. Часто пошивом нижнего белья занимались артели. Так, например, Ленинградская швейная фабрика «Трибуна», специализирующаяся на пошиве корсетных изделий, основанная в 1956 году до этого являлась малоизвестной артелью «Фандориз», открывшейся ещё в 1933 году. В Москве существовала артель «Москоопшвейбелье».

По индивидуальным заказам женское модельное бельё шилось только в ателье «Москвошвея» или в ателье объединения «Ленинградодежда». А главный поток красивого нижнего белья, производился умелицами, работающими на дому. После революции в стране сохранилась целая армия белошвеек, умеющих мастерить великолепную индивидуальную продукцию. В дореволюционной России включая даже  Смольный институт были очень распространены курсы женских рукоделий, включающий в себя обучение пошиву сложного женского белья. И дамские журналы последних предреволюционных лет были переполнены выкройками и советами: «Если вы знакомы с ришелье и гладью, то самое роскошное бельё осуществимо парой прилежных рук не только специалистки, но и любительницы». Так, что если удавалось купить ткань, подходящую для нижней одежды, да ещё кружева с тесьмой для её отделки, можно было щеголять в отличном белье. До 1936 года в Москве хорошую кружевную продукцию производили на фабрике Ливерс, при которой был кооперативный магазин (до революции - Товарищество Московской Кружевной фабрики Гивартовского). С 1936 года фабрику перепрофилировли в гардинно-тюлевую фабрику имени Э. Тельмана.

Жёны ответственных партийных работников и военачальников могли позволить себе роскошь шить бельё в закрытых ателье, предназначенных для партийной элиты и ответственных работников, а также пользоваться возможностью заказывать по французским каталогам. Такая же привилегия была у признанных актрис. Нижнее бельё, которое в 30-е годы могли себе позволить «определенные круги» советского общества поражали воображение. Например «неглиже» жены наркома обороны маршала Тухачевского, которая обожала красивые наряды, было исключительно из заграничных каталогов и могло потрясти воображение даже современной модницы. В 30-е годы члены советского политбюро во всем старались подражать Сталину, который отличался абсолютным «вещевым» аскетизмом и носил потертый военный френч. Сталинские соратники носили неприметное военное обмундирование, под которым нередко было дорогущее заграничное бельё, добытое по спецзаказам.

Екатерина Алексеевна Фурцева, единственная женщина, входившая в состав Политбюро, на его очередном заседании, зная о проблемах, которые испытывала прекрасная половина СССР, заявила: «Каждая советская женщина имеет право на качественный бюстгальтер». После её выступления в 1939 году было открыто Московское швейное объединение «Черёмушки» ( фабрика белья Черёмушки существует до сих пор), где начали шить качественное советское женское белье, к сожалению, по-прежнему не отличающееся особым разнообразием, и по-прежнему, не способное решить проблему в масштабах страны.

 

 

Главным поводом продемонстрировать свою модную и красивую одежду был поход в театр или на концерт, одевались на танцы, которые, кстати, нередко устраивали прямо на улице, идя в гости, собирали подходящий модный гардероб для поездки на курорт. Курортный отдых стал очень популярен в 30-е, а стало быть, и курортная мода, для которой светлые тона и особенно белый цвет были особенно характерны.

