Русская шаль

 

Домой    История моды    Журналы    Открытки    Грампластинки      Открытки    Страницы истории разведки    Люди, годы, судьбы...

 

Translate a Web Page      Форум       Помощь сайту   Гостевая книга

 

Русская шаль


 

 

ИСТОРИЯ ОРЕНБУРГСКОГО ПУХОВОГО ПЛАТКА

 

...Неблизок путь от Оренбурга до районного центра Саракташ, старинного «гнездовья» пуховязальщиц, и оттуда до села Желтого, где живут и работают известные мастера этого промысла. Зимняя степь, как пуховый платок, стелется за окном автобуса...

Одним из первых ученых, рассказавших об Оренбургском крае и его богатствах, был Петр Иванович Рычков. В 1762 году в журнале «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие» появилась его статья «Топография Оренбургской губернии». Рычков также одним из первых серьезно заинтересовался козами, которые «около Яика; а особливо на Заяицкой степи табунами случаются и так резвы, что никакой собаке угнать невозможно». Ученый побывал у чабанов, увидел образцы изделий из пуха и предложил наладить в крае пуховязальный промысел.

Уральских казаков, обосновавшихся в свое время на Яике, также не могла не привлечь одежда местного населения — калмыков и казахов. В лютую стужу, когда даже русская шуба плохо держала тепло, скотоводы гарцевали на своих низкорослых лошадках в легкой с виду одежде из козьих шкур и войлока. «Как же они терпят такой холод?» — дивились казаки. Дивились до той поры, пока не узнали, что под легкими душегрейками у скотоводов надеты теплые поддевки и шарфы, связанные из шелковистого пуха, начесанного с коз. Стали казаки выменивать пух и изделия из него на чай и табак. У калмыков и казахов вязка изделий из пуха была «глухой». Уральские же казачки, знавшие кружева и вышивание, стали использовать в вязке растительный орнамент — живые мотивы природы. Под тихий треск лучин длинными зимними вечерами вязали они нежные шали и тонкие, как паутинки, белоснежные ажурные платки.

Возможно, таким же ясным декабрьским днем, как сегодня, в 1861 году катилась к Оренбургу санная повозка. Лишь звон колокольчика да редкое всхрапывание закуржавленных лошадей нарушали глухую тишину неоглядной степи. То и дело на узкую дорогу набегали семейки молодых дубков и березок с тонкой ажурной вязью нагих вершин, по обочинам тянулись затейливые стежки заячьих и лисьих следов. Такие зимние поездки очень любила Мария Николаевна Ускова. Она непрялка спеша рассматривала зимние узоры и сюжеты, чтобы потом душа и руки ее созрели для дивного творчества, чтобы она, простая казачка, смогла сотворить чудо!..
В Оренбурге Ускова подала губернатору письменное прошение принять и отправить на всемирную выставку в Англию привезенные ею пуховые платки. Когда узнала, что просьба ее удовлетворена, обрадовалась и напугалась: ее рукоделье пошлют в далекий, как край света, Лондон! Шесть ее платков с кратким описанием, что «изделия сего рода производятся ручной работой повсеместно в Оренбургском крае», украсили всемирную выставку. Перед закрытием экспозиции все платки были раскуплены, а спустя несколько месяцев на хутор близ станицы Оренбургской, где жила Мария Ускова, представитель казачьего войска доставил и под расписку передал ей медаль «Зa шали из козьего пуха», диплом и 125 рублей серебром. В архиве оренбургского генерал-губернатора хранится эта расписка и прошение Усковой. На пожелтевшем листке размашисто и витиевато написано: «Зa неимением грамоты у Марии Усковой по личной просьбе ее урядник Федор Гурьев руку приложил».

После закрытия в Лондоне всемирной выставки английская фирма «Липнер» организовала крупное предприятие по выработке изделий «Имитация под Оренбург».

...Село Желтое встретило меня морозом и солнцем. Голубоватые сугробы на обочинах широких параллельных улиц, аккуратно подкрашенные хатки с синими ставнями, бурые отроги Уральских гор вдали... Старое крепкое село, построено с размахом. Еще в 1825 году здесь был создан форпост казачества.

На одной из улиц — Почтовой  — свежевыбеленная хатка Шамсури Абдрафиковны Абдуллиной — одной из лучших местных вязальщиц. Хозяйка дома — полноватая, круглолицая, в домашнем фланелевом халате, усаживает меня за чашку чая, поинтересовавшись сначала, буду ли я пить с молоком или «по-городскому».

