Как ни странно, и в других, более свободных, странах идеологическая и историческая конъюнктура «корректировала» историю Сопротивления в более широком смысле, и не в последнюю очередь во всем, что касалось еврейской трагедии. Лишь сейчас начинается переосмысление истории и роли испанских, французских и итальянских партизан, в новом свете предстают признанные герои и вчерашние предатели. Многим оккупированным правительствам, союзникам-антифашистам и даже партизанам есть в чем упрекнуть себя по отношению к миллионам людей, чью гибель можно было бы отсрочить или даже предотвратить, будь это более... скажем, приоритетным! Израиль, бережно относящийся ко всем свидетельствам Катастрофы, — и тот оказался не защищенным от идеологического выбора степени освещения более или менее «подходящих» ее граней.

Героическая, почти неправдоподобная история семейного лагеря и партизанского отряда братьев Бельских, спасших вместе со своими соратниками более 1200 плененных евреев и нанесших ощутимый урон оккупантам земли, которую они считали своей, — грустное доказательство очередной исторической несправедливости. Советские архивы, содержащие конфискованные НКВД документы историографа этого «лесного Иерусалима» Шмуэля Амаранта, работавшего над хроникой исхода в Налибокскую пущу, до сих пор не готовы раскрыть свои тайны…

История, о которой пойдет речь ниже, не заканчивается освобождением оккупированных зон и спасением жителей «лесного Иерусалима». Она продолжается побегом двух выживших лесных командиров Бельских и их семей от неотвратимого ареста: многие из советских комиссаров помнили время, когда лесная база Бельских кормила и одевала советских партизан и солдат. Она продолжается и дальше — скитаниями по послевоенной Европе, где польская Армия Крайова, давний враг воевавших под красными флагами белорусских евреев-партизан, по-прежнему представляет для них реальную опасность... Продолжается прибытием на охваченную «своей» войной Палестину, где легендарные герои белорусской пущи так и не смогли занять достойное место ни даже просто свести концы с концами и вынуждены были уехать в Америку, где и завершилась почти в конце века их долгая жизнь.

В двух книгах описана эта потрясающая, достойная остросюжетного фильма эпопею. Автор одной из них, Нехама Тек, профессор сoциологии, сама пережила Холокост, и ее книга «Вызов. Партизаны Бельские» — гармоничная часть истории ее народа и ее лично. Автор другой книги, американский журналист Питер Даффи, случайно встретил в Интернете упоминание о еврейских партизанах Бельских и, потрясенный, провел два года за сбором информации, которая и позволила ему написать хронику «Братья Бельские. Правдивая история о трех мужчинах, которые боролись с нацизмом, спасли 1200 евреев и построили деревню в лесу» . Обе эти книги — почти единственный (и тем более ценный) памятник тем, кто героически защищал не только собственную жизнь и жизнь близких, но и честь и достоинство своего народа, своей страны, тем, кто рисковал при этом всем достигнутым ради того, чтобы спасать и спасать других.

Мельница Бельских обслуживала всю округу, их хорошо знали соседи всех национальностей, и, в отличие от населявших Новогрудок и Лиду еврейских семей, все они свободно говорили на белорусском, польском и русском языках. Старший брат, Тувья, за первую немецкую оккупацию хорошо освоил немецкий, а отслужив два года под польским знаменем, овладел азами военной науки...

Советская власть пришла в Станкевичи в 1939 году, сменив крайне антисемитский режим Пилсудского и II Польскую республику. Приход большевиков вызвал у еврейского населения эйфорию, но недолгое их правление проявилось в экспроприации у евреев относительно процветавших предприятий и лавок, закрытии синагог и культовых мест, деятельностью быстро прибывших на место представителей НКВД, в основном интересовавшихся популярными среди бедняков сионистами и бундистами... Практически все слои еврейского населения оказались в рядах врагов, классовых и политических.

Давид, отец семьи, исходил из принципа, что сохранять дружеские отношения надо со всеми, и никогда не шел на конфликт. Три брата — Тувья, Асаел и Зусь — обладали совсем другим темпераментом и быстро прославились в округе непримиримостью к насмешникам и антисемитам, а также к тем, кто, пользуясь погромными настроениями населения, пытался поживиться за счет запуганных местных евреев. После нескольких разборок с вилами в руках хутор Бельских оставили в покое.

Ситуация изменилась к худшему, когда штурмбанфюрер Вильгельм Трауб, назначенный нацистами комиссаром Новогрудка, профессионально подошел к «еврейскому вопросу». В декабре 1941 младший Бельский, Арон, вернувшись из леса после встречи с братьями, увидел фургон нацистов, увозивший с хутора его родителей. Он успел предупредить старших братьев, которые, не дожидаясь продолжения, увели в лес с другого хутора сестру Тайбэ, ее мужа, ребенка и свекровь. 7 декабря родители Бельские, так же как Сила (жена Зуся) и ее новорожденная дочь, были расстреляны вместе с 4 тысячами других местных евреев в первой же крупномасштабной операции по начавшемуся истреблению.