Любимыми местами советских модниц были специализированные косметические магазины Главпарфюмертогра с продукцией ТЭЖЭ. Еще в 1922 году, чтобы навести порядок в парфюмерно-косметической сфере, было создано Государственное объединение (трест) заводов жировой и костеобрабатывающей промышленности (Жиркость) Московского Совета народного хозяйства – легендарное ТЭЖЭ, начальником которого была назначена жена Молотова Полина Жемчужина. Такой же объединяющий трест Ленжет был создан в Ленинграде. Но по сравнению с ТЭЖЭ ассортимент его косметической и парфюмерной продукции был более скромным. На протяжении 30-х годов ТЭЖЭ постоянно меняет свою принадлежность и претерпевает некоторые изменения в названии. Из- за этих перемен и невозможности точно расшифровать аббревиатуру, название ТЭЖЭ обрастает всяческими народными расшифровками, типа - «тело женщины», «тайны женщины» и т.д. На самом деле, все обстояло довольно прозаично ТЭЖЭ – трест эфирно жировых эссенций, но из-за постоянных переименований в структуре, в которую он входил, происходила неразбериха с аббревиатурой, она не всегда соответствовала названию данного треста, но при этом оставалась неизменной, по сути аббревиатура ТЭЖЭ превратилась в товарный знак косметики и парфюмерии того времени. Если точнее с 1925 года ТЭЖЕ это Государственный трест жировой и костеобрабатывающей промышленности. С 1929 по 1930 год это трест Московского областного Совета народного хозяйства. В 1931 году - Государственный трест высшей парфюмерии, жировой и костеобрабатывающей промышленности Московского областного Совета народного хозяйства, а с 1931 –по 1933 год уже Московский городской трест высшей парфюмерии Московского городского Совета народного хозяйства, в 1933 -1934 годах Московский городской трест высшей парфюмерии, жировой, мыловаренной и синтетической промышленности Исполкома Моссовета. И, наконец, с 1934 по 1936 годы - Государственный союзный трест высшей парфюмерии, жировой, мыловаренной и синтетической промышленности Главного управления маслобойно-жировой и парфюмерно-косметической промышленности Наркомпищепрома СССР. В том же 1936 году появляется Главное управление парфюмерно-косметической и эфиро-масличной промышленности (Главпарфюмер) Минпромпродтоваров СССР, именуемое так до1956 года. На парфюмерно-косметической продукции по-прежнему ставят аббревиатуру ТЭЖЕ, но уже под «Главпарфюмером».

 

 

 

Продукция ТЭЖЭ - пудра, губная помада, одеколоны и духи, несмотря на немалые по тем временам цены, пользовалась безумной популярностью. Самые знаменитые духи того времени – Красная Москва, модницы 30-х мечтали, о заветной красной картонной коробочке с шелковой кисточкой. Если женщины в Советском Союзе пахли «Красной Москвой», то мужчины, «Тройным» одеколоном. Этот одеколон регулярно поставляли самому Сталину, ходили слухи, что это был единственный парфюм, не вызывавший у вождя аллергии.

Правда у тех, кто имел возможность приобретать товары в комиссионных магазинах и закрытых распределителях в фаворитах были иностранные косметические товары, особым шиком считалась продукция французской фирмы Coty - пудра, помада, тушь и легендарные духи «Лориган де Коти»( L`Origan Coty), завоевавшие признание россиянок еще в дореволюционные времена.

в 1937 году вышел приказ Наркома пищевой промышленности А. Микояна «Об утверждении положения об Институте косметики и гигиены Главпарфюмерпрома». И в Москве был открыт первый советский институт косметики и гигиены (в 1966 г. реорганизован в Московский НИИ косметологии на улице Ольховская, 27).

В прессе регулярно публиковались выступления руководителя треста ТЭЖЭ тов. Жемчужиной, которая говорила: «Женщина всегда должна тщательно следить за собой, за своим лицом и телом, за ногтями, за волосами. Всегда можно урвать несколько минут. В ближайшее время в Москве мы открываем первый в Союзе Институт красоты. Работа в институте будет поставлена по новейшей американской системе: оборудуются кабинеты электропроцедур, массажей и пр. Культура располагает широкими возможностями для того, чтобы оградить женщину от преждевременного увядания, помочь ей быть свежей, молодой и красивой. Все секреты модных европейских салонов, за огромные деньги открывающиеся для буржуазных дам, мы сделаем доступными советской женщине»

Во время Великой Отечественной войны работа института была приостановлена. В 1945 году институт был восстановлен, и в нем было создано хирургическое отделение, а также организованы филиалы в Киеве, Сочи, Пятигорске и Кисловодске.