После чая Шамсури приглашает меня в горницу, садится за стол и, достав узелок с пухом, говорит:

— Первым делом из пуха надо выбрать волосы и другие заметные глазу примеси. — Развязав узелок, она отделяет небольшой клочок и предлагает мне проделать эту операцию. Я тщательно рассматриваю на свет крохотный комочек пуха. Долго и упорно пытаюсь очистить его от мелких семян трав. Медленная и утомительная работа, которая и сто, и двести лет назад выполнялась точно так же.

— Теперь надо сделать первый прочес на двухрядной гребенке, Сейчас я вам ее покажу. Нашей гребенке лет уж сто будет. И мама на ней чесала, и бабушка.

Деревянный угольник с острым стальным гребнем Шамсури приспосабливает на колене и, положив немного пуха на гребень, протаскивает сквозь зубья тончайшие нити.

— При первом прочесе отделяются короткие волокна. Потом пух промываем в мыльной воде и сушим на воздухе. Сухой, чистый пух прочесываем еще два-три раза, пока не появится блеск. Теперь можно начинать прядение. — Мастерица берет веретено в правую руку, а в левую — горсть уже готового пуха. Быстрым движением пальцев вращает веретено, и вот уже на нем растет холмик нежнейшей, тоньше волоса, пуховой нити.

— Пух спряден, но вязать еще нельзя, — поясняет мастерица. — Пуховую нить сматывают с тонкой нитью натурального шелка, одновременно скручивая для прочности. Вот теперь пряжа готова. — Шамсури разворачивает сверток с вязанием. На колени падает почти законченная ажурная белая «паутинка».

— Начинаю вязание с тесьмы из сорока пяти зубчиков, потом по длине тесьмы набираю четыреста петель, тут важно не ошибиться, иначе не выйдет рисунок. Да вот, посмотрите сами.

Шамсури надевает очки, привычно прикалывает вязанье булавкой к своему платью — для ровности петли, поясняет она. Тонкие, короткие и острые, как иглы, спицы только мелькают в гибких пальцах. Вяжет ли она простую платочную петлю или делает накид — уловить невозможно.

— А откуда вы узоры берете? — интересуюсь я.

— Узоров много всяких — соты, глухотинка, кошачьи лапки... Каждая вязальщица знает их, издавна из рук в руки они передаются. Вот посмотрите: эти мелкие дырочки называются пшенки, а эти покрупнее — корольки, а цепочные дырочки — мышиные тропки, а вот тут — косорядки. Круг у меня состоит из угольничков, пшенки, рыбок и косорядок, а кайма — из снежинок и глухотинок. — Шамсури расправляет вязание и показывает четыре одинаковых прямоугольника и в центре непохожий на них ромб.

— Это пятикруговой платок, Во время работы я мысленно делю платок на четыре одинаковые части. Расчет делаю в самом начале работы, а потом пальцы сами чуют, какие петли вязать и сколько их надо сделать в каждом ряду. Я ведь с семи лет вяжу. Сначала маме помогала, потом и сама стала «паутинки» вязать. Всех племянниц обучила, а у меня их семь. И как расчет новых рисунков делать, и как каждую петлю привязывать, и чтобы спицы близко к глазам не держали и нить не перекручивали при прядении. Такое наше ремесло. Очень домашнее оно. От потомства к потомству все лучшее передается, От матери — к дочери, от бабушки — к внучке. У нас в Желтом — двести вязальщиц, и все они своим искусством делятся.

Исстари считается, что подлинное мастерство приходит только к человеку доброму. Засела в душе корысть — не откроется тебе истинная красота, не вязать тебе хорошего платка. Сколько притч, преданий об этом в Приуральских степях!

От быстрых и ловких движений рук мастерицы невозможно отвести глаз. На указательном пальце ее левой руки маленькая, как хрящик, мозоль. По этому месту много лет струится пуховая нить.

Не зря, наверное, говорят: для вязальщицы пух и узоры, что для художника кисти и палитра — «материал один, а талант разный», А мастерство здесь в почете. Недаром каждая пуховница в Оренбуржье мечтает связать платок знаменитой в прошлом мастерицы Настасьи Яковлевны Шепковой: пять аршин в длину и пять в ширину, да чтобы не только в золотое кольцо прошел, но и уместился в скорлупу гусиного яйца.