После многомесячных блужданий на краю гибели старшие братья Тувья, Асаел, Зусь и подросток Арон собрали в лесу всех оставшихся в живых родственников. В июне 1942 года Тувья вывел из гетто Лиды жену Соню и ее семью. Не останавливаясь на этом, они проникли в соседние гетто и вывели более дальних родственников. Их арсенал к тому времени состоял из одного плохо действовавшего пистолета, подарка верного друга. Однако, благодаря операции, проведенной совместно со встреченными в лесу советскими солдатами, отставшими от своих частей, их мечта защищать жизнь свою и близких с оружием в руках стала более реалистичной. После этого Асаел, который давно был влюблен в девушку Хайу, пробрался в польский дом, где прятались она и ее родители, и с ритуальными словами на иврите, сопровождающими обычно предложение руки и сердца, протянул ей... маузер. Так, «по законам военного времени», в присутствии опешивших поляков и родителей невесты, был оформлен брак третьего лесного брата. Брачная ночь прошла в импровизированном тире, где Асаел обучил свою молодую жену стрельбе: времени терять было нельзя.

Постепенно они вывели в лес из гетто оставшихся в живых родственников, выкопали землянки. Образовался отряд из 20 с лишним человек — кровных родственников. Новорожденную дочь сестры Тайбэ удалось крестить и оставить у польских соседей. Остальные начали долгую лесную одиссею.

Во главе отряда встал Тувья. В 1941 году ему исполнилось 36 лет, и благодаря военной службе в польской армии, харизматическому складу личности и богатому жизненному опыту его авторитет не вызывал сомнений. Необходимость добывать пропитание привела их к акциям по экспроприации продуктов у местных крестьян и немцев, и вскоре их хладнокровные и дерзкие набеги обеспечили им отношение, в котором смешивались и ненависть, и страх, и преклонение. Отряду, большую часть которого составляли небоеспособные члены семьи, требовались бойцы. Отвечая своему заветному желанию — спасти от смерти как можно больше евреев, Тувья решает проникнуть в окрестные гетто и агитировать людей уходить в леса. Однако все еще надеявшиеся на благополучный исход обитатели не спешили с этим решением. Лес пугал. А Тувья мог предложить немногое.

Именно тогда Тувья принимает решение, определившее дальнейшую судьбу отряда: спасать всех, а не только боеспособных евреев. Забирать в лес стариков, новорожденных, инвалидов — всех тех, кто не только усложнял жизнь группы в лесу, но и, по мнению многих, зачастую ставил под угрозу само ее существование. Тувья, однако, заявил, что для него важнее «спасти от смерти одну еврейскую старуху, чем убить десять немцев», и этот четко сформулированный принцип оставался его кредо до конца войны, несмотря на жесткую критику других партизанских отрядов, ряд совершенно безнадежных, на первый взгляд, ситуаций и раздоры внутри самого отряда. Слушая советское радио с его антифашистским пафосом и надеясь на сильных союзников, Тувья обозначает свой отряд как коммунистический и дает ему имя Георгия Жукова, про которого часто слышит в радиопередачах.

Однако группа продолжала борьбу и за собственное выживание, и за свободу своего края. Располагавшие все большими силами «лесные евреи», как они сами себя называли, проводили акции саботажа, нападали на военные конвои, расправлялись с предателями и полицаями. В феврале 1943 года группа подверглась страшному риску из-за досадной ошибки: кровь, капавшая с туши забитого бычка, привела немецкий отряд прямо на лесную базу. Отряд разбежался по лесу, и большинство людей чудом спаслось, но с трудом обжитое место снова пришлось покинуть и холодной зимой обживать новую стоянку.

Постепенно леса все больше наполнялись группами партизан, и советское руководство не желало мириться с их несколько хаотическим существованием. В регион были направлены специальные коммунистические эмиссары, которые определили жесткую иерархию, ввели непререкаемые правила и имели самые широкие полномочия, вплоть до приведения в исполнение смертных приговоров не желавшим подчиниться. Секторы, где те или иные группы могли искать пропитание, были четко поделены, группы переформированы и подчинены новым политрукам и военным лидерам. В группах были созданы политические бюро и даже комсомольские ячейки. Этнический характер группы Бельских не вызывал доверия у их политических начальников, не говоря уже о том, что антисемитизм был широко распространен среди советских партизан. Умело играя на внутренних противоречиях отряда и неприятии еврейской группы остальными партизанами, коммунистическое руководство несколько раз пыталось расформировать отряд, и лишь постоянные дипломатические усилия Тувьи спасали его подопечных, которые со всей очевидностью не выжили бы, будучи отрезаны от большой группы.