 

 

Веяния буржуазной моды, несмотря на все запреты и критику, всевозможными путями все-таки проникали в СССР. Официальные мероприятия с демонстрацией мировых тенденций были редкостью. В 1935 году в СССР проходила Французская торговая выставка. Знаменитый дизайнер Эльза Скиапарелли в качестве представителя французской моды приехала в Москву, она посетила советский Дом моделей и побывала в Ленинграде. Показ в СССР моделей Скиапарелли стал уникальным модным событием. Это было закрытое мероприятие, на котором присутствовали только избранные. Скиапарелли проявила большой интерес к работе Московского Дома моделей и даже смоделировала костюм для советских женщин – маленькое черное платье, красный жакет и шляпку-берет. Но, несмотря на простоту ансамбля, чиновники сочли его неподходящим для пуска в производство. Их смутили большие карманы, которые могли стать настоящим «подарком» для воришек в транспорте. Позже знаменитая кутюрье вспоминала: «Мне казалось, что одежда для рабочих должна быть простой и практичной, но я увидела настоящее буйство шифона, плиссе и оборок». В 1938 году в качестве туриста СССР посетил Кристиан Диор, в то время еще не открывший свой Дом моды. В конце 30-х годов модные западные тенденции стали поступать в Советский Союз из Прибалтики, которая была присоединена к СССР перед второй мировой войной.

С момента возникновения советского государства в наиболее активных слоях общества 20-х годов - интеллигенции и идейной городской молодежи, вспыхнуло множество споров и мнений относительно новой моды, а также радикальных экспериментов с одеждой. Представителям власти, также, так или иначе, приходилось соприкасаться с этой темой. В стране отстраивалась работа отраслей легкой промышленности, людям нужно было дать элементарные бытовые принадлежности, в том числе и одежду, вставал вопрос, какую? Но теория моды жила своей жизнью, практика же показывала, что модное – это для избранных, для остальных просто необходимое. Страна Советов в массе своей была крестьянской, люди, живущие в тяжелых условиях, при тотальном дефиците, испытывающие нехватку денег мало интересовались модой. Одежда горожан и деревенского населения, одежда столичных людей и жителей маленьких городов, всегда имела существенные различия. Кроме того, даже в границах одного пространства, например, крупного города или даже столицы, одежда представителей различных социальных слоёв с разными возможностями была неоднородной, наглядно показывающей, на каком уровне живет конкретный человек.

1930-е годы стали десятилетием, когда в стране прочно укоренилась спекуляция и махинации в сфере торговли. Тотальный дефицит товаров с одной стороны и увеличение денежной массы на руках отдельных социально-профессиональных групп работников с другой, введение «закрытой» торговли и распределения «дефицита» среди привилегированных групп населения, создавали благоприятные условия для «блата», взяток, спекулятивных операций со стороны работников торговли, их родственников, знакомых. Появилась, целая каста торговых работников, кормящихся из-под прилавка, которая прошлая через все историю СССР.

Скупка качественного товара и перепродажа его на вещевых рынках быстро приобрела огромную популярность у предприимчивого и нуждающегося населения. Суровые меры, предусмотренные за спекуляцию в сталинские времена, похоже, почти никого не пугали. В газетах постоянно появлялись заметки на эту животрепещущую тему , например, корреспондент газеты «Советская торговля» в публикации от 1935 года пишет об увиденном в Краснодаре: «На знаменитом «толчке» Сенного базара в Краснодаре можно купить любую вещь не только кустарного, но и фабричного производства. Товары на Сенном базаре появляются сейчас же после появления их в государственных и кооперативных магазинах. Седьмого и восьмого августа в магазин Азово-Черноморской конторы Швейсбыта поступили трусы, майки, кальсоны и дамские платья. С утра у дверей магазина образовалась толпа. Продавцы бойко отпускали в одни руки по паре трусов, маек и брюк и платьев. Через 2 часа на толкучке уже продавались вещи, купленные в магазине.