Провязав последние зубчики, Шамсури затягивает петлю. Теперь платок надо выстирать, отбелить, обшить по зубчикам хлопчатобумажной тесьмой и аккуратно натянуть на деревянную раму.

Последний раз оглядываю чистую горницу с высокой кроватью, множеством пышных подушек, красно-синих ковриков и пестрых половичков на светлом, выскобленном до желтизны полу... Правда, говорят, что хорошая мастерица плохо ничего делать не умеет.

Всю обратную дорогу в Саракташ я неотрывно смотрю на ровную и плоскую степь, на редкие, сизые, не сбросившие инея кустарники карагача и жимолости, на стайки бархатных метелок незасыпанного снегом камыша. На обочине — следы заячьих набегов: две ямки покрупнее вместе и две поменьше врозь, а вот и лисичка пробежала, как машинкой прострочила. Видно, эти-то снежные равнины, крутые морозы да раздольные степные песни помогли оренбургским мастерицам найти орнамент своего рукоделия, язык и ритм его.


По материалам: Екатерина Фролова, «Оренбургский платок» (из книги «Чистый источник»). В сокращении.

 

Вологодские снежинки

 

Давайте вывяжем жизнь!

 

Проза о бисере

 

источник- http://afield.org.ua/mod3/mod99_1.phtml

 


 

Павловопосадская шаль

 

      В XIX в. шаль прочно вошла в быт различных слоев русского общества, став характерным элементом русского костюма — дворянского, а позже купеческого и крестьянского. Годом основания производства считается 1795-й, а в конце 1850-х годов начинается создание шалей в небольшом подмосковном городе Павловском Посаде, на предприятии, принадлежавшем купцам Якову Ивановичу Лабзину и Василию Ивановичу Грязнову.
     
     Долгое время — на протяжении всего XIX в. — набойка шалей осуществлялась только вручную. Узор на ткань наносили деревянными резными досками. Они были двух типов: «манеры» и «цвеѕтки». «Цветки» резали из дерева, с их помощью на ткань наносили краски, причем каждый цвет требовал отдельной доски. Контур рисунка набивали «манерами», изготовление которых было трудоемким делом. Вначале узор на дереве прожигали на определенную глубину, затем заливали свинцом. Полученный контур накладывали на отдельные доски.
     
     Рисунок разбивали на части — от 4 до 24 в больших шалях со сложным узором. Эти шали имели, как правило, и сложный колорит в 16 и более цветков. Таким образом, для набойки платка требовалось порой свыше 400 наложений досок. Определенная сложность заключалась в обязательном совмещении отдельных частей узора. Рисунки, как правило, были очень устойчивы, и набивные доски порой использовались десятки лет.
     
     В 1870—1880-е годы в декоре павловских шалей наряду с восточным или турецким узором широко применяли «цветочную» орнаментику, а также орнаментальные мотивы стилей предшествующих эпох: стилизованные ветви, завитки, условно решенные вазоны, фестончатые ленты в сложных разворотах.
     
     В целом эти годы можно характеризовать как время расцвета платочной мануфактуры. Именно в этот период предприятие награждается серебряными медалями всероссийских художественно-промышленных выставок 1870 и 1882 гг.
     
     Постепенно при набойке шалей начинают использоваться яркие и дешевые анилиновые красители, позволяющие воспроизводить насыщенные по цвету платочные композиции. Идет процесс своеобразной демократизации павловского платка. Шали находят широкое распространение не только в дворянской и купеческой среде, но и среди мещан и зажиточных крестьян.
     
     Конец XIX — начало XX в. можно рассматривать как время окончательного сложения стиля павловского платка. Особой популярностью в эти годы пользовались шали двух типов. К первому относятся изделия из тонкой полупрозрачной шерсти с шелковыми просновками или без них. Узор таких шалей набивался на кремовом или цветных грунтах, чаще всего черном или красном. Орнамент включал объемное изображение цветов, собранных в букеты, гирлянды или разбросанных по полю платка.
     
     Второй тип павловской шали, сложившийся в то время, — это шали из плотной шерстяной ткани. Их отличает характер набойки, колорит, построенный на сочетании немногочисленных ярких красок с преобладанием красного цвета, и, конечно, рисунок. Букеты цветов на таких платках, как правило, заключены в различной формы медальоны из вытянутых «огурцов» или тактично дополнены вписанными в композицию платка геометрическими фигурами из орнаментальных полос или цветочных гирлянд. Композиционно акцент делается на угол платка, узор заполняет почти всю поверхность ткани, оставляя свободной в центре небольшую фигуру средника. Ярким примером шалей такого типа является шаль 1910-х годов «Подкова».