После ряда атак немцев и следовавших за ними блужданий по лесу Тувья решает увести отряд из хорошо знакомых ему лесов в неизведанные заросли Налибокской пущи. Сам со смехом сравнивая себя с Моисием, Тувья повел свой лесной народ в далекий пеший поход. Шли ночами, днем прятались. Колонна растянулась на многие десятки метров. Провизии несли очень мало, что привело к быстрому истощению от голода многих участников нового исхода. К тому же лес становился все глубже, волки подходили все ближе к путникам, дорогу знали немногие, и знали очень посредственно. После прибытия на берега озера Кроман, где отряд решил остановиться, Тувья был вызван в штаб управлявшего силами местных партизан генерала Платона (военный псевдоним Василя Чернышева), который дал отряду имя Орджоникидзе и подчинил его бригаде им. Кирова под командованием старого друга Бельских Виктора Панченкова. Генерал Платон предупредил Тувью, что немцы стягивают силы для гигантской по размаху атаки на Налибокскую пущу. Операция «Герман» объединяла прославившийся зверствами эскадрон СС, состоявший из освобожденных уголовников под командованием Дирлевангера, 2-е подразделение СС, артиллерийскую бригаду СС, несколько стрелковых отрядов, группу немецких жандармов, подразделение польских элитных стрелков, литовский полицейский отряд и группу самолетов-бомбардировщиков Люфтваффе. 15 июля все эти объединенные силы были двинуты на Налибокскую пущу. Тувья Бельский понял, что в надежде вывести свой отряд в более безопасное место он завел его в смертельную ловушку.

Русские отряды уходили врассыпную по лесу, некоторые из них валили деревья и готовились к героической и обреченной на неуспех обороне. Положение отряда Тувьи, отягощенного больными стариками, детьми и располагавшим сравнительно небольшим числом бойцов, было особенно трудным. Пуща была полностью окружена, самолеты Люфтваффе сбрасывали бомбы, а объединенные силы нацистов расчистили в лесу дорогу, открывавшую путь танкам. Два человека из отряда Тувьи предложили попробовать найти затерянный в глубине болот островок Красная горка, где странники могли бы попытаться спрятаться. Шансов на то, чтобы незамеченными добраться туда (а отряд насчитывал уже 800 человек), были невелики, но шум приближавшихся танков был уже слышен на базе, и времени на размышление не было. Последние из растянувшейся на километр цепочки двигавшихся в полной тишине лесных евреев покинули базу за несколько минут до того, как туда вошли первые группы фашистов. В лесу через громкоговорители разносились голоса, на трех языках призывавшие партизан разных отрядов сдаться. Пули и снаряды лились дождем, голоса преследователей раздавались справа и слева. Тем не менее после долгих часов изнурительного похода через болота отряду удалось достичь этого крошечного куска земля в непроходимых болотах, и лишь один человек погиб в пути. Они оставались там в течение двух недель, без пищи и с небольшим количеством питьевой воды. Через две недели, не в силах более выдерживать голод, небольшими группами евреи-партизаны в отчаянии начали выходить из болот. Только тут они узнали, что за несколько дней до того блокада пущи была снята. Невероятное свершилось — 800 человек спаслись в самом центре оцепления объединенных нацистских сил. Более того, нацисты, сорвавшие злобу на окрестных деревнях, разрушившие хозяйства вокруг пущи, ушли из опустошенных ими мест, оставляя отряду Бельских гораздо большую свободу действий, чем до того.

Потом были изнурительные передвижения; отряд все-таки разделился на семейную и боевую части. Семейный лагерь, включавший на тот момент приблизительно 700 человек и названный «отряд имени Калинина», окончательно обосновался в Налибокской пуще; командовал им Тувья. Бойцы под командованием Зуся (но подчиненные советскому подполью) — «отряд имени Орджоникидзе» — вернулись в район Станкевичей. Асаел был призван в штаб бригады имени Кирова для управления отделом разведки. Решение разделить эти три неразделимые судьбы, вероятно, было продиктовано возросшим влиянием трех братьев и их маленького государства в государстве: такое было неприемлемо для советского руководства даже на оккупированных врагами территориях.

Но выбора у Бельских не было. Три брата отправились каждый на свой боевой пост.