Почти всех спекулянтов в лицо знают работники горвнуторга и милиции. Однако до сих пор со спекуляцией никто не борется. Описанный выше случай продажи изделий Швейсбыта наблюдал уполномоченный Азово-Черноморского крайвнуторга т. Назаров, но и т. Назаров мер не принял».

«Спекуляция торгсиновскими бонами тоже широко развита в Краснодаре. Спекулянты у магазина «Торгсина» стоят с 7 часов утра до 4 часов дня. Судебные органы, правда, провели 2-3 судебных процесса над спекулянтами торгсиновскими бонами, а остальных оставили в покое».

В 1934 году Комиссия партийного контроля направила докладную записку на имя В.М. Молотова с красноречивым названием: «О широком использовании частником комиссионных магазинов». В записке говорилось о том, что «спекулятивный элемент, использует комиссионные магазины, как легальную форму для спекуляции и сбыта краденых вещей и государственного имущества».

Советская печать 1930-х годов публиковала многочисленные материалы о фактах спекуляции дефицитными товарами, получаемыми из государственной торговой сети. Статья из газеты «Правда Южного Казахстана» от 1 июня 1935 года: «В открытой коммерческой сети за последнее время появилась в продаже мануфактура, обувь и готовое платье улучшенного ассортимента и высокого качества, но еще не в таком количестве, чтобы полностью удовлетворить растущий спрос. Этим обстоятельством воспользовались спекулянты. Скупая в магазинах эти дефицитные товары (костюмы, драп, коверкот, патефоны и прочее), они сдают их по значительно повышенным ценам в комиссионные магазины, наживая на этом огромные суммы. Например, купленный в универмаге за 600 рублей отрез сукна тотчас же сдается в комиссионный магазин за 945 рублей, патефон, стоящий в гормосторге 245 руб., сдается в комиссионный магазин деткомиссии за 600 рублей».

Из той же газеты: «Кустари, особенно изготавливающие обувь и кожаные пальто, используют комиссионные магазины для сокрытия своих доходов от обложения налогов; они сдают свои товары в комиссионные магазины большими партиями в 2-3 раза дороже цен открытой коммерческой сети. Таким образом, в результате отсутствия бдительности и контроля, комиссионные магазины вместо содействия трудящимся в сбыте случайных и поношенных вещей, превратились в погоне за увеличением оборота, в прикрытие спекулятивной деятельности частников, посредников, спекулянтов, перекупщиков и кустарей, укрывающихся от финобложения».

Нередко руководители страны получали возмущенные жалобы на ажиотаж вокруг торговли от простых граждан. Например, председатель Совнаркома СССР В.М. Молотов получил письмо от жителя Киева Н.С. Ковалева, который писал: «Многотысячные очереди к магазинам собираются за мануфактурой и готовой одеждой еще с вечера. Милиция выстраивает очереди где-нибудь за квартал в переулке и потом «счастливцев» по 5-10 человек гуськом один за другого в обхват (чтобы кто не проскочил без очереди), в окружении милиционеров, как арестантов ведут к магазину. В этих условиях расцветает спекуляция жуткая, произвол милиционеров и говорят, что не без взяток… Честный рабочий человек, если он даже крайне нуждается, не может купить себе белья, брюки и пр. самое необходимое, разве что у спекулянтов за удвоенную цену»

Торгсины, созданные первоначально для торговли с иностранцами, с осени 1931 года начали продавать свои товары и советским гражданам. Но купить товары в Торгсине можно было не за советские денежные знаки, а за золотые, серебряные изделия, драгоценные камни, золотые червонцы старой чеканки, антиквариат, валютные переводы из-за границы. Страна остро нуждалась в валюте, драгоценностях, которые были на руках у отдельных граждан СССР.

Магазины Торгсина как легальный источник приобретения дефицитных товаров стали привлекательным местом дельцов «черного рынка». Причем махинации осуществлялись как вне, так и внутри самой системы Торгсина. Возле магазинов Торгсина были сформированы определенные группы перекупщиков, деятельность которых была бы невозможна без тесных связей с работниками Торгсина, начиная от обычных продавцов и заканчивая руководителями.