 

    
       


            
 

Русская шаль

Русская шаль

Русская шаль

Русская шаль

Русская шаль

Русская шаль

 

 

шаль

 Шаль - (от перс. љal - шаль) - большой прямоугольный платок из тонкой шерстяной ткани с цветочной каймой или орнаментом; мерная тонкая шерстяная ткань саржевого переплетения. В XV в. в Кашмире делались шали из тонкой шерсти тибетских коз. Подлинные кашемировые шали распространились в Европе в эпоху Директории. Они дополняли одежду, имитирующие античный образец - присборенную, без рукавов и с глубоким декольте. Дорогостоящие настоящие кашемировые шали очень скоро начинают заменяться более дешёвыми подделками. Мода на шали продержалась всю эпоху бидермейер, особенно популярны они были в правление императрицы Евгении, супруги Наполеона III (1826 - 1920 гг.).Тонкие и тёплые восточные шали появились в России на рубеже XVIII - XIX вв., распространившись необычайно быстро, так как без них “античная “ мода даже в странах с более умеренным климатом долго бы не продержалась. Шали в Европу прибывали как из английской колонии - Индии, так и распространились через Францию (где шали появились в конце XVIII в. после египетских походов Наполеона I). Производство русской шали началось уже в самом начале XIX в., но первые образцы подражали восточным. Шали были очень большого размера, и умению носить их придавалось большое значение. В углы шали вшивались золотые шарики, своей тяжестью удерживавшие шали в нужном положении. Эти шарики иногда вплетались в кисти. Цвет шали и соотношение каймы с фоном подчинялись моде. В начале XIX в. предпочитали резкие контрасты. К тому моменту, когда шали перестали быть обязательным дополнением к “греческому” платью, они не вышли из моды, но их оформление претерпело значительные изменения - орнаментами покрывались не только края шали, но вся её поверхность. Излюбленным орнаментом оставались восточные “огурцы” или “миндаль”, сплошь затканные мелким цветочным узором. По мере того как шали старинного образца начали выходить из моды, им нашли иное применение - стали шить из них платья, мужские жилеты и др. Под влиянием моды на шали, появилась и ткань шали, выполненная в той же технике, их того же сырья, так же орнаментированная, как шали второй трети XIX в. (со сплошным узором по едва выступающему полю). Декор ткани был подвержен моде. Орнамент стал не только тканным, чем изначально славились восточные и первые русские шали, но и набивной, с вышивкой шёлком. Новой моде более подходили квадратные шали, которые было удобно носить на плечах. Название “шаль” стало относиться и к большим шёлковым, бумажным и шерстяным платкам с печатными букетами из разнообразных цветов или восточных мотивов. Изменения в моде шалей-платков отразились и в моде на узоры мерных тканей, в которых стали преобладать “розаны”. Во второй половине ХХ в. мода на шали и ткани такого типа вновь вернулась.

 

 

 Get Adobe Flash player

 

 


 

Павловопосадская шаль (продолжение)

 

Шаль (накидка, платок, пашмина, палантин) становится совершенно необходимой вещью в гардеробе женщины, независимо от ее возраста. Эта шикарная и при этом простая одежда помогает сохранить элегантность даже в суровые зимние месяцы, когда красотой часто приходится жертвовать ради комфорта. Накидка или шаль оживит даже самый скучный ансамбль, ее можно носить как днем в офис, так и вечером в ночной клуб. К тому же, шаль - классический предмет женского гардероба, который всегда находится на пике моды.Производство русской шали началось уже в самом начале XIX в., но первые образцы подражали восточным. Шали были очень большого размера, и умению носить их придавалось большое значение. В углы шали вшивались золотые шарики, своей тяжестью удерживавшие шали в нужном положении. Эти шарики иногда вплетались в кисти. Цвет шали и соотношение каймы с фоном подчинялись моде. В начале XIX в. предпочитали резкие контрасты. К тому моменту, когда шали перестали быть обязательным дополнением к “греческому” платью, они не вышли из моды, но их оформление претерпело значительные изменения - орнаментами покрывались не только края шали, но вся её поверхность. Излюбленным орнаментом оставались восточные “огурцы” или “миндаль”, сплошь затканные мелким цветочным узором. По мере того как шали старинного образца начали выходить из моды, им нашли иное применение - стали шить из них платья, мужские жилеты и др. Под влиянием моды на шали, появилась и ткань шали, выполненная в той же технике, их того же сырья, так же орнаментированная, как шали второй трети XIX в. (со сплошным узором по едва выступающему полю). Декор ткани был подвержен моде. Орнамент стал не только тканным, чем изначально славились восточные и первые русские шали, но и набивной, с вышивкой шёлком. Новой моде более подходили квадратные шали, которые было удобно носить на плечах. Название “шаль” стало относиться и к большим шёлковым, бумажным и шерстяным платкам с печатными букетами из разнообразных цветов или восточных мотивов. Изменения в моде шалей-платков отразились и в моде на узоры мерных тканей, в которых стали преобладать “розаны”. Во второй половине ХХ в. мода на шали и ткани такого типа вновь вернулась.