Когда секретарь Барановичского подпольного обкома партии генерал Платон — Чернышев посетил несколько месяцев спустя семейный лагерь Тувьи, он увидел большую деревню, состоящую из прекрасно оборудованных и замаскированных подземных блиндажей. В некоторых жили люди, в других располагались баня, кухни и различные мастерские: сапожные, портновские, оружейные, кожевенные, а также подземный госпиталь. Неподалеку от лагеря была даже гауптвахта, а на центральной площади перед штабом, в котором на пишущей машинке печатала бесконечные донесения и отчеты секретарь, устраивались концерты и выступления специальной театральной труппы. В штабе висел портрет Сталина, нарисованный углем девочкой-беженкой. Когда посетитель поинтересовался, почему у товарища Сталина странно распухла одна щека, девочка находчиво уточнила, что Сталин надувает щеки от радости, что «скоро прогонит немцев». В оружейной, самой просторной мастерской, собирались на молитву религиозные обитатели лагеря. Это несоветское поведение также привлекло внимание офицера, и Тувья ответил шуткой, которая в иной ситуации, возможно, стоила бы ему жизни: «Не будем их беспокоить, они учат курс истории партии», — сказал он, увлекая за собой генерала Платона.

17 апреля 1944 года в отчете, отправленном своему руководству, Тувья передает список 941 обитателей базы. Зусь насчитывал в своем отряде еще 149 бойцов. Еще порядка сотни людей покинули базу до того. Всего братья Бельские собрали вокруг себя более 1200 человек, обреченных на гибель.

Тем временем количество врагов лесных евреев росло, несмотря на приближавшийся конец войны. В регионе действовали получившие от нацистов широкие полномочия и оружие отряды крайне антисемитски настроенных казаков; передвигались ультранационалистические группы польской Армии Крайовы, одной из своих целей ставившей уничтожение еврейских «красных» отрядов; группы красных партизан иной раз нападали на них с целью отобрать ненужное «жидам» оружие... Политруки промосковского сопротивления не спускали не слишком доброжелательного взгляда с группы не то религиозных, не то сионистских конспираторов, сражавшихся не за Сталина, а «за евреев». Конечно, и немецкие отряды не оставляли их своим вниманием. Уже вовсю отступавшая лесами армия Гитлера с прежней жестокостью стремилась нанести партизанам максимальный урон. Один из двух врачей, работавших в лагере, упоминает характерную деталь. Неоднократно приходилось ему делать в сложных лесных условиях аборты: кто же мог решиться подарить жизнь, если все, несмотря на колоссальные успехи отряда, считали ее заведомо обреченной?

Ценность отряда Бельских для всего движения Сопротивления, тем не менее, была очевидна. Помимо уже упоминавшегося снабжения остальных отрядов, военные успехи бойцов были очень значительны.

9 июля 1944 года лагерь перенес самую страшную атаку за время его существования. Отступавшие немецкие отряды напали на него и даже временно захватили, десятки людей были ранены, девять человек погибли. На следующий день, 10 июля, советские войска в результате операции «Багратион» вошли в оставляемый фашистами регион, который отныне считался освобожденным от оккупантов...

Тувью и Зуся стали приглашать на «беседы». После того, как один раз Тувья застал в своей комнате проводившийся в его отсутствие негласный обыск, а ночью был поднят с постели для «проверки документов», необходимость очередного бегства стала очевидной. Не дожидаясь утра, Тувья с Лилкой, ставшей его женой в Налибокской пуще, Зусем, его боевой подругой и младшим братом Ароном спрятались в проходившем поезде и через Вильнюс смогли пробраться в Польшу по поддельным документам, сделанным одним из прежних товарищей.

Асаел, возможно по инициативе командира Васильева, приговорившего его когда-то к смерти за дезертирство, был еще до того насильственно отправлен в армию. Он был убит на западном фронте в самом конце войны. Его жена Хайа, которая так романтично была обручена с ним маузером в первые дни эпопеи Бельских, была на последнем месяце беременности, когда страшная новость дошла до нее. Несколько месяцев спустя она, спрятавшись вместе с новорожденной дочкой в вагоне для свиней, чье хрюканье заглушало плач младенца, также бежала из Советского Союза.

Все они после изнурительных скитаний по враждебной и разоренной Европе снова оказались вместе в Палестине. Тувья и там вскоре попал в армию, воевал, какое-то время числился пропавшим без вести. Мирная жизнь не складывалась, денег хронически не хватало, здоровье было серьезно подорвано, а молодое государство не располагало большими возможностями для лечения. В середине 50-х годов Тувья и Зусь с семьями, а также Арон переехали в США. Поселились они в Бруклине, и Тувья стал водителем грузовика, а Зусь со временем основал транспортную компанию. Лишь незадолго до кончины, летом 1986 года, отблеск боевой славы вновь озарил Тувью: спасенные им люди сняли для чествования банкетный зал в Нью-Йорке. Когда 80-летний Тувья Бельский появился перед собравшимися, 600 человек встретили его громом аплодисментов. Через несколько месяцев его не стало, а еще через год он был перезахоронен с воинскими почестями в Иерусалиме на кладбище, где покоятся герои еврейского Сопротивления. Зусь умер в 1995-м году. Лишь младший брат, Арон, жив и сейчас.