По мере развёртывания «сталинского неонэпа» неравенство в условиях жизни ощущалось все сильнее. Это подтверждали данные о размерах заработной платы, демонстрирующие огромный отрыв правящей бюрократии и верхушечной интеллигенции от остальной части населения. В середине 30-х годов среднемесячная плата рабочего составляла 125-200 руб., мелкого служащего - 130-180 руб., рядовых служащих и техников от 300, руководящих – до 800 руб., ответственных работников и специалистов, учёных, артистов, писателей – от 1500-6000 и более рублей.

Привилегированные слои интеллигенции сравнялись по размерам заработной платы с верхушкой бюрократии, а нередко и превосходили её по совокупным годовым доходам, а массовые слои интеллигенции получали заработную плату, которой не хватало даже на самое необходимое. На заработную плату, например, врача, составлявшую 400 рублей, прожить было сложно, поскольку обычный костюм стоил 800 рублей, хорошие туфли - 200-300 руб., метр драповой ткани - 100 руб. Поэтому врач, как правило, должен был искать работу по совместительству, чтобы обеспечивать себе нормальный уровень существования. В официальных сообщениях о росте заработной платы не говорилось, что её увеличение просто не успевает за ростом стоимости жизни и падением покупательной способности рубля.

Население страны приспосабливалось к жизни всеми праведными и неправедными путями. Например, проводники железнодорожных поездов сделали своим постоянным промыслом покупку продуктов у крестьян для перепродажи в крупных городах и продажу крестьянам дешевой ткани, ботинок и галош, отсутствовавших в сельских магазинах. В газете «Коммунист» было опубликовано коллективное письмо тов. Калинину от земляков с описанием картины народной жизни. Простые люди рассказывали, что их зарплата, составляющая 90-200 рублей в месяц, урезывается многочисленными вычетами, удерживаемыми «ежемесячно без нашего ведома и спросу». Авторы писали: «Мы, такие трудящиеся с мизерными зарплатами, ходим около магазинов продуктовых и промтоварных... а ничего не покупаем, так как мизерные заработки всё проешь и никогда себе ничего из одежды и обуви не купишь... Кто покупает-то всё в этих универмагах и гастрономах? Это доктора да инженеры с их огромными заработками. Артисты ещё хорошо у тебя зарабатывают по 3-4 тысячи рублей в месяц... Где уж тут равенство и братство-то... Все мы перезаложены, все наши вещи в ломбардах и все облигации госзаймов, всё у нас там пропадает и не на что выкупать». Так что в Стране Советов, несмотря на то, что «жить стало лучше, жить стало веселее», многим было не до моды.

 

 

В середине 1930-х годов встал вопрос об организации единой системы конструирования модной одежды в масштабах страны и необходимости специального моделирования одежды для швейных предприятий. Кроме Московского Дома моделей в Ленинграде и ряде других крупных городов в большом количестве открывались региональные Дома. В их задачи входила и разработка моделей для внедрения на местных швейных производствах. Но создать централизованную систему моделирования одежды удалось только в 40-е годы.

Главным итогом 1930-х годов стала реанимация основных символов традиционной моды, лояльное отношение власти к тому, что мода это нормальное явление, неизбежно присутствующее в жизни человека, даже если это советский человек, а также создание под эгидой государства целого ряда институтов, так или иначе связанных с модой. Происходила массовая миграция населения в города. Заметное увеличение городского и сокращение сельского населения, способствовало распространению городской культуры и увеличивало количество потребителей модной одежды.

Советские женщины жили в условиях дефицита и жестких установок, но несмотря ни на что стремились красиво одеваться и, как могли, сопротивлялись господству массового безликого вкуса. Они находили возможности стильно выглядеть даже в условиях тотальной нехватки насущных вещей и идеологического прессинга.

 

источник- http://casual-info.ru/moda/wardrobe/168/14339/