В XIX в. шаль прочно вошла в быт различных слоев русского общества, став характерным элементом русского костюма — дворянского, а позже купеческого и крестьянского. Годом основания производства считается 1795-й, а в конце 1850-х годов начинается создание шалей в небольшом подмосковном городе Павловском Посаде, на предприятии, принадлежавшем купцам Якову Ивановичу Лабзину и Василию Ивановичу Грязнову.

 

 

Борис Кустодиев.Купчиха.1918.

 

 

Долгое время — на протяжении всего XIX в. — набойка шалей осуществлялась только вручную. Узор на ткань наносили деревянными резными досками. Они были двух типов: «манеры» и «цвеѕтки». «Цветки» резали из дерева, с их помощью на ткань наносили краски, причем каждый цвет требовал отдельной доски. Контур рисунка набивали «манерами», изготовление которых было трудоемким делом. Вначале узор на дереве прожигали на определенную глубину, затем заливали свинцом. Полученный контур накладывали на отдельные доски.

 

 

 

 

Борис Кустодиев. Выходной.

 

 

     Рисунок разбивали на части — от 4 до 24 в больших шалях со сложным узором. Эти шали имели, как правило, и сложный колорит в 16 и более цветков. Таким образом, для набойки платка требовалось порой свыше 400 наложений досок. Определенная сложность заключалась в обязательном совмещении отдельных частей узора. Рисунки, как правило, были очень устойчивы, и набивные доски порой использовались десятки лет.

 

 

 

 

В 1870—1880-е годы в декоре павловских шалей наряду с восточным или турецким узором широко применяли «цветочную» орнаментику, а также орнаментальные мотивы стилей предшествующих эпох: стилизованные ветви, завитки, условно решенные вазоны, фестончатые ленты в сложных разворотах.  В целом эти годы можно характеризовать как время расцвета платочной мануфактуры. Именно в этот период предприятие награждается серебряными медалями всероссийских художественно-промышленных выставок 1870 и 1882 гг.

 

 

 

 

Постепенно при набойке шалей начинают использоваться яркие и дешевые анилиновые красители, позволяющие воспроизводить насыщенные по цвету платочные композиции. Идет процесс своеобразной демократизации павловского платка. Шали находят широкое распространение не только в дворянской и купеческой среде, но и среди мещан и зажиточных крестьян.

 

 

 

Конец XIX — начало XX в. можно рассматривать как время окончательного сложения стиля павловского платка. Особой популярностью в эти годы пользовались шали двух типов. К первому относятся изделия из тонкой полупрозрачной шерсти с шелковыми просновками или без них. Узор таких шалей набивался на кремовом или цветных грунтах, чаще всего черном или красном. Орнамент включал объемное изображение цветов, собранных в букеты, гирлянды или разбросанных по полю платка.

 

 

 

Купчиха. Портрет неизвестного художника. Первая половина 19 века.

 

 

Второй тип павловской шали, сложившийся в то время, — это шали из плотной шерстяной ткани. Их отличает характер набойки, колорит, построенный на сочетании немногочисленных ярких красок с преобладанием красного цвета, и, конечно, рисунок. Букеты цветов на таких платках, как правило, заключены в различной формы медальоны из вытянутых «огурцов» или тактично дополнены вписанными в композицию платка геометрическими фигурами из орнаментальных полос или цветочных гирлянд. Композиционно акцент делается на угол платка, узор заполняет почти всю поверхность ткани, оставляя свободной в центре небольшую фигуру средника. Ярким примером шалей такого типа является шаль 1910-х годов «Подкова».

 

 

 

 

 

Шаль.19 век.


 

источник- http://www.liveinternet.ru/users/3338263/post123215